Упражнение 7. Определите, какая подсистема языка представлена в текстах и какими языковыми средствами.

1)– А получат. Ишь, как там баско…Вдруг бог-то и даст им богачество. Эвот сколько! Эво! – говорит Пила, указывая рукой на большой дом.

- Пожалуй. Толды мы вместе станем жить?

- А не то, таки Матрену скличем.

- Апроську бы надо…

Пиле грустно сделалось. Теперь ему казалось, что у него и родных вовсе нет, кроме Сысойки, а ребята так и пропали. Жалко!

На рынке он купил по три ковриги хлеба и печенку. Сысойко нес хлеб. Пила печенку. Они опять подошли к архиерейской ограде.

- Пойдем туда, - говорил Сысойко.

- И! Гли, туда какие все идут.

- А вон бурлаки.

- Нас не пустят, ошшо в острог засадят.

Однако они вошли в ограду, взошли на крыльцо и хотели войти в церковь. Их опять прогнали…Они пошли на барки.

- Шевелись! черти!.. – кричал на них лоцман.

Барка уже плыла. Пилу, Сысойку и еще трех бурлаков посадили на шитик.

- А ребята здесь? Спросил Пила лоцмана на барке.

- Ждать мне твоих ребят!

- Врешь?

- А ты пошто их бросил?

- Да они в церкви остались, не нашли…Эка беда!

- Поли, глазеют там впервые-то!

(Решетников Ф.М. Между людьми)

2. Утро в тот день стояло солнечное, блестящее, но прохладное – относительная близость Южного полюса давала себя знать. Дул свежий ветер, и по небу носились белоснежные перистые облака, представляя собой изящные фантастические узоры. Плавно раскачиваясь, клипер наш летел полным ветром под марселями в один риф, под фоком и гротом, убегая от попутной волны.

Шутиков стоял на грот-русленях, прикрепленный пеньковым поясом, и учился бросать лот, недавно сменив другого матроса. Вблизи от него был и Прошка. Он чистил орудие и по временам останавливался, любуясь на Шутикова, как тот, набравши много кругов лот-линя (веревки, на которой прикреплен лот), ловко закидывает его назад, словно аркан, и затем, когда веревка вытянется, снова быстрыми ловкими движениями выбирает ее..

Вдруг со шканцев раздался отчаянный крик:

- Человек за бортом!

(Станюкович К.М. Человек за бортом)

3. Экая загрева, - заметила тетя Дуня, когда я пришла домой с озерной водой в двух ведрах, - «нетники» большого солнца не любят, разве, что «шутовки», при водяном хороводные девки». Я уж знала, что «нетчики» - это отсутствующие, отлучные, а вот с присутствием «нетчиков» постоянно приходится считаться: это – разного рода нежить, нечисть, благодушно-игривая или коварная, вредительная. (Ахмадулина Б. Нечаяние. Дневник)

4. Испитой юноша, на вид лет семнадцати, в лакированных сапогах, в венгерке со жгутом и в новом картузе на затылке, стуча дном водочного стакана по столу, убедительно доказывал что-то маленькому отрепанному человечку:

- Слушай, ты…

- И что слушай? что слушай? Работали вместе, и сам пополам…

- Оно пополам и есть!.. Ты затырка, я по ширмохе, тебе лопатошник, а мне бака… В лопатошнике две красных!..

- Бака-то полста ходит, небось анкер…

- Провалиться, за четверную ушла…

- Заливаешь!

- Пра-слово! Чтобы сдохнуть!

- Где же они?

- Прожил! Вот коньки лаковые, вот чепчик… Ни финаги в кармане!

- Глянь-ка, Оська, какой стрюк заполз!

Испитой юноша посмотрел на меня, и я услышал, как он прошептал:

- Не лягаш ли?

- Тебе все Лягавые чудятся… Нет! Просто стрюк шатаный.

(Гиляровский Вл. Москва и москвичи)

Упражнение 8. Найдите арготическую лексику в статье М. Черницыной «Страна шмуроков» (Московский комсомолец от 19 февраля 2005), проанализируйте способы ее образования. Определите, какую функцию в данном тексте выполняют арготизмы и насколько они уместны.

«Ботузы матрают хуса, ашоха да лупиха...» - это строчка письма из Советской армии, которое когда-то перехватила цензура. Над явным шифром бились несколько дней, после чего заявились к адресату.

- Не скумаешь, чуз, лемез куропский? - чекиста на пороге хибары встретил похмельный русский мужик в шапке-ушанке. И перевел послание: «Солдаты едят плохо, каша да картошка...»

С тех пор к жителям села Новый Ропск, что в Брянской области, претензий со стороны властей не было... Хотя деревенские до сих пор величают себя куропцами и говорят на замысловатом, только им одним ведомом языке лемезе.

- Номера-то у домов по обеим сторонам нечетные... Н-народец, - вглядывается через лобовое стекло водила из ближайшего райцентра. Поворачивается с лукавым прищуром: - Знаешь, на Брянщине про местного жителя говорят: «Хорош человек. Только из Ропска». Характер у них... А, сама, чай, поймешь.

А между тем нам навстречу шла баба. Выслушала, взмахнула руками - в каждой по бидону: «Корое говордишь, не скумаю? Хлайте, хлайте досвиргороду», - понесла околесицу и почесала прочь.

- Валенком прикинулась, мол, по-русски ни в зуб ногой, обычная штука, - плюнул ей вслед шофер. - Чужаков здесь не привечают. Вон язык вывернули, чтобы никто не догадался, о чем это они. Поговаривают, что воровская феня. Однако люди сведущие знают, что сначала на этом языке передавали из поколения в поколение мастерство шаповалы - те, что валенки делают. Только со временем эта абракадабра в быт у них перешла.

Настоящих мастеров по валенкам в поселке на две тысячи человек нынче насчитывается единицы. Вымирает профессия. Ан даже шофер оказался знаком с одним экземпляром - Николай Ульянович Побожий, есть такой. Правда, сколько мы ни выведывали у деревенских, дом Побожего, те только жали плечами. «Надо назвать им его сельскую кличку!» - изнемогал мой провожатый. И тут над нами засмеялась удача! Крестьянин, спешащий по заснеженной улице с удочкой на плече, признал-таки в Побожем земляка:

- Николка Граб!

Антюхины сказки

Граб как раз грабил у собственной калитки снег. И совсем не обрадовался досужим расспросам о языке лемезе. Неспроста ведь и «шаповал», и слово «тайный» имеют в данном диалекте общий корень – «катрушник» и «катрушницкий». Именно поэтому старик Побожий, удобно устроившись на сугробе в своих валенках, долго не пускал журналиста «до паруты» (то есть в избу).

- Со мной на лезе говорил баштун, отец, когда обучал валять антюхи, валенки, - начал Николай Ульянович. - С древних времен шаповалы хлаяли по разным деревням и обували почти всех местных жителей за один визит. Придем мы с отцом в паруху и начинаем вовну (шерсть) с мерхли (овцы) чесать. Потом топчем ее руками, чтобы получился материал, из которого валенок можно сшить. Дело долгое, вот и переговариваемся. А чтобы похазники, хозяева-то, слыхтики не грели, судачим по-шаповальскому. Например: «Вовна хусая» (шерсть-то плохая). Взъерепенится баба: «О чем, шаповалы, речь ведете?» - «Да мы, мать, тебя за чистоту в доме хвалим». А сами между собой: «Похазница и дулесу не отгурила» («Хозяйка и чаю не дала»)... Ой лухтимся (хохочем) над глупой ряхой (женщиной)!

За эти шуточки Шаповалов и не любили. Услышав витиеватые словечки у себя во дворе, не каждый пускал странников-мастеров в хату на ночевку.

- Было дело зимой, ходили мы по одной украинской деревне поздно вечером, просились на работу и ночлег. А никто не пускает: «Нам ни гостей, ни валенок не нужно». Уж думали, околеем на морозе... Потом одна семья в избу пригласила, смаксали мы им антюхи (сделали валенки)... А на следующий день - глядь, и с других домов народ потянулся, с утра понадобились им валенки.

Справка «МК».«Упоминания о шаповалах и их удивительном языке можно найти еще в документах XIX века, - говорит краевед Брянской области Александр Кублицкий. - Некий исследователь Николайчик в 1890 году собирал о них материал и писал, что шаповалы пользовались репутацией ловких воришек и обманщиков. Например, работает мастер в избе, а хозяйка сидит над душой. Чтобы отделаться от нее, он может притвориться, что живот сильноболит… И вот шаповал катается по полу, кричит. А когда хозяйка побежит за помощью к соседям, моментально свернет манек (ком овечьей шерсти) фунтов в пять и спрячет так, что все поиски будут напрасны. С этой же целью шаповалы иногда прибегали к варварским способам. Использовали они для катания шерсти инструмент под названием «лук». Он был похож на охотничий - аршина в два высотой, а натянута на нем была струна, вокруг которой оборачивали шерсть, - при работе издавала бренчанье. Чтобы убрать бабу с глаз долой, шаповал подрезал струну с одного конца, а потом дергал так, чтобы та обрывалась и полоснула хозяйку по лицу до крови. В доме после визита мастеров порой пропадали вещи, драгоценности, а то и скотину уводили».

- Я больше повкусотни (пятидесяти) лет максал антюхи и ни разу ничего чужого не уяперил! - категорично мотает головой Побожий. - Это одна хусая ряха, дурная женщина, нас как-то в сарай для работы заманила и закаплунила (заперла)... Когда мы освободились, она все заработанные хавби (деньги) вместе с нашими сумками и вовной (шерстью) уклюжила (украла)! Другой раз закончили с отцом работу, а хозяйка вдруг трепез накрыла, засуетилась: «Покушайте_: гости дорогие, путь неблизкий». - «Хлеваем!» - переглянулись мы. Вышли на двор якобы руки помыть, а сами дали деру... И только на расстоянии увидели, что к хате с другой стороны несколько чузов (мужиков) с вилами спешат... Подкузьмила баба!

Замужем за валенком

- Да ты шихта шпинская! - вдруг зашевелил грозными бровями Граб. Не успела я обидеться, что меня обозвали, как шаповал растворил дверь избушки и объяснил: - Девушка хорошая.

В сенях нас встретила хозяйка дома баба Зина. Ее муж вот уже лет десять («декан кугодов») как не валяет антюхи: «Мерклю, овцу, никто не держит, вовну не с кого чесать». Да и работа стала тяжела для старика.

- Раньше куда пешком ни похлаю - манька (комья шерсти) за мною летит,- признается Граб. - Сколько уборки моей ряхе, да только все равно маньку находили и в сморще, и в ашохе (в борще и каше). Это если вам, городским, таракан в тарелку захлает - вы весь суп скицам отгуряете (собакам отдадите).

Однако за шаповала выйти замуж всегда считалось престижным. Их дома на деревне были самыми богатыми.

- Большие антюхи, на мужиков, обычно протаривали (продавали) за декан (червонец), на ряху за повдекана (пятерку), а валенкам для микриненка цена - старомух (три рубля), - раскрывает коммерческие секреты Побожий. - Декан в день я получал. Так что Зина с охотой за меня пошла и по-шаповальски быстро выучилась, чтобы я у нее за спиной всякие разговоры не вел.

Случалось, что шаповал находил себе ламонную ряху (молодицу) в тех деревнях, где промышлял.

- Один ботос (парень) напялил специально для признания бурдасы (штаны), как в городе носят, кроме того, пепсердак (пиджак)... И в таком обличье подходит к шихте. «Хочу яцерить тебя в ряхи, любцаю и лобзаю», - и тербует ее («Хочу взять тебя в жены, люблю и желаю целовать», - молвит ей). А девица его за иностранца приняла: «Ты, - говорит, - наверное, шпион с-под заграницы!» - и пощечину отчукала.

Свадьбы в Ропске всегда проводили в церкви, только с недавних пор службы в местном храме стал вести новый священник. Как услыхал отец Владимир, что прихожане его Бога в молитвах «ахвесом» обзывают, так начался между ним и шаповалами антагонизм. К тому же духовный сан на лемезе тоже принижен: «попа» равняют с «кочетом»!

- Он перед самым сморчиком (носом) дверью хлопнул, - жалуется баба Зина, волнительно перебирая тыквенные семечки. - «Ваш лемез, - говордит, - от беса пришел. Порчу из вас надо выбивать. Советую посещать экзорцизм», - говордит. Только где ж это видано, чтобы кочет православных в храм не пущал?!

- Во время его молитв шпинские люди в обморок хлопаются! От духоты, - яростно вступает Побожий. - Наша старинная пятиугольная церковь ему не по вкусу пришлась, мол, старообрядческая постройка. Закаплунил он ее на замок, а всю церковную утварь - иконы и свечи - в соседний дом быта перенес. Я лично тридцать лет назад в этом здании вовну чесал... Нечистое это место!

Как послать по-шаповальски

Нынче из шаповалов в Ропске не изменили своему делу только два мастера: несомненно, это Деуненок и Цвир. Но 70-летний Деуненок зазнался и не стал общаться с журналистом «МК». «Пусть катрушницкое дело похлает со мной в могилу», - гордо заявил он, весь черный от копоти после раздувания печки. А вот шаповала Сергея Цвирова я застукала за валянием... И вовсе не дурака.

- А, прихлаяли шкредьку (дедушку) навестить... - С этими словами Цвир впустил меня в сарайчик, где кроме столика также имелась настоящая русская печка. Дед открыл заслонку, его щеки некоторое время надувались и снова сдувались, при этом он, не кашляя, глотал дым...- Дуляснык в степне... - торжественно познакомил он меня с «огнем в печи». Только тут я заметила, что на ней стоит огромный чугунный котелок. - Новая мода этой зимой прихлаяла - антюхи (валенки) в черный цвет красить.

В котел старик кладет четыре чайные ложки специальной черной как уголь краски, Помещение заполняет едкий смолянистый дым - а до вытяжки Цвир за 74 года жизни не додумался.

- Сейчас протарить антюхи можно за старомух по-новому - 300 кербулей. Все же прибавка к пенсии...Антюхи надо довести до кипения..

Когда антюхи начинают кипеть, нюхать этот процесс тяжело. «Поэтому шаповалы долго не живут», - говорит дед Сергей и голыми руками достает из бурлящей жидкости огромные валенки.

Этот едкий дым растворяет легкие, - объясняет он. - Но мало антюх смаксать (сделать), его еще надо протарить (продать). А кто на рынке хусый враг шаповала? Знамо дело, скиц.

- Собака? - удивляюсь я. - Неужто валенки грызут?

- Да нет... - Шаповал аж за бока взялся от смеха. - Скиц - это и собака, и милиционер. Стоим мы, бывало, с куропцами на шусте (рынке), тут по цепочке весть летит: «Бальбечка (друг) скиц хлает!» Пояперим все свои антюхи и ухлевываем (хватаем валенки и убегаем). В советское время тарить ведь было нельзя - нас гоняли. А сейчас скицы свою долю тербуют!

На полу валяются деревянные ноги разных размеров. Шаповал прикинул на глаз и «обул» пару из них в антюхи: «Прилаживаем колодку». Потом поднял с пола гнилое бревнышко и начал выбивать из валенка душу - та проявлялась в виде черного пара: «Это чтобы антюх по колодке сел».

Справка «МК».Среди шаповалов ходит легенда, что еще в начале прошлого века они решили язык свой узаконить и написали письмо царю-батюшке. А для пущей выразительности - все слова в нем были, конечно, шаповальские. Так что никто при дворе смысла послания не уловил.

- Я пытался составить шаповальский словарик, - говорит краевед Александр Кублицкий. - Еще десять лет назад мастера с кулаками отстаивали свою тайну, потому что валенки пользовались спросом. Всего я записал около 350 разных слов. Вообще, в Брянской области было несколько носителей тайных языков. Еще до войны по деревням ходили слепцы-лирники, которые играли на инструменте, а между собой перекидывались неведомыми словами. В архивах отмечены и странствующие книгопродавцы офени с их офенским языком. Свой словарь есть и у старообрядцев. Краеведы считают, что возникновение «конспиративных» языков связано с вечной борьбой нашего народа за свободу. Что касается лингвистической стороны, то специалисты отмечали, что грамматика у новоропских шаповалов русская, а вот звуковой строй схож с северо-белорусской фонетикой.

Мы с другими шаповалами гардеману покерим (самогону выпьем) и начинаем бусать (гулять), - признается дед Сергей. - А закаплунят в вытрезвитель, тут Митька Соболь всех посылает «кинтонтой шихте» (аналог известному «к такой-то матери» - Авт.).Деуненок отбивается и кричит: «Похлаяли на шкребень, шмураки!» («Пошли на..., дураки!») - делится старик премудростями шаповальского мата.

Сам Цвир недавно попал в неприятную историю... на границе. Дело в том, что Новый Ропск расположился рядом с Украиной и Белоруссией. В честь «трехграничья» в брянском лесу еще при советской власти заложили камень «Дружбы народов». Тогда это было место паломничества молодежи из этих республик. И вот дед Сергей вознамерился вспомнить свою молодость и поклониться ее памятнику. Только на полянку вышел, а на него молодцы в камуфляже набросились, начали руки крутить...

- «Мананатея на псуль!» - кричу. Такое крепкое выраженьице - не знаю, что означает. Но звучит забористо! Они: «Ты, дед, с какой стороны пришел - с украинской или белорусской?» Другое теперь время... Чтобы камень увидеть - таможню надо проходить...

Не только это тяготит старика в отношениях с молодым поколением. Некому ему передать мастерство, которое он унаследовал от отца и деда...

- Ламонным (молодым) антюхи не нужны... Им все у-нер-ситеты отгуряй (подавай) - не выговоришь. Эх, как тоска въяперит... - Дед мнет в черных грубых руках шапку-ушанку. - Забывают ремесло йорых чузов (стариков), забывают то, чем Русь куропская жила…

Уходит в небытие и таинственный, как Древняя Русь, язык шаповалов.