Карамзин и русский сентиментализм

В конце XVIII века русские дворяне пережили два крупнейших исторических события — крестьянское восстание под предводительством Пугачева и Французскую буржуазную революцию. Политический гнет сверху и физическое уничтожение снизу — таковы были реальности, ставшие перед русскими дворянами. В этих условиях прежние ценности просвещенного дворянства претерпели глубокие перемены.

В недрах русского просветительства рождается новая философия. Рационалисты, полагавшие разум главным двигателем прогресса, пытались изменить мир через внедрение просвещенных понятий, но при этом забыли про конкретного человека, его живые чувства. Возникла мысль, что просвещать надо душу, сделать ее сердечной, отзывчивой на чужую боль, чужие страдания и чужие заботы.

Карамзин и его сторонники утверждали, что путь к счастью людей и всеобщему благу — в воспитании чувств. Любовь и нежность, как бы переливаясь из человека в человека, превращаются в добро и милосердие. «Слезы, проливаемые читателями, — писал Карамзин, — текут всегда от любви к добру и питают его».

На этой почве зарождается литература сентиментализма, для которой главное — внутренний мир человека с его нехитрыми и простыми радостями, близким дружеским обществом или природой. При этом устанавливается теснейшая связь между чувствительностью и моралью. Конфликты между простыми людьми, «чувствительными» героями и господствующей в обществе моралью достаточно остры. Они могут заканчиваться гибелью или несчастьем героя.

В прозе типичными формами сентиментализма стали повесть и путешествие. Оба жанра связаны с именем Карамзина. Образцом жанра повести для русского читателя стала «Бедная Лиза», а путешествия — его «Письма русского путешственника».

Популярность «Бедной Лизы» не ослабевала в течение нескольких десятилетий. Она и сейчас читается с живым интересом. Повесть написана от первого лица, за которым подразумевается сам автор. Перед нами рассказ-воспоминание. Герой-автор сначала подробно сообщает о себе, о любимых местах в Москве, которые влекут его и которые он охотно посещает. Это настроение включает и романтичность («великолепная картина, особливо когда светит на нее солнце; когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся!»), и па-сторальность («Внизу расстилаются тучные, густозеленые, цветущие луга»), и мрачные предчувствия, навеянные монастырским кладбищем и рождающие мысли о смертной доле человека.

Печальная история Лизы рассказана устами автора-героя. Вспоминая о семье Лизы, о патриархальном быте, Карамзин вводит знаменитую формулу «и крестьянки любить умеют!», которая по-новому освещает проблему социального неравенства. Грубость и невоспитанность душ — не всегда удел бедняков.

Карамзин с полнотой и подробностями описывает смену настроений Лизы от первых признаков вспыхнувшей влбленности до глубокого отчаяния и безысходного страдания, приведшего к самоубийству.

Лиза не читала никаких романов, и ей не приходилось раньше переживать этого чувства даже в воображении. Поэтому сильнее и радостнее открывалось оно в сердце девушки при ее встрече с Эрастом. С каким необыкновенным возвышенным чувством описывает автор первую встречу молодых людей, когда Лиза угощает Эраста свежим молоком. «Незнакомец выпил — и нектар из рук Гебы не мог показаться ему вкуснее». Лиза влюбляется, но вместе с любовью приходит и страх, она боится, что гром убьет ее, как преступницу, ибо «исполнение всех желаний есть самое опасное искушение любви».

Карамзин намеренно уравнял Эраста и Лизу в общечеловеческом плане, — они оба натуры, способные к богатым душевным переживаниям. Вместе с тем Карамзин не лишил героев индивидуальности. Лиза — дитя природы и патриархального воспитания. Она чиста, наивна, бескорыстна и потому менее защищена от внешней среды и ее пороков. Ее душа открыта естественным порывам чувств и готова предаться им без размышлений. Цепь событий приводит к тому, что Эраст, проигравшись в карты, должен жениться на богатой вдове, а Лиза, покинутая и обманутая, бросается в пруд.

Заслуга Карамзина состояла в том, что в его повести нет злодея, а есть обыкновенный «малый», принадлежащий к светскому кругу. Карамзин первым увидел этот тип молодого дворянина, в какой-то степени предшественника Евгения Онегина. «Эраст был довольно богатый дворянин, с изрядным у мом и добрым сердцем, добрым от природы, но слабым и ветреным. Он вел рассеянную жизнь, думал только о своем удовольствии, искал его в светских забавах, но часто не находил: скучал и жаловался на судьбу свою». Доброе от природы сердце роднит Эраста с Лизою, но в отличие от нее он получил книжное, искусственное воспитание, его мечтания безжизненны, а характер испорчен и нетверд.

Не снимая вины с Эраста, писатель сочувствует ему. Пороки героя коренятся не в его душе, а в нравах общества, считает Карамзин. Социальное и имущественное неравенство разлучает и губит хороших людей и становится препятствием для их счастья. Поэтому повесть заканчивается умиротворяющим аккордом.

«Бедная Лиза» вызвала целую волну подражаний: «Бедная Маша» Измайлова, «Александр и Юлия» Львова, «Обольщенная Генриетта» Све-чинского и множество других. Разнообразные по своему характеру, произведения эти группируются по способу выражения «чувствительности». Одни авторы предпочитают раскрывать свое сердце, отвлекаясь от какого-либо сюжета. Другие, напротив, используют сюжет с множеством конфликтов и коллизий. Появились также произведения «умозрительные», в которых обосновывалась польза сентиментального воспитания. Примером таких сочинений служила повесть Георгиевского «Евгения, или Письма к другу». Герой пишет письма к другу, в которых сообщает, как он женился , как он и жена рассуждают о воспитании сына. Письма передают не столько внешнюю канву событий, сколько напряженную внутреннюю жизнь героя.

В 18-е годы обнаруживаются признаки кризиса сентиментализма. Появилось много подражателей и эпигонов, упростивших философский смысл представлений Карамзина и его сторонников. Ложная чувствительность, выспренный и напыщенный язык усиливали недовольство читателей сентиментальной повестью.

Однако надо сказать, что стилистические штампы и витиеватый слог свойственны всем писателям данного направления. Проза в те годы только еще искала свой стиль. Выражение психологических состояний человека представляло огромную трудность из-за необработанности русского литературного языка.

В этих условиях образцом для выражения эмоционального состояния служил язык поэзии. Поэтому особенности языка поэзии прямо переносились в прозу, и писатели старались писать прозу так, как пишут стихи. Но это порождало «сладость» стиля, над которыми сами же писатели иронизировали. Так, автором «массового» сентиментализма был П.Шаликов. Поэт Туманский писал о нем:

§ Дитя пастушеской натуры

§ Писатель Нуликов так сладостно поет,

§ Что уж пора б ему назваться без хлопот

§ Кондитером литературы.

Но жизнь жанра не завершилась. Что касается путешествия, вобравшего в себя повесть, историю, мемуары, политический очерк, бытовую сцкенку, то оно приобрело другие литературные формы: роман приключений, роман путешествий, путевой очерк. Глубина содержания путешествия определялась теперь всем духовным миром автора. Лучшие произведения русских писателей в жанре путешествия — «Письма русского офицера» Ф. Глинки, путевая публицистика В. Кюхельбекера, «Путешествие в Арзрум» А. Пушкина, «Фрегат Паллада» И. Гончарова — отвечают новым читательским ожиданиям, так как в них представлена личность путешественника-собеседника.

Сентиментальная повесть содействовала гуманизации общества, она вызвала неподдельный интерес к человеку. Любовь, вера в спасительность собственного чувства, холод и враждебность жизни, осуждение общества — со всем этим можно встретиться, если перелистать страницы произведений русской литературы, и не только XIX в., но и века двадцатого.