Другие тяжёлые ошибки «русской партии»

Я, как и Кургинян, принадлежала не к «большому народу» – державообразующему русскому народу, а к малым народам Советского Союза. Сергей Ервандович наполовину армянин, наполовину еврей. Я чувашка по национальности.

Сергей Ервандович сейчас взял в моду валить все грехи на «большой народ». Особенно на «русский Орден внутри КПСС». А я, даже несмотря на его трагические ошибки, всегда была с ориентацией не на «западников», а на почвенную русскую партию. И не раскаиваюсь в этом.

Да, я, как и Кургинян, трезво признаю вину русских националистов распаде СССР, но я всё-таки больше верю в русских – в «большой народ» как системообразующую силу, чем в шумных крикливых либералов, типа Дмитрия Быкова или Акунина.

Или, тем более, нынешних оголтелых «красных» кавказцев типа Сергея Кургиняна или Александра Проханова (как известно, Проханов родился и духовно сформировался в сталинском Тбилиси – отсюда его истерики по Сталину).

Нет, нет, я не отрицаю ни талантов Быкова и Кургиняна, ни того, что они – первый в «Новой газете», а второй в газете «Завтра» часто пишут о «большом народе» жуткую, но горькую правду. И не сплочены русские, и слишком терпеливы. И русским надо поучиться сплочённости у евреев, вынесших чудовищный холокост, но не сломавшихся духом.

Больше того, я, например, очень ценю в Быкове и Кургиняне как в художниках их стойкость в авангардизме. Я в молодости бегала в театр Сергея Кургиняна «На досках», как в Сезам. И Дмитрия Быкова я всегда читаю с упоением.

К сожалению, сейчас бывший либеральный диссидент-авангардист Сергей Ервандович жутко «покраснел». Но надо смотреть и правде в глаза – он часто режет колючую правду. В своей самой прогремевшей, программной статье «Кризис и другие», растянувшейся в 2009 году в газете «Завтра» аж на 42 номера, Кургинян, на мой взгляд, последовательно и совершенно правильно уличил (иного слова не подберу) Кожинова, Семанова, Байгушева других лидеров «русской партии» в «двойной игре».

Особенно досталось от него автора сенсационной книги «Русский орден внутри КПСС. Помощник М.А. Суслова вспоминает». Кургинян прямо обвинил прозаика и литературного критика Байгушева в пособничестве развалу СССР. Аргументированно, с привлечением огромного количества недавно рассекреченных уникальных материалов Кургинян доказал, что у «русской партии внутри КПСС», позиционировавшей себя как якобы страшно патриотическая и преданно советская сила, тоже рыльце было в пушку, и отнюдь не меньше, чем у «демократов» и «либералов».

Сергей Кургинян, благо сам тоже всегда имел доступ к государственным тайнам (как человек сам причастный к стратегической разведке – организатор Экспериментального творческого центра, при Горбачёва заменившего Личную стратегическую разведку и контрразведку генеральных секретарей ЦК КПСС), предъявил писателю Байгушеву ряд серьёзных и совершенно обоснованных упрёков.

А именно: что негласная «русская партия внутри КПСС», которую Байгушев как консультант-помощник советского главного идеолога Суслова щедро опекал, была в полном сговоре с либералами, когда те разваливали Советский Союз.

Что с того, что Байгушев не сидел в предбаннике у Суслова, а сменив ещё в хрущёвское время великого Илью Эренбурга, работал как и Илья Эренбург всегда под «прикрытием».

Преимущественно выдавал себя за свободного писателя – специального корреспондента крупнейшего международного агентства печати «Новости» (АПН). Все знаем, что АПН было аналогом американского пропагандистского концерна ЮСИА, плётшего по всему миру американскую имперскую паутинную.

АПН точно также имел широко разветвлённую сеть и поел по всему миру «красную паутину». И Байгушев, дослужившись в помощниках Суслова аж до координатора Личной стратегической разведки и контрразведки самого Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, обязан был как стратегический разведчик заранее просчитать, что поспешная перестройка приведёт к катастрофе. Что нельзя верить американцам, что они сразу примут нас, русских, в свои объятия, как только мы провозгласим свободу, демократию и гласность.

Но доходило в стратегических ошибках Байгушева до мелочей. Хотя голос писателей – Совести нации – не такие уж и мелочи. Я имею в виду травлю Евтушенко. Да, у нас активно прозападную, практически проамериканскую позицию занимала литературно-политическая группировка во главе с поэтом Евгением Евтушенко.

А почвенная, считавшая себя очень русской, писательская группировка всегда Евтушенко открыто ненавидела. Но что она пыталась популярности Евтушенко противопоставить? Графомана-горлопана Егора Исаева (которому «русская партия», а конкретно именно Байгушев через Суслова, даже организовала совершенно им незаслуженную высшую государственную Ленинскую премию), а затем увешала премиями весьма средненького поэта Валентина Сорокина.

Евтушенко же долгое время премий вообще не имел. Популярность у Евтушенко в народе, чтобы о нём ни говорили, была на голову выше, чем у Егора Исаева или Валентина Сорокина. Кстати, это сейчас задним числом вынужден признать и неистово раскручивавший их Александр Байгушев – Исаев и Сорокин, в лучшем случае, оба остались только поэтами «русских клубов», а не всего общества.

И так было у «русской партии» почти во всём. Сплошные стратегические просчёты и выдвижение не тех лидеров. Но абсолютно точно так же, как у «славянофилов», получилось всё и у «западников»,

И те и другие использовали Союз писателей в сугубо политических целях, чем нанесли писателям серьёзнейший моральный урон, подорвав их традиционный для России авторитет как Совести нации. В новом Российском литературном обществе надо не то чтобы избегать политики. Её невозможно писателю избежать, ибо писатель, когда пишет, прежде всего отражает жизнь. Но в Литературном обществе никогда не надо перегибать – делать из политики самоцель. Писательское зеркало не должно быть тенденциозным, а значит – кривым.

Впрочем, к чести наиболее совестливых писателей (таких как Александр Солженицын или Виктор Астафьев) литературная война не была для них войной идеологической, за которую в угоду партийным установкам Кремля её пытались выдавать.

Обе, на показуху рьяно воевавшие между собой литературно-политические группировки (западники и почвенники – условно говоря) были однако абсолютно едины в своём неприятии сталинского «казарменного социализма» и в стремлении попытаться на развалинах атеистического, практически богоборческого марксистского государства построить «социализм с человеческим лицом».

Да, по западным социал-демократическим образцам. Но вот тут я, «почвенница», на стороне «западников».

А что теперь может русскую нацию спасти? Надо одинаково дружно и «западникам» и «славянофилам» вернуть Совесть. Именно потеря писателями своей роли как Совести русской нации является одной из причин духовного обнищания русской нации.

КОНЕЦ
Екатерина МАРКОВА

P.S.

"Части советской политической элиты, которой была близка схема «особого русского пути развития», противостояла иная часть, к которой принадлежали, в том числе, «молодые консультанты-интеллектуалы» из андроповского Отдела по соцстранам (соответственно, это и есть антисталинисты). Позицию этой части можно охарактеризовать опять-таки словами Бурлацкого:

«До сих пор мы считаем себя не частью Европы, а психологически отдельной страной... Это хотел переломить Петр I и многого добился. Но, в сущности, после Октября мы вернулись именно к этому... Советская власть появилась как антизападная власть. Я всегда придерживался такой точки зрения, что тенденция быть западной страной… должна восторжествовать в России. Потому что весь мир повернулся к опыту Западной Европы… Западная политическая система, западная система ценностей... это лучшее из того, что было создано человечеством... Убежден, что мы должны идти путем Запада».

Бурлацкий рассказывает, что вскоре после прихода Брежнева к власти Андропов рекомендовал его (Бурлацкого) Брежневу в качестве хорошего «речеписца». И Бурлацкий получил приглашение поучаствовать в подготовке доклада, с которым Брежнев должен был впервые предстать перед общественностью в качестве нового первого секретаря ЦК КПСС. В ходе личного разговора с Брежневым Бурлацкий понял, что «Леонид Ильич относился к Сталину очень хорошо... И хотел в докладе сделать большой пассаж по поводу исторической роли Ленина и исторической роли Сталина».

На что Бурлацкий возразил: «Леонид Ильич, если Вы скажете что-нибудь положительное о Сталине, то Вас поддержат пятьдесят процентов партийных кадров и пятьдесят процентов населения страны, а половина будет против»... Андропов занял сходную позицию (в итоге в докладе Брежнева была лишь одна строка о Сталине — говорилось, что накануне, в ходе и после Великой Отечественной войны Сталин руководил страной). И при этом велел Бурлацкому «спрятать в стол» адресованную Брежневу записку о Сталине и преодолении культа личности, «потому что, по меньшей мере, половина представителей руководства страны и, в особенности, партии будет против».

Итак, Бурлацкий утверждает, что соотношение сталинистов и антисталинистов при Брежневе было примерно пятьдесят на пятьдесят. При этом, по определению Бурлацкого, сталинисты — это те, для кого самым главным в личности и политике Сталина были его приверженность представлению об особом пути развития России и противопоставление России (СССР) — Европе. А антисталинисты — те, кто категорически отвергал тезис об особом пути развития России, настаивая на том, что этот путь тупиковый, и что необходимо идти западным путем.

Если следовать такому определению, то Андропов, как и Куусинен, — антисталинисты, ибо хотели сделать возможным вхождение России (СССР) в Европу, пусть даже за счет отсечения от красной империи части ее национальных окраин (между тем, существование целостной красной империи было для Сталина непреложной ценностью).

Но что было делать с «пятьюдесятью процентами» сталинистов — сторонников «особого русского (советского) пути развития»? Точны ли проценты Бурлацкого — сейчас не имеет значения. Число тех, кто хотел этого особого пути, было велико. Соответственно, они являлись серьезнейшим препятствием на пути реализации проекта «вхождения в Европу».

И только соблазнив хотя бы часть из них проектом новой Русской империи (или Православной империи, как это называет Байгушев) — самобытной, идущей особым путем, но отбрасывающей при этом большую часть национальных окраин, — можно было рассчитывать на успех.

По сути, речь шла о создании «русско-националистического» двойника «западнического» проекта. И проект, и его двойник, будучи прямо противоположными, враждебными друг другу по риторике, служили единой цели — уничтожению красной империи, в том числе путем усекновения ее территории за счет национальных окраин.

Однако этот «русско-националистический двойник» предстояло еще создать. А для его создания необходима была яркая харизматическая фигура, вокруг которой могло бы оформиться ядро будущих реализаторов указанного проекта. И ставка была сделана на Бахтина..."

Анна Кудинова

"Зададимся для начала вопросом: кто придумал (и реализовал) изощренную схему, в соответствии с которой описанный Байгушевым проект «Православная империя» оказался «двойником» проекта «Вхождение России (СССР) в Европу», — «двойником», реализующим не свои собственные цели, а цели последнего? Только ли советские выходцы из коминтерновской среды, имевшие разветвленные связи на Западе и взалкавшие капиталистического рая?

Безусловно, к этому были причастны и западные элитные группы, связанные с упомянутыми «выходцами» прочными долговременными связями. Мы уже не раз обсуждали этот «мост». «По ту сторону моста» работали очень разные группы — и такие, кто имел вполне респектабельное и абсолютно западное обличье.

И такие, кто представал от лица Запада в обличье «русско-националистическом», и потому легко наладил дружественный диалог с «русско-националистической группой» в СССР.

В русско-националистическом обличье часто выступали белоэмигранты и их потомки, публично заявлявшие о своих реваншистских намерениях. Такие заявления воспринимались «русской партией» как нечто естественное: естественно, когда «белый», вынужденный покинуть свою страну, потому что он потерпел поражение от «красных», мечтает о возвращении на Родину и о том, чтобы его Родина перестала быть «красной»."

Анна Кудинова

"Советский Союз разваливали "по матрице НТС" - Народно-Трудовой Союз российских солидаристов.

Внутри системы, требовавшей развала СССР и перехода к развалу России, всегда было два крыла. Их не могло не быть, потому что эмиграция состояла из либеральных волн семидесятых годов, уезжавших, и из белогвардейско-фашистских, и прочих групп, которые тоже находились в этом же положении эмиграции.

Правое крыло НТС – это Дмитрий Васильев, общество «Память», а левое крыло – это "Демократический союз" Валерии Ильиничной Новодворской.

По этой энтээсовской схеме творцы Перестройки и скроили "двукрылую" систему сепаратизма, разрушившую СССР. Деструкция предполагала одновременное задействование двух как бы полярных, но на деле взаимно согласованных сепаратизмов.

Один из них, более очевидный – сепаратизм национальных окраин, поддерживаемый в России либеральными партиями.

Другой, менее очевидный, но гораздо более опасный – сепаратизм "почвенный", собственно русский, призывающий Россию к выходу из состава СССР.

Надо помнить тот горький урок. Еще раз подчеркну, что окончательный распад государства всегда обусловлен отпадением от этого государства его опорного системообразующего начала. В случае России этим началом всегда являются русские.

Что касается бунта окраин, то это лишь частный фактор. Пока ядро государства прочно и едино связано, эксцессы на периферии могут быть преодолены. А вот когда эксцессы начинаются в самом ядре, то это... Это уже агония.

Развалить русскую империю того или иного образца (красную – советскую, или белую – православную, или любую другую) можно, только внушив русским, что это "не их государство". Что из этого государства надо выйти. Что из него надо бежать, как от чумы. Одновременно надо внушить ту же мысль и малым народам, входящим в империю.

ЧТО, ЕСЛИ ЭТИ ДВЕ МЫСЛИ ВНУШАЛИСЬ И ВНУШАЮТСЯ НАШИМ ГРАЖДАНАМ ИЗ ОДНОГО ШТАБА, ОБЛАДАЮЩЕГО ДВУМЯ КРЫЛЬЯМИ? ЧТО, ЕСЛИ ЭТОТ ШТАБ НАХОДИТСЯ БЛИЖЕ К НАМ, ЧЕМ ПРЕСЛОВУТЫЙ "ВАШИНГТОНСКИЙ ОБКОМ"?

Сергей Кургинян - ИГРА С ОГНЕМ, 2006 г.

P.P.S

"-- Ба! Да ведь это писательский дом. Знаешь, Бегемот, я очень много
хорошего и лестного слышал про этот дом. Обрати внимание, мой друг, на этот
дом! Приятно думать о том, что под этой крышей скрывается и вызревает целая
бездна талантов.

-- Как ананасы в оранжереях, -- сказал Бегемот и, чтобы получше
полюбоваться на кремовый дом с колоннами, влез на бетонное основание
чугунной решетки.

-- Совершенно верно, -- согласился со своим неразлучным спутником
Коровьев, -- и сладкая жуть подкатывает к сердцу, когда думаешь о том, что в
этом доме сейчас поспевает будующий автор "Дон Кихота", или "Фауста", или,
черт меня побери, "Мертвых душ"! А?

-- Страшно подумать, -- подтвердил Бегемот.

-- Да, -- продолжал Коровьев, -- удивительных вещей можно ожидать в
парниках этого дома, объединившего под своею кровлей несколько тысяч
подвижников, решивших отдать беззаветно свою жизнь на служение Мельпомене,
Полигимнии и Талии. Ты представляешь себе, какой поднимется шум, когда
кто-нибудь из них для начала преподнесет читающей публике "Ревизора" или, на
самый худой конец, "Евгения Онегина"!

-- И очень просто, -- опять-таки подтвердил Бегемот.

-- Да, -- продолжал Коровьев и озабоченно поднял палец, -- но! Но,
говорю я и повторяю это -- но! Если на эти нежные тепличные растения не
нападет какой-нибудь микроорганизм, не подточит их в корне, если они не
загниют! А это бывает с ананасами! Ой-ой-ой, как бывает!.."

Булгаков М.А.- "Мастер и Маргарита", 1929-40 гг.