Расправа с эмигрантами в Праге

Окончание войны имело трагические последствия для многих видных русских эмигрантов, причастных к литературе, в Праге, где при попуститель­стве чешских властей советские оккупационные власти прибегли в широких размерах к арестам и высылкам тех, кому не удалось вовремя бежать на Запад. Среди арестованных и увезенных в СССР были кн. Петр Д. Долгору­ков, лидер евразийцев П.Н.Савицкий, руководители Русского исторического архива в Праге С.П.Постников и П.С.Бобровский (сам архив был «подарен» чехословацким правительством Москве, куда таким образом попали многие ценнейшие эмигрантские архивы) и др. Судьба многих до сих пор неизвест­на. Впрочем, ряд эмигрантов, преподававших в чехословацких учебных заве­дениях, был оставлен в покое и даже на своих местах. Случаи ареста и увоза в Россию эмигрантов имели место и в Югославии (так, увезен был В.В.Шульгин), и в Болгарии, но в обеих странах многие тоже были оставле­ны на своих местах. После разрыва Тито с Москвой многие русские эмигран­ты были высланы из Югославии и оказались в лагере под Триестом, откуда постепенно «рассасывались» на Запад. На месте в Болгарии остался П.М.Би-цилли, скончавшийся уже после войны.

5. Встреча двух эмиграции

Главным фактом послевоенного периода для русской эмиграции в це­лом, а следовательно и для зарубежной русской литературы, была встреча двух эмиграции — политической эмиграции первого призыва, покинувшей Россию в результате исхода гражданской войны, с эмиграцией новой — с выходцами из Советского Союза, добровольно или вынужденно (в порядке увоза немцами) покинувшими родину в ходе Второй мировой войны или сразу же после нее. Сейчас еще рано подводить итоги этой встрече, процесс взаимопроникновения еще идет, можно еще говорить о двух зарубежных

литературах — и

ного их слияния. Пишущая новая эмиграция принесла с собой свой опыт, иные навыки, новые совершенно настроения. Во многом на ней не могли не сказаться — и в хорошую, и в дурную сторону — двадцать пять лет советчи-ны. Новоэмигрантская литература, как и сама новая эмиграция, прошла через начальный лагерный период, мало похожий на то, как начинала зару­бежная литература в 20-х годах с ее двумя столицами, обилием журналов, газет, издательств, меценатов со средствами и писателей с именем. В лагерях для «перемещенных лиц», обогативших русский язык словами «ди-пи» (или «дипист») и «дипийский», в Германии и Австрии и произошла первая встреча новой эмиграции со старой — в лице тех довоенных эмигрантов, довольно многочисленных, которым удалось бежать от наступавшей Красной армии из стран к востоку и юго-востоку от Германии (главным образом из Чехослова­кии и Югославии, а также из бывших прибалтийских государств). Таким образом, частично старая эмиграция разделила участь новой, что само по себе способствовало сближению.

Первый период новоэмигрантской литературы характеризуется лагер­ными устными газетами, гектографированными изданиями, нерегулярно вы­ходящими и печатающимися на дрянной послевоенной бумаге газетами и журнальчиками. История этого «героического» периода новоэмигрантской литературы еще будет написана. Но новая эмиграция быстро становится на ноги и по прошествии двух-трех лет в одном отношении оказывается в более благоприятном положении, чем эмиграция старая. Последняя почти с самого начала наткнулась на более или менее полное равнодушие внешнего мира и к себе, и к судьбе России, и к мировой угрозе коммунизма, о которой она трубила. Это равнодушие с годами даже росло. Больше того: в кругах пере­довой европейской и американской интеллигенции все больше и больше распространялись симпатии к советскому «эксперименту». Не то новая эми­грация: в силу сложившегося в послевоенные годы международного положе­ния она быстро приобрела влияние, к ее голосу стали прислушиваться, ее услугами стали пользоваться и правительственные учреждения (особенно в США), и общественные организации в размерах, в которых это и не снилось старой эмиграции. Ей были обеспечены и симпатии значительной части либеральной интеллигенции, многое за эти годы уразумевшей относительно истинной природы советского тоталитаризма, отчасти под влиянием много­численных разочаровавшихся коммунистов типа Артура Кестлера, Игнацио Силоне и др. Даже в материальном смысле новая эмиграция оказалась скорее в преимущественном положении: ее наиболее квалифицированным элемен­там не пришлось идти в шоферы, рабочие автомобильных заводов, железно­дорожные контролеры, маляры, как это приходилось делать ученым, писате­лям, офицерам генерального штаба и т.п. среди старой эмиграции. Этот факт часто упускается из виду — особенно самими новыми эмигрантами, не всегда представляющими себе хорошо условия, в которых жила старая эмиграция. Благоприятно сказалось на внешней судьбе новой эмиграции и то, что едва ли не подавляющее большинство ее в конечном итоге оказалось в Соединен­ных Штатах Америки, где внешние условия жизни были гораздо лучше, чем во Франции или на Балканах после Первой мировой войны. В самом деле, кто из старой эмиграции в Европе мог мечтать об обзаведении на второй или третий год собственным домом или автомобилем (или и тем, и другим), что мы видим сплошь и рядом среди новых эмигрантов в Америке? Конечно, это положение рикошетом сказалось и на старой эмиграции, среди которой было больше квалифицированных элементов, людей со знанием иностранных

17-994

языков и западноевропейских и американских условий, которые могли быть с пользой употреблены в «Голосе Америки», на разных радиостанциях, зани­мающихся передачами за «железный занавес», и в разных исследовательских учреждениях. Но этим старая эмиграция была все же обязана не только новой ситуации, но и появлению новой эмиграции. Тем же факторам она обязана тем, что на шестой год после конца войны к ее услугам оказалось Издательство имени Чехова — предприятие такого масштаба, о каком до­военная эмиграция могла только грезить.

Внешнее слияние новоэмигрантских и староэмигрантских писателей произошло довольно быстро. Ряд новых эмигрантов стал сотрудничать в нью-йоркском «Новом русском слове», которое волей судеб стало централь­ной газетой Зарубежья (положение географически, конечно, ненормальное) и втянуло в себя большинство наиболее талантливых писателей и публицис­тов эмиграции, независимо от их политических взглядов — от социал-демо­кратов меньшевиков до умеренно-правых². Постепенно новые эмигранты нашли себе дорогу и в большие журналы — в «Новый журнал» и в «Возрож­дение», сделавшись их ценными сотрудниками. С другой стороны, такой журнал, как «Грани», первоначально созданный как орган «новой эмигра­ции», вскоре привлек к сотрудничеству и старых эмигрантских писателей — на его страницах появились Ремизов и Тэффи, а в критическом отделе — Н.Е.Андреев. Характерным примером внешнего слиянияя двух литератур явился выпущенный в 1951-1952 годах в Мюнхене журнал стихов, прозы и критики «Литературный современник», где буквально «всякой твари по паре».

Что касается внутреннего слияния, то это вопрос более сложный. Об­суждать его здесь подробно мы не можем, да и процесс этот все еще не завершившийся. Отметим прежде всего, что среди новоэмигрантских писа­телей почти не было ни известных советских писателей³, ни — тем более — известных литераторов дореволюционной формации⁴. Тем не менее нашлись

² «Новое русское слово» послевоенного периода, под редакцией М.Е.Вейнбаума, займет видное место
не только в истории русской эмиграции вообще, но и в истории русской литературы и журналистики.
В нем печатались часто очень спорные, но всегда интересные статьи на текущие темы Е.Д.Кусковой,
весьма содержательные статьи, особенно по внешней политике, самого редактора, ценнейшие докумен­
тальные «репортажи» новых эмигрантов о концентрационных лагерях и пр., не говоря о ряде интересных
литературно-критических статей в воскресных номерах, отрывках из новых романов МААдданова и
многочисленных произведениях А.М.Ремизова, впервые увидевших свет на страницах этой газеты в 50-х
годах. К крупным дефектам этой газеты, особенно при сравнении с довоенными парижскими газетами,
надо отнести баснословное количество опечаток и плохой, американизированный русский язык ее
информационной первой страницы (впрочем, в этом отношении некоторые другие русские газеты в
США перещеголяли «Новое русское слово», причем в них — например, в издающейся в Сан-Франциско
«Русской жизни» — этот плохой язык характеризует и многие статьи). Проблема порчи языка стоит в
русском Зарубежье очень остро — и становится со временем все острей — особенно в Америке, и долг
зарубежной печати решительно бороться с этой порчей.

³ Едва ли не самыми известными были Родион Акульшин (в эмиграции ставший Родионом
Березовым) и Глеб Глинка. Оба были членами разгромленной в начале 30-х годов группы «Перевал»,
но имена их за границей были, по всей вероятности, известны только тем, кто специально занимался
советской литературой. Березов в эмиграции напечатал несколько книжек стихов и рассказов и ряд
газетных и журнальных статей. Глинка, кроме статей о советской литературе, издал интересную
антологию произведений «перевальских» писателей («На Перевале») с критико-биографическими
комментариями.

⁴ Два таких — правда, очень разных — человека умерли в Германии сразу после войны и таким
образом не вошли по-настоящему в эмиграцию. Это были известный историк литературы и критик
Р.Иванов-Разумник и философ СА.Аскольдов, игравший видную роль в петербургском Религиозно-
философском обществе и бывший сотрудником «Русской мысли». Часть литературного архива
Иванова-Разумника, по-видимому, погибла во время войны, но после его смерти были изданы его
воспоминания о советских тюрьмах, в которых он много и подолгу сидел, и брошюра о судьбах
писателей в СССР. Из рукописного наследия Аскольдова ничего пока не издано. Если оно сохрани­
лось, оно должно представлять большой интерес.

среди новоэмигрантских писателей такие, которые как-то сразу оказались на месте в зарубежной литературе и были радушно встречены старой эмигра­цией. Это особенно относится к поэтам: Дмитрию Кленовскому, Ивану Елагину, Ольге Анстей, Николаю Моршену, Владимиру Маркову, Аглае Шишковой, Юрию Трубецкому и Лидии Алексеевой — называем наиболее талантливых и наиболее обративших на себя внимание⁵.

То же можно сказать и о некоторых прозаиках: о С.С.Максимове, роман которого «Денис Бушуев» был встречен эмигрантской критикой едва ли не преувеличенно восторженно; о Л.Д.Ржевском, редакторе «Граней» и авторе интересного военного романа «Между двух звезд»; и о Н.В.Нарокове, при­влекшем внимание своим романом «Мнимые величины», в котором была сделана попытка проникнуть в психологию советской кучки власть имущих. Много общего в настроениях и подходе со старой эмиграцией нашлось и у В.И.Алексеева, автора двух «документальных» повестей («Невидимая Рос­сия» и «Россия солдатская»), которые при отсутствии больших литературных достоинств чрезвычайно интересны как документ.

Еще более естественно и просто вложились в общее русло зарубеж­ной литературы некоторые новоэмигрантские публицисты и критики, на­пример, М.М.Коряков, автор книги «Освобождение души», нашедший много созвучного себе в зарубежных духовных исканиях, зачитывавший­ся еще до разрыва с большевиками (он после войны служил при совет­ском посольстве в Париже) «Современными записками» и увлекавшийся Бердяевым; Н.И.Ульянов, историк по образованию и по специальности, привлекший внимание своими острыми статьями об эмигрантской литерату­ре (он подписывался также «Н.Шварц-Омонский»), он же автор историчес­кого романа из времен скифов на юге России «Атосса»; В.Ф.Марков, помес­тивший в «Новом журнале» и в «Гранях», а до того в разных «дипийских» изданиях, помимо стихотворений, несколько очень интересных статей (о футуризме, о Есенине, об Андре Жиде, о Швейцере), в которых проявил большую начитанность, разносторонность и остроту мысли (Маркову же принадлежит интересное предисловие к составленной им антологии «несо­звучных» советских поэтов, вышедшей под названием «Приглушенные голо­са»); и Б.А.Филиппов-Филистинский, редактировавший для Издательства имени Чехова «Полное собрание стихотворений» Н.Клюева, две повести Константина Леонтьева и (вместе с Г.П.Струве) «Собрание сочинений» Осипа Мандельштама, а также напечатавший ряд критических и историко-литературных статей.

С другой стороны, нельзя не отметить не слишком лестных отзывов о старой эмиграции и ее вкладе в русскую литературу и русскую культуру вообще талантливого новоэмигрантского беллетриста Б.Н.Ширяева, автора повести «Неугасимая лампада», в очерке, озаглавленном «Современная рос-

⁵ Отметим, что из названных поэтов Кленовский и Трубецкой лишены каких-либо специфически «советских» черт. Кленовский (фамилия эта — псевдоним) — поэт еще дореволюционный. Первая книга его стихов, «Палитра», продукт акмеистической школы (Кленовский учился в царскосельской гимназии, где был на несколько классов моложе Гумилева), вышла в 1917 году, вторая должна была выйти (но не вышла) в 1923 году, после чего Кленовский сознательно замолчал, возобновив писание стихов лишь за границей, где выпустил пока три сборника. Он сразу же был признан одним из лучших поэтов послевоенного периода. Трубецкой (тоже псевдоним) прикоснулся к литературе в самые первые годы революции и был знаком с Блоком и другими дореволюционными поэтами. Его книжка, «Двойник», выпущенная парижским издательством «Рифма» в 1954 году, мало чем отличается от сборников парижских поэтов, если не считать «дипийской» тематики некоторых стихотворений. На остальных, хоть и в разной мере, больше сказались те или иные «советские» влияния. Так, Елагин и отчасти Анстей находятся в русле Пастернака, а Моршен немного напоминает Багрицкого, но восходит отчасти и к Гумилеву.

сийская интеллигенция». Зарубежные произведения И.А.Бунина Ширяев считает далеко уступающими его дореволюционным вещам, а замечательную «Жизнь Арсеньева» презрительно называет «субъективными, чисто личными, автобиографическими воспоминаниями». Из второго поколения зарубежной литературы он согласен признать настоящим писателем только Е.М.Яконов-ского⁶!

6. Проблема «смены»

Вопрос о литературной смене в эмиграции не раз ставился и до войны, и ответы на него обычно давались пессимистические. Все же какой-то при­ток новых сил в зарубежную литературу до войны был — в поэзии больше, чем в прозе. Сейчас в старой эмиграции его уже почти нет. Послевоенные годы «открыли» нескольких новых поэтов, но это не настоящая молодая поросль. Мы уже говорили о талантливых Чиннове и Корвин-Пиотровском, выпустивших каждый по книге стихов и затем продолжавших печататься в журналах. К ним можно прибавить еще Анатолия Величковского и более молодых Тамару Величковскую (невестку Анатолия) и Аглаиду Шиманскую, но даже наиболее свежая из них Шиманская не так уже высоко поднимается над хорошим средним уровнем парижской поэзии⁷. Все это, в конце концов, представители того же парижского неприкаянного — скорее, чем «незаме­ченного» — поколения, те же гиппиусовские «подстарки» (из которых неко­торые уже перешли в разряд стариков). У некоторых критиков большие ожидания и даже восторги вызвал Юрий Одарченко, автор книги «Денек» (1949). Стихи Одарченко не лишены своеобразия, но они смахивают на шутку и на пародию. У него острый глаз и эпиграмматический дар (не без следования образцам Ходасевича). Нигилистические темы Георгия Иванова он подает в форме гротеска и нонсенса, и эта форма не осталась без влияния на новейшую фазу в поэзии самого Иванова. Если говорить о «сюрреализме» в поэзии, то у Одарченко его больше, чем у Поплавского. Больше у него и чувства формы. Но никаких новых путей перед зарубежной поэзией он не открывает, что бы критики ни говорили. Его опыты в «серьезном» роде очень бледны.

Еще менее заметен приток свежей крови в зарубежной прозе. Единст­венным послевоенным новобранцем в ней, заслуживающим внимания, сле­дует, пожалуй, счесть Е.М.Яконовского, обнаружившего несомненный та­лант в рассказе «Серая курочка» (один из очень немногих в эмиграции

⁶ См.: Б.Ширяев, Н.Кошеватый, «К проблемам интеллигенции СССР». Институт по изучению
истории и культуры СССР. Исследования и материалы. Серия II (ротаторные издания). Мюнхен,
1955. Еще раньше тот же Ширяев в «Возрождении» напечатал резкий до грубости отзыв о книге прозы
Цветаевой.

⁷ Книги этих трех поэтов, как и Чиннова, и Корвин-Пиотровского, вышли в парижском изда­
тельстве «Рифма». Сам тот факт, что это издательство с 1950 года выпустило свыше двадцати
сборников стихов, свидетельствует о том, что зарубежная поэзия жива. Все это по преимуществу стихи
поэтов «среднего» и «младшего» возраста (Георгия Иванова, И.Одоевцевой, В.Андреева, В.Булич,
Ю.Иваска, АЛадинского, Ю.Мандельштама, В.Набокова, Г.Раевского, А.Штейгера и др.). Из стар­
ших поэтов «Рифма» напечатала два сборника С.К.Маковского; вместе с напечатанными тоже
после войны, но еще до возникновения «Рифмы», они дают право говорить о поэтическом ренессансе
этого поэта, издавшего свой первый сборник стихов еще в 1905 году, но до революции известного
больше в качестве художественного критика и редактора «Аполлона». В историю русской поэзии
Маковский войдет именно этими эмигрантскими сборниками — это его «Вечерние огни». Издатель­
ство «Рифма», которому должны быть благодарны все любители русской поэзии, обязано своим
существованием почину и энергии того же Маковского и материальной поддержке одной русской
поэтессы в Америке.

ретроспективных рассказов о гражданской войне) и в романе, который нача­ло, но не кончило, печатать «Возрождение». Но он тоже принадлежит не к молодым, а к тем же «подстаркам». Это лишь случай позднего появления в литературе. Такой же случай позднего вступления в литературу — Борис Пантелеймонов, ученый-химик, живший до войны где-то на Ближнем Вос­токе, появившийся перед войной в Париже, а после войны стяжавший боль­шой успех рассказом, напечатанным в изданном им «Русском сборнике». После этого он выпустил целую книжку рассказов (другая книжка вышла посмертно). О Пантелеймонове отзывались очень лестно Бунин, Тэффи, Ремизов. Литературных способностей его отрицать нельзя, но репутацию его непомерно раздул благоволивший к нему критик Леонид Галич. Панте­леймонов начал писать, когда ему было больше пятидесяти лет. Не так уже молод, по-видимому, был и мелькнувший после войны и ставший жер­твой автомобильной катастрофы в Мюнхене Евгений Гагарин, автор книги приятных рассказов «Звезда в ночи» (до войны Гагарин печатался по-немецки).

Среди новоэмигрантских писателей некоторые из наиболее талантли­вых (Моршен, Марков, Елагин) еще достаточно молоды, и от них можно еще многого ожидать. Смена, может быть, и придет из рядов новой эмиграции. Но это произойдет только в том случае, если ее молодому поколению.удастся сохранить связь с русским языком и русской культурой, которую уже утра­тило или утрачивает младшее поколение старой эмиграции, среди которой всего сильнее эта связь сохраняется в кругах, связанных с православной церковью (например, среди молодежи, работающей в Христианском студен­ческом движении). Но как раз к литературе в собственном смысле слова лишь немногие из этой молодежи имеют отношение, хотя у нее и чувствуется желание поддерживать традиции русской духовной культуры (об этом свиде­тельствует издаваемый молодежью «Вестник РСХД»). Новой эмиграции бу­дет труднее уберечься от денационализации молодежи, поскольку она в боль­шинстве своем оказалась в США, ибо там ассимиляция и денационализация происходят гораздо быстрее, чем это было во Франции, где русская эмигра­ция составляла «государство в государстве», или в славянских странах, где, с одной стороны, был престиж превосходства русской культуры, а с другой — языковая и этническая близость. Самое младшее поколение старой эмигра­ции — дети и даже внуки стариков и «подстарков» — все больше уходит в иноязычную литературу. Случай В.В.Набокова, ставшего американским пи­сателем тогда, когда он уже широко прославился как русский писатель, и сразу завоевавшего себе место в новой литературе, — исключительный. Ис­ключительность таланта Набокова позволяет надеяться, что, и став амери­канским писателем, он не будет окончательно утерян для русской литерату­ры, хотя такой случай двуязычного выдающегося писателя будет едва ли не единственным в мировой литературе⁸. Но рядом с Набоковым сколько таких

⁸ В Америке и в Англии в связи с Набоковым припоминают иногда Джозефа Конрада. Но Конрад, став в позднем возрасте английским писателем и стяжав себе мировую знаменитость, польским писателем никогда не был. Райнер Мария Рильке писал французские стихи, но французским поэтом его назвать нельзя. То же можно сказать и о Тютчеве. Двуязычным писателем в обыкновенном смысле слова был английский писатель (французского происхождения) Джозеф Хилери Беллок, но и как поэт-юморист, и как романист, и как блестящий эссеист, он принадлежит английской литературе. Ныне здравствующий талантливый романист, эссеист и публицист Сальвадоре де Мадариага (испан­ский эмигрант-либерал, проживающий в Англии и печатающийся во всей Европе и в обеих Америках), по-видимому, с одинаковой легкостью пишет на трех языках (испанском, французском и англий­ском), но все его сатирические романы написаны, если не ошибаемся, на английском языке. Впрочем, вероятно, как Набоков, он мог бы написать роман такого же качества и по-испански.

случаев, как Анри Труайя (Тарасов), начавший сразу как французский пи­сатель и получивший Гонкуровскую премию, или Зоэ Ольденбург (дочь по­койного С.С.Ольденбурга), французские исторические романы которой из средневековой жизни тоже были премированы, переведены на английский язык и встречены восторженными отзывами французских, английских и американских критиков, и которая тоже начала писать прямо по-фран­цузски. За последнее время то и дело слышно о писателях русского проис­хождения, награждаемых литературными премиями во Франции. Есть и французские поэты, принадлежащие к молодому поколению эмиграции: П.Балашов, А.Боске (сын А.А.Биска) и др. Такие же случаи есть и в других странах.

Зарубежная литература как особая глава в истории русской литературы идет к своему неизбежному концу. Лучшие страницы ею несомненно в эту историю уже вписаны. Своего беспристрастного историка она еще ждет. Наметить главные этапы ее развития и зарегистрировать главные факты было задачей автора настоящей книги.

Р.И.Вильданова

В.Б.Кудрявцев

К. Ю. Л аппо-Данилевский

КРАТКИЙ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

ОТ АВТОРОВ

В основу третьего издания монографии Г.П.Струве «Русская литература в изгнании», впервые печатаемой в России, положен текст второго прижиз­ненного издания (Париж: YMCA-Press, 1984), в котором значительной пере­работке подверглось лишь несколько страниц, посвященных М.И.Цветаевой и В.В.Набокову; ряд уточнений был сделан автором позднее — они учтены нами благодаря любезности М.С.Струве. И все же следует признать, что переработка монографии не была завершена ученым. Так, в тексте мы находим утверждения: «судьба Ященко после 1923 года мне неизвестна», «М.Иванников... бесследно исчезнувший», «дальнейшая судьба Устрялова тоже неизвестна» и т.п. Вместе с тем из материалов архива Г.П.Струве, хранящихся в Гуверовском Институте (Стенфорд, США), явствует, что он внимательно следил за дальнейшей судьбой писателей эмиграции и подобные замечания должны были подвергнуться изменениям.

Не желая усложнять текст громоздким комментарием и, с другой сторо­ны, преследуя насущные практические цели, мы ставили своей задачей дать новейший сжатый свод биобиблиографической информации о представите­лях эмиграции, упомянутых в труде Г.П.Струве. В соответствии с этим нами составлен «Краткий биографический словарь русского Зарубежья» (503 имени), куда включены сведения о писателях, ученых, журналистах, общест­венно-политических деятелях, издателях, художниках, театральных и музы­кальных деятелях и т.д. В предварительный словник вошли имена тех, кто: 1) после 1917 года оказался в изгнании (основной массив имен); 2) какой-то период жил за рубежом фактически на положении эмигранта (например, А.Белый, М.Горький, И.Г.Эренбург). Незначительное исключение в Словаре составляют лица, поселившиеся за границей до Октябрьского переворота (П.Д.Боборыкин, Н.С.Гончарова, Н.Минский и др.). В Словарь не включены: 1) литераторы и деятели Советской России, в том числе и те из них, кто выезжал за рубеж на более или менее продолжительный срок (С.А.Есенин, И.П.Ладыжников, Л.НЛунц и т.д.); 2) иноязычные писатели российского происхождения (П.Балашов, А.Боске, З.Ольденбург, АТруайя); 3) зарубеж­ные авторы, печатавшиеся в изданиях русской диаспоры (д-р К.Крамарж). Все без исключения имена и псевдонимы, упоминаемые в труде Г.П.Струве и Словаре, вынесены в «Общий указатель имен и псевдонимов» настоящего издания.

При составлении «Краткого биографического словаря русского Зару­бежья» была выработана типовая структура его статей, которой придержива­лись авторы Словаря в зависимости от имевшейся информации.

Помимо полного имени и основного псевдонима указаны, где это возможно, подлинная или прежняя фамилия (имя) и их варианты. Учтены

псевдонимы данного лица в эмигрантских изданиях (перечень псевдонимов не претендует на полноту)¹. Здесь же упомянуты родственные связи, подчас существенные в контексте истории отечественной культуры². Далее следуют даты жизни; «двойная» дата рождения (например, 1882/83 — у АН.Толстого) обусловлена соответственно ст. и нов. календарными стилями. Существую­щая нередко путаница в датах жизни побудила составителей по мере сил критически выверить их. Начальная часть статьи завершается указанием на род занятий или область творчества; у общественно-политических деятелей отмечена также партийная принадлежность.

В собственно статье авторы Словаря стремились отразить значимые факты биографии (начиная с 1917 г.), помогающие воссоздать картину общественно-политической и культурной жизни русского Зарубежья: сотруд­ничество в эмигрантских организациях, участие в творческих объединениях, редакционно-издательская, научная и преподавательская деятельность и т.д. Эта информация зачастую предваряется необходимыми сведениями о дея­тельности данного лица в годы, предшествовавшие эмиграции, — сведения­ми, которые позволяют уяснить значительность той или иной фигуры. В этом плане понятное исключение составляют лица, чья деятельность до 1917 г. достаточно полно освещена в общедоступных справочных изданиях (Л.НАндреев, Н.АБердяев, П.Б.Струве и др.). По аналогичной причине статьи Словаря не включают сведений и о советском периоде реэмигрантов (АБелый, И.С.Соколов-Микитов, АН.Толстой и т.д.); с другой стороны, о реэмигрантах, имен которых нет в справочных изданиях, подобная информа­ция по возможности все же дается. Скудость или даже отсутствие биографи­ческих сведений в отдельных статьях объясняется тем, что авторам Словаря не удалось разыскать сколько-нибудь существенные материалы о данном лице; чаще всего это касается малоизвестных литераторов, эпизодическое появление которых в культурной жизни диаспоры не оставило заметного следа.

В заключение биографических статей дана информация о посмертных персональных библиографиях; в единичных случаях (митрополит Антоний, П.Н.Милюков, М.М.Новиков, Г.П.Струве, Д.И.Чижевский и др.) указаны прижизненные библиографии³, фиксирующие основную часть печатных тру­дов. В тех случаях, когда персональные библиографии нам не известны, мы сочли необходимым дать сведения об эмигрантских: а) альманахах и коллек­тивных сборниках, б) журналах, в) газетах (издания перечисляются в алфа­витном порядке условных обозначений), в которых были опубликованы сочинения данного автора при его жизни; отдельные пристатейные списки изданий содержат указания и на наиболее значительные посмертные публи-

¹ Псевдонимы доэмигрантского периода см.: Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писате­
лей, ученых и общественных деятелей. В 4 т. М., 1956-1960. Нами также не учитывались псевдонимы
в иноязычной зарубежной периодике, принадлежавшие русским авторам-эмигрантам (например,
М.К.Первухину, В.В.Сухомлину, 3.А.Шаховской и др.).

² За пределами Словаря остались менее значительные или отдаленные родственные связи. Так,
В.Ф.Ходасевич во 2-м браке был мужем А.И.Ходасевич-Чулковой (сестры поэта Г.И.Чулкова);
Б.П.Вышеславцев стал мужем сестры Н.Н.Алексеева; Ал.Д.Билимович — муж А.В.Билимович-Шуль-
гиной (сестры В.В.Шульгина); М.М.Карпович — брат Н.М.Терентьевой (жены режиссера и поэта-
футуриста И.Г.Терентьева); И.Северянин приходился троюродным братом советскому дипломату
А.М.Коллонтай; Ю.А.Ширинский-Шихматов — во 2-м браке муж Е.И.Савинковой (вдовы Б.В.Са­
винкова); В.В.Набоков являлся мужем В.Е.Набоковой-Слоним (троюродной сестры МЛ.Слонима);
Н.С.Гончарова — двоюродная правнучка Н.Н.Гончаровой (жены А.С.Пушкина); И.Н.Голенищев-Ку-
тузов — правнучатый племянник фельдмаршала М.И.Голенищева-Кутузова; архиепископ Иоанн и
ЗА.Шаховская — праправнуки архитектора К.Росси; и т.д. и т.п.

³ Сведения о прижизненных библиографиях ученых-эмигрантов см.: Пашуто В. Т. Русские истори­
ки-эмигранты в Европе. М., 1992. С. 114-190.

кации. Эти перечни не претендуют, однако, на исчерпывающий охват. Отметим попутно, что советские библиографии некоторых реэмигрантов (М.Горький, И.С.Соколов-Микитов, А.Н.Толстой, В.Б.Шкловский и др.) практически не включают в себя информацию о публикациях и република­циях их произведений в эмигрантской периодике, что побудило нас не указывать эти библиографии в Словаре⁴.

В самостоятельные позиции (с отсылкой к соответствующим статьям Словаря) вынесены также псевдонимы и подлинные фамилии, которые в труде Г.П.Струве упоминаются без указания на принадлежность тому или иному автору.

В поиске биографических данных авторами Словаря просмотрен обшир­ный массив источников, из которых как вспомогательные необходимо выде­лить следующие (здесь и далее см. также библиографию к вступительной статье):

Краткая литературная энциклопедия / Глав. ред. А.А.Сурков. В 9 т. М., 1962-1978.

Чуваков В,Н. Русский зарубежный некрополь (1917-1967 гг.). М., 1967 [рукопись].

Русские писатели эмиграции: Биографические сведения и библиография их книг по богословию, религиозной философии, церковной истории и православной культуре (1921-1972) / Сост. Н.Зёрнов. Boston, Mass., 1973.

Большая советская энциклопедия [3-е изд.].

Handbook of Russian Literature / Ed. by V.Terras. New Haven; London, 1985.

Великая Октябрьская социалистическая революция: Энциклопедия / Под ред. ПАГолуба и др. 3-е изд., доп. М., 1987.

Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия / Глав, ред. С.С.Хромов. 2-е изд. М., 1987.

Казак В. Энциклопедический словарь русской литературы с 1917 года / Перевели с нем. Е.Варгафтик и И.Бурихин. London, 1988.

A Biographical Dictionary of the Soviet Union (1917-1988) / Сотр. by J.Vronskaja with Vl.Chuguev. London, 1989.

Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь / Глав. ред. ПАНиколаев. Т. 1: А-Г. М., 1989. Т. 2: Г-К. М., 1992 [Изд. продолжается].

Kasack W. Lexikon der russischen Literatur des 20. Jahrhunderts. Vom Beginn des Jahrhunderts bis zum Ende der Sowjetara. Munchen, 1992.

Как источники дополнительной информации нельзя, например, недо­оценить следующие издания:

Содружество: Из современной поэзии русского Зарубежья. Вашингтон, 1966 (см. с. 505-556); Русский альманах. Париж, 1981 (см. с. 479-485); Берега: Стихи поэтов второй эмиграции. Филадельфия, 1992 (см. с. 256-280).

Нами также использованы материалы словарика русских ученых и писателей в Чехословакии, приложенного к каталогу:

Emigrace zf SSSR v mezivdlecnem Ceskoslovensku: Prinos vede a kulture: Katalog vystavy z fondu Slovanske knihovny. Praha, 1991.

⁴ См., например: Балухатый С. Литературная работа М.Горького. Список первопечатных текстов и авторизованных изданий: 1892-1934. М.; Л., 1936; Библиография М.Горького и литература о Горьком (1936-1937). М.; Л., 1940; И.С.Соколов-Микитов// Русские советские писатели. Прозаики: Библиогр. указ. Т. 4. М., 1966. С. 472-494; А. Н. Толстой // Там же. Т. 5. М., 1968. С. 27-190; Б.Б.Шкловский// Там же. Т. 6, ч. 1-я. М., 1969. С. 229-289; и т.п. По той же причине нами не учитывались персоналии справочника: История русской литературы конца XIX — нач. XX в.: Библиогр. указ. / Под ред. КДМуратовой. М.; Л., 1963.

Биографические справки о русских писателях в Прибалтике содержатся в кн.:

Russian Literature in the Baltic between the World Wars / Ed. by T.Pachmuss Columbus, Ohio, 1988⁵.

Культурная жизнь русской эмиграции во Франции отражена в хронике:

La vie culturelle de I'emigration russe en France: Chronique (1920-1930) / Etablie par M.Beyssac. Paris, 1971.

Определенным подспорьем в работе стали следующие описания архив­ных материалов в Америке и Европе:

Grant S.A., Brown J.H. The Russian Empire and Soviet Union: A Guide to Manuscripts and Archival Materials in the United States. Boston, Mass., 1981.

Russia in the Twentieth Century: The Catalog of the Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture. Boston, Mass., 1987.

В работе над пристатейными списками эмигрантских изданий помимо картотеки А.Д.Алексеева (Пушкинский Дом) и собственных материалов нами использовались:

а) общие библиографии:

Библиография русской зарубежной литературы. 1918-1968 / Сост. Л.А.Фостер — Bibliography of Russian Emigre Literature. 1918-1968 / Сотр. by L.AFoster. Vol. 1-2. Boston, Mass., 1970.

Штейн Э. Поэзия русского рассеяния. 1920-1977. Ашфорд, 1978.

Arans D. How We Lost the Civil War: Bibliography of Russian Emigre Memoirs on the Russian Revolution. 1917-1921.Newtonville, Mass., 1988.

б) перечни периодических изданий:

SchatoffM. Haifa Century of Russian Serials. 1917-1968: Cumulative Index of Serials Published outside the USSR. Vol. 1-4. New York, 1970-1972.

L 'emigration russe en Europe: Catalogue collectif des periodiques en langue russe = Русская эмиграция в Европе: Сводный каталог периодических изданий. Paris, 1976-1981.

Vol. 1. 1855-1940/ Etablie par T.Ossorgume-Bakounine. 1976. Vol. 2. 1940-1970 / EtabUe par A.-M.Volkoff. 1977. Vol. 2. 1940-1979. 2 ed. ref. 1981.

Материалы к сводному каталогу периодических и продолжающихся изданий российского Зарубежья в библиотеках Москвы (1917-1990 гг.) / ГПИБ; ГБЛ; Сост. И.Е.Березовская и др. М., 1991.

в) росписи периодики:

Русская эмиграция: Журналы и сборники на русском языке. 1920-1980: Сводный указатель статей / Сост. под ред. Т.Гладковой, Т.Осоргиной = L 'emigration russe: Revues et recueils. 1920-1980: Index general des articles / Sous la dir. de T.Gladcova, T.Ossorguine. Paris, 1988.

Абызов Ю. Русское печатное слово в Латвии. 1917-1944 гг.: Биобиблио­графический справочник. Ч. 1-4. Stanford, 1990-1991.

Желающие расширить свои познания об участии русских писателей в: 1) отдельных журналах русского Зарубежья⁶, 2) англоязычной периодике — могут обратиться к указателям:

Л.П.

общественно-политической мысли: Содержание журнала с № 1 по 100, 1946-1976; с приложением содержания всех самиздатовских журналов и сборников, напечатанных в «Гранях», именного указателя авторов и темати­ческого указателя. Frankfurt а/М., 1977.

Оболенский А.П. Указатель авторов, предметов, рецензий к журналу «Путь» (Париж, 1925-1940). Нью-Йорк, 1986.

Tables de la revue russe «Le Messager socialiste» (1921-1963). «Le Messager socialiste»: Recueil (1964-1965) = Указатели журнала «Социалистический вест­ник» (1921-1963). «Социалистический вестник»: Сборник (1964-1965) / Сост. Т.Л.Гладкова, Д.В.Громб, Ю.Е.Кац, В.Е.Натансон, Т.А.Осоргина. Париж, 1992.

2) Terry G.M. East European Languages and Literatures: A Subject and Name Index to Articles in English-language Journals. 1900-1977. Oxford; Santa Barbara, 1978.

При поиске биобиблиографической информации нами по мере сил был предпринят просмотр зарубежной русской периодики главным образом за последние полвека (в первую очередь это газеты «Новое русское слово», «Русская мысль», журналы «Вестник РСХД», «Грани», «Возрождение», «Новый журнал», альманах «Минувшее» и т.д.) и новейших отечественны<