Характер, портрет и поведение персонажа.

В эпических произведениях различают экспозиционный и динамический портреты. Экспозиционный портрет – это подробное перечисление деталей внешности, обычно представленное при первом появлении героя. Часто повествователь обращает внимание на черты, выдающие в герое представителя какого-либо социального слоя. Таков портрет героини рассказа Тургенева «Свидание»: «Чистая белая рубаха, застегнутая у горла и кистей, ложилась короткими, мягкими складками около ее стана; крупные желтые бусы в два ряда спускались с шеи на грудь. Она была очень недурна собою. Густые белокурые волосы прекрасного пепельного цвета расходились двумя тщательно причесанными полукругами из-под яркой алой повязки, надвинутой почти на самый лоб, белый, как слоновая кость; остальная часть ее лица едва загорела тем золотым загаром, который принимает одна тонкая кожа».

Более сложная разновидность экспозиционного портрета – психологический, где особенное внимание автора сосредоточено деталях внешности героя, раскрывающих его характер. Черты лица Печорина, фигура, походка, манера одеваться – всё подробно комментируется офицером-литератором:

«Стройный тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение, способное переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побеждённое ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными; пыльный бархатный сюртучок его, застёгнутый только на две нижние пуговицы, позволял разглядеть ослепительно чистое бельё, изобличавшее привычки порядочного человека; его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, я был удивлён худобой его бледных пальцев. Его походка была небрежна и ленива, но я заметил, что он не размахивал руками – верный признак некоторой скрытности характера. <…> Когда он опустился на скамью, то прямой стан его согнулся, как будто у него в спине не было ни одной косточки; положение всего его тела изобразило какую-то нервическую слабость <…> белокурые волосы, вьющиеся от природы, так живописно обрисовывали его бледный, благородный лоб, на котором, только по долгом наблюдении, можно было заметить следы морщин, пересекавших одна другую и, вероятно, обозначавшихся гораздо явственнее в минуты гнева или душевного беспокойства». Особенное внимание рассказчика привлекают глаза Печорина, которые «не смеялись, когда он сам смеялся»! Как замечает офицер-литератор, «это признак – или злого нрава, или глубокой постоянной грусти. Из-за полуопущенных ресниц они сияли каким-то фосфорическим блеском, если можно так выразиться. То не было отражение жара душевного: то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный; взгляд его – непродолжительный, но проницательный и тяжёлый, оставлял по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если бы не был столь равнодушно спокоен».

О динамическом портрете говорят, когда в произведении нет подробного описания внешности героя, она складывается из отдельных деталей, «разбросанных» по всему тексту. Детали эти нередко меняются (например, выражение лица), что позволяет говорить о раскрытии характера. Такие портреты часто встречаются в творчестве Толстого. Вместо подробного перечисления черт внешности писатель использует яркие детали, которые «сопровождают» персонажа на протяжении всего произведения. Это «лучистые глаза» княжны Марьи, наивно-детская улыбка Пьера, античные плечи Элен. Одна и та же деталь может наполняться различным содержанием, в зависимости от чувств, которые испытывает персонаж. Губка с усиками маленькой княгини придаёт её хорошенькому личику особенное обаяние, когда она находится в светском обществе. Во время ее размолвки с князем Андреем эта же губка принимает «зверское, беличье выраженье».

Когда она чувствует, что в ней шевелится ребёнок «глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски-счастливо осталась поднятой».

После получения известия о том, что князь Андрей, вероятно, погиб, приподнятая в улыбке губка маленькой княгини, которой ничего не сообщили, «ещё более напоминала об общей печали».

Портрет может быть дан глазами другого персонажа, в этом случае он передает произведенное впечатление. Такой портрет особенно значим, поскольку характеризует одновременно и самого персонажа и тех, кто на него смотрит. Например, князь Андрей видит мёртвое лицо Лизы, на котором он читает упрёк себе: «“Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?” говорило ее прелестное, жалкое, мёртвое лицо». «И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. “Ах, что вы со мной сделали?” всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что-то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему её лицо сказало: “Ах, что и за что вы это со мной сделали?” И старик сердито отвернулся, увидав это лицо». Маленькой княгине был поставлен мраморный памятник в виде ангела, лицо которого напоминало и князю Андрею, и княжне Марье лицо Лизы. И «в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мёртвой жены: “Ах, зачем вы это со мной сделали?...”»

Динамический портрет появляется из-за изменения в ходе сюжета социального статуса героя. Таковы портреты Пугачева в повести Пушкина «Капитанская дочка».

Поведение персонажа – одна из разновидностей динамического портрета. Разумеется, какие-то действия людей обусловлены традициями, принятыми в том или ином обществе. Позы, жесты, мимика приобретают семиотический характер, становясь знаками. Но в рамках этих традиций человек может вести себя весьма по-разному. Например, Печорин при встрече с Максимом Максимычем не может не поздороваться со старым приятелем, но делает он это неохотно: «довольно холодно, хотя с приветливой улыбкой, протянул ему руку». Когда штабс-капитан напоминает о Бэле, «Печорин чуть-чуть побледнел и отвернулся...», воспоминание ему неприятно. Игнорирование или намеренное нарушение традиций помогает понять состояние персонажа в данный момент или его жизненную позицию в целом. Например, в салоне Шерер князю Андрею неприятно находиться, очевидно, что он приехал на этот вечер лишь потому, что этого очень хотела его жена, которая не может жить без светских развлечений и сплетен: «Все в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел все общество». И герой не считает нужным скрывать свои чувства, его нисколько не беспокоит репутация гордого и желчного человека. Единственный человек, которому герой был рад, это Пьер Безухов: «Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно-доброй и приятной улыбкой».

Незадолго до смерти, когда уже произошел нравственный перелом, и князь Андрей «испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия», и поэтому его поведение серьезно меняется. Он рад видеть сына и сестру, но прежней душевной теплоты уже нет, глубинная связь с близкими людьми, которые дороги ему, которых он любит, разрушается. Показательно его прощание с сыном: «Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что-нибудь сделать».

Нарушение норм поведения часто происходит, когда общаются персонажи, принадлежащие к разным культурам, когда один и тот же жест, действие может восприниматься по-разному. Из-за этого могут происходить сложности в общении. Например, дворянин Оленин, вращавшийся в светском обществе, (повесть Л.Н. Толстого «Казаки»), живя на Кавказе, не знает, как ему подойти к понравившейся ему казачке, как заговорить с ней, чтобы ее случайно не обидеть. При довольно длительном контакте двух культур в каждой из них возникают стереотип человека другой культуры, а также стереотип отношений между людьми данных культур. Если человек подходит под этот стереотип, как Белецкий (повесть Толстого «Казаки»), то ему очень легко войти в новую среду. Но если этот человек другого склада, как склонный к рефлексии Оленин, то ему будет очень непросто: его поведение абсолютно непонятно казакам, а потому они избегают его, опасаясь последствий дружбы с ним. И только старый казак дядя Ерошка, который также выбивается из своей среды, находит с Олениным общий язык, им интересно общаться.

Выделяются характерные позы, жесты персонажа, раскрывающие его характер, отношение к другим героям. Например, быстрая решительная походка старика Болконского говорит о твердости его характера. Однако поведение персонажа может сильно изменяться в зависимости от жизненной ситуации: «Положим, например, существует канцелярия, не здесь, а в тридевятом государстве, а в канцелярии, положим, существует правитель канцелярии. Прошу смотреть на него, когда он сидит среди своих подчиненных, - да просто от страха и слова не выговоришь! гордость и благородство, и уж чего не выражает лицо его? просто бери кисть, да и рисуй: Прометей, решительный Прометей! Высматривает орлом, выступает плавно, мерно. Тот же самый орел, как только вышел из комнаты и приближается к кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами под мышкой, что мочи нет. В обществе и на вечеринке, будь все небольшого чина, Прометей так и останется Прометеем, а чуть немного повыше его, с Прометеем сделается такое превращение, какого и Овидий не выдумает: муха, меньше даже мухи, уничтожился в песчинку! "Да это не Иван Петрович, - говоришь, глядя на него. - Иван Петрович выше ростом, а этот и низенький и худенький; тот говорит громко, басит и никогда не смеется, а этот черт знает что: пищит птицей и все смеется". Подходишь ближе, глядишь - точно Иван Петрович! "Эхе-хе", - думаешь себе...».

Несоответствие слов персонажа и его поступков помогает раскрыть истинное его состояние, отношение к событиям, другим героям. Например, первом неоконченном рассказе Л.Н. Толстого «История вчерашнего дня» герой понимает, что ему пора уходить, но делать этого не хочет.

В рассказе А.И. Куприна «Гранатовый браслет» (1911) подробно описана внешность пяти персонажей: Веры, Анны, ее мужа, генерала Аносова, Желткова. Сестры противопоставлены друг другу, в том числе и с помощью портретов. «Старшая, Вера, пошла в мать красавицу англичанку, своей высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и гордым лицом, прекрасными, хотя и довольно большими руками и той очаровательной покатостью плеч, какую можно видеть на старинных миниатюрах. Младшая – Анна, – наоборот унаследовала монгольскую кровь отца <…> Она была на полголовы ниже сестры, несколько широкая в плечах, живая и легкомысленная насмешница. Лицо ее сильно монгольского типа с довольно заметными скулами, с узенькими глазами <…>, с надменным выражением в маленьком, чувственном рте, особенно в слегка выдвинутой вперед полной нижней губе, – лицо это, однако, пленяло какой-то неуловимой и непонятной прелестью, которая заключалась, может быть, в пикантной задорно-кокетливой мимике. Ее грациозная некрасивость возбуждала и привлекала внимание мужчин гораздо чаще и сильнее, чем аристократическая красота ее сестры». «У нее были редкой красоты спина, грудь и плечи. Отправляясь на большие балы, она обнажалась гораздо больше пределов, дозволяемых приличием и модой, но говорили, что под низким декольте у нее всегда была надета власяница. Вера же была строго проста, со всеми холодно и немного свысока любезна, независима и царственно спокойна». Холодность, аристократизм Веры и восточный темперамент Анны – лейтмотивы. Семейная жизнь сестер совершенно разная. Вера любит и ценит своего мужа, является преданным его другом, а Анну муж раздражает, она флиртует на его глазах со многими мужчинами, хотя никогда не изменяет ему. В ней причудливо сочетаются свободное поведение (она «посещала за границей сомнительные кафе») и набожность, что предельно заостряется в деталях одежды: неприличное декольте и власяница.

И отношение окружающих к сестрам разное. Вокруг Анны («стрекозы-егозы», по словам генерала) всегда полно мужчин: им легко и весело с ней. Вера («леди») не пользуется таким успехом, но именно она может вызвать к себе настоящую любовь, о которой «грезят женщины и на которую больше не способны мужчины». Аристократичная Вера представляется романтичному Желткову богиней, в которой «как будто бы воплотилась вся красота земли»: он благоговейно хранит вещи, забытые ею, умирает со словами «да святится имя твое». Анну «безумно» любит муж, но его назойливое ухаживание за ней выглядит жалко, комично. И сам Густав Иванович неприятный, ограниченный человек, что подчеркнуто в его отталкивающей внешности. Когда он смеялся, «его худое, гладко обтянутое блестящей кожей лицо, с прилизанными жидкими, светлыми волосами, с ввалившимися глазными орбитами, походило на череп, обнажавший в смехе прескверные зубы».

Внешность генерала Аносова выдает в нем настоящего офицера царской армии, участника многих боев, героя, загрубевшего на службе, но сохранившего доброту и отзывчивость: «У него было большое, грубое, красное лицо с мясистым носом и с тем добродушно-величавым, чуть-чуть презрительным выражением в прищуренных глазах, расположенных лучистыми, припухлыми полукругами, какое свойственно мужественным и простым людям, видавшим часто и близко перед своими глазами опасность и смерть». Занимаемая им должность коменданта, вероятно, кажется ему чем-то средним между военной и гражданской службой. Может быть, поэтому он «ходил без оружия, в старомодном сюртуке, в фуражке с большими полями и с громадным прямым козырьком».

История его неудачной семейной жизни занимает меньше страницы, но при этом дважды (!) дан портрет его жены, а имени ее читатель так и не узнает. Аносов считает, что ее внешность во многом подтолкнула его к женитьбе: «около меня свежая девчонка. Дышит – грудь так и ходит под кофточкой. Опустит ресницы, длинные-длинные такие, и вся вдруг вспыхнет. И кожа на щеках нежная, шейка белая такая, невинная, и руки мяконькие, тепленькие». По его мнению, так выглядеть может только невинная девушка, он не догадывался, что скрывается за этим. После свадьбы она преображается: «ходит в затрепанном капоте, туфли на босу ногу, волосенки жиденькие, нечесаные, в папильотках, с денщиками собачится, как кухарка, с молодыми офицерами ломается, сюсюкает, взвизгивает, закатывает глаза». И теперь Аносов видит ее «всегда лживые-лживые» глаза.

В портрете Желткова отражены высокая одухотворенность, способность к сильным, глубоким чувствам и одновременно умение понять другого человека, поставить его счастье выше собственного. Повествователь не комментирует ту или иную черту, предоставляя возможность читателю самостоятельно решать, о чем она свидетельствует. Его бледность, худоба объясняются тяжелыми жизненными условиями, а также постоянными страданиями (он семь лет безнадежно влюблен в Веру). «Девичье лицо» и «детский подбородок» говорят о его нежности, однако подбородок еще и «упрямый» – не намекает ли он на то упорство, с которым Желтков всюду следует за Верой, пишет ей. После разговора с Верой по телефону он окончательно убеждается, что все его усилия тщетны и самоубийство – единственный выход. «Глаза его блестели и были глубоки, как будто наполнены непролитыми слезами», – замечает повествователь. Однако наибольшее внимание уделено жестам Желткова. Он совершенно растерялся, увидев у себя мужа и брата Веры, его «нервные пальцы <…> забегали по борту коричневого короткого пиджачка, застегивая и расстегивая пуговицы». Он далеко не сразу находит, что сказать, неловко кланяется. Но, услышав от Тугановского, что тот собирался обратиться в полицию, Желтков преображается, теперь он видит свое нравственное превосходство перед Тугановским и чувствует себя свободно: «Он положил руки в карманы, сел удобно в угол дивана, достал портсигар и спички и закурил». Ему нелегко говорить Шеину, что он давно любит Веру: «Желтков в продолжение нескольких секунд ловил ртом воздух, точно задыхаясь, и вдруг покатился, как с обрыва. Говорил он одними челюстями, губы у него были белые и не двигались, как у мертвого». Сравнение с мертвым значимо, оно предвосхищает слова Желткова о самоубийстве. А когда он лежал в гробу, «губы его улыбались блаженно и безмятежно, как будто бы он перед расставанием с жизнью узнал какую-то глубокую и сладкую тайну, разрешившую всю его человеческую жизнь». Важно помнить, что это точка зрения Веры, которая считает Желткова странным человеком. Может быть, она думает, что он не мог умереть, не поняв, что такая любовь послана ему в награду, и не догадавшись, что он ей небезразличен. Неслучайно во время исполнения сонаты Бетховена Вера «слышит» его: «мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки».