Курукшетра. Путь Абхиманью 13 страница

Остается только удивляться, как много власти успел сосредоточить в своих руках юный Дурьодхана. По собственной прихоти он вознамерился смещать и возводить на трон царей в подчиненных Хастинапуру землях.

Карна гордо расправил плечи: «Что может сравниться с этим даром? Как мне отблагодарить тебя?» «Я желаю только твоей дружбы», — сказал Дурьодхана, и Карна от избытка чувств обнял его. Бхимасена, который наблюдал за всем этим, сказал презрительно: «Помазание на царство еще не делает сына колесничего царем. Ты не достоин того, чтобы мой брат сходился с тобой в поединке». Дурьодхана вступился за Карну: «Законы кшатриев не различают воинов по их происхождению, оно так же трудно постижимо, как и истоки рек. Огнем пронизано все в этом мире. Многие брахманы произошли от кшатриев».

Поединка Высокая сабха все-таки не допустила. Но Карна остался при дворе Дхритараштры. Неисповедимы законы кармы. Из ничего родилась вражда Пандавов и Карны. Она разгорелась с новой силой на сваямваре дочери царя панчалов, — сказал Крипа и встав с циновки, проверил, правильно ли мы держим луки на вытянутых руках, достаточно ли широко расставлены ноги в стойке «треугольника». При этом он не прерывал наставлений:

— Вы должны забыть о себе, слиться с тонким стержнем, соединяющим небо и землю. Сознание прокладывает дорогу стреле. Любое колебание мысли уводит стрелу в сторону, подобно мощному порыву ветра. Пробежало по чистому сознанию облако мысли, — и порвана нить, ведущая стрелу к цели. Лук Арджуны хранил Пандавов все эти годы и, став оружием кармы, наделил их прекрасной супругой.

Мы слышали, что Пандавы сражались за руку царевны по закону кшатриев, но нам все равно мало что понятно в этой истории, — заметил Митра, облитый потом, но не утерявший любопытства.

Это произошло в годы их первых скитаний. Царь панчалов Друпада решил устроить сваямва-ру, чтобы найти наиболее достойного мужа для своей дочери Кришны Драупади. Но, руководствуясь законом и пользой, постановил, что не кровавый поединок на мечах должен решить судьбу царевны, а высокое искусство стрельбы из лука.

Да, Кришна Драупади была во всех отношениях достойной того, чтоб за нее бороться. Существует легенда, что родилась она не от своего отца и матери, а во время жертвоприношения из середины жертвенного алтаря. Многие и сейчас верят, что это правда. Так или иначе — она, как и ее брат Дхриштадьюмна — дваждырожденные, а чьи они дети на самом деле, наверное, мы никогда не узнаем. Царь Друпада любит обоих как родных, поэтому Кунти справедливо рассудила, что породниться с царем панчалов для кого-нибудь из ее сыновей было бы подарком судьбы, особенно в том бедственном положении, в котором они все находились. Сборы были короткими. Одев покровы странствующих риши и заплетя волосы в длинные косы, пятеро братьев отправились в Кампи-лью-столицу Панчалы, где царь Друпада ждал будущих женихов своей дочери. В то время там было тесно от царей, желавших получить в жены дочь Друпады. Среди них был и царь мадров — Ша-лья, родной брат Мадри, дядя Накулы и Сахаде-вы. Был там и хитроумный Шакуни — сын царя Гандхары, дядя Дурьодханы — главного соперника Пандавов. Приехали и цари ядавов , а также могучий кшатрий из их рода по имени Сатьяки. Пятнадцать дней цари вместе со свитой гуляли, пировали, охотились в окрестных лесах. О красоте дочери Друпады ходили самые восторженные рассказы, певцы не скупились на краски, описывая неземные достоинства Кришны Драупади. Наконец настал шестнадцатый день — день сваям-вары. Пандавы едва успели на праздник и не пожалели об этом! Кришна Драупади вышла на превосходно украшенную арену и затмила блеск драгоценных камней и жемчужных сеток на окнах павильонов. Чараны пели, что при одном взгляде на нее все цари были поражены богом любви…

Крипа прикрыл глаза и проговорил распевно: — Безупречно сложена, нежна и разумна, глаза подобны лепесткам лотоса, смуглая кожа, словно излучает теплый свет. От нее исходит благоухание, как от лепестков голубого лотоса.

Да, только апсара в расцвете своей юности и красоты может так насытить окружающее ее пространство благими лучами своей брахмы, что начинает казаться, будто она источает свет и аромат. Высокая сабха справедливо полагала, что от брака дочери царя Панчалы с дваждырожденным должны родиться дети, наделенные удивительными способностями. Но только воину из царского рода мог отдать ее властитель Друпада, только победителю на сваямваре. Таков обычай. Разумеется, у царевны оставалось право отвергнуть даже победителя состязаний, но такое случалось крайне редко, так что претендентов на руку прекрасной Дра-упади отделяло от неземного блаженства совсем немного: лук с пятью стрелами да мишень — полый рог быка, подвешенный на золотой нити на противоположном конце арены.

Перед собравшимися вышел могучий сын царя Друпады Дхриштадьюмна и голосом глубоким, как облако, провозгласил имена, происхождение и заслуги собравшихся на сваямвару царей и кшатриев. Там был Дурьодхана в сопровождении других сынов Дхритараштры, с ними был могучеру-кий Карна, слава о сверхъестественной силе которого давно пересекла границы Хастинапура, был там и царь матсьев Вирата с сыном Уттарой, а также многие другие владыки и войны.

Перечислив их, Дхриштадьюмна провозгласил: «Кто, обладая высоким происхождением, прекрасной внешностью и силой, исполнит трудный подвиг, пронзит стрелами высокую цель, того, о милая, ты должна избрать сегодня в мужья»!

Испытание луком и стрелами вместо поединка на мечах или палицах было назначено царем пан-чалов по совету Высокой сабхи и позволяло дать преимущество дваждырожденным. Только человек, обладающий брахмой, мог попасть в мишень, по размерам не превосходящую наконечник стрелы.

Лук — самое благородное из всех видов оружия. Он требует не только силы, но и духовного напряжения. Он убивает, но не уродует, как булава или меч.

Впрочем, у большинства претендентов на руку Драупади в день сваямвары до стрельбы вообще дело не дошло, они не смогли даже натянуть тугой лук Друпады. Брат Дурьодханы Духшасана, распаленный красотой Кришны Драупади, несколько раз подходил к этому оружию. Он все-таки смог натянуть тетиву, но не совладал с пожиравшим его нетерпением, и пущенная стрела просвистела мимо цели далеко в открытое поле. Другие герои тоже не достигли цели. Даже сила Бхимасе-ны оказалась тщетной, так же , как и его внезапно вспыхнувшая страсть к панчалийке. Только Ард-жуне, любимому ученику Дроны, оказался под силу этот подвиг духа.

И вот перед мишенью остались лишь два воина: Карна, в блистающих доспехах, подаренных Дурьодханой, и никем не замеченный до этого широкоплечий юноша, одетый по обычаю странствующих риши в шкуру черной антилопы. Карна легко натянул тугой лук, но Кришна Драупади крикнула: «Стой!» К безмерному удивлению собравшихся она запретила Карне стрелять, сославшись на его низкое происхождение.

Но ведь для дваждырожденных варна не имеет значения… — заметил я, пытаясь скрыть как много для меня значит ответ на этот вопрос.

Не имеет, — кивнул Крипа, — тем более, что Карна был уже тогда помазан на трон страны Анга. Но ни тогда ни потом Кришна Драупади не открыла нам истинную причину запрета, который она наложила на сына суты. Так или иначе, тогда перед почти невидимой мишенью остался стоять неизвестный никому юноша в одежде брахмана. Многие цари и кшатрии сочли бы именно его неподходящим для участия в сваямваре.

Я представляю, как трудно было Арджуне, — сказал Крипа. — Даже здесь, в тиши царского дворца, отрешенные от тревог, вы не можете сосредоточиться для одного единственного выстрела. А там, в сполохах факелов и мерцании звезд, среди сотен зрителей, криков и свиста, враждебных мыслей и стремлений, Арджуне потребовалась великая сила духа, чтобы, забыв о собственных тревогах и страхах, о врагах и мечтах, выстрелить точно в цель. Выстрел из лука — это больше, чем жертвоприношение! Выстрел — это достижение господства над самим собой. Выстрел начинается в сознании и длится бесконечно. Выстрел — это слияние стрелка с небом и землей, между которыми застыл его лук, слияние с тугим воздухом, разрываемым летящей стрелой, с далекой целью, притягивающей сосредоточенные устремления. Если мысль пронзила мишень, то и стрела идет к цели не колеблясь, словно по невидимому каналу. Поистине, надо было обладать могучей силой, чтобы натянуть великий лук царя Друпады, но в момент выстрела Арджуна так же мало думал об этом, как не думает о струне музыкант, играющий на вине. Арджуна весь ушел в мелодию тетивы, настраивая свое оружие в унисон с ветром.

И вот он встал напротив мишени, выбрал пять длинных и прямых стрел, мгновение постоял с опущенным луком, словно в раздумье, стоит ли стрелять, а потом с быстротою молнии пустил все пять стрел в полый рог. И,о чудо, стрелы пронзили мишень как одна сплошная лента!

Что тут началось! Восторженные крики смешались с волной негодования. Звенело оружие, победно трубили боевые раковины, звучали проклятья. А Драупади, не обращая внимания на этот гвалт, подошла к победителю и покорно протянула ему свою руку. Казалось, ей не было дела до ропота собравшихся, что брахман, одетый в шкуру черной антилопы, еще меньше подходит царской дочери в мужья, чем только что отвергнутый сын колесничего.

Меж тем, цари, проигравшие состязание, подняли ропот, кое-где заблестело обнаженное оружие. Пышный праздник грозил перерасти в кровавую стычку. В это мгновение сквозь толпу к арене пробились еще четыре могучих брахмана, загородивших плечами Арджуну и Кришну.

Под простыми одеждами риши в них чувствовался воинский пыл, подобно тому как жар углей чувствуется сквозь золу костра. В их руках блистало поднятое оружие, что несколько умерило стремление окружающих к быстрой расправе.

Конец раздорам положил сам царь панчалов Друпада. Он провозгласил, что отдает свою дочь победившему на состязании брахману. Доблестные цари ядавов Кришна и Баладева поддержали это решение, указав недовольным, что недостойно идти против веками освященных традиций — последнее слово на сваямваре остается только за девушкой. Она свой выбор сделала. Всем пришлось смириться с плодами кармы. По крайней мере, так говорится в песнях, которые народ создал сразу же после великолепного состязания. Но я думаю, что Друпада и его дочь знали, кто скрывается под скромными брахманскими одеждами. Не забывайте, что Кришна была дваждырожден-ной, и ее трудно было обмануть нарядом. Молодые цари ядавов тоже поняли, с кем имеют дело.

— А что, кроме них никто из дваждырожден ных не узнал членов своего братства? — спросил я.

Крипа пожал плечами:

Я думаю, что Дурьодхана с братьями подогревали возмущение других царей именно потому, что узнали своих соперников. Боюсь, что они, забыв о долге дваждырожденных, как раз хотели воспользоваться случаем и устроить резню. Но сам же я и гоню такие подозрения прочь. Если они подтвердятся, то значит, дхарма дваждырожденных уже попрана… Предательство и ненависть изгоняют из сердец священный поток брахмы.

Но что было дальше? — не выдержал Митра.

Дальше было так, как поют чараны. Увидев прекрасную Кришну, все пятеро Пандавов обратились сердцами к ней, бог любви Кама возмутил их чувства, и мудрая Кунти, чтобы не допустить соперничества между сыновьями, посоветовала всем пятерым стать мужьями царевны.

Чараны, правда уверяют, что дело было по иному. Братья, якобы, пришли к матери и сказали ей, что выиграли на сваямваре сокровище. «Ну и владейте им сообща!» — сказала старая царица, не разобрав толком о чем речь. Тогда Юдхиштхира, самый стойкий в соблюдении законов решил дословно исполнить волю матери. Красивая история, но совершенно нелепая! Юдхиштхира куда чаще руководствуется своим разумом, нежели обычаем. Более того, он способен использовать любую традицию или обычай сообразно своей пользе. Что он, кстати, и доказал, когда пришел к будущему тестю договариваться о свадьбе.

Юдхиштхира сказал царю панчалов: «Прекрасная Драупади будет супругой для нас всех».

Тут даже Друпада пришел в изумление и пытался воспротивиться. Но величайший из знатоков дхармы сказал — «закон глубок….мы следуем по пути, которым шли предки.» Действительно, в древние времена женщины не были ограничены в любви. Каждая из них могла выбирать себе любого мужчину, не помышляя о замужестве. Это не считалось беззаконием, так как таков был закон тех времен. Наши женщины вступали в связь с выходцами разных варн и ради обретения потомства и для уталения жара любви. И нечего строить удивленные гримасы, Митра. Речь идет не о телесных утехах. Истинная любовь — это слияние двух сущностей на алтаре брахмы. Она приближает человека к высоким полям, помогает преодолеть границы отчужденности, в которые заключена душа каждого человека. Но огонь любви может испепелить дотла, сделать человека подобным ракшасу, пробудить соперничество и ненависть. Поэтому, решение Юдхиштхиры было разумным. Друпада смирился.

А как к такому нарушению закона отнеслись подданные? — спросил Митра.

Для них чараны создали иное обьяснение. Впрочем, очень назидательное… — улыбнулся Крипа, — Давным давно одна добродетельная женщина мечтала о супруге. Она исправно молилась и приносила жертвы Шиве, за что и была удостоена от него особой милости. Явился перед ней трехглазый владыка и сказал: «Выбирай себе дар». Дева, потрясенная обликом бога, несколько раз повторила: «Хочу супруга, одаренного всеми достоинствами». Шива благосклонно молвил: «Пять наилучших супругов будет у тебя». Растерявшаяся дева пролепетала: «Я заслуживаю одного супруга».

Ласково ответил ей бог богов: «Пять раз ты сказала мне: „Дай супруга“, — поэтому, о милая, так оно и будет. Все, что было сказано, сбудется у тебя в другом рождении». Эта девушка и родилась в семье Друпады, как было предопределено судьбой. Ну, правда, чараны добавляют, что в нее частично воплотилась и сама супруга Шивы — богиня красоты Лакшми.

— Так или иначе, — продолжал Крипа, — и Высокая сабха и подданные были довольны. Кришна оказалась добродетельной женой и ее любовь принадлежала только пятерым мужьям. Никакого отношения к этому чувству не имели такие понятия, как династический брак, расчет или сладострастие. Все пятеро были созданы из такого благородного материала, что слабости простых смертных им были чужды.

А Драупади? Достаточно сказать, что они ее боготворили. Что существенного могут добавить к этому эпитеты «тонкая в талии, прекраснобедрая, лотосоокая»? Как прекрасно звучит простое — «ее любили все пятеро Пандавов». Она была живой и совершенной!

Пандавы месте с супругой и матерью вернулись в Хастинапур под сгустившиеся тучи вражды и зависти. Увы, причудливы изгибы и хитросплетения кармы. Этот брак, так обрадовавший многих дваждырожденных, привел к новому всплеску вражды между двумя родами в Хастинапуре.

Казалось, Высокая сабха одержала победу. Могучий царь панчалов породнился с дваждырожденными, к услугам Пандавов была могучая боеспособная армия. Это укрепляло позиции нашего братства. Но Кауравы не желали усиления своих соперников. В Хастинапуре стало известно, что Дурьодхана прямо называл своих родственников Пандавов врагами и предрекал Дхритараштре, что они поглотят все его царство и весь род Кауравов. Недопустимое поведение для дваждырожденного!

Почему же его не осудили? — не выдержал я.

Члены нашего братства рассеяны по дальним пределам и многие даже представить себе не могут, какая глубокая пропасть разделяет Пандавов и Кауравов. Дядя Дурьодханы Шакуни уверял , что для ослабления Пандавов достаточно будет посеять раздоры между ними, тем более теперь, когда у них много власти и богатства. Кое-кто из недругов предсказывал также постоянные ссоры в доме Пандавов из-за красавицы жены, принадлежащей им всем.

Однако, сам Дурьодхана, будучи дваждырож-денным, понимал, что гармонию семьи Пандавов придворными ухищрениями не разрушить и поэтому продолжал убеждать своего отца в необходимости решительных действий. Он предвидел в будущем возможные попытки Пандавов захватить трон, поэтому начал исподволь готовиться к столкновению, раздувая пламя вражды в настоящем, сделав трагическую вероятность неизбежностью.

Как видите, изощренность Дурьодханы в путях кармы оказала общине плохую услугу. Черный огонь злонамеренности невозможно скрыть от дваждырожденных, как невозможно утаить дым, поднимающийся над кухней дворца. Пандавы насторожились и стали готовиться к защите. Высокая сабха, видя опасность, сделала попытку убедить Дхритараштру поделить царство, которое одинаково принадлежало дедам и прадедам Кауравов и Пандавов.

Бхишма был озабочен тем, что внутренние распри могут погубить то, что создавалось с таким трудом более века. Но Дхритараштра проявил неразумное упорство.

И Бхишма не мог заставить…, — я не договорил, от волнения потеряв голос. ( Патриархи не всесильны?) Наставник понял немой вопрос.

Не забывай, что ни Бхишма, ни Видура не могут приказывать царю. Конечно, они, как и Дро-на, включившийся в спор, были весьма почитаемыми советниками, но с другой стороны, им противоречили не кто-нибудь, а сыновья Дхритараштры во главе с Дурьодханой. Карна и Шакуни, царь Гандхары, тоже поддерживали притязания Кауравов на престол и потому советовали не пускать Пандавов в столицу, якобы для того, чтобы не раздувать соперничество, которое может расколоть общину дваждырожденных. Видура, которого, как и любого патриарха, нельзя было заморочить словами, тогда обвинил молодых Кауравов в стремлении захватишь власть и предсказал, что соперничество среди дваждырожденных приведет к гибели всего царства.

Тогда авторитет Высокой сабхи восторжествовал. Молодые Кауравы прислушались к мнению патриархов, и Дхритараштра счел за лучшее поделить царство. Пандавы получили землю к востоку Хастинапура, у огромного девственного леса Кхандавапрастха. Видура сообщил эту радостную весть Пандавам. Пятеро братьев со своими сторонниками и войсками, которые им дал Друпада, воздвигли там военный лагерь, который потом был окружен стеной, со временем были сооружены дворцы, дома, лавки ремесленников и торговцев. Сыновья Кунти назвали свою столицу Индрапра-стха и зажили в ней счастливо, охраняя благополучие подданных. Юдхиштхире были открыты все тайны дхармы властелина. Молодые царевичи снискали всеобщее уважение благочестивым поведением в совете старейшин в храмах. Как и предписывают Сокровенные сказания, они сделали своими советниками лиц, равных себе по уму, честных, преданных, искушенных в вопросах дхармы. Шли годы. Пандавы, почувствовав свою силу, обложили данью соседние владения мелких царей и начали требовать права участвовать в делах Хастинапура. У них появились сторонники в Высокой сабхе, которые считали, что Юдхиштхи-ра способен лучше блюсти интересы дваждырожденных. Наша община встала перед угрозой раскола. И тогда в Хастинапур были приглашены братья Пандавы и все члены Высокой сабхи, и состоялась игра в кости между Юдхиштхирой и Дурьодханой. На кон было поставлено владение всем царством. Юдхиштхира проиграл. В народе, правда, идет молва, что за Дурьодхану играл его дядя Шакуни, умевший повелевать игральными костями. Что ж, для дваждырожденного в том нет ничего невозможного, но я уверен, что в присутствии всех патриархов никакой обман не мог бы пройти незамеченным.

По решению игральных костей пятеро братьев Пандавов и их супруга Драупади были вынуждены оставить Индрапрастху и покинуть пределы царства. Чараны уверяют, что после проигрыша Юдхиштхиры брат Дурьодханы Духшасана пытался сорвать платье с Кришны Драупади, а Карна кричал ей, что она супруга рабов и лучше б ей остаться в кругу царей. Боги вмешались и окутали тело Кришны сияющей материей. Пандавы снесли оскорбление, а Духшасана был посрамлен.

Я даже не знаю, верить таким рассказам или нет. Все, кто был тогда в Зале собраний, закрыли память об этом событии зонтами забвения. Некоторые постыдные деяния лучше не помнить, ибо они рождают не мудрость опыта, а пыль гнева. Для нас важно то, что срок изгнания Пандавов был определен в двенадцать лет. И вот теперь он истек, а соперничество не ослабло.

— Я не понимаю, как можно доверить судьбу всей общины дваждырожденных игральным костям. Чараны поют, что Юдхиштхира проиграл и свой город, и казну, и даже их общую жену Драупади, — подал голос Митра.

Крипа нахмурился:

-- Вы решили, что царевич проигрался, как пьяный наемник в увеселительном заведении? Когда вы отучитесь верить поэтическим вымыслам? Знайте, в Высокой сабхе существует древний обычай: — если разделяются голоса ее членов при решении самых важных вопросов, тогда выбор предоставляется судьбе. Как бы ни были умны люди, никто не может предугадать всех последствий того или иного решения. Только жизнь может стать единственным судьей… Когда расходятся мнения мудрых, то они понимают, что любой из предложенных путей может оказаться ложным, но не в их силах определить, какой.

-- Тогда не понимаю, зачем что-то решать. Поговорили бы и разошлись. Пусть карма сама все устроит… — обронил Митра.

-- Если выбрать путь к достижению цели и начать, то при хорошей карме и благоволении богов можно достичь успехов. Если же воздерживаться от действия, то ни карма, ни удача не смогут проявить себя, и дело будет обречено на провал. Но как выбрать путь во мраке будущего и не посеять семян розни и обид? Любое голосование, любой подсчет сторонников и противников ведет к разобщению людей, уводит от поиска истины к ненужному соперничеству, пробуждает низменное желание одержать верх над всеми, кто с тобой не согласен. Поэтому и решила Высокая сабха, когда мнения в ней разделились, доверить выбор будущего царя в Хастинапуре игральным костям. Карма Пандавов оказалась тяжелее. В целях пресечения борьбы за престол и раскола общины им было приказано удалиться в леса и вести жизнь обычных риши. Для меня самое удивительное, что игра в кости вообще состоялась. Ведь и Бхишма, и Дрона, и Ви-дура были против игры, прекрасно понимая, к чему она может привести. Супруга Дхритараштры Гандхари тоже не желала этого. Дхритараштра потом много раз раскаивался, что не внял добрым советам, но ни вмешаться в саму игру, ни заставить Ду-рьодхану отказаться от притязаний он так и не смог. Он ссылался на рок, на всеобщее ослепление. Вернее всего, отцовская любовь сделала всемогущего царя игрушкой в руках собственного сына, хотя, я думаю, что там нечто большее, чем просто любовь.

Дурьодхана — дваждырожденный, и, очевидно, в какие-то моменты его воля может влиять на сознание отца, подчинять его.

Дхритараштра даже не послушал своего брата Видуру, который призывал его вернуть Пандавов из изгнания. Прямо в Зале собрания при всех своих придворных он обвинил Видуру в том, что тот пытается заставить его отвергнуть родного сына ради Пандавов. Он так и сказал: «Ради чужого блага я не отрекусь от плоти своей. Ты, Ви-дура, можешь оставаться, а можешь уходить из Ха-стинапура. Сколько беспутную жену не ублажай, она все равно убежит…»

Таким оскорблениям никто из патриархов не подвергался на моей памяти. Видура же только молча поклонился и пошел из дворца, сказав: «Все пропало». После его ухода на Дхритараштру снизошло некоторое прояснение, и он вдруг начал восхвалять достоинства Видуры и требовать, чтобы его брата немедленно вернули. Потом залился слезами и, потеряв сознание, рухнул прямо на мозаичный пол.

А Видура отправился в лес, где обосновались Пандавы. Там тоже кипели страсти. Арджуна и Бхимасена никак не могли смириться с решением игральных костей. Они призывали Юдхиштхиру отправиться в Индрапрастху, чтобы поднять верное им войско. Пожалуй, в то время объединенные силы Пандавов и панчалов могли оспаривать победу у Хастинапура. Но патриархи, в том числе и Видура, понимали, что это означало бы долгую кровопролитную войну и неизбежный раскол общины дваждырожденных. Поэтому Видура от всего сердца поддержал Юдхиштхиру в его призывах к благоразумию. «Только безумец может стремиться достичь войной того, что достижимо мирными средствами», — сказал Видура. Юдхиштхира, в свою очередь, призывал братьев оставаться верными долгу и взятым на себя обетам. Труднее всего было уговорить Драупади. Покинув дворец отца ради Пандавов, она никак не могла предвидеть, что карма повелит ей провести двенадцать лет жизни в изгнании. Трепеща от гнева, она выплескивала в лицо мужьям слова обиды и возмущения, как масло в огонь их гнева. Вновь и вновь она возвращала их память к унизительному моменту ухода из Хастинапура. «И ведь ни Дурьодхана, ни Карна не попытались даже скрыть торжества», — воскликнула она. — «Разве не вспоминаешь ты, Юдхиштхира, о своем троне из слоновой кости, устраиваясь на ночь на подстилке из травы куша? И рубище отшельника мало похоже на длинные шелковые одеяния принцев. Нет мне покоя, пока не пойму я, что ты задумал. Может быть, ты так спокоен, потому что провидишь будущее? Но я не ощущаю ветра надежды и потому прихожу в ярость. Почему спокоен ты, глядя, как Бхимасена и Арджуна, способные вести в бой сотни колесниц, превратились в смиренных отшельников? Почему робко потупили глаза Накула и Сахадева, не знающие равных в пешем бою на мечах? Не кшатрий тот, кто не знает гнева! Доныне никто не смог оспорить эту истину. Где пламень твоего духа?»

Юдхиштхира, один из пятерых братьев, оставался спокоен, доказывая тем самым, что его не зря в народе считали самым благоразумным. Он терпеливо объяснял Драупади, что гнев сам по себе не может быть хорошим советчиком, и ярость, даже справедливая, мешает человеку мыслить трезво.

«Слабый да обуздает свой гнев, Драупади! — сказал он Кришне. — Ты путаешь духовный пыл с обычным гневом, которому подвержены не дваж-дырожденные. И дед наш Бхишма, и наставник Дрона, и Видура — все призывают к миру и смирению. Какой смысл сражаться, когда наши друзья при дворе смогут убедить Дхритараштру вернуть то, что причитается нам?»

Но гнев Бхимасены от слов Юдхиштхиры только рос, как огонь от ветра. Он не мог смириться с тем, что пришлось расстаться со своей землей, не нанеся ни одного удара врагам. «Как слабосильный шакал похищает добычу у львов, так и Дурьодхана похитил наше царство, — сетовал Бхимасена. — Да мы могли перебить их всех прямо там, в Зале собраний. А вместо этого ты сидишь здесь, провозглашая „Дхарма, дхарма!“ Дхарма кшатрия — сражаться! Пойми, никто не видит нашей кротости и мудрости. Нас просто считают трусами. Даже любимая наша Кришна Драупади, и та не может понять смысла твоих поступков. Так чего же ждать от наших подданных, неискушенных в законах нашей общины? Уйти в изгнание на двенадцать лет все равно, что принести себя в жертву времени! Мы можем умереть, потерять силы и разум. Мы же не боги. Мы недолговечны, как морская пена».

Тогда Юдхиштхира вынужден был напомнить братьям, что неподчинение решению Высокой саб-хи карается исключением из узора. Если все братство сочтет их предателями, то ни лук Арджуны, ни палица Бхимасены не спасут их войско от гибели. Решение Высокой сабхи, которое передал Видура, было точным и ясным — подчиниться, не прибегать к насилию. Выждать назначенный срок. Поэтому Арджуна сейчас оказался в Двараке. Поэтому его братья и их супруга скрываются где-то в тайном лесном ашраме. Но долго ли теперь это будет продолжаться? Срок их изгнания истек, но надежды на то, что соперничество между Панда-вами и Кауравами ослабнет, не сбылись.

Так чего же ждать? — воскликнул Митра. — Прав был Бхима, когда звал к оружию. Я бы тоже сражался. А кому победить — пусть решит карма.

Плоды кармы тоже должны созреть, — сказал Крипа. — Ничто в мире не происходит само по себе. Если бы не послушались Юдхиштхиру, не признали бы решения игральных костей, то подтвердили бы обвинение Дурьодханы в стремлении к захвату власти. Тогда бы вся община дваж-дырожденных была бы против них. А подчинившись, Пандавы показали свою приверженность благу нашего братства, вызвали сочувствие к себе, подтвердили чистоту помыслов. Теперь у Панда-вов значительно больше сторонников в Высокой сабхе. Их поддерживают могучие государства пан-чалов и ядавов.

Многие дваждырожденные, видя, что удача идет только к жестоким царям, начинают остерегаться Дурьодхану. Они призывают Юдхиштхиру взяться за оружие, пока не свершилось большее зло.

И правильно, — выдавил сквозь зубы Митра, продолжая держать на весу вытянутые руки, дрожащие от напряжения. Крипа взглянул на него, как мне показалось с некоторым сожалением:

Тебе не терпится в бой? Бхимасене, я думаю тоже, но ведь если начнется борьба за власть силой оружия, то сойдутся не герои на сверкающих колесницах, а тысячи и тысячи кшатриев и простых крестьян. За что они должны проливать кровь? Смогут ли Пандавы победить, или все закончится простым истреблением воюющих сторон? Одно дело совершать подвиги на турнирах и совсем другое — руководить сотнями слонов, колесничими армиями. Да и вы сами, сможете ли не сойти с ума в горниле кровавой битвы? В ашраме Учитель говорил вам о пользе сомнений. Взгляните на себя глазами мудрости и поймете, что время еще не настало!

Мы с Митрой выслушали эти слова, стыдливо опустив головы, но продолжая держать на весу вытянутые руки. А Крипа продолжал говорить:

— Вы еще не видели, как сражаются дважды рожденные.

Наставник Пандавов Дрона как-то возглавил поход на страну панчалов. Он взял с собой царевичей, а я оказался в их свите. Да, — мечтательно зажмурился Крипа, — эту стычку надо было видеть. Друпада, когда он еще не был тестем Пандавов, вывел на поле против войск Хастинапура сто тысяч пехотинцев, а Дрона атаковал его небольшим отрядом колесниц. Он сам вместе с пятью царевичами возглавил наступление. Что это было за зрелище! Дикие кони несутся прямо на копья. Их могучие груди защищены кожаными фартуками с медными бляшками. Колесницы окованы медью и сияют в лучах солнца, как жертвенные костры. Пока возницы гнали коней, кшатрии стреляли на скаку в густую толпу врагов. Колесницы с быстротой ветра пересекли поле и прорезали строй пеших воинов подобно тысячерукому богу войны. Что могли сделать деревянные копья и кожаные щиты с медью блещущих колесниц? Нет, воистину, война — удел богатых. В том сражении царь Друпада был разбит и даже попал в плен. Ему пришлось заключить союз с Хастинапуром и лишиться северной части своего государства. В той битве Арджуна стрелял из лука с такой быстротой, что, казалось, стрелы летели сплошной линией.