Похищение быка из Куальнге начинается 2 страница

Увидел Кухулин девушку на лужайке для игр, окруженную своими молочными сестрами. И были это дочери владельцев земель, что лежали у крепости Форгала. Все они учились у Эмер шитью и иной искусной работе. Воистину была она лучшей из девушек Ирландии, с кем мог бы Кухулин вести разговор и посвататься. Шесть даров было у нее: дар красоты, дар пения, дар сладкой речи, дар шитья, дар мудрости и дар чистоты. Говорил Кухулин, что возьмет себе в жены лишь девушку, что окажется равной ему по возрасту, красоте, знатности, уму и ловкости, да впридачу будет шить лучше всех в Ирландии, ибо никакая другая ему не годится, а только такая. Потому и отправился он посвататься к Эмер, что только она одна отвечала его желанию.

В праздничном платье поехал Кухулин поговорить с ней, ибо желал он показаться Эмер во всей своей красоте. И заслышали девушки, что стояли на возвышении перед крепостью Форгала, топот коней, гром колесницы, скрип ремней, треск колес, победный клич героя, и звон его оружия.

Пусть пойдет одна из вас поглядеть, кто приближается к нам,— сказала Эмер.

Воистину, вижу я двух копей,— сказала Фиал, дочь Форгала,— что яростью, ростом, порывом сравнятся друг с другом, широколобых, невиданно сильных, скачущих бок о бок, длинногривых и длиннохвостых. С одной стороны серый конь, широкобедрый, стремительный, сильный, легкий, неукротимый, могучий, с львиною гривой, мрачный, громоподобный, шумный, с вьющейся гривой, высокоголовый и широкогрудый. Словно объятые пламенем, летят комья земли из-под четырех его тяжких копыт. Несется за ним стая стремительных птиц. Правит свой бег по дороге тот конь. Каждый прыжок его вровень с полетом дыхания. Из взнузданной пасти несутся вспышки алого пламени.

Другой конь — черный, как смоль, стремительный, дивно сложенный, тонконогий, быстрый, широкоспинный, огромный, летящий вперед, неистовый, с мощным прыжком и могучим ударом копыт, с львиною, вьющейся гривой, длиннохвостый, несущийся обок с другим и неудержимый. Без устали мчится он по траве, скачет по твердому полю, и ничем не сдержать его бега.

Вижу я прекрасную колесницу с колесами из светлой бронзы. Белы ее оглобли из белого серебра, что крепятся кольцами из белой бронзы. Высоки борта колесницы, крепка ее дуга, закрученная, прочная.

На колеснице вижу я юношу, темного, покрытого кровью, прекраснее которого не сыскать во всей Ирландии. На нем чудесная, дивно сработанная алая рубаха с пятью складками. Золотая пряжка на белой его груди у ворота — с полной силой бьется о пряжку грудь. На нем светлый плащ с накидкой, изукрашенный сверкающей золотой нитью. Семь красных драконовых камней в глубине его глаз. Две щеки его, голубые, алые, как кровь, мечут огненные искры и языки пламени. Луч любви светится в его взоре. Кажется мне, что жемчужный поток во рту его. Черна, как уголь, каждая из его бровей. На боку воина меч с золотой рукоятью. Голубо-красное копье с маленькими копьями прикреплено к алым оглоблям, что держат коричневый остов колесницы. На плечах воина алый щит с серебряной кромкой, украшенный золотыми ликами диких зверей. Прыжок лосося проделывает он и иные приемы — таков едущий в колеснице.

Перед ним вижу я возничего, стройного, с веснушками на лице. Голова его вся в волнистых, ярко-золотых и алых волосах, что сдерживает бронзовая сетка, не дающая им падать на лицо. Золотые бляхи с обеих сторон в волосах юноши. На плечах его плащ с разрезами, а в руках жезл из красного золота, которым он правит конями.

Вскоре подъехал Кухулин к тому месту, где были девушки, и приветствовал их. Подняла Эмер свое прекрасное и милое лицо, взглянула на Кухулина и сказала:

- Доброй дороги тебе! (т. е. Бог, да смягчит ее тебе, — сказала она.)

— Спасение от всякого зла вам! — ответил на это Кухулин.

— Откуда ты прибыл? — спросила девушка.

— Из Интлде Эмна,— ответил Кухулин.

— Где ночевал ты?

— Мы провели ночь,— ответил юноша,— в доме человека, который пасет стада на полях Тетры.

— Что вы там ели?— спросила Эмер.

— Нам сварили остов колесницы,— ответил он.

— Какой дорогой ты приехал? — спросила Эмер.

— Ехал я между двух лесистых холмов,— отвесил Кухулин.

—- Как же вы ехали дальше? — спросила девушка.

- Не трудно ответить: от тьмы моря по тайне людей Богини, по цене двух коней Эмайн, через сад Морриган, по хребту великой свиньи, по долине великой лани, между богом и провидцем, но спинному мозгу жены Фейдельма, между кабаном и кабанихой, по берегу коней Богини, между правителем Аннона и его слугой, к Монкуилле, что у четырех углов света, по остаткам великого пира, между большим и Малым котлом, к дочерям племянника Тетры, Правителя фоморов до Садов Луга.— Что же скажешь ты про себя, о девушка? — спросил Кухулин.— Не трудно ответить,— сказала девушка,— я Темра женщин, нету меня белее, я воин, который не сдастся, невидимый страж, червяк, Который уходит в воду, камыш, вокруг которого не ходят, Немало есть воинов, что не хотят никого допускать ко мне без ведома их и Форгала.— Что же это за храбрецы, добивающиеся тебя?— спросил Кухулпн.— Не трудно ответить,— сказала Эмер,— двое но имени Луи, двое по имени Луат, Луат и Лат Гойбле, сыновья Тетры, Триат и Трескад, Бриан и Балор, Бас, сын Омна, восемь по имени Конла, Конд, сын Форгала. Любой из них силою разен сотне, а ловкостью девятерым. Не трудно описать многоискусность самого Форгала. Мужа любого сильней он, ученей друида, знанием и мудростью выше филида. Уж лучше, чем предаваться забавам, сразился бы ты с Форгалом, ибо воистину всем наделен он для славных деяний и подвигов.— Почему бы тебе не оставить меня среди этих мужей, о девушка? — спросил Кухулин.— Что за причина не сделать этого, коли и ты способен на славные подвиги? — ответила Эмер.— Воистину, о девушка,— ответил Кухулин,— и мои подвиги прославятся среди деяний других героев!

Какова ж твоя сила? — спрашивала девушка.

- Не трудно ответить,— сказал ей Кухулин,— когда я слабее всего, то сражусь с двадцатью, тридцать сдержу я лишь третью всей силы. Сорок врагов встречу я в одиночку. Сотня мужей не страшна, коль стоишь под моею защитой. В смятении и ужасе от меня покидают враги брод схваток и поле сражений. Отряды я воинства в страхе бегут, лишь завидев мой облик.

Вот славное дело для мальчика! — сказала девушка,— но все же не достиг ты силы повелителя колесницы.

- Воистину, о девушка,— сказал Кухулин,— хорошо воспитал меня мой господин Конхибар. Не как скупец, грабящий свое потомство, не между печью и квашней, между стеной и очагом, не у кладовой воспитал меня он. Среди воинов и колесничных бойцов, среди друидов, кравчих и музы кантов, филидов и мудрецов, знатных людей и владельцев земель Улада вырос я, так что стал сведущ в их мудрости и искусстве.

Кто ж обучил тебя всему тому, чем ты похваляешься? — спросила Эмер.

- Не трудно ответить,— сказал ей Кухулин,— прекрасноречивый Сенха воспитал меня так, что сделался я сильным и осторожным, проворным и ловким. Я разумен в речах, я ничего не забываю. Мудростью не уступлю я мудрецам моего народа. Я направляю речи и наставляю в суждениях всех уладов, ибо укрепился мой ум, благодаря обучению Сенхи. Взял меня к себе Блаи, владелец земель, ибо близко был его народ, дабы получил я причитающееся мне. Я призываю людей королевства Конхобара к их королю. Целую неделю говорю я с ними, и каждому воздаю по его искусству и богатству. Я решаю дела чести, и определяю выкуп.

Фергус воспитал меня так, что своею геройскою силой сильнейших могу сокрушить я. Горд я силой своей и доблестью, и могу охранять рубежи своего края от чужеземцев. Всех, кто слаб, я опора, сокрушитель всех сильных. По справедливости воздаю я обиженному, и унижаю заносчивых, ибо так воспитал меня Фергус.

У колен филида Амаргина сидел я и потому сумею прославить короля на любом празднестве да состязаться с любым в силе, храбрости, мудрости, ловкости, находчивости, могуществе и справедливости. Могу я поспорить с любым колесничным бойцом. Никому не воздаю я благодарности, кроме самого Конхобара.

Финдкоем вскормила меня, а Конал Кернах воитель возлюбленным братом моим был молочным. Катбад прекрасноликий обучал меня ради матери моей, Дехтпре, так что стал я искусен в друидическом знании и сведущ в тайной мудрости. Все улады растили меня — возницы и колесничные бойцы, короли и первейшие певцы, и стал я любимцем собраний и воинств, я равно стою за честь каждого. Воистину я свободен, и мое право па это дано мне Лугом от Зхтре Быстрой Дехтире до Сид Бруга.

— А ты, о девушка,— сказал Кухулин,— как воспитывалась в Садах Луга?

— Воспитали, меня,—ответила Эмер,—в обычаях фениев, в законном поведении, в чистоте, в королевском достоинстве и благонравии, так что славлюсь я честью и нравами среди стай коровосхожих женщин Ирландии.

— Воистину достославны эти обычаи, о девушка,— сказал Кухулин,— и раз так, то почему бы не соединиться нам? До сего дяя не встречал я женщины, которой были бы но силам беседа и встреча со мной.

— Хочу спросить у тебя,— сказала Эмер,— была ли у тебя супруга?

— Воистину, нет,— ответил Кухулин.

— Не подобает мне выбирать мужа,— сказала девушка,—прежде чем не выйдет замуж моя старшая сестра, Фиал, дочь Форгала, что видишь ты подле меня. Велико ее искусство во всякой ручной работе.

— Не ее полюбил я, о девушка,— сказал Кухулин,— да и невозможно это, ибо до меня знала она уже мужчину. Слышал я, что она та самая девушка, которая была с Кайрпре Ниафером.

- Так говорили они, и вдруг взглянул Кухулин на грудь девушки, что виднелась в вырезе ее рубахи. И тогда сказал он:

- Прекрасна эта равнина.

— А девушка ответила Кухулину такими словами;— Не войти на эту равнину тому, кто не поразит сто воинов у каждого брода от Ат Скене Менд на Олбине до Банкуинг Бреа Фейдельма.— Прекрасна эта равнина, равнина вне ярмal — снова сказал Кухулин.— Не войти на нее тому,— отвечала девушка,-— кто не сумеет совершить подвига и поразить трижды девять мужей с одного удара, да так, чтобы оставить в живых по одному из каждой девятки.— Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма! — сказал Кухулин.— Не войти на нее тому, кто не бьется на поединке с Бенн Суаном, сыном Роскмилка от Самайна до Имболка, от Имболка до Бельтана и от Бельтана снова до зимы.— Как ты сказала, так и сделаю,— молвил Кухулин.— Тогда я согласна па твое предложение, принимаю его и исполню,— сказала Эмер,— Скажи мне еще, из какого ты рода?— Я племянник мужа, что уходит к камням Росс Бодб,—ответил Кухулин.— Как же тебя зовут? — спросила Эмер.

— Я герой чумы, поражающей псов,— ответил Кухулин.

После этих учтивых слов удалился от них Кухулин, и в тот день они больше не беседовали. Когда же ехал Кухулин через Брегу, Лаэг, возничий, спросил его:— Ответь мне, что значили те слова, что слышал я от тебя и девушки?— Разве не знаешь ты,— ответил Кухулин,— что приехал я свататься к ней? Оттого говорили мы так, чтобы не поняли нас другие девушки. Ведь узнай обо всем Форгал, не получили бы мы его согласия. Пустился в дорогу Кухулнн и, говоря с возницей, принялся объяснять ему все, что он называл.— Когда сказал я Интиде Эмна на ее вопрос, откуда приехал я, то это все равно, что ответить — дз Эмайн Махи. От Махи, дочери Санрпта, сына Имбарта, жены Крунху, получила она свое имя. Состязалась Маха в беге с двумя кобылами короля и, победив их, разрешилась от бремени мальчиком и девочкой. От этих близнецов и название Эмайн21, а от имени Махи и говорится Эмайн на равнине Махи.

А еще повествуется о том, как произошло имя Эмайн Маха в таком рассказе. Некогда правили Ирландией три короля из уладов. Звали их Диторба, сын Димана из Успех Миде, Аэд Руад, сын Бадуйрна, сына Ар-гетмала из Тир Аэда, Кимбает, сын Финтана, сына Аргетмора из Финдабайр Маг Инис. Воспитал Кимбаета Угайне Мор, сын Экдаха Буадаха. Уговорились они, что каждый из них станет править по семь лет. Три раза по семь человек поручились за это: семь друидов, семь филпдов и семь вождей. Семь друидов, дабы связать их магическими заклятьями, семь филидов, дабы возвести на них позор и поношение, семь вождей, дабы изранить и убить их, коли не оставит один из них власть через семь лет, сохранив правду короля: урожай желудей каждый год, краски всякого цвета, ни одной смерти женщины в родах. Три раза получал власть каждый из них, то есть всего правили они шестьдесят три года. Первым из всех умер Аэд Руад — он утонул в Эсс Руад, и тело его перенесли в сид. Отсюда и название Сид Аэда и Эсс Руад. Не осталось У него иного потомства, кроме дочери по имени Маха Рыжеволосая. Когда настало время, попросила она власть для себя. Но сказали Кимбает и Диторба, что не годится отдавать королевскую власть женщине. И тогда Случилось между ними сражение, н досталась в нем победа Махе. Семь лет после того правила она страной. Между тем, умер Диторба в Коранд. Было у него пять славных сыновей: Брас, Боэт, Бедах, Уалах, Еюрхас, что потребовали себе власти. И ответила им Маха, что не отдаст власти, ибо не по поручительству добыла ее, яо на поле битвы. Сразились тогда сыновья Дпторба с Махой, и победила Маха, истребив многих. Сыновей же Диторба отослала она в пустынные места Конпахта. Лотом взяла Маха в мужья Кимбаета, дабы стать предводительницей ею войска. После того, как соединились Кимбает и Маха, отправилась она в Коннахт проведать сыновей Диторба. Прикинулась Маха прокаженной, покрыв лицо месивом из ржи и торфа. Увидела она сыновей Диторба у Байрен Коннахт, когда я; ар или они кабана на огне. Принялись братья расспрашивать женщину, а она отвечала им. Потом дали они ей поесть у огня. И сказал один из сыновей:

— Воистину прекрасны глаза этой старухи. Соединимся с ней!

Отвела его Маха в лес и, одолев силой, оставила там. Затем воротилась она к огню.

— Где муж, что ушел с тобой? — спросили братья.

— Стыдно ему возвращаться к вам после того, как сблизился он с прокаженной,— ответила им Маха.

— Нет здесь стыда,— сказали тогда братья, — ибо все мы сделаем также.

Потом каждый из них отвел со в лес. Силою всех одолела она и, связав одним ремнем, отвела к уладам. И сказали улады, что должно убить их.

— Нет,— отвечала им Маха,— ибо это будет против правды короля. Лучше сделаем их невольниками, и пусть построят они вокруг меня крепость, которая станет навеки столицей уладов.

И тогда очертила Маха границы крепости пряжкой, что была приколота у нее у шеи. Отсюда и пошло название Эмайи, иначе “пряжка шеи или пряжка вокруг шеи Махи”. Отсюда и Эмайн Маха.

Так ехал Кухулин своей дорогой, и к ночи прибыл в Эмайн. Между тем, дочери владельцев земель, что были вместе с Эмер, рассказали своим отцам о юноше, который приезжал на прекрасной колеснице и о разговоре, что случился у него с Эмор. Сказали они, что не поняли из него ни слона, и что уехал затем юноша прямо па север по Маг Брег. И обо всем, что услышали, рассказали те владельцы земель самому Форгалу.

— Воистину,— молвил Форгал,— это оборотень из Эмайн Махи приезжал поговорить с Эмер, и девушка полюбила его. Вот о чем говорил каждый из них. Но ие будет им от того пользы, ибо я помешаю им.

После этого отправился Форгал в Эмайн Маху, переодевшись в чужеземное платье. Прикинулся он посланцем короля галлов, что пришел к Конхобару поговорить о золоте, ценных вещах и самых лучших напитках. И было их трое мужей. С великими почестями приветствовали их в Эмайп. Когда те па третий день отослал Форгал своих людей и остался один, принялись улады восхвалять перед ним Кухулина, Копала и других колесничных бойцов из уладов. И говорил Форгал, что поистине все это правда и велики подвиги, о которых он слышал. ИI все же,— говорил он,— если бы Кухулии отправился в Шотландию к Дом-налу Милдемалу, то от того возвеличилось бы его боевое искусство, а если бы довелось ему побывать у Скатах, дабы обучиться боевым приемам, то превзошел бы он великих бойцов всей Европы.

И оттого предлагал это Форгал Кухулину, чтобы тот не вернулся назад. Ибо думал Форгал, что если случится Кухулипу сошись с его дочерью, то грозит ему гибель от буйства и дикого нрава воина, что прославился этим. Согласился Кухулин отправиться в путь, а Форгал обязался доставить ему припасов, если выступит Кухулин в назначенное время. Потом воротился Форгал к себе, отрядил воина, дабы узнал он, исполнено ли дело, о котором договорились. Кухулин же отправился в путь с Лоэгайре Буадахом и Конхобаром, хотя иные считают, что был с ними еще Конал Кернах. Выбрал Кухулин дорогу через Брегу, чтобы повидаться с девушкой. Рассказал он ей о своем путешествии на корабле, а девушка поведала ему о том, что сам Форгал побывал в Эмайн и предложил Кухулину выучиться боевым приемам, чтобы вовек не встретиться ему с Эмер. И наказала ему девушка быть настороже, дабы не погиб он, какой бы путь ни избрал. Поклялся тогда каждый из них хранить верность другому, если только смерть не заставит кого-то покинуть другою. Повелел каждый из них другому хранить их дружбу, и отправился Кухулин в Шотландию.

Когда же пришли они к Домпалу, научил он их как раздувать мехи через четырехугольный камень. До того им приходилось стараться, что пятки их начинали чернеть или синеть. Потом научил он воинов взбираться но воткнутому копью до самого наконечника и стоять на нем. Между тем, полюбила Кухулина дочь Домпала. Имя ее было Дорнола. Воистину ужасен был ее облик. Огромны были ее колени, пятки были вывернуты вперед, а носки назад. Громадные серо-черные глаза были У нее на лице. Непомерен был лоб девушки, а само лицо, чернее чаши смолы. Грубые ярко-рыжие волосы были уложены в косы вокруг ее головы. Отказался Кухулин разделить се ложе, и тогда поклялась девушка отомстить ему за это. Сказал Домнал Кухулину, что не закончено будет его обучение, если не побывает он на севере у Скатах. И отправились тогда в путь все четверо: Кухулнн, Конхобар, правитель Эмайн, Конал Кернах и Лоэгайре Буадах. И тут вдруг словно встала у них перед разами Эмайн Маха. Не смогли снести этого Конхобар, Конал ы Лоэгайре. Дочь Домнала иаслала на них это видение, дабы разлучить Кухулина с его товарищами и сгубить его. Другие считают, что наслал это видение сам Форгал, дабы все они воротились назад, и не исполнил Кухулин того, что обещал ему в Эмайн. Позором тогда покрыл бы себя Кухулин. А если псе же отправился бы он дальше, дабы выучиться искусным боевым приемам, то вернее нашел бы свою погибель в одиночку. Ушел тогда от них Кухулин но своей собственной воле и отправился в путь по незнакомой дороге, ибо воистину велика была над ним власть девушки. Между тем, охватила его печаль, что расстался он со своими товарищами. Так шел Кухулин через Шотландию измученный и грустный от того, что покинули его товарищи, и не ведал, куда идти, чтобы разыскать Скатах. Но когда расставался он со своими друзьями, пообещал, что не вернется в Эмайн, пока не найдет Скатах или свою погибель. "Так шел он дальше, и овладели Кухулином растерянность и неведение. Вдруг увидел Кухулин, что приближается к нему огромный ужасающий зверь, похожий на льва. Зверь следил за юношей, но не наносил ему раны. ИI куда бы ни шел Кухулин, зверь направлялся за ним н подставлял ему бок. Прыгнул тогда Кухулин прямо на загривок зверя. Не направлял его Кухулин. но позволял идти, куда тот пожелает. Четыре дня шли они так, пока не добрались до обитаемых земель, где увидел Кухулин забавляющихся юношей. Очень удивились они, что дикий зверь находится в услужении человека. Тогда сошел Кухулин на землю, распрощался со зверем, н тот удалился. Кухулин же направился вперед и вскоре приблизился к большому дому, стоящему на просторной равнине. Вышла из того дома прекрасная на вид девушка и обратилась к Кухулину, дабы приветствовать его.

— Добро пожаловать, о Кухулин!—сказала она. Тогда спросил се Кухулин, откуда знает она его имя.— Были мы оба с тобой,— ответила девушка,—любимыми воспитанниками из числа тех, что обучались сладкозвучному пению у Ульбекана Сакса. Потом принесла она Кухулину еды и питья, и он, отведав всего этого, отправился дальше. По пути встретил он славного воина, который первым приветствовал Кухулина. Заговорили они между собой, и спросил Кухулин, не знает ли чего воин о крепости Скатах. Предостерег его юноша от дороги через Маг Добайл, что лежала перед ним. И такова была та равнина, что половина ее не отпускала человека — приставали к ней его ноги. Вторая же половина поднимала человека, так что мог он идти лишь но верхушкам травы. Дал Кухулину воин колесо и сказал, чтобы шел он за ним по первой половине. Потом дал он Кухулину яблоко и велел следовать за ним, покуда не перейдет он второй половины. Так должен был Кухулин миновать эту равнину.

И еще сказал юный воин, что дальше встретит Кухулин огромную долину, через которую ведет узкая тропа, полная чудовищных зверей. которых наслал Форгал, дабы погубить его. Идет дальше путь к дому Скатах через гору ужасающей высоты. Потом распрощались друг с другом Кухулин и юноша, имя которого было Эоху Бархе.
Прошел Кухулин но указанному пути через Маг Добайл и черед Глен Гайбтех так, как научил его юноша. И наконец привела его дорога к лагерю, где жили воспитанники Скатах. Спросил у них Кухулин, где разыскать ее саму.— На том вот острове,— ответили ему.— Какая дорога ведет туда? — спросил Кухулин.— Через Мост Лезвия,— ответили они,— и одолеет его лишь тот, кто способен па славные подвиги. Ибо вот каков он: по концам низок, а в середине высок. Стоит лишь ступить на один его конец, как другой поднимается и отбрасывает назад. Трижды пытался Кухулин вступить на мост и перейти его, но воистину никак не мог этого сделать. Тогда исказился Кухулин, подошел к мосту и, совершив прыжок лосося, вскочил прямо на его середину. Не успел еще конец моста приподняться, как Кухулин уже оказался на том берегу. Подошел Кухулин к крепости и древком своего копья ударил в дверь так, что пробил се насквозь. Сказали об этом Скатах.— Воистину,— сказала Скатах,— лишь достославный воин мог совершить это. Послала она свою дочь навстречу пришельцу. Вышла тогда к Кухулину Уатах, дочь Скатах. Увидела она его, но ничего не сказала, ибо велика была красота того, кто стоял перед ней. Вернулась она туда, где была ее мать и принялась восхвалять воина, которого видела.— Вижу я, что приглянулся тебе этот человек,— сказала мать.— Воистину, это так и есть,—сказала Уатах.— Этой ночью он будет рядом со мною в мoeй постели.

— Не возражаю,— ответила Скатах,— если таково твое желание.

Потом принесла Уатах Кухулину воды и пищи н принялись прислуживать ему со вся-Koii любезностью. Вдруг ударил ее Кухулин и сломал Уатах палец. Закричала Уатах, и сбежались тут все обитатели дома, чтобы защитить ее. Выступил вперед воин из слуг Скатах по имени Кoxap Крунбне. Задумал он проучить Кухулина, по не ожидал встретить столь искусного в сражении воина, и пал от его руки. Отрубил ему Кухулин голову. Оттого опечалилась Скатах, но сказал ей Кухулин, что на положенный срок возьмет па себя все обязательства и работу, что исполнял убитый им воин.На третий день дала девушка совет Кухулину и сказала, что если пришел он обучиться воинскому искусству, то пусть отправится туда, где Скатах обучает своих двух сыновей — Куара и Кета. Велела она Кухулину геройским прыжком лосося перенестись в тисовую рощу и, приставив .меч к телу Скатах между двух грудей, потребовать исполнения трех дел: обучения боевому искусству без всякой утайки, разрешения мне соединиться с тобою за должный выкуп и предсказания всего, что случится с тобой, ибо она провидица.

Отправился тогда Кухулин туда, где была Скагах. Вынул он свой меч, приставил его острие к груди Скатах там, где было сердце и молвил:

— Смерть тебе!

— Три зрачка, за то, что сохранишь мне жизнь,— сказала Скатах.

— Принимаю,— ответил Кухулин.

Обязал он ее выполнить то, что сказала. Так жил Кухулин с Уатах и обучался военным приемам у Скатах.

Между тем жил в Мунстере великий муж и славный король по имени Луганд, сын Нойса, сына Аламака, что был молочным братом Кухулина. Как-то раз взял он с собой двенадцать мужей и отправился посвататься к двенадцати девушкам из рода сыновей Роса. Но у каждой из них уже был суженый. Когда узнал об этом Форгал, то направился в Тару и сказал Лугайду, что есть в его доме девушка, лучше которой не сыскать во всей Ирландии по красоте, благонравию и искусности во всякой работе. Ответил Лугаид, что по душе ему то, что он услышал. Тогда просватал Форгал свою дочь за Лугайда, а двенадцать дочерей владельцев земель на равнине Бреги за тех двенадцать мужей, что пришли с ним.

Поехал король в крепость Форгала на свадьбу. Когда же привели к Лугайду Эмер и досадили рядом с ним, закрыла она свои щеки руками.

— Честью своей и жизнью клянусь,— сказала Эмер,— что полюбила я Кухулина, и если кто-то еще посягнет на меня, то опозорит и обесчестит!

Не пожелал тогда Лугайд праздновать свадьбу с девушкой из страха перед Кухулином и воротился к себе домой.

В те времена случилась распря между Скатах и чужими племенами, что были под властью королевы но имени Айфе. С обеих сторон приготовились к бою войска, но Кухулина Скатах оставила дома и дала ему сонный напиток, дабы не вступал он в сражение, и не случилось бы с ним беды. Между тем быстро, так что не прошло и часа, пробудился Кухулин ото сна, ибо силы напитка, которой любому хватило бы на двадцать четыре часа, и на час было юноше мало.

Выступил Кухулин на бой вместе с двумя сыновьями Скатах против Куара, Кета и Круфне — трех воинов Айфе. Сразился с ними Кухулин, и все трое пали от его руки. На следующий день вновь началось сражение, и войска сошлись, наконец, лицом к лицу. Вышли тогда вперед три сына Эсс Энхине — Кире, Вире и Банлкне, что сражались на стороне Айфе, и вызвали на бой двух сыновей Скатах. На путь подвигов вступили они. Не ведала Скатах, чем кончится эта схватка, и оттого испустила стон. Не видела она третьего воина подле своих сыновей, что стояли против трех врагов, и одолел ее страх перед Айфе, ибо не было в целом мире воительницы страшнее ее. Тогда выступил Кухулин на подмогу двум ее сыновьям, вступил па трону и, встретив всех троих, поразил их разом.

Тогда Айфе вызвала на бой Скатах. Выступил Кухулин навстречу Айфе, по перед боем пожелал узнать, что для Айфе дороже всего на снеге. И отметила ему Скатах:

— Больше всего любит ока своих двух конек, колесницу и возничего.

Тогда сошлись на боевой тропе Кухулин и Айфе, и начался между ними поединок. Разлетелось от ударов Айфе оружие Кухулина, и меч обломился у рукояти. Вскричал тут Кухулин:

— Горе! Возничий Лифе опрокинул коней и колесницу в долине, и псе они погибли!

Услышан это, обернулась Айфе, и тогда набросился на нее Кухулин, обхватил ее тело под грудями и, взвалив на себя, словно мешок, отнес к своему войску. Там опустил он ее на землю н занес над нею свой меч. И сказала тут Айфе:

— Жизнь за жизнь!

— Исполни за то три моих желания,— отвечал ей Кухулин.

— То, что ты пожелаешь, будет исполнено,— сказала Айфе.

— Вот каковы мои три желания,— молвил Кухулин,— поручись перед Скатах, что никогда больше не будешь ты с ней воевать, стань в эту же ночь моею перед входом и твою собственную крепость и, наконец, принеси мне сына.

— Обещаю тебе это,— сказала Айфе.

Так все и произошло. Отправился в эту ночь Кухулин к Айфе и был с нею близок. И сказала ему Айфе, что она зачала и понесла сына.

— Через семь лет отправлю я его в Ирландию,— молвила Айфе,— а ты придумай для него имя.

Оставил Кухулин золотое кольцо для своего сына и наказал Айфе, чтобы пришел сын отыскать его, когда это кольцо будет ему впору. Имя же его будет Конлуи. И просил Кухулин передать сыну, чтобы тот никому не называл своего имени, никому не уступал дорогу и никогда не отказывался от поединка.

Потом оставил ее Кухулин и пустился в обратный путь. По дороге повстречалась ему старуха, слепая на левый глаз. Сказала она Кухулину, чтобы не стоял тот у нее на дороге. Ответил Кухулин, что некуда ему отойти, кроме как на скалу, что была высоко над морем. И все же он уступил ей дорогу, хоть и пришлось ему упираться в землю лишь пальцами, Проходя мимо, ударила его старуха по пальцам, чтобы сбросить вниз. Тогда совершил Кухулин геройский прыжок лосося и срубил старухе голову. И была эта старуха матерью трех героев, что пали от руки Кухулина — сама Эсс Энхине, явившаяся отомстить воину. Потом воротилось все войско вместе со Скатах в ее края, взяв от Айфе заложников, и там залечил Кухулин свои раны.

Потом обучился Кухулин у Скатах всем искусным боевым приемам, что знала она сама: приему с яблоком, громовому приему, приему с мечом, приему падения...

Потом явились к Кухулнну посланцы с родины, чтобы звать его домой, и он стал готовиться в путь. Тогда предсказала Скатах все, что случится с ним и жизни, спев песнь провидицы и молвив такие слова:

Приветствую тебя, изнуренного после победы,

Воинственного, с сердцем холодным,

Иди же туда, где найдешь ты покой,

Да наступит он скорее,

Да будет скорым его приход,

Один стоишь ты, о воин,

Ждет тебя великая опасность,

Один против грозного войска,

Сразишь ты воинов из Круахана,

Защитишь ты героев,

Порубленные будут лежать,

Ударами твоего меча,