Сказание об убиении кирмиры 2 страница
Вайшампаяна сказал:
С этими словами, о царь, Дхритараштра внезапно поднялся я удалился во внутренние покои. Видура, же, возглашая: «Все пропало!», поспешил туда, где находились (в это время) Партхи.
Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» пятая глава.
ГЛАВА 6
Вайшампаяна сказал:
А Пандавы, быки среди бхаратов, подыскивая себе в лесу подходящее место для поселения, шли со спутниками своими; от берегов Джахнави в направлении Курукшетры. Побывали они у Сарасвати, Дришадвати, Ямуны и так, переходя из леса в лес, неуклонно продвигались на запад. И вот среди плоских и пустынных равнин, (лежащих) по берегам Сарасвати, увидели они лес, называемый Камьяка, — любимый приют святых отшельников. В том-то богатом птицей и зверем лесу и поселились герои, а отшельники, о бхарата, окружили их своей заботой и лаской. Туда, в благословенный лес Камьяка, горя нетерпением увидеть Пандавов, и направился один, (без свиты) на своей колеснице Видура.
Прибью в ту рощу на боевой колеснице, влекомой резвыми конями, увидал Видура Царя справедливости, восседавшего в (лесном) уединении рядом с Драупади, братьями и брахманами. Царь, известный верностью данному слову, также издали завидел стремительно приближавшегося Видуру и сказал брату Бхимасене: «Что за вести несет нам Кшаттри? Уж не везет ли он нам по приказу сына Субалы вызов на новую игру? Не (хочет ли) презренный Шакуни на сей раз выиграть в кости наше оружие? Ведь кто бы ни бросил вызов: «Спеши ко мне!», я не могу уклониться, о Бхимасена! Если возникла опасность, что мы потеряем Гандиву, тогда неизвестно, удастся ли нам возвратить наше царство!»
Затем, поднявшись как один навстречу Видуре, сыновья Панду, о царь, радушно приняли гостя. Принятый ими с почетом, Аджамидха также подобающим образом приблизился к сыновьям Панду. Когда Видура отдохнул (с дороги), спросили его мужичбыки о цели прибытия; тут он пространно поведал им обо всем, что произошло между ним и сыном Амбики, Дхритараштрой.
Видура сказал:
О Аджаташатру! (Призвал) меня тайно царь Дхритараштра. Приветив и почтив меня, он сказал: «Оставаясь беспристрастным, укажи, что при нынешнем положении дел выгодно мне, а что— (Пандавам)!» Сказал я о том, что принесет пользу кауравам и пойдет на благо самому Дхритараштре. Только он сердцем своей же выгоды не принял, а другого пути ко благу я при таких обстоятельствах не вижу. Я указал ему, о Пандавы, в чем для него наивысшее благо; но сын Амбики меня не послушал. Нелюбы ему мои слова, как (не по вкусу порой) больному целительная пища. Ведь распутная жена, о Аджаташатру, не обратится к добродетели, хотя бы и жила она в доме знающего Веды брахмана; не придутся речи мои
по сердцу быку бхарате, как не станет мил юной деве шестидесятилетний муж. Неминуема теперь гибель кауравов; не видать больше, царь, Дхритараштре удачи. Капля воды, попав на лотосовый лист, тотчас с него стекает — так и в (сердце) его не удерживаются благие мои советы!
Словом, разгневался Дхритараштра и сказал мне: «Ступай куда хочешь, о бхарата! Помощь твоя в управлении этой землею и городом мне более не надобна». Отвергнутый Дхритараштрой, поспешил я сюда, о царь, дабы помогать тебе наставлениями. Повторю для тебя все, о чем говорил я в Зале собрания; прими это к разумению.
Воистину, тот, кто владеет собой, кто, перенося от врагов жесточайшие мучения, хранит терпение и ждет своего часа, кто как бы раздувает из искры пламя — тот один правит всею землей! \£ тем, о царь, кто уделяет друзьям от своего богатства, друзья разделят и беду; это лучшее средство обрести друзей! А ведь говорят, будто иметь друзей — все равно что властвовать над всею землей! С друзьями, Пандава, следует быть предельно искренним, избегать суесловия, вкушать одну с ними пищу, никогда не пытаясь чем-либо возвысить себя над ними, — поступая так, царь наращивает свое могущество.
Юдхиштхира сказал:
Обретши это высокое знание, я со всем тщанием исполню то, о чем ты говорил, и впредь также буду всецело следовать твоим (всегда) уместным и своевременным советам.
Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» шестая глава.
ГЛАВА 7
Вайшампаяна сказал:
После того как Видура отбыл к Пандавам, в их обитель, многомудрый Дхритараштра проникся раскаянием, о царь-бхарата! Придя ко входу в Дом собрания, вспомнил он вдруг о
Видуре, и разум его помутился; пораженный в сердце (тоскою), пал он (на землю) на виду у (присутствовавших там) Индра среди царей. Когда же сознание вернулось к нему, царь
поднялся с земли и молвил такое слово стоявшему рядом Санджае:
«Брат и друг мой Видура — воистину, словно второй (бог) Дхарма. Стоит теперь мне вспомнить о нем, и кажется, будто сердце рвется с великой болью на части. Приведи же скорее назад моего брата, знатока дхармы!» Сказав это, царь не сдержал безутешных рыданий. Раскаяние жгло его, терзали воспоминания о Видуре. Движимый братской любовью, о царь, обратился он (снова) к Санджае с такими словами: «Ступай,
о Санджая, проведай, жив ли еще брат мой Видура, которого я удалил, поддавшись неправедному гневу. Никогда ни малейшего зла не видал я от своего мудрого, необъятным умом наделенного брата; как же могло случиться, что я сам причинил многомудрому зло? Ступай, о Санджая, и приведи мне того мудреца, пока еще он не расстался с жизнью!»
Выслушав царское слово, «Исполню!»—воскликнул Санджая; получив дозволение удалиться, спешно направился он к лесу Камьяка.
Вскорости прибыл он в этот лес, где (укрывались) Пандавы, и там увидал Юдхиштхиру, облаченного в оленью шкуру49; тот восседал рядом с Видурой в окружении тысяч брахманов, братья же охраняли его, как небожители Шатакрату. Приблизившись к Юдхиштхире, почтительно преклонился перед ним Санджая, а Бхиме, Арджуне и близнецам также воздал подобающие почести. Был удобно усажен Санджая, когда же вопросил его царь о здоровье и благополучии, то поведал о причине своего приезда и добавил следующее: «О Кшаттри, не забыл тебя царь Дхритараштра, сын Амбики.
Поспеши повидаться с ним, возврати царя к жизни! Заручившись согласием этих достойнейших мужей, Пандавов, потомков Куру, ты должен, даритель гордости, по воле льва средь царей (немедля) отправиться в путь!»
Вняв его речи, мудрый и нежно привязанный к родственникам Видура с соизволения Юдхиштхиры вернулся в Город слона. Сказал ему, многомудрому, могучий Дхритараштра: «Какое счастье, что ты вновь со мною, знаток дхармы, что не забыл меня, безгрешный! Из-за тебя, о бык-бхарата, ни ночью, ни днем не ведал я нынче покоя, и уже виделось мне, будто я в ином теле». Привлекши Видуру к себе, вдохнув запах его головы, царь промолвил. «Прости те грубые слова, что мною были сказаны».
Видура сказал:
«Я уже простил тебя, о царь! Ведь ты для всех нас — верховный наставник. Я и прибыл сюда столь поспешно потому только, что горел желанием увидеть тебя. Те люди, муж-тигр, чьи помыслы обращены к дхарме, всегда поспешают на помощь попавшим в беду; в таких случаях, о царь, неприходится (тратить время) на размышления. Твои дети и сыновья Панду равны в моих глазах; но (Пандавы) попали в беду — вот почему я сейчас мыслями с ними!»
Вайшампаяна сказал:
Так осиянные величием братья, Видура и Дхритараштра, примирившись друг с другом, обрели несказанную радость.
Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» седьмая, глава.
ГЛАВА 8
Вайшампаяна сказал:
Прослышав о том, что Видура принят и обласкан царем, опечалился царь (Дурьодхана), злобный сын Дхритараштры. Обуял его неразумием порожденный мрак заблужения.
Призвал к себе царь Духшасану, Карну, а также сына Субалы и так говорил им: «Вернулся к Дхритараштре любимый его советник, ученый Видура. Дружен он с сыновьями Панду и трудится для их блага. Пока не убедил он царя вернуть обратно Пандавов, помогите мне добрым советом. Ибо если когда-нибудь мне доведется увидеть, как сюда возвращаются Партхи, то я опять иссушу себя, добровольно отказавшись от питья. Отравлюсь, повешусь, мечом заколюсь или взойду на костер — лишь бы не стать мне снова свидетелем их благоденствия!»
Шакуни сказал:
Что за нелепая мысль овладела тобой, о царь, повелитель народа! Не может такого случиться, ведь они, уходя в лес, дали клятву! Все Пандавы неизменно верны своему слову, о бык-бхарата; и потому, сынок, они никогда не приняли бы приглашения твоего отца. А если бы приняли и снова вернулись в город, не исполнив обета, то мы затеяли бы новую игру. Прикинулись бы равнодушными, покорными царской прихоти, а сами, затаившись, тщательно выведывали бы уязвимые места Пандавов.
Духшасана сказал:
Так оно и есть, как ты говоришь, многомудрый дядюшка. Все, что ты ни скажешь, всегда любезно моему уму.
Карна сказал:
О Дурьодхана, (но ведь) каждый из нас жаждет осуществить твое заветное желание; в этом, сдается мне, все мы вполне единодушны, о царь!
Вайшампаяна сказал:
При этих словах Карны царь Дурьодхана не выказал особой радости и поспешно отвернулся 53. Заметив это, Карна, прекрасные глаза которого расширились от гнева, кипя злобой, но силясь сдерживать себя, заговорил, обращаясь к Духшасане и сыну Субалы: «Слушайте, цари, каково мое мнение. Как слуги на посылках, сложив ладони, (ожидают приказаний), так все мы ищем возможности сделать приятное нашему царю.
Но не всегда стремимся мы к его благу с достаточной решимостью. Возьмем же оружие, взойдем, облекшись доспехами, на колесницы, дружно выступим и убьем Пандавов, скитающихся по лесам! Только когда, усмиренные, уйдут они неведомым путем, для нас, детей Дхритараштры, настанет покой! Пока они в беде, пока мучимы скорбью и лишены друзей — у нас еще, полагаю, достанет сил (на это)!»
Выслушав речь Сына суты, (кауравы) многократно его почтили и дружно ответили: «Так да и будет!» Сказав это, все, как один, пылая гневом, выступили они толпою, каждый на своей колеснице, с твердым решением погубить Пандавов. Но тут, прозревши все это божественным оком, узнал об их выступлении очистивший дух свой Кришна Двайпаяна (Вьяса); пришедши, чтимый всем миром владыка повелел им остановиться. Затем поспешил он туда, где восседал (на престоле царь Дхритараштра), коему мудрость служила единственным оком, и так сказал ему.
Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» восьмая глава.
ГЛАВА 9
Вьяса сказал:
Внемли словам моим, премудрый Дхритараштра, я укажу тебе, что было бы высшим благом для всех потомков Куру. Не по душе мне, о мощнодланный, то, что Пандавы, плутовски обыгранные в кости прислужниками Дурьодханы, изгнаны в леса. По прошествии тринадцати лет, припомнив все перенесенные лишения, изольют они на кауравов яд своего гнева, о бхарата! Зачем же нечестивый, скудоумный, вечно злобствующий сын твой ради власти над их царством ищет гибели Пандавов?
Пусть лучше твой сын смирится, останови его, неразумного, не то, стремясь погубить лесных изгнанников, он сам расстанется <с жизнью. Прислушайся лучше к тому, что говорят тебе мудрый Видура, и Бхишма, и я, и Крипа с Дроною. Ведь ссора с родичами, о многомудрый, весьма предосудительна; не впасть бы тебе через это, (о царь), в беззаконие и бесславие. (Дурьодхана) по отношению к Пандавам настроен так, что, если ты недосмотришь за ним, царь-бхарата, — не миновать ему великой беды.
Пусть лучше неразумный сын твой один, без сообщников отправится в лес, о царь, для встречи с Пандавами. И если у Пандавов после этой встречи пробудится к твоему сыну приязнь, тогда, о властитель потомков Ману, можешь считать, что дело твое увенчалось успехом. Впрочем, говорят ведь, что если человеку дано при рождении какое душевное качество, то уж, пока жив, он от него не избавится. Что, интересно, думают об этом Бхишма, Дрона или же Видура? А как ты (сам полагаешь), почтенный? Исполни то, что в данный миг исполнить подобает, и преуспеешь вскоре в достижении своих житейских целей.
Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» девятая глава.
ГЛАВА 10
Дхритараштра сказал:
Я и сам, о владыка, не рад был узнать, что такое игра! Мнится мне, о подвижник, меня побудило к тому веление рока. Ни Бхишме, ни Дроне, ни Видуре не по душе была игра, Гандхари тоже ее не желала; (в том, что она состоялась), повинно (всеобщее) ослепление. Все понимаю, но по отцовской любви не могу — о владыка, блюститель обетов — отречься от неразумного Дурьодханы!
Вьяса сказал:
Истина в словах твоих, о царь, сын Вичитравирьи! Я-то доподлинно знаю: дорог сын, ничего нет дороже сына. Сам Индра постиг, увидев слезы Сурабхи, что сын дороже всех прочих, наиценнейших благ мира. Сейчас, о владыка народа, я тебе поведаю превосходнейшее, славное сказание о беседе Индры с Сурабхи.
Некогда, в давние времена, Сурабхи, мать коров, явилась на небо Индры вся в слезах. И тогда — о царь, сын мой, — Индра проникся к ней состраданием.
Индра сказал:
О чем ты плачешь, прекрасная? Все ли благополучно у небожителей? Не случилось ли какой, хоть и малой, беды с потомством Ману или с коровами?
Сурабхи сказала:
Не встретилось мне, о владыка Тридесяти (богов), ничего, что могло бы тебя опечалить. О сыне грущу я, о Каушика, из-за него плачу. Взгляни, этот грубый пахарь слабенького моего сыночка исхлестал кнутом, измучил тяжестью плуга. Едва увидела я, сколь страшно он изнурен, какие терпит побои, жалость меня охватила, о Индра богов, властелин небожителей, тревога закралась в сердце. Один (из двух быков в упряжке) полон сил, (с легкостью) влечет тяжкое ярмо; другой же — слабый, чуть живой, изможденный, кожа да кости, еле тащит свою ношу — о нем я печалюсь, о Васава! То и дело хлещут его кнутом, осыпают побоями; смотри, Васава, нет больше сил у него тащить эту тяжесть! Из-за него-то и терзаюсь я, горемычная, скорбью, плачу, изливая из очей слезы сострадания.
Индра сказал:
В то время, красавица, как тысячи сыновей твоих терпят мучения, почему ты изъявляешь сочувствие к страданиям только одного из них?
Сурабхи сказала:
Хоть и равно дорог мне каждый из тысяч моих сыновей, но более всего мне жаль, о Шакра, добронравного сына, когда он постигнут бедою.
Вьяса сказал:
Велико было изумление Индры, когда услышал он слова Сурабхи. Тогда, о потомок Куру, он постиг, что родное дитя дороже собственной жизни. Немедля владыка Пакашасана обрушил на землю проливной дождь, дабы положить конец (дурному) поведению пахаря.
Так же и ты, о царь, должен, как сказала Сурабхи, равно (любить) всех своих сыновей, но больше сострадать тем из них, кто попадает в беду. Как родное дитя был для меня Панду, а равно и ты, сынок, и многомудрый Видура; именно из любви к вам и говорю я все это. Ведь у тебя в конце концов сто и один сын, о царь, а у Панду всего пятеро, и к тому же их постигли тяжкие беды, преследуют неудачи. «Как у них сложится жизнь, как-то в ней они преуспеют?» — не дает мне покоя такая мысль о несчастных Партхах. Если ты не хочешь, о царь, чтобы иссякло в этом мире потомство Куру, то заставь сына своего Дурьодхану примириться с Пандавами.
Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» десятая глава.
ГЛАВА 11
Дхритараштра сказал:
Истинно все, что ты нам оказал, многомудрый подвижник; в том убежден я сам, как и все эти цари. На то же самое средство, могущее, как ты считаешь, принести счастье роду Куру, указывали мне прежде, о подвижник, Видура, Бхишма и Дрона. Если достоин я такой чести, если есть в тебе сострадание к потомкам Куру, вразуми дурного сына моего Дурьодхану!
Вьяса сказал:
Вот идет сюда, желая повидать нас, о царь, почтенный мудрец Майтрея, сопровождавший в пути братьев-Пандавов. Этот великий мудрец и наставит, как должно, о царь, своего сына Дурьодхану, дабы в роду вашем воцарился мир, но только все, что он ни скажет, следует исполнить без колебаний, а не исполните того, что нужно, — так в гневе предаст он сына твоего проклятию, о Индра царей!
Вайшампаяна сказал:
Сказав это, Вьяса ушел. Явился Майтрея. (Старый) царь с наследником оказали гостю почетный прием. Поднеся утомленному (дорогой) быку-подвижнику аргхью и все прочее, что положено по обряду, царь Дхритараштра, сын Амбики, почтительно обратился к нему: «Счастливым ли было, владыка, путешествие твое в Куруджангалу? Благополучны ли пятеро отважных братьев Пандавов? Намерены ли те мужи-быки соблюсти верность данному обету? Останутся ли в будущем непоколебленными братские чувства их к потомкам Куру?»
Майтрея сказал:
Обходя тиртхи, прибыл я в Куруджангалу и неожиданно встретил в лесу Камьяка Царя справедливости. Чтобы узреть того великого духом (героя), поселившегося в отшельническом лесу, заплетшего волосы и облекшегося в оленью шкуру, собрались туда, о владыка, толпы подвижников. Там я и услышал о том, как пагубное заблуждение постигло твоих сыновей, о великий царь, как обернулась игра великой бедою.
Тогда поспешил я к тебе, движимый заботой о потомках Куру. Ибо неизменно велика моя любовь к тебе, владыка, мил ты моему сердцу. Мыслимо ли это, о царь, чтобы еще при жизни твоей и Бхишмы сыновья твои враждовали друг с другом! Ведь ты — самодержец58, в твоей воле казнить или миловать; почему, о царь, ты не придаешь значения надвигающемуся страшному бедствию? В твоем, о потомок Куру, Зале собрания (люди) вели себя словно дасью; и потому не сможешь ты больше (в этом зале) сиять величием, о царь, (восседая) в кругу подвижников.
Вайшампаяна сказал:
Затем, обернувшись к взбешенному царю Дурьодхане, почтенный мудрец Майтрея проникновенно сказал ему: «Внемли словам моим, многомудрый, могучий Дурьодхана, достойнейший из наделенных речью, я разъясню тебе, в чем твое благо. Полно тебе злобиться против Пандавов, о царь! Действуй так, чтобы это было на пользу и тебе самому, и Пандавам, и кауравам, и всему миру, о муж-бык!
Ведь эти отважные мужи-тигры все, как один, доблестны в битве, мощны, как десять тысяч слонов, крепки, как удар ваджры! Все они преданы истине, ревностны в исполнении обетов, все горды своей отвагой; ими истреблены враждебные богам ракшасы-оборотни во главе с Хидимбой и Бакой60, а также ракшаса Кирмира.
В ночь, когда великие духом (герои) уходили из здешних мест, этот (Кирмира), полон лютой злобы, преградил им путь, встал перед ними незыблемо, как гора. Но Бхима, жадный до схваток, первенствующий меж силачей, убил его, как убивают скот, (растерзал), словно тигр — жалкого зверька. Вспомни, царь, как и Джарасандха, великий стрелок из лука, обладавший мощью десяти тысяч слонов, был повержен в схватке Бхимой при покорении сторон света.
Кто из подверженных старости и смерти может противостать в сражении (Пандавам), чей родич — сам Васудева, чей шурин — сын Паршаты, (Дхриштадьюмна)? И потому, о бык-бхарата, — да будет мир между тобой и Пандавами! Сделай, царь, как я говорю, дабы не стать тебе добычей смерти».
Дурьодхана, о царь, в то время, пока говорил с ним Майтрея, рукою похлопывал себя по бедру, (крутому), как слоновий хобот. Опустив голову, стоял, безумец, не проронив ни слова, но только посмеивался и скреб ногою землю. Заметив, что Дурьодхана вовсе его не слушает, а ногой роет землюг Майтрея пришел в ярость, о царь! Будучи обуян гневом, достойнейший подвижник, увлекаемый роком, решился предать, его проклятию. И вот, совершив возлияние, Майтрея, глаза которого налились кровью от гнева, изрек проклятие злому сыну Дхритараштры: «Коли ты выказываешь мне пренебрежение и того, что себе сказано, исполнить не желаепп, то вскорости придется тебе вкусить плод своего высокомерия. Станет лютая злоба твоя причиной великой битвы, в которой могучий Бхима раздробит тебе бедро ударами палицы!»
Заслышав такие слова, царь Дхритараштра стал взывать к милосердию подвижника, (восклицая): «Пусть это не сбудется!»
Майтрея сказал:
Если только сын твой примирится с Пандавами, царь, тоне исполнится проклятие; в ином же случае все это сбудется, дитя мое!
Вайшампаяна сказал:
Тогда, о Индра царей, смущенный (происшедшим) отец Дурьодханы спросил у Майтреи: «Как же Бхимой сражен был Кир мира?»
Майтрея сказал:
Не стану говорить: тебе неприятно, а сын твой и вовсе неслушает. После моего ухода обо всем этом расскажет тебе - Видура.
Вайшампаяна сказал:
Сказавши так, Майтрея пошел дальше своим путем. А Дурьодхана, потрясенный (известием) о гибели Кирмиры, (тотчас) вышел вон.
Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» одиннадцатая глава.
КОНЕЦ «СКАЗАНИЯ О ЖИЗНИ В ЛЕСАХ»
СКАЗАНИЕ ОБ УБИЕНИИ КИРМИРЫ
ГЛАВА 12
Дхритараштра сказал:
О Кшаттри, я хочу услышать об уничтожении Кирмиры. Поведай о том, как сразился Бхимасена с ракшасой.
Видура сказал:
Слушай (рассказ) об этом подвиге вершителя сверхчеловеческих деяний Бхимы, как сам я прежде слышал его в неоднократном повторении от самих (Пандавов). Потерпев поражение в игре, о Индра царей, Пандавы ушли из здешних мест и через трое суток (пути) достигли леса, называемого Камьяка. Когда минует грозный час полночи и все погружается в сон, бродят, о царь, в тех местах, творя свои черные дела, людоеды-ракшасы. Отшельники и прочие обитатели лесов из страха перед людоедами обычно обходят этот лес стороной.
И только (Пандавы) вступили в эти места, о бхарата, как вырос перед ними, преградив дорогу, престрашный ракшаса с горящими глазами, державший (в руке) пылающую головню. Растопырив руки, корча устрашающие рожи \ стоял он, перекрывая собой тропу, которой двигались потомки Куру. Он закусил губу клыками, глаза его были красны, как медь, а ярко-огненные волосы стояли дыбом; и потому он был подобен туче, украшенной солнечным лучом, диском молнии и (пролетающей под нею) журавлиной стаей.
Он источал ракшасокие колдовские чары, издавал оглушительный рев, громыхал, подобно грозовому облаку. Ошеломленные его ревом птицы, а также все обитатели суши и вод с криками бросились в разные стороны. И такое множество тигров, оленей, медведей и буйволов опасалось бегством, что казалось, будто от рева (ракшасы) сам лес пришел в движение. (Яростно крутя) бедрами, чудовище (подняло) вихрь, который сокрушил множество деревьев ашока и (ударил) даже по самым дальним лианам, заставив их прильнуть к древесным стволам. В тот же миг подули свирепые ветры и пыль, покрывшая небо, затмила звезды.
(Явлением) этого грозного, неведомого врага пятеро сыновей Панду были (потрясены), словно пять человеческих чувств, (когда обрушивается на них) порыв неудержимого отчаяния. "Еще издали завидел он облаченных в оленьи шкуры Пандавов и теперь преградил им доступ в лес, словно гора Майнака. Никогда прежде не видела (подобного чудища) лотосоокая Кришна; увидев же, испугалась и закрыла глаза от страха. Волосы, беспорядочно рассыпанные рукою Духшасаны, струились по плечам, и потому (когда она, лишаясь чувств от страха, зашаталась, стоя между пятью супругами), то стала подобна, реке, струящейся в теонине между пятью горными вершинами3. Теряющую сознание, удержали ее пятеро Пандавов, как пять чувств руководят страстью, направляя ее среди мирских объектов.
Но тут отважный Дхаумья, прибегнув ко всевозможным, подобающим случаю губительным для нечисти заклятиям, на глазах у сыновей Панду разом развеял страшные колдовские чары ракшасы. Когда могучий ракшаса понял, что он лишился своей колдовской силы, глаза его расширились от гнева; и тут-злодей, обладающий даром произвольных превращений, предстал перед ними подобием самой смерти.
Тогда спросил его многомудрый царь Юдхиштхира: «Кто ты, какого (племени)? Благоволи сказать, что нам сделать для тебя?» Отвечал ракшаса Юдхиштхире, Царю справедливости: «Я — брат Баки, зовусь Кирмирой. Беззаботно живется мне в Камьяке, этом пустынном лесу; одолевая людей в единоборстве, я не знаю недостатка в пропитании. Ну а вы кто такие, что приблизились ко мне, обрекши себя на съедение? Всех вас я одолею в битве и преспокойно съем!»
Юдхиштхира, услышав такие слова злодея, назвал ему тогда свое имя, свой род и все прочее, о бхарата! «Я — Пандава, Царь справедливости, коль тебе доводилось слышать. Отнято-у меня мое царство, и вот, решив поселиться в лесу, пришел я вместе со всеми братьями моими — Бхимасеной, Арджуной и другими — в дикую эту чащу, в твои владения».
Кирмира оказал: «Что за удачу послали мне боги! Сегодня (исполнится) здесь давнее мое желание! С оружием наготове скитался я по всей земле, чтобы уничтожить Бхимасену, но так с ним и не встретился. И вот, по милости судьбы, он сам является ко мне, тот, кого я так долго искал, убийца брата! Не он ли убил в Ветракиягрихе любимого брата моего Баку? Пришлось ему тогда переодеться брахманом, прибегнуть к хитрым уловкам — (ведь) где ему было взять сил (для рукопашной схватки)!
А еще прежде он, злодей, убил доброго друга моего, Хидимбу, жителя лесов, и увел его сестру! И этот-то-безумец забрел сюда, в мою глухую чащу, в полночный час-нашей охоты! Сегодня я свершу над ним давно взлелеянное мной отмщение и насыщу Баку его обильно текущей кровью! Истреблю этот терний, терзавший ракшасов, и этим исполню долг свой перед братом и другом, сам же обрету высший покой. Хоть и удалось прежде Бхимасене уйти от (рук) Баки, но сегодня я пожру его у тебя на глазах, Юдхиштхира! Да, сейчас я убью Врикодару во цвете жизненных сил, проглочу и переварю его, как некогда Агастья — великого асуру (Ватапи)».
Благочестивый, верный своему слову Юдхиштхира в ответ воскликнул: «Этому не бывать!» — и принялся в гневе поносить того ракшасу. А мощнодланный Бхима вырвал из земли дерево высотою с девять вьяма и наспех очистил его от листьев. В мгновение ока Арджуна Победоносный напряг тетиву Гандивы, разящего крепко, как ваджра. Однако Бхима удержал Джишну, о бхарата, и сам устремился вперед, крича тому страшному ракшасе: «Защищайся!» Бросив этот клич, могучий Пандава Бхима затянул пояс, потер руки, закусил нижнюю губу и, вне себя от ярости, стремительно бросился на противника, размахивая, словно оружием, стволом дерева.
Это (дерево), схожее с палицей Ямы, обрушил он с огромной силой, словно Магхаван — свою ваджру, на голову (ракшасы). Однако ракшаса, не дрогнув, противостал ему в схватке и метнул в него свою пылающую головню, сверкнувшую подобно ашани. Бхима, первый среди бойцов, еще высоко в воздухе отбил эту головню ударом левой ноги, и она вернулась обратно к ракшасе. Разгневанный Кирмира разом выворотил из земли целое дерево и им, словно (Яма) — палицей своей, стал биться с Пандавой.
И началось тут у них гибельное для леса побоище древесными стволами, какое было встарь между братьями Валином и Сугривой, соперничавшими из-за (царской) славы. Обрушиваясь на их головы, деревья разлетались на куски, словно то были лотосы и водяные лилии, падающие на головы взбешенных слонов 6. Повсюду в том великом лесу виднелись раскрошенные, как тростинки, раскиданные по земле, как лохмотья мочальной одежды, деревья.
Но эта битва древесными стволами между первейшим среди ракшасов и превосходнейшим из людей длилась лишь краткий миг, о владыка народа! Вот, метнув большой камень, поразил им разъяренный ракшаса увлеченного схваткой Бхиму. Покачнулся (от удара) Бхимасена, и набросился ракшаса на ошеломленного ударом камня Пандаву, будто (демон) Сварбхану (в миг затмения) напал на Солнце, раскинув, как лучи, свои (бесчисленные) руки. Они схватывались и таскали друг друга, подобно двум дерущимся быкам. Закипела между ними отчаянная, шумная рукопашная схватка, словно то были два разъяренных тигра, терзающих друг друга клыками и когтями.
Но вот, поймав (на себе) взгляд Кришны, (вспомнив) об оскорблении, нанесенном Дурьодханой, и возгордись мощью своих рук, воспрянул Врикодара. В ярости обрушился он врага и сдавил его, обхватив руками, (с такой силой, с какой обезумевший) слон с лопнувшими висками (теснит) своего соперника. Сопротивлялся могучий ракшаса, но Бхимасена, первейший среди борцов, осилил его и повалил на землю. Оба силача так крепко мяли друг друга руками, что при схватке их слышался страшный треск, как если бы кто-то ломал бамбук. Наконец, мощным рывком бросив (ракшасу) наземь, Врикодара обхватил его за пояс и начал изо всех сил трясти, словно вихрь — деревце.
Одолеваемый могучим Бхимой, (ракшаса) истощил в борьбе свои силы, но все же, покуда в нем теплилась жизнь, продолжал сопротивляться и судорожно цеплялся за Пандаву. Врикодара, видя, что он обессилел, оплел его руками, как жертвенное животное связывают веревкой. Ракшаса издал громкий вопль, подобный звуку удара, прорвавшего большой барабан. Уже потерявшего сознание, корчащегося в судорогах, долго еще продолжал трясти его Бхима. Убедившись наконец, что ракшаса сломлен, сын Панду вцепился в него руками и убил, как убивают скот. Упершись в поясницу мерзейшего из ракшасов коленом, руками сдавил ему горло Врикодара.