Моих друзей-бродяг, ведь я и сам 6 страница
...Почему-то очень медленно поднимаются по кулуару болгары. В 18 часов Олег Наседкин доложил с 6800, что сквозь разрывы в тучах наблюдает их на перилах ещё только в середине кулуара. Если сумеют подняться на 7400, то уже глубокой ночью, при страшном морозе. Счастье, что ветер ослабел.
...Темнота всё плотнее обволакивает Гору. К ночи тучи развеялись, но вершина уже почти не видна, лишь смутно угадывается на фоне неба.
Карина с 6800 непрерывно вызывает своих земляков, но они не откликаются. Когда она уже не выдерживает неизвестности и тревоги, связывается с базовым лагерем. Бобби успокаивает её. И деликатно советует беречь, не слишком расходовать аккумулятор рации.
...В 20 часов никто сверху на связь не вышел. Непрерывно, в течение получаса, вызывал вершину и лагеря 7900, 7400 — безрезультатно.
...В 20—33 доложил обстановку в Краснодар генералу Агафонову.
...24-00. Кромешная темень над горами и абсолютная тишина. Как в космосе. Лишь иногда сверху слышен гул ветра, да тускло серебрятся снега вершинного гребня. Где-то там мои друзья. В любой миг их победа может обернуться поражением…счастье — трагедией. Их там трое, участников третьей российской экспедиции. Проклятая статистика!..
...В палатке на 7900, задыхаясь, лежат без сна Олег Кравченко, Володя Неделькин, Гена Суковицын и Андрей Филимонов. Они сегодня (уже — вчера) подошли сюда с 7400, вырубили за полтора часа новую площадку и переставили палатку удобнее. Завтра (уже сегодня) их очередь штурмовать вершину.
...Где-то ниже карабкаются по отвесным верёвкам болгары. Они должны подняться на 7900 и подстраховать группу Кравченко.
...Неожиданно заглох генератор. Проверил, в чём причина — кончился керосин. При свете «жучка» залил топливо, завёл движок. Под покрытым изморозью брезентовым потолком кают-компании вновь задрожал мутный свет лампочки. Поставил на подзарядку спутниковый телефон и энергоблоки для радиостанции.
Часто курю. Сигареты закончились, угощаюсь у юного кухонного шерпа. Он сидит рядом и листает рекламный проспект «Морские курорты Болгарии» – любуется обнажёнными европейскими красотками.
Захотелось выпить чаю, но термос насквозь промёрз. Шерп предложил сделать кофе. – О, кей...
Вспомнил, что возле моей палатки на плоском камне сушатся два холста. Надо бы на ночь их убрать. Да не могу заставить себя отойти от рации. Кажется, что вот-вот прозвучит какая-то информация сверху. Трудно ждать. Гнетёт неизвестность. Тяжело, стыдно и унизительно не иметь возможности помочь людям, когда им плохо и опасно...
...1-00. В эфире тишина.
...2-00. Никто на связь не выходит.
...3-00. На мои вызовы никто не отвечает.
17 мая.
...В 5-20 включился Аристов и прошептал, что они живы, готовятся продолжать спуск. Вчера им не хватило сил спуститься на 7400. Ночь провели всемером в крохотной палатке на 7900. Лежали друг на друге. У всех троих, побывавших на вершине, сильный кашель и рвота. Начали задыхаться. У всех головная боль, перебои в сердце. Ивану даже пришлось подышать кислородом. У всех ангина, говорить больно. Невозможно ничего есть. Всю ночь плавили на газовой горелке снег, и пили тёплую воду. Всю долгую, тревожную ночь парни второй штурмовой группы хлопотали вокруг обессиленных друзей.
...С рассветом тройка Аристов-Кадошников-Александров пошла вниз.
...Тройка Кравченко-Неделькин-Суковицын пошла к вершине.
Андрей Филимонов остался в палатке – к возвращению ребят наплавит из снега воду для питья.
...Болгары смогли взобраться на 7400 лишь под утро. Сейчас они отлёживаются на Макалу-Ла, у них нет сил, чтоб подняться на 7900. На их поддержку и помощь рассчитывать не приходится.
После бессонной, изнурительной ночи успех штурма маловероятен. Но для Олега, Володи и Гены это последний шанс взойти на вершину восьмитысячника, осуществить мечту жизни.
Если честно, то им идти вверх нельзя. Но и не идти — тоже нельзя!
Вдоль крутого гребня в густой небесной синеве привычно колышутся равнодушные снежные флаги...
…В 8-00 Олег Наседкин и двое чехов, начали подъём с 6800 на седловину Макалу-Ла.
...В 9-30 тройка Аристова добралась до лагеря 7400. Ребята совсем обессилели. У всех рвота, спазмы в лёгких и в желудке. Болгары отпаивают их чаем, кормят таблетками.
...В 10-30 группа Олега Кравченко поднялась к кулуару, выводящему на вершинный гребень. За ночь следы вчерашнего восхождения замело. Приходится весь путь пробивать в глубоком снегу заново.
...В 11-30 из базового лагеря начали подъём в лагерь 6800 Женя Прилепа, Слава Скрипко и Борислав Димитров. Вместе с ними и один аргентинец отправился.
Евгению сейчас лучше бы в палатке лежать, да чай с мёдом пить, при его ангине и высокой температуре. Но он утверждает, что чувствует себя прекрасно.
...В полдень Олег Кравченко вышел на связь и прохрипел сквозь кашель: — Снег очень тяжёлый... идём медленнее, чем первая тройка... вернуться с вершины в палатку засветло не успеем... Не хотим проблем создавать... прекращаем восхождение…
Я охнул. На высоте человек от гипоксии и нервного истощения обычно тупеет. Пропадает способность к анализу, вырубаются предусмотрительность и осторожность. А наши! Такая сила воли и ясность разума! Как однажды сказал краснодарский альпинист Андрей Капустин: «Альпинизм не спорт, в обычном понимании. Это искусство контроля сложных ситуаций». Ребята сейчас продемонстрировали альпинизм высшего класса! Они не за себя обеспокоились, не за свою жизнь. Они не захотели подвергать риску успех экспедиции, уже достигнутый. На алтарь престижа экспедиции они положили свою альпинистскую, мужскую радость и гордость, свою славу. Поддаться и победить — для других видов спорта. В горах побеждают, не поддаваясь. И даже проигрывая, нужно быть победителем. И даже в отступлении, благополучном — победа!
...В ста шестидесяти метрах от высшей точки Макалу Кравченко, Неделькин и Суковицын развернулись и побрели вниз, затаптывая в глубокий снег осколки своей мечты.
Ну почему в эти минуты я не догадался подсказать, чтоб они включили кислород?! Они же несли его на всякий случай. Чего мы так зациклились на бескислородном восхождении?!
...Погода портится. Задул ветер и сильно запуржило. Безрадостный день стал ещё и сумрачным.
...В 12-00 доложил в Краснодар о событиях на Горе. Дома все в большом напряжении, переживают и волнуются.
...В 14-30 тройка Вани Аристова вышла на связь уже с 6800. Карина накормила их таблетками и напоила чаем.
Иван и Коля начинают спуск в базовый лагерь, не дожидаясь отставшего Андрюши, который ещё работает на перилах в кулуаре.
...В 15-50 Кравченко вызвал меня на связь:
— Серёжа, ответь Олегу...
— Слушаю тебя, Олежек...
— Мы в палатке... добрались...
— Андрюша Филимонов где?.. с вами, или ушёл на 7400?..
— Здесь он... все вместе валяемся...
— Как вы там, Олег?.. не помрёте?.. выше семи с полтиной уж несколько суток... я со счёта сбился...
— Ну, помереть-то, вроде не должны... утром узнаем...
— Погода ломается...
— Мы заметили...
— Так может лучше вниз валить... пока не началось... застрянете на 7900... тогда уж точно...
— Ну, да... только нет сил сегодня на 7400 спускаться... за ночь, может быть, чуть оклемаемся... утром пойдём вниз...
...В 17-00 Женя Прилепа с 6800 сказал, что наблюдает Аристова и Кадошникова уже ниже 6100. Сейчас они скрылись за перегибом — скоро должны появиться в базовом лагере. Александров спускается по их следам, отставая часа на два. Его сопровождает Тенги.
...В 17-35 услышал за палаткой медленное шарканье ботинок и звон лыжных палок. Выскочил наружу. Ваню и Колю узнал с трудом. Они никакие. Запредельные. Они едва стоят, их качает. Такими выработанными никогда они не были. Лица чёрные, глаза и щёки ввалились. Губы, спёкшиеся в кровавую коросту, криво улыбаются. В глазах восторг.
Обнялись. Иван повис на мне, шепчет сквозь кашель: — Залезть на вершину – фигня... а вот слезть... не верится… что были там... что сумели спуститься…
...В 19-40, еле волоча непослушные ноги, медленно подошёл Андрей. Безмолвный, выдохшийся, но сияющий, счастливый.
…Ребята сидят в кают-компании и медленно приходят в себя. Молчат. И не едят ничего. Только горячее порошковое молоко пьют непрерывно. Глубокой ночью стали звонить в Краснодар жёнам.
...Ночное небо сегодня ярко и прекрасно. Не хочется спать. Стою у флагштока, смотрю на звёзды. Настроение торжественное, высокое. А удастся ли ещё когда-нибудь постоять на склоне восьмитысячника, заглянуть в глаза гималайскому небу? Студёный ветер леденит слипшиеся на лбу волосы.
Ах, ветры, ветры...
Что в вашем веянье?
Но знаю — лечите
Обиду Времени
Прохладой Вечности.
18 мая.
Ну и где же муссон, наше пугало? Погода отличная! Это ж надо, как всем повезло — русские первыми, в непогоду, пробились на Гору, остальные теперь пойдут по готовым ступеням и верёвкам, ночуя в наших палатках!
Ну и ладно. И хорошо! Ведь так безопаснее.
...Кравченко, Суковицын, Неделькин и Филимонов доложили, что начали спуск.
...А болгары начали подъём в штурмовой лагерь.
...Прилепа, Скрипко и Бобби поднимаются по кулуару с 6800 на 7400.
...Тенги пошёл из базового лагеря на 6800 — поможет спустить ненужное наверху снаряжение. У него разболелся зуб, щека сильно распухла, он глотает таблетки.
...Иван, Коля и Андрей отсыпаются, восстанавливаясь после Горы.
Ночью был крепкий мороз, но сейчас стало очень тепло, почти жарко. Над палатками базового лагеря заколыхались и плавно поплыли в небо прозрачные волны тёплого воздуха. По леднику каскадом водопадов потекла речка. Под потолком кают-компании зажужжала муха. И даже, неизвестно откуда, появилась бабочка, и порхает с камня на камень, перелетает с палатки на палатку.
Весь накопившийся снег исчез бесследно, поразительно быстро. Мощь Гималаев вновь потрясла — как неожиданно навалила, так мгновенно и уничтожила колоссальный снег. Переживаем чувство унизительной беспомощности. Мы абсолютно зависимы от погоды. Хватало бы всегда сил и везения, чтобы воспользоваться хорошей погодой!..
...В 14-00 группа Кравченко пьёт чай у Карины на 6800. Скоро к нам вниз пойдут. Лишь Андрей Филимонов остался в палатке на 7400, опасаясь быстро сбрасывать высоту.
...А трое победителей Макалу бродят по базовому лагерю, как тени. Всё ещё ничего не могут есть. Только соки пьют. И воду на кухне нагрели, обмылись под тёплым солнышком, в затишке. Что там мыть-то? Одни фамилии остались от мужиков. Долго жёнам их откармливать придётся!
...В 15-15 лето кончилось. Гору окутали тучи, и повалил снег.
...В 17-30 Прилепа доложил, что добрался до палатки на 7400. Славик пока ещё царапается вверх по кулуару. А Борислава замучила ангина, задушил кашель — с середины подъёма он свалил вниз.
...Болгары на Северо-Западном гребне молчат.
...В 18-05 в кают-компанию ввалились Олег, Володя и Гена. Снегом запорошенные, ветром исхлёстанные, усталые и огорчённые. Хрипло кашляют, и мрачно пьют горячее молоко. Как и первая тройка, не могут ни есть, ни разговаривать. У Неделькина белки глаз красные — кровоизлияние от перенапряжения.
...В 19-30 пришёл непривычно грустный и тихий, хрипящий и содрогающийся от кашля, Бобби.
...В 20-00 через Карину удалось связаться с Макалу-Ла и штурмовым лагерем. Болгары вчетвером добрались-таки до нашей палатки на 7900. Вместе с ними поднялись двое чехов, их высотный шерп и двое испанцев.
19 мая.
…Филимонов пошел с 7400 вниз. Жалуется на боль в желудке.
...Прилепа, Скрипко и Наседкин пошли вверх. Но пробиться к штурмовому лагерю им не удалось. В ледопаде на высоте 7800 они попали в поток северного ветра, дующего из Тибета, и, борясь с ураганом, сильно промёрзли. Лишь с большим трудом сумели вернуться на Макалу-Ла.
У Славика, ещё с Чо-Ойю, на ногах нет пальцев, и мороз он не любит. Потому, отдышавшись в палатке, пошёл по перилам на спуск.
Женя заговорил о возможности сольного восхождения, но ему напомнили о просьбе генерала сохранить Гору «живой». И он тоже начал спуск.
В лагере 7400 остался один Наседкин. Рядом с ним ночует знакомый нам упрямый немец с обмороженными ногами. Он хочет завтра ещё раз попытаться взойти на вершину. Наседкин составит ему компанию.
...Болгары на связь не выходят и где они, что с ними — неизвестно. Карина вызывает их постоянно, но пока безответно. В её голосе звучат слезы.
...Больной зуб безобразно перекосил лицо Тенги, боль стала невыносимой, и он сдался нашему доктору. На глазах многочисленных болельщиков, Андрюша Александров выдернул зуб так ловко, что Тенги даже не заметил. Так и сидел в ожидании несостоявшейся пытки, от страха обливаясь потом, закрыв глаза, и открыв рот. Пока Ваня Аристов не положил ему на губу зажжённую сигарету, и не стукнул легонько снизу по челюсти.
...В 18-10 в базовый лагерь спустился Женя Прилепа. Из-за сильно воспалившегося горла он не может говорить, совсем онемел. Просипел кое-как, что около полудня наблюдал шесть точек в нижней части вершинного кулуара. Кто эти люди он, конечно, знать не может.
...У Андрея Филимонова на 6800 сильно разболелся желудок. Карина напичкала его таблетками и уколами, и в 19-40 Андрей побрёл вниз.
А на 6800 спустились чехи. Сегодня в 4 часа ночи они вышли на штурм с 7900, и через восемь часов были на вершине. В половине первого дня, спускаясь по кулуару, они встретили поднимавшихся четверых болгар и двух испанцев. Несмотря на ясную погоду, в районе вершины в это время бушевал ураган…
...В 20-05 Филимонов спустился в базовый лагерь и сразу молча забился в спальник. Ему откровенно нехорошо. Доктор Александров надел на лоб фонарик, взял ящик со шприцами и лекарствами, и заполз в его палатку — разбираться с тёзкой.
...21-00. Болгары на Горе молчат.
...22-00. Молчат болгары...
...23-00. В эфире напряжённая тишина, каждые 15 минут прерываемая усталым голосом Карины.
...24-00. Никто не отзывается.
20 мая.
Всю ночь, каждые полчаса Карина вызывала на связь штурмовой лагерь, но так никто и не откликнулся. Под утро повалил снег, тут же накинулся на Гору ветер, и началась метель. По рации слышно, что Карина плачет.
...В 8-00 Славе Скрипко, лежащему в палатке на 6800, удалось связаться с болгарами. Они были вчера на вершине! В палатку на 7900 вернулись ночью, в кромешной тьме, при жестоком ветре и морозе.
Ивано Вылчев на спуске отстал. Его ждали, светили и мигали в темноту фонариками. Но в палатку он так и не вернулся.
Сейчас Дойчин Василов, Запрян Харозов и Здравко Петков спускаются по Северо-Западному гребню на Макалу-Ла. У всех ангина, кашель и рвота, все задыхаются. У Дойчина морозом обожжены верхушки лёгких.
Где Ивано неизвестно.
В полдень предстоит очередной сеанс космической связи с Краснодаром. Что говорить генералу? Как сказать?
...11-47. Ивано нашёлся! Он, конечно, не очень здоров, но жив! И даже идёт вниз сам! Ночью, не добравшись до палатки, он укрылся от смертельного ветра в трещине на ледопаде, и зарылся в глубокий снег. Он снял ботинки, и всю ночь руками непрерывно массировал ноги. И потому ни ног, ни рук не отморозил!
...Вышел на связь Олег Наседкин, сказал, что болгары после вершины в очень плохом состоянии. И он решил вверх с немцем не идти, а помочь на спуске болгарам.
В 12-50 в базовый лагерь спустились побывавшие на вершине чехи. Они еле живые, абсолютно без эмоций, «право» и «лево» путают, спотыкаются на каждом шагу, падают, долго не могут подняться.
...В 16-05 прихромал Слава Скрипко.
...В 16-30 приковылял Здравко — хриплый, сиплый, ко всему равнодушный. Его сотрясает кашель, и выворачивает рвота.
...В 18-40 притащился Наседкин, бессильно рухнул на складной стул в кают-компании и, не отрываясь от чайника, выпил два литра горячего молока с мёдом. И, отдышавшись, прокашлял, что одинокий немецкий альпинист всё-таки пошёл вверх. Там, в нашей палатке на 7900, есть люди: черноволосая испанская красавица Нани и её скромный муж Оскар были вчера на вершине с болгарами. Теперь они страхуют аргентинца Луиса и ещё одного Ивана — мексиканца.
С болгарами Олег расстался на высоте семь тысяч метров, на выходе из кулуара. Им навстречу поднялась Карина с медикаментами и горячим питьём. Болгары, видимо, заночуют в лагере 6800...
...В 20-35 из сгущающейся темноты неожиданно возник Дойчин! Спотыкается, с трудом удерживает равновесие, чуть не падает. Хромает. Сильно хрипит. У него кровавый кашель и рвота.
Начали его отпаивать.
Через четверть часа Дойчин смог прошептать, что следом за ним идёт Ивано, в сопровождении Карины. Запрян где-то отстал. Им всем худо...
Бобби, Тенги и Кули, взяв фонарики, тут же пошли вверх через ледопад им навстречу.
...В 22-20 в базовом лагере собрались все!
Ивано, фактически, невменяем. Окружающее не воспринимает, его зрение расфокусировано – глаза смотрят в разные стороны. В его измученном организме осталась работающей лишь одна программа — на движение вниз. Много часов он шёл, как автомат. И сейчас ещё порывается идти куда-то. Андрей Александров с Кариной занялись им. Хотя Карина сама с трудом удерживается на ногах.
Обессиленый Запрян, на спуске с 7400, сорвался и пролетел по кулуару около двухсот метров. Спас его свежий, рыхлый глубокий снег.
…Вот и всё...
Шерпы жгут благодарственный священный огонь.
Мы пьём спирт.
Непальское радио сообщило, что на Дхаулагири взошли двое французов, на спуске с вершины они погибли в лавине. Несколько человек вчера взошли на Аннапурну, там всё впорядке. Четверо восходителей поднялись на Канченджангу, но что-то случилось на спуске — туда вызваны спасательные вертолёты. На Эвересте погибли двое — опытнейший Серёжа Арсентьев и его жена Фрэнки, лучшая альпинистка Соединенных Штатов. До наступления муссона есть ещё один-два дня, восхождения продолжаются...
Наше восхождение закончилось. Это странно: шли, шли, и вдруг — всё! Так привыкли к битве, что теперь её не хватает. Чувства неопределённы: удовлетворение... недоумение... облегчение... сожаление... Из подобных передряг всегда выходишь с радостью оттого, что всё, наконец-то, закончилось благополучно. А после вспоминаешь о пережитом с блаженством и восторгом, с удовольствием и гордостью.
Количество и качество воспоминаний о каких-либо событиях впрямую зависят от качества и количества испытанных ощущений и переживаний, от затраченных усилий. Потому неделя, проведённая в горах, всегда даёт впечатлений больше, чем несколько месяцев в городе. А уж два месяца в Гималаях!..
Это бывало не раз: откажешься от интересного горного предложения ради очень важных городских дел, а потом не можешь вспомнить, что это были за дела.
А все путешествия и восхождения, с самого первого, помнятся во всех деталях. Вспоминаются благодарно.
Мы идём сквозь годы, собирая воспоминания. В конце жизни будет богаче тот, кто сможет больше вспомнить. Нам будет, что вспомнить! И воспоминания будут радостными и счастливыми. У человеческой памяти замечательное свойство – гася пережитые сомнения, страх и неуверенность, оставлять нам очищенную радость победы. И это помогает жить. И вновь побеждать, вдохновляясь на дальнейшую жизнь, которая в городе сложнее, труднее и опаснее, чем в горах. Как кто-то из поэтов сказал:
Он пошел по глухим пропастям,
Только стены бегут по пятам,
Только ветер свистит сумасшедший:
— Не споткнись о песчинку, ушедший!
...Достигнута, неважно какая, ранее намеченная цель — вершина ли под ногами, или картина дописана — и одинаковая пустота в душе. Ибо вдруг, хоть на время, потерялся смысл жизни, исчезло долгое стремление, прервался увлекательный, привычный процесс.
В чём счастье? В удовлетворении желаний, в достижении мечты? Но опыт свидетельствует: достигнув — теряешь, обретя — лишаешься. И получается, что счастье в постоянной неудовлетворённости достигнутым, в постоянных сомнениях, в вечных поисках ответов на всё новые вопросы, в постоянной устремлённости к недостижимому.
Чем выше цель, тем значительнее результат, даже если он не победный, даже если цель не достигнута.
Следы наших жизненных дел, замыслов и поступков не исчезают бесследно. Независимо оттого, хотим мы этого или нет. Значит нужно стараться, чтобы следы эти были чистыми, полезными, добрыми, гордыми.
...Не знаю, кто как, а я перед новым чистым холстом замираю, испытывая восторг и лёгкое головокружение, как над пропастью перед спуском, или перед стеной, по которой предстоит подъём.
Спросите дорогу... Звенит колокольчик,
Лежат горизонты мои в миражах.
И время торопит, и путь не окончен,
И крепок мой посох, и лёгок мой шаг...
...И мы пошли домой, в обратный путь, туда, где нас помнят, любят, жалеют и ждут.
Между лагерями 5300 и 4800 Неделькина чуть не расплющил камнепад. Вовчик чудом жив остался.
Ниже 4800 у меня случился приступ мигрени: полдня брёл вниз почти бессознательно, с раскалывающимся от боли черепом, не чувствуя онемевшего языка, рук и ног. Две трети поля зрения выпало, видел лишь, уходящий вверх, склон слева, а камни под ногами и обрыв справа сетчатка глаз не фиксировала…
Через уже малоснежный перевал Шиптон-Ла шли по оттаявшей тропе в холодном промозглом тумане безостановочно четырнадцать с половиной часов.
В джунглях наобщались с пиявками.
Глаза постепенно привыкали к многоцветью мира. Ветер в лицо дул всё теплее, и был всё гуще наполнен ароматом весенней, расцветающей земли. Мы шли сквозь лес рододендроновых деревьев, похожих на многометровые букеты.
Все еле шли. Это ведь вообще — вниз. А в частности — то вниз, то вверх. Когда после полуторакилометрового крутого спуска, шёл крутой километровый подъём, это ужасало.
С поворота оглянулись — красота! Такая красота остаётся навсегда позади! Но и в душе, и в памяти — неизбывно.
...Постепенно Макалу скрылась в колеблющейся перламутровой дымке расстояния-расставания.
Стало жарко, наступило душное пекло. С трудом дотягивали до какой-нибудь речушки, сбрасывали рюкзаки и валились в воду.
Спускаясь всё ниже, постепенно оживали. В шерпских посёлках, после того, как мы через них проходили, не оставалось ничего выпить, закусить…
В Тумлингтаре на аэродроме взвесились. Оказалось, что похудел на двенадцать килограммов. Это я, на Горе почти не двигавшийся. А уж остальные!..
Всё пережитое отступило в воспоминания. Одно из самых ярких — первый, после ледников, костёр из дымного, душистого можжевельника. И, вокруг ласкового огня, замечательный, тёплый, дружеский вечер с песнями и анекдотами, с беззаботным, расслабленным трёпом, с радостью от горизонтальности, безветрия, тепла и густого воздуха.
Так это запомнилось: Гималаи — звёздный ожог незаживающий, здесь горечь соседствует и перемешивается со сладостью.
...Наш знакомый немец на вершину Макалу так и не взошёл. Мы его встретили в Катманду (это слово, по традиции русского языка, мы склоняем по падежам). Он был забинтован и сильно хромал. Сказал, что в будущем году взойдёт обязательно. Почему не догадались обменяться адресами?
...Ну и что же мы обрели в Гималаях? В чём итог нашей двухмесячной эпопеи? Может быть в осознании того, что мы не ошиблись, давно увлёкшись горами и, на всю жизнь, доверившись им?
Конечно, горы отнимают много времени, забирают много сил. Но дают энергию жизни.
…В экспедиции на пик Макалу мне удалось написать четырнадцать холстов маслом и пять листов акварелью. Вернее, написал-то больше, но привёз столько — несколько работ погибли во время урагана.
Журналист Константин Бельчанский по этому поводу сочинил эпиграмму:
Из Гималаев он привёз холстов досадно мало.
Их больше там по склонам ветром разметало.
Ловить по льду этюды среди трещин и сераков –
нелегко…
Откроет скоро йети выставку Дудко.
В Краснодаре Андрей Александров встретился с сыном, которого ещё не видел. Все приставали к его супруге Танечке:
— Как назвала мальчика?
— Ну, вы дотошные. Пока никак. Вот отец приехал, обсудим вечером и назовём.
Журналист Владимир Байбик посоветовал:
— Назовите Гималай.
Татьяна назвала мальчика Андрюшей. Андрей Андреевич Александров — единственный гражданин Российской Федерации (а может быть Земли), родившийся, когда его отец успешно штурмовал гималайский восьмитысячник.
Поэт Владимир Жилин подарил всем стихотворение о нашей экспедиции:
Как повёл нас в поход молодой генерал,
Счастьем был весь Непал обуян:
Пьявки впали в нирвану, а рикши — в астрал,
Побелели стада обезьян!
Кабы нас не пометил для штурма вершин
Красной краской святой Милк-Баба —
Порвала бы на клочья отборных мужчин
Восхищённых непалок толпа.
Шерпы солью и перцем из собственных рук
Нас кормили на трудной тропе.
Недруг лямблий, амёб — был наш пламенный друг
Крепкий джин и т.д. и т.п.