Нам остается лишь одно – стать скрягами в отношении энергии, добывая ее любыми доступными способами везде, где только возможно. 1 страница

Затемдон Хуан рассказал о том, что у магов есть особый метод добычи энергии. Они разумно перераспределяют свою энергию, сокращая ее расход за счет устранения из своей жизни всего, что считают лишним. Этот метод получил название «пути мага». Как сформулировал дон Хуан, путь мага, в сущности, является последовательным выбором возможностей поведения при взаимодействии с окружающим миром. Выбор магов значительно более разумен, чем тот, которому обучили нас наши предшественники. Задача подобного выбора заключается в том, чтобы привести наши жизни в порядок путем изменения наших основных реакций в отношении процесса жизни[6].

– Что это за основные реакции, дон Хуан? – спросил я.

– Существуют два способа встречи нашего процесса жизни, – ответил он. – Первый – покориться ему, либо соглашаясь с его требованиями, либо сражаясь с ним. Вторым является формирование нашей частной жизненной ситуации в соответствии с нашими собственными замыслами.

– И мы действительно можем формировать свою жизненную ситуацию, дон Хуан?

– Человек способен формировать свою жизненную ситуацию в соответствии со своими установками, – настаивал дон Хуан. – Сновидящие делают это. Это звучит дико? Вовсе нет, особенно если учесть, как мало мы о себе знаем.

Он сказал, что, будучи учителем, заинтересован в том, чтобы я как следует уяснил себе, что такое жизнь и что значит жить, то есть каково различие между феноменом жизни как следствием действия биологических сил, и процессом жизни как деятельностью, направленной на познание.

– Говоря о формировании жизненной ситуации, – продолжал дон Хуан, – маги имеют в виду формирование осознания процесса жизни. За счет формирования этого осознания мы можем обрести энергию, достаточную для достижения и поддержания нашего энергетического тела. А с его помощью мы определенно можем формировать общее направление и последствия наших жизней.

Заканчивая наш разговор о сновидении, дон Хуан посоветовал мне не просто подумать о том, что он мне рассказал, но постараться посредством многократного повторения воплотить его концепции в жизнь, выработав новый, более продуктивный образ жизни. Он утверждал, что все новое в нашей жизни, в частности, концепции магов, которым он меня обучал, должно повторяться до полного нашего изнеможения, и только тогда мы этому открываемся. Он также отметил, что именно за счет повторения наши предшественники в целях функционирования в повседневном мире сделали нас общественными существами.

По мере того, как я продолжал практиковать начальные шаги искусства сновидения, мне удалось добиться полноценного осознания момента засыпания. Кроме того, я научился останавливаться в сновидении, чтобы целенаправленно изучить любой объект, присутствующий в сюжете сна. То, что я испытывал, казалось мне, по меньшей мере, чудом.

Дон Хуан утверждал, что по мере того, как сны делаются все более подконтрольными нам, совершенствуется и наше умение контролировать внимание сновидения. Он был прав, говоря, что внимание сновидения вступает в действие, когда его призывают, когда перед ним ставят задачу. Оно начинает работать не вследствие какого-то процесса в том виде, в каком мы обычно понимаем процесс: как некую непрерывную систему или последовательность действий, приводящих к конечному результату. Это, скорее, пробуждение. Нечто, до тех пор дремавшее, внезапно начинает действовать.

Вторые врата сновидения

В ходе практики сновидения я обнаружил, что в целях выделения определенного момента, учителю необходимо создать дидактический синтез. Чего добивался дон Хуан, давая мне первое задание? По сути, он хотел заставить меня упражнять внимание сновидения посредством фокусировки на объектах, присутствующих в сновидении. В целях достижения этого результата он вывел на передний план идею осознания момента засыпания. Его уловкой было заявить, что единственным способом осознания момента засыпания является изучение элементов снов.

Едва взявшись за практическую отработку искусства сновидения, я понял, что тренировка внимания сновидения является неотъемлемым моментом сновидения. Однако с точки зрения ума тренировка осознания на уровне сновидения кажется чем-то невозможным.Дон Хуан говорил, что активным элементом такой тренировки является настойчивость. И что разум, со всеми его защитами, не может совладать с настойчивостью. Рано или поздно, – говорил он, – под воздействием этой настойчивости защитные барьеры ума разрушаются, и внимание сновидения расцветает.

По мере практики сосредоточения и удержания внимания сновидения на объектах сна, я начал чувствовать какую-то очень необычную уверенность в себе. Она была настолько странной, что я обратился к дону Хуану за разъяснением.

– Ощущение уверенности в себе дает тебе именно вхождение в сферу второго внимания, – пояснил он. – Теперь от тебя требуется еще более трезвый подход. Будь очень осмотрителен, продвигайся медленно, но не останавливайся и ни в коем случае не разговаривай об этом. Просто действуй!

Я сообщил ему, что в своей практике я подтвердил все то, о чем он мне говорил. Действительно, когда я бросал на объекты сна короткие взгляды, их образы не рассеивались. Я сказал, что сложнее всего преодолеть изначальный барьер, не позволяющий вывести сновидение в сферу нашего сознательного внимания. Я спросил его мнения, потому что сам искренне полагал, что барьер этот – чисто психологического свойства, – результат нашей социальной обусловленности, вследствие которой мы не склонны придавать снам особого значения.

– Этот барьер – нечто большее, чем наша социализация, – ответил он. – Это – первые врата сновидения. Теперь, когда ты их преодолел, тебе кажется глупым, что мы не можем по своей воле останавливаться, обращая внимание на какой-либо объект сновидения. Эта фальшивая уверенность. Первые врата сновидения имеют отношение к потоку энергии во вселенной. Это естественное препятствие.

Затем дон Хуан настоял на том, что мы станем говорить о сновидении только в тех случаях, когда я буду находиться во втором внимании или когда он сам сочтет нужным. Он просил меня, во что бы то ни стало, продолжать практику, обещая со своей стороны ни во что не вмешиваться.

Постепенно осваиваясь с настройкой сновидения, я начал снова и снова испытывать ощущения, которые почему-то счел очень важными. Это было ощущение, словно я скатываюсь в канаву. Оно приходило точно в момент засыпания. Дон Хуан не вмешивался; он ни разу не сказал, что эти ощущения бессмысленны и позволил мне записывать все, что я считал нужным. Сегодня я отдаю себе отчет, насколько нелепо выглядел тогда в глазах дона Хуана. Если бы сегодня мне довелось обучать кого-нибудь практике сновидения, я, безусловно, немедленно пресек бы подобное поведение ученика. Дон Хуан же просто потешался надо мной и дразнил, называя скрытым эгоманьяком, который заявляет о том, что борется с самозначительностью, а сам продолжает дотошно вести сверх-личный дневник с надписью «Мои Сны» на обложке.

При каждом удобном случае дон Хуан подчеркивал, что энергия, необходимая для освобождения внимания сновидения из его социальной тюрьмы появляется вследствие перераспределения той энергии, которая уже есть в нашем распоряжении. Он был абсолютно прав. Высвобождение внимания сновидения является прямым следствием корректировки образа жизни. Поскольку нет никакого внешнего источника энергии, к которому мы могли бы подключиться, то для получения толчка нам остается лишь доступными способами перераспределять ту энергию, которой мы реально располагаем.

Дон Хуан настаивал, что именно путь мага является наилучшей «смазкой» для приведения в действие механизма перераспределения энергии и что из всех составляющих пути мага наиболее результативной (эффективной) является «потеря самозначительности». Дон Хуан был убежден, что она (потеря самозначительности) абсолютно необходима во всем, что делают маги, и по этой причине придавал огромное значение ведению всех своих учеников к выполнению этого требования, утверждая, что самозначительность является не только главнейшим врагом мага, но и Немезидой[7] всего человечества.

Дон Хуан аргументировал это, говоря, что на поддержание нашей значительности (значимости) уходит подавляющая часть нашей энергии.С особой очевидностью это проявляется в нашей постоянной обеспокоенности тем, как нас воспримут, как нам себя подать, какое впечатление мы производим. Нас всегда чрезвычайно сильно волнует, понравимся ли мы окружающим, признают ли нас и будут ли нами восхищаться. Если бы нам удалось хотя бы частично избавиться от этой значительности, с нами произошли бы два необычайных события. Первое – высвободилась бы энергия, затрачиваемая на наши попытки поддержания собственного величия. Второе – мы обрели бы энергию, достаточную для вхождения во второе внимание, что позволило бы нам хотя бы мельком взглянуть на истинное величие вселенной.

Чтобы научиться устойчиво фокусировать внимание сновидения на интересовавших меня объектах, мне понадобилось два года. Зато я настолько освоился, что чувствовал себя так, словно всю жизнь только этим и занимался. Самым невероятным было то, что я не мог даже представить себе, что когда-то этого не умел.

Однако я помнил, насколько сложно мне было когда-то думать об этом даже как о потенциальной возможности. Однажды мне пришло в голову, что способность исследовать содержимое наших снов является нашей врожденной способностью, как, скажем, способность ходить. Человек от природы – двуногое существо, но какие усилия нам приходится прилагать, чтобы научиться ходить!

Новая способность рассматривать объекты снов короткими взглядами сопровождалась постоянными напоминаниями самому себе о том, чтобы это делать. Я, в общем, знал о своей склонности к принуждению, но во сне эта склонность усиливалась до такой степени, что в конце концов я начал злиться на самого себя и даже задался вопросом: не является ли это чьим-то посторонним влиянием? Временами я даже подумывал, что схожу с ума.

– Я без конца болтаю сам с собой во сне, напоминая себе о том, что нужно рассматривать объекты, – пожаловался я дону Хуану.

В целом я старался придерживаться нашего соглашения обсуждать искусство сновидения только по его инициативе. Однако данный случай показался мне слишком серьезным.

– А это, случайно, не звучит так, будто говоришь не ты, а кто-то другой? – спросил дон Хуан.

– Если подумать об этом, то да. Это действительно звучит так, словно говорю не я.

– Тогда это – не ты. Но время для объяснения этого явления еще не пришло. Скажем так, что в этом мире мы не одни, что сновидящему доступны другие целостные миры. Из этих целостных миров к нам являются энергетические сущности. В следующий раз, когда ты опять услышишь, как ворчишь на себя во сне, по-настоящему разозлись и в приказном тоне рявкни: «Прекратить!»

Я столкнулся с новым для себя вызовом: необходимостью вовремя вспомнить о том, что следует выкрикнуть эту команду. И, наверное, потому, что уж слишком меня все это раздражало, я смог-таки вспомнить и рявкнул во сне: «Прекратить!» Ворчание тут же прекратилось и больше никогда не повторялось.

– Это происходит с каждым сновидящим? – спросил я у дона Хуана, когда мы встретились в очередной раз.

– С некоторыми, – безразличным тоном ответил он.

Я начал было пространно рассказывать о том, как все это было странно, но дон Хуан оборвал мою тираду, сказав:

– Теперь ты готов приблизиться ко вторым вратам сновидения.

Я тут же ухватился за возможность получить ответы на вопросы, теснившиеся в моем уме, поскольку задать их раньше не предоставлялось случая. Особенно меня интересовало то, что я пережил, когда он впервые заставил себя войти в состояние сновидения. Я сказал дону Хуану, что хотя в своих сновидениях и наблюдал объекты так долго, как мне хотелось, но мне не приходилось испытывать ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего то наше сновидение по яркости и насыщенности деталями.

– Чем больше я об этом думаю, – сказал я, – тем больше это меня интригует. Когда я разглядывал людей, бывших в том сновидении, меня охватил незабываемый страх. Что это было за чувство, дон Хуан?

– По-моему, твое энергетическое тело попалось на удочку чужеродной энергии того места. Поэтому, поскольку ты впервые столкнулся с чужеродной энергией, то возникшее у тебя чувство испуга и протеста было вполне естественным.

– Ты склонен вести себя подобно магам древних времен, – продолжал он. – Как только тебе предоставляется случай, ты отпускаешь свою точку сборки. В тот раз она сдвинулась на довольно значительное расстояние. В результате ты, как в свое время древние маги, отправился куда-то за пределы известного нам мира. Путешествие столь же реальное, как и опасное.

Я пропустил его замечание мимо ушей, не вникая в его значение, поскольку меня интересовало другое. Я спросил:

– Тот город, вероятно, находился на другой планете?

– Ты пытаешься объяснить сновидение, опираясь на то, что знаешь, или полагаешь, что знаешь, – ответил он. – Единственное, что я могу тебе сказать, – это то, что город, в котором ты побывал, не находится в нашем мире.

– А где же он тогда находится?

– Вне этого мира, разумеется. Ты ведь не настолько глуп. Это было первым из того, на что ты обратил внимание. Ты ходишь кругами из-за того, что не можешь себе представить, чтобы что-то не принадлежало к этому миру.

– Хорошо, а вне этого мира – это где, дон Хуан?

– Можешь мне поверить, что «вне этого мира» является самой замысловатой вещью в магии. Ты, например, полагаешь, что я видел тогда то же самое, что и ты. Ведь ты ни разу не спросил меня, что я видел. Но на самом деле ты, и только ты видел и тот город, и людей в нем. Я же ничего подобного не видел. Я видел энергию. Так что в данном конкретном случае только для тебя одного «вне этого мира» означало «в том городе».

– Но тогда, дон Хуан, тот город не был реальностью. Он существовал только для меня и только в моем уме.

– Нет. Не в этом дело. Теперь ты пытаешься свести нечто поистине трансцендентное к вещам самым обыкновенным. Но это невозможно. Путешествие было реальностью. Ты видел город. Я видел энергию. Ни ты, ни я не были правы. И ни ты, ни я не ошибались.

– Твои слова относительно реальности подобных вещей приводят меня в полную растерянность. Раньше ты говорил, что мы с тобой побывали в реальном месте. Но, если это так, то как у нас с тобой могли возникнуть две различных его версии?

– Очень просто. Наши версии различны, потому что на тот момент мы с тобой обладали различными характеристиками однородности и внутренней связи. А я уже говорил тебе о том, что эти характеристики и есть ключи к восприятию.

– Как ты думаешь, мне удастся еще раз побывать в том самом конкретном городе?

– Меня привел туда ты. Так что я не знаю. Вернее, знаю, но объяснить не могу. Вернее, могу, но не хочу. Тебе просто следует выждать и самостоятельно выяснить, в чем тут дело.

Дон Хуан прервал разговор на эту тему.

– Давай-ка вернемся к основной теме, – предложил он. – Вторые врата сновидения достигаются тогда, когда ты «просыпаешься» из одного сна в другом сне. Ты можешь иметь столько снов, сколько захочешь. Или столько, сколько сможешь. Главное – чтобы ты прикладывал соответствующий контроль и не просыпался в известном мире.

Меня охватила паника.

– Ты хочешь сказать, что я никогда не должен просыпаться в этом мире? – спросил я.

– Нет, этого я не имел в виду. Но раз уж ты затронул эту тему, я вынужден сказать тебе, что такое тоже возможно. Маги древности имели обыкновение так поступать. Они никогда не просыпались в этом мире известного. Так поступили и некоторые из магов моей линии. Конечно, это можно сделать, но я бы не советовал. Я хочу, чтобы по окончании практики сновидения ты проснулся самым обычным и естественным образом. Но вот во время сновидения тебе должно присниться, что ты проснулся в другом сне.

Невольно у меня вырвался тот же вопрос, который я задавал ему, когда он впервые рассказывал о настройке сновидения. Я услышал собственный голос, вопрошающий:

– Но разве такое возможно?

Дон Хуан, явно заметив мою глупость, со смехом ответил так же, как и в тот раз:

– Разумеется, это возможно. Все дело в самоконтроле, и он ничем принципиально не отличается от самоконтроля, которым мы пользуемся в повседневной жизни.

Я быстро справился со своим замешательством и приготовился задать следующий вопрос, но дон Хуан опередил меня, заговорив о гранях вторых врат сновидения. Его объяснения ввергли меня в еще более глубокое замешательство.

– Существует одна проблема, связанная со вторыми вратами сновидения, – сказал он. – И она может быть очень и очень серьезной. Все зависит от особенностей характера. И если нам присуща тенденция идти на поводу у нашей склонности цепляться за вещи и привязываться к ситуациям, – у нас могут возникнуть серьезные затруднения.

– Каким образом, дон Хуан?

– А ты подумай. Ведь тебе уже приходилось, исследуя содержимое снов, испытывать неземное удовольствие. Теперь представь себе: ты переходишь от одного сна к другому, все разглядываешь, исследуешь каждую деталь. Нетрудно понять, что таким образом можно погрузиться в смертельные глубины. Особенно если человеку свойственно индульгирование.

– Неужели тело или мозг естественным образом не среагируют и не пресекут это?

– Пресекут, если это естественный, то есть нормальный сон. Но в нашем случае о нормальном сне речь не идет. Мы говорим о сновидении. А сновидящий, преодолевший первые врата сновидения, достиг осознания энергетического тела. И именно энергетическое тело проходит сквозь вторые врата сновидения, перескакивая из одного сна в другой.

– Что же из всего этого следует, дон Хуан?

– То, что после преодоления вторых врат сновидения тебе следует сформировать намерение обрести еще более жесткий и трезвый контроль над вниманием сновидения, потому что оно – единственный предохранительный клапан для сновидящего.

– Что ты имеешь в виду под «предохранительным клапаном»?

– Тебе еще предстоит обнаружить, чтоистинной целью сновидения является совершенствование энергетического тела. А совершенное энергетическое тело обладает, кроме всего прочего, настолько четким контролем над вниманием сновидения, что может заставить его остановиться тогда, когда это необходимо. Это и есть тот предохранительный клапан, который имеется в распоряжении сновидящих. И не важно, насколько они в данный момент индульгируют, их внимание сновидения должно вытолкнуть их на поверхность.

Итак, я вновь взялся теперь уже за другую задачу сновидения. На этот раз цель просматривалась гораздо менее ясно, чем прежде, а трудности еще более возросли. Точно так же, как и в случае с первым заданием, я никак не мог решить, что же мне делать. В сознание мое закралось довольно обескураживающее подозрение относительно того, что на этот раз вся моя практика вряд ли сможет чем-нибудь мне помочь. После бесчисленных неудач я сдался и возвратился к исходной точке, просто продолжив практику фиксации внимания сновидения на каждом из объектов, присутствовавших в моих снах. Я согласился с тем, что чего-то мне не хватает, и это, похоже, дало мне некий толчок. С возросшим мастерством я мог теперь удерживать образ любого объекта сновидения.

Год прошел без каких бы то ни было перемен. Потом вдруг, в один день что-то изменилось. Я видел сон. В нем я разглядывал окно, пытаясь выяснить, удастся ли мне рассмотреть расстилавшийся за стенами комнаты пейзаж. Вдруг какая-то, похожая на ветер, сила, которую я ощутил как звон в ушах, вытянула меня сквозь окно наружу. Причем за мгновение до этого мое внимание сновидения было привлечено какой-то странной конструкцией, находившейся в отдалении. Она была похожа на трактор. В следующее мгновение я осознал, что стою рядом с ним и внимательно его изучаю.

Я совершенно четко осознавал, что это – сновидение. Я осмотрелся, чтобы выяснить, не вывалился ли я из окна, на которое смотрел. Судя по окружавшему меня пейзажу, я находился где-то на ферме в сельской местности. В пределах видимости не было никаких зданий. Я хотел было как следует это осмыслить, однако все мое внимание было привлечено огромным количеством сельскохозяйственной техники, находившейся вокруг. Похоже было, что вся техника брошена. Я разглядывал сенокосилки, тракторы, зерноуборочные комбайны, дисковые плуги, молотилки. Их было так много, что я забыл о сне, с которого все началось. Потом я решил сориентироваться, осмотрев тот пейзаж, который окружает меня в данный момент. На некотором расстоянии виднелось нечто, похожее на огромный рекламный щит, подобный тем, что во множестве расставлены вдоль всех дорог Америки. Вокруг него виднелись телеграфные столбы.

Стоило мне сосредоточить внимание на рекламном щите, как я в то же мгновение обнаружил, что нахожусь рядом с ним. Стальная конструкция внушала страх. В ней была угроза. На самом щите было изображено здание. Я прочел текст – это была реклама мотеля. Со странной определенностью я был уверен, что нахожусь либо в Орегоне, либо в северной Калифорнии.

Я продолжал рассматривать пейзаж этого сна. Где-то очень далеко виднелись горы, а несколько ближе – зеленые округлые холмы. По холмам были разбросаны группы деревьев. Я решил, что это – калифорнийские дубы. Я захотел, чтобы зеленые холмы притянули меня к себе, но вместо этого был притянут далекими горами. Я был убежден, что это – Сьерра.

Там, в горах, меня покинула вся энергия, которой я обладал в сновидении. Но прежде чем это произошло, меня последовательно притягивали к себе все детали картины, на которые я обращал внимание. Сон перестал быть сном. Я воистину находился в горах Сьерры, по крайней мере, об этом говорило мне мое восприятие.

Я «наезжал», подобно наезду камеры на объект в кино, и вглядывался в расщелины, валуны, деревья, пещеры. По отвесным склонам я поднимался к вершинам гор, и все это продолжалось до тех пор, пока я полностью не обессилел, утратив способность фокусировать внимание сновидения на чем бы то ни было. Я почувствовал, что теряю контроль. В конце концов я обнаружил, что больше нет никакого пейзажа, но только лишь непроглядная тьма.

– Ну что же, ты добрался до вторых врат сновидения, – сообщил мне дон Хуан, когда я рассказал ему об этом сновидении. – Теперь тебе предстоит сквозь них пройти. Преодоление вторых врат сновидения – это очень серьезно. Для этого необходимо исключительно дисциплинированное усилие.

Я не был уверен в том, что справился с поставленной задачей, поскольку в другом сне по-настоящему не просыпался. Я задал дону Хуану вопрос по поводу этой неувязки.

– Это моя ошибка, – ответил он. – Я говорил тебе, что необходимо проснуться в другом сне, но имелось в виду несколько иное: нужно последовательно и точно менять сны. Именно это ты и совершил.

– Подбираясь к первым вратам, ты потратил массу времени впустую, разглядывая исключительно собственные руки. На этот раз ты направился прямо к цели, не особо утруждая себя выполнением данной тебе инструкции проснуться в другомсне.

Затем дон Хуан сказал, что существует два корректных способа преодоления вторых врат сновидения. Первый – проснуться в другом сне, то есть увидеть во сне, что видишь сон, а затем увидеть во сне, что проснулся от этого сна. Второй – использовать элементы сна для вызова другого сна, как сделал это я.

Как обычно, дон Хуан в очередной раз предоставил мне возможность практиковаться без какого бы то ни было вмешательства с его стороны, и я убедился в существовании обеих, описанных им возможностей. Либо мне снилось, что у меня был сон, в котором мне снилось, что я проснулся, либо я «наезжал», перемещался от чего-нибудь, непосредственно доступного моему вниманию сновидения, к чему-либо не столь доступному. Иногда я применял второй способ в слегка измененном варианте: я вглядывался в какой-нибудь из объектов снадо тех пор, пока он не начинал изменять форму, втягивая меня тем самым сквозь звенящий вихрь в другой сон. Однако мне никогда не удавалось предугадать заранее, каким из трех способов я воспользуюсь в данном конкретном сновидении. Заканчивались же мои практики сновидения либо тем, что я либо «выскакивал» из внимания сновидения и просыпался, либо проваливался в темный, глубокий беспробудный сон.

Все шло гладко. Единственное, что меня беспокоило, – это все чаще повторявшееся ощущение некоторой помехи, что-то вроде приступов страха или дискомфорта. Я полагал, что это обусловлено либо моим отвратительным питанием, либо тем, что как раз в то время дон Хуан часто давал мне галлюциногенные растения, что тоже входило в программу моих занятий. Однако в конце концов приступы сделались настолько явными, что я вынужден был обратиться к дону Хуану за советом.

– Ты прикоснулся к самой опасной грани магического знания, настоящему кошмару, истинному страху, – начал он. – Я бы пошутил с тобой, сказав, что не упоминал об этой возможности, заботясь о твоей взлелеянной рациональности, но я не могу. С этим должен встретиться каждый маг. Я боюсь, что именно здесь ты можешь заключить, что действительно тонешь.

Дон Хуан очень серьезно объяснил мне, что жизнь и сознание, будучи чем-то, относящимся исключительно к энергии, не являются собственностью лишь организмов. Маги увидели, что существует два типа сознающих существ, скитающихся по этой земле – органические существа и существа неорганические. Сравнивая их друг с другом, маги увидели, что и те, и другие являются светящимися массами, которые под всеми вообразимыми углами пересекаются миллионами энергетических волокон вселенной. Отличаются они друг от друга формой и яркостью. Неорганические существа имеют вытянутые формы, похожие на свечи, и светятся тусклым светом. Органические же существа более округлы и обладают гораздо более ярким свечением. Еще одно существенное различие между ними, которое увидели маги, состоит в том, что жизнь и сознание органических существ быстротечны, поскольку существа эти созданы, чтобы торопиться[8]. Неорганические существа живут неизмеримо дольше, а их сознание бесконечно более спокойно и глубоко.

– Маги не увидели никакой проблемы в том, чтобы взаимодействовать с неорганическими существами, – продолжал дон Хуан. – Неорганические существа обладают осознанием – главной характеристикой, необходимой для взаимодействия.

– Но они действительно существуют? – спросил я. – Так же реально, как ты и я?

– Конечно, существуют, – ответил он. – Можешь мне поверить, маги – создания исключительно разумные. Ни при каких условиях они не стали бы заигрывать с предрассудками, принимая их впоследствии за реальность.

– Почему ты говоришь, что эти существа – живые?

– С точки зрения мага обладать жизнью значит – обладать сознанием. То есть иметь точку сборки с окружающим ее свечением осознания. Именно это указывает магу на то, что существо, с которым он имеет дело, не важно – органическое оно или неорганическое, вполне способно воспринимать. Маги рассматривают наличие восприятия как необходимое условие жизни.

– Тогда неорганические существа также должны умирать. Это верно, дон Хуан?

– Естественно. Они утрачивают свое осознание точно так же, как и мы. Просто продолжительность существования их сознания поистине умопомрачительная.

– Неорганические существа сами являются магам?

– В их случае очень трудно сказать, что есть что. Скажем так: мы приманиваем их или, вернее, вынуждаем их с нами взаимодействовать.

Мгновение дон Хуан буквально сверлил меня взглядом.

– До тебя это совершенно не доходит, – уверенно заключил он.

– Я почти не в состоянии думать об этом с точки зрения здравого смысла, – сказал я.

– А я тебя предупреждал, что твоему рассудку предстоит серьезное испытание. В этом случае целесообразно оставить все, как есть, и предоставить событиям возможность идти своим чередом. Я имею в виду – позволить неорганическим существам прийти к тебе.

– Ты это серьезно, дон Хуан?

– Абсолютно серьезно. Сложность взаимодействия с неорганическими существами, заключается в том, что их сознание действует чрезвычайно медленно по сравнению с нашим. И на то, чтобы они признали мага, уходят годы. Потому рекомендуется запастись терпением и ждать. Рано или поздно они покажутся. Но не так, как показались бы ты или я. Они дают о себе знать весьма специфическим способом.

– Как маги их приманивают? Существует какой-то ритуал?

– Ну, уж во всяком случае, маги не выходят на середину дороги и не взывают к ним оттуда дрожащим голосом, когда бьет полночь, если под ритуалом ты понимаешь что-то в этом роде.