Xviii век. вводные замечания 50 страница

Текст Реквиема как католической заупокойной обедни давно был каноническим. К словам интроита, то есть вступительной молитвы «Дай им вечный покой» («Requiem aeternam dorrà eis»), здесь прибавлялась обычная часть мессы Kyrie, затем шла средневековая секвенция «Dies irae» («День гнева» — о страшном суде), вставлялся офферторий (молитвы «Domine Jesu» и «Hostia»), снова шли части мессы (Sanctus и Agnus dei), последняя из которых могла переходить в новый раздел «Lux aeterna». Для Моцарта любой текст был лишь отправной точкой музыкального замысла, музыкального воображения. Драматические образы «Dies irae», сменяющиеся мольбами

о помощи, о сожалении, вызывали у истомленного болезнью Моцарта особый творческий подъем, со всей остротой прибли­зились к его сознанию.

Музыка Реквиема, по-видимому, почти полностью сложилась у него, но далеко не вся была записана в партитуре. Вместе со своим учеником Ф. Кс. Зюсмайром, Констанцей и близки­ми друзьями Моцарт пел отдельные части Реквиема, и Зюсмайр был в курсе его замысла и дальнейших намерений. Компози­тор вполне закончил в партитуре части Requiem и Kyrie. Сек­венция «Dies irae», расчлененная на шесть отдельных частей, осталась не вполне завершенной: вся партитура выписана с сокращениями, а последняя часть «Lacrymosa» только начата. Не записав ее до конца, композитор перешел к следующим частям и написал «Domine Jesu» и «Hostia». Все остальное дописано Зюсмайром, который руководствовался тем, что он за­помнил в постоянном общении с больным Моцартом. Для по­следней части Реквиема — «Lux aeterna» — музыка, видимо, еще не была намечена. Зюсмайр заимствовал для нее музыку хора Kyrie, стремясь придерживаться только авторского текста.

Реквием написан для четырехголосного хора, четырех соли­стов и большого оркестра (струнные, 2 бассетгорна, 2 фагота, 3 тромбона, 2 трубы, литавры и орган). Первый большой раздел (Requiem и Kyrie) предназначен для хора и солирующего соп­рано. Первый раздел «Dies irae» (начало секвенции) испол­няется хором, причем три нижних голоса идут в унисон с тром­бонами. Второй раздел секвенции, «Tuba mirum», написан для квартета солистов. Третий раздел, «Rex tremendae», опять ис­полняется хором, четвертый, «Recordare», — квартетом солистов, а последние два — «Confutatis» и «Lacrymosa» — хором. В даль­нейшем соло и хор чередуются. Основная тональность Реквие­ма — d-moll. В ней написаны две первые части, последняя часть и «Lacrymosa». Общий тональный план идет от d-moll через B-dur, g-moll, F-dur, a-moll, d-moll, g-moll, Es-dur, D-dur, B-dur и снова к d-moll. Минорная окраска (трагический у Мо­царта d-moll!) и несколько темный колорит (отсутствие флейт и гобоев, введение бассетгорнов) выделяют Реквием среди мно­гих других произведений (месс). Мощные звучания тромбо­нов придают отдельным частям особенно величественный, даже грозно-величественный характер. Однако при всей широте Рек­вием не представляется особенно монументальным: многие его части невелики, а некоторые из них камерны по масштабам (но не по складу). Замечательной особенностью музыки Рек­виема является опора на лучшие традиции без подчинения им в сочетании со смелым использованием новых лирических и драматических выразительных средств при строгом и чистом вкусе в их отборе. Отсюда большая свобода и вместе с тем прекрасное равновесие в развитии полифонических и гомофон­ных принципов изложения и формообразования. Отсюда глу­бокая выразительность, сила и теплота музыки, лишенной как

мелодраматизма и каких-либо театральных эффектов, сентимен­тальности, ложной изысканности, так и излишней строгости, сухости. В Реквиеме нет ничего слишком отвлеченного и ни­чего мелкого — этим все сказано.

Вступительный раздел первой части, собственно Requiem (Adagio), соединяет полифонические приемы с гомофонным складом; временами верхний голос ведет хоральную мелодию (с такта 21), как cantus firmus. Спокойное, мерное, сдержанно-значительное движение не определяет всего характера этого введения. Спокойствие — и трепет, сдержанность — и смятен­ность отличают с первых же тактов Реквием Моцарта. В Kyrie Моцарт приближается к старым мастерам в их мужественно-скорбных полифонических произведениях. Фуга на двухголос­ную тему написана в классических традициях. Сама тема ее близка строго-значительным темам Баха — Генделя. Элементы речитации, внушительный ход на уменьшенную септиму вниз, характерные пассажи в верхнем голосе — все близко хорам или органным произведениям старых мастеров. Requiem и Kyrie вво­дят в общий тон произведения. Трагическое и трепетное вступ­ление, торжественная, несколько старинная, строгая патетика Kyrie как бы готовят к драме, которая развертывается в шести разделах секвенции «Dies irae».

Первый раздел секвенции (собственно «Dies irae», Allegro assai, d-moll) в соответствии с текстом дает резкую, сильную, внезапно вызванную фантазией картину страшного суда («День гнева, день жалоб...»). Здесь Моцарт близок к громовым хорам Генделя: простое, общее движение хоровых голосов (три нижних — в унисон с тромбонами), тремоло струнных, сигналы труб и дробь литавр создают впечатление торжественности, мощи, грозной силы. Второй раздел секвенции («Tuba mirum», Andante, B-dur) с суровой, как бы средневековой образностью повествует о том, как раскрылась книга судеб... Величествен­ное соло баса и тромбона открывает этот раздел. Широкая ниспадающая мелодия напоминает о роковых звучаниях оперных заклинаний. Но Моцарт недолго сохраняет столь су­ровый колорит: соло тенора, затем альта, наконец, сопрано про­никнуты глубоким, благородно-патетическим чувством («роман­тические» интонации нисходящей мелодии с увеличенной секун­дой), выливающимся далее в жалобах нового раздела («Rex tremendae», Grave, d-moll). Так сама роковая картина стано­вится драмой: ее больше не наблюдают, ее переживают со всей силой человеческого чувства. «Rex tremendae» — своего рода lamento (характерный g-moll!), но lamento сильное, вели­чественное, трагическое. Новые мольбы и новые жалобы раз­даются в «Recordare». Чистая и спокойная мелодия разверты­вается в сплетении вокальных и инструментальных партий; тонкий полифонический рисунок прорезается эпизодами настоя­щего lamento в самом благородном ариозном стиле (первый раз в c-moll). Это соединение просветленных благостных чувств

(F-dur!) с лирической теплотой и мягкостью очень характерно для Реквиема. Последние разделы «Dies irae» — «Confutatis» и «Lacrymosa» — образуют кульминационную зону произведе­ния. Моцарт остановился в начале «Lacrymosa», будучи не в силах продолжать дальше: эта часть глубоко трогала его. По-видимому, от сам воспринимал переход от «Confutatis» к «Lac­rymosa» — от гнева, ужаса, трепета, от страшных угроз к бла­годатным слезам — как драматическую и одновременно лири­ческую кульминацию Реквиема. Для Моцарта это было не только его сочинeниe: он сам умирал.

«Confutatis» (Andante, a-moll) поражает своей драматиче­ской силой, своим темным пафосом, своей смятенностью. «Lac­rymosa» (Larghetto, d-moll, ⁶/₈) трогает той предельной искрен­ностью, с какой она открывает внутренний мир человека. «Con­futatis» задуман не строго: одни образы сменяются другими. Патетические возгласы в низком регистре (хор и тромбоны) раздаются на фоне тревожных тремоло струнных. Высокие голо­са возвещают надежду на спасение. Их заглушают новые воз­гласы ужаса. Опять вступают верхние голоса со своей темой. Сердце содрогается от трепета. Не грозные возгласы, не мощ­ные звучности заканчивают драму «Confutatis», a странные, тревожные гармонические блуждания, прорезающие весь диапа­зон оркестра. «Lacrymosa» звучит после этого как выражение чистой лирической скорби. Полнейшая искренность чувства, иду­щего из глубины души, и высокая сдержанность его выраже­ния роднят здесь Моцарта с Бахом в применении принципа единовременного контраста. Последующие части Реквиема не имеют такого непосредственно драматического значения: они завершают «драму», дают как бы обобщение высоких идей и сильных чувств, порожденных ею.

Принято утверждать, что Реквием наряду с последними опе­рами, симфониями и другими прекрасными произведениями Мо­царта подводит итоги его творческим исканиям, завершая путь композитора. Это справедливо только для тех, кто постигает его музыку. Но это совсем не точно в отношении самого Мо­царта. В его трагически короткой жизни последние годы стали вершиной творческого развития, подлинным расцветом, кото­рому не видно было конца, откуда было еще очень далеко до итогов. Его жизнь не завершилась: она прервалась. И твор­чество его, в лучшую, звездную свою пору, оборвалось на полу­слове...

Тем не менее Моцарт выполнил великую завершающую роль: она принадлежит ему по праву в развитии музыкаль­ного искусства XVIII века. На том славном пути, который был открыт Бахом и Генделем, он достиг наивысших результатов для всего столетия, охватив гениальной творческой мыслью все многообразие возникающих проблем, весь крут музыкальных жанров.