Основные правила для продолжения жизни

1. «Как много дела при кратковременности жизни!» — восклицает Аристотель с Гиппократом, жалуясь и делая природе упрек, что она даровала более долгое существование оленям, воронам и другим неразумным существам, жизнь же человека, призванного к столь высокому назначению, заключила в столь тесные границы. Но мудро возражает Сенека: «Не короткую жизнь мы получили, но мы делаем ее короткой; мы не скудно снабжены ей, но слишком расточительно ей пользуемся. Если кто умеет пользоваться жизнью, то для него она длинна». Далее: «Жизнь довольно длинна и достаточна для того, чтобы проводить ее в изучении величайших предметов, лишь бы разумно ей пользовались^[1]».

2. Если это справедливо, — что и есть в действительности, — то, следовательно, наша вина, если наша жизнь недостаточна для усвоения величайших предметов; ибо мы поистине сами растрачиваем жизнь, отчасти медленно убивая ее, так что она должна погаснуть ранее своего естественного конца, — отчасти употребляя и остаток ее на пустые вещи.

3. Справедливо пишет один знаменитый писатель (Ипполит Гуарино) — и подкрепляет свою мысль доказательствами, — что человек самого нежного сложения, выпущенный из школы неповрежденным, сохраняет в себе еще столько жизненной силы, что мог бы просуществовать до шестидесятого года; а если бы он имел более крепкое сложение, то и до стодвадцатого года. Если же многие умирают прежде этого срока (как известно, большая часть умирает в детстве, в юности и в возмужалом возрасте), то это бывает по вине людей, которые различными излишествами или неправильным питанием умерщвляют не только свое собственное здоровье, но и здоровье производимых ими детей и ускоряют смерть.

4. Но что и короткая продолжительность жизни (напр. 50, 40, 30 лет) в отношении познаний может быть увеличена, если только сумеют воспользоваться ею как следует, этому научают примеры тех лиц, которые еще до наступления полной зрелости достигали той степени, какой не могли достигнуть другие при более продолжительной жизни. Александр Великий умер на тридцать третьем году своей жизни—и был не только удивительно сведущ в науках, но прославился завоевателем земного шара, который он покорил не столько силою оружия, сколько мудрыми мерами и удивительною быстротою в действии (ὀυδεν αναβαλγόμενος). Джиованни Пико де-Мирандола не достиг даже возраста Александра; но изучением мудрости возвысился он надо всем, во что может проникнуть человеческий дух, так что на него смотрели, как на чудо своего времени.

5. Незачем касаться других: господь наш Иисус Христос прожил на земле только 34 года и закончил великое дело искупления: он, без сомнения, дает тем образец (так как всё в нем таинственно), что человек, какая бы ни выпала на долю его продолжительность жизни, — в состоянии приобрести всё необходимое для вечности.

6. Я не могу не привести здесь высказанные в этом смысле золотые слова Сенеки: «Я находил многих, пишет он, которые справедливы в отношении к людям; в отношении же к богу — никого. Ежедневно мы жалуемся на судьбу и проч. Но не всё ли равно, рано или поздно оставить жизнь, которую мы во всяком случае должны оставить? — Долга жизнь, если она полна. Наполняется же она, когда дух приобретает свое достояние и достигает самообладания». Далее. «Заклинаю тебя, любезный Люцилий, обращать внимание на то, чтобы столь драгоценная из вещей, как наша жизнь, не простиралась бы много, но много наполнялась. — Мы измеряем ее по деятельности, а не по времени». — И еще затем: «Похвалим и поставим в число счастливых того, кто хорошо употребил свое время, как бы коротко оно ни выпало ему на долю. Ибо он видел истинный свет, не был одним из многих: он жил идействовал». И опять: «Как в малом теле может быть совершенный человек, так точно и в коротком времени возможна совершенная жизнь. Возраст принадлежит ко внешним принадлежностям. Ты спрашиваешь: какова наибольшая продолжительность жизни? — Жизнь до мудрости. — Кто достиг ее, тот достиг не только отдаленнейшей, но и высочайшей цели».^[2]

7. Таким образом, против жалоб на кратковременность жизни находятся в распоряжении нашем и наших детей (или скорее школ) нижеследующие два средства. Необходимо, насколько возможно, иметь попечение:

I) Чтобы тело предохранялось от болезней и смерти, и

II) чтоб дух был способным мудро всё исполнять.

8. Мы обязаны предохранять тело от болезней и несчастных случаев, во-первых потому, что тело есть местопребывание души и притом единственное: разрушено оно, и душа немедленно должна оставить этот мир; если оно будет только отчасти повреждено, тот или другой член подвергнется увечью, то жилище для гостя — души делается уже неудобным. Итак, если составляет блаженство — прожить возможно долее и возможно удобно во дворце мира (in Mundi palatio), в который мы введены благостью божьей, то мы должны предусмотрительно заботиться о сохранении тела. Во-вторых, это тело устроено не только для жилища разумной души, но и как орудие ее, без которого она не может ни слышать, ни видеть, ни говорить, ни действовать, ни даже размышлять. Ибо, так как ничего нет в уме, что прежде не было бы в ощущении^[3], то дух получает материал для всякого размышления не из другого источника, как только от внешних чувств (a sensu), и совершает мыслительные процессы не иначе, как путем внутреннего ощущения (per sensationem internam), т. е. чрез созерцание отпечатлевшихся от предметов образов. Поэтому, с повреждением мозга повреждается и сила воображения (facultas imaginativa), и при страданиях членов тела, — сама душа также испытывает страдание. И потому сказано верно: «надо стараться, чтоб здоровый дух был в здоровом теле.^[4]

9. Жизненная свежесть нашего тела поддерживается умеренною диетой, о чем, по профессии врача, я хочу сказать здесь только немногое, именно указать на пример дерева. Дерево, существующее долгие годы, необходимо нуждается в трех вещах: 1)постоянной влаге, 2) частых испарениях и 3) периодическом успокоении. Во влажности нуждается оно потому, что без нее дерево вянет и засыхает. Но влажность должна быть умеренной, ибо если ее много, то подгнивают корни. Таким же образом и тело нуждается в пище, ибо лишенное ее, оно истощилось бы от голода и жажды; но питание не должно быть чрезмерным, ибо излишним количеством пищи затрудняется и ослабляется сила пищеварения. Но чем умереннее принимается пища, тем правильнее и лучше совершается пищеварение; а так как на это обыкновенно не обращают внимания, то большинство людей излишеством пищи расстраивают и силы, и здоровье. Ибо смерть наступает вследствие болезней; болезни — вследствие порчи соков; порча соков — вследствие дурного пищеварения; дурное пищеварение — вследствие чрезмерного количества пищи, когда в желудок вводится ее столько, что он не в состоянии переварить — и неизбежно извергает ее в полупереваренном виде, отчего не могут не проявляться болезни. «От пресыщения, говорит Сирах (XXXVII, 34), многие умерли, а воздержный прибавит себе жизни».

10. Однако, для сохранения свежести здоровья нужна не только умеренные, но ипростая пища. Дерево, даже самое нежное, садовник поливает не вином или молоком, но влагой, общей всем растениям, — водой. Поэтому, родители должны остерегаться, чтоб не приучать к раздражению нёбо своих детей, посвятивших или желающих посвятить себя наукам; недаром рассказывается, что Даниил со своими сверстниками, отроками царской крови, которые должны были заниматься науками, вследствие употребления ими в пищу растений и воды, оказались способнее, крепче и, что еще более важно, разумнее всех других отроков, питавшихся от трапезы царской (Дан. I, 12 и след.). Впрочем об этих частностях — в другом месте.

11. Дерево нуждается также в испарении (транспирации) и в частом движении от действия ветра, дождя и стужи, иначе оно легко ослабляется и хиреет. Таким же образом и человеческое тело нуждается в движении, занятиях, упражнениях, серьезных и развлекающих.

12. Наконец, дерево нуждается также от времени до времени в некотором успокоении, т. е. дабы не всегда вовне только производить из себя ветви, цветы и плоды, но по временам и внутренне работать, приготовляя сок и таким образом само укрепляясь. Поэтому бог определил, чтобы после лета следовала зима, дабы доставить покой всем существам на земле и самой земле; для этого же было постановлено законом, чтобы в седьмой год земля праздновала свою субботу (III Моис. 25). Подобным же образом определена для людей (и для других живых существ) ночь, дабы сном и успокоением членов восстановлялись силы, истощившиеся от утомления в течение дня. Но и в меньшие промежутки времени дух столько же нуждается в отдохновении, сколько и тело, дабы не было ничего насильственного, враждебного природе. Таким образом — и между дневными работами полезно доставлять детям отдых, вести разговор, развлекаться шутками и играми, заниматься музыкой и давать такой отдых для внешних и внутренних чувств.

13. Если кто соблюдает эти три условия (умеренное питание, упражнение тела и, в помощь природе, восстановление сил), то не может быть, чтобы здоровье и жизнь долго не сохранились, за исключением, конечно, несчастных случаев, совершающихся по высшему предопределению. Итак, важную часть правильного устройства школ будет составлять надлежащее распределение труда и отдыха, занятий, каникул и рекреаций.

14. Следует заботиться о разумном распределении времени, посвященного трудам. Тридцать лет кажутся чем-то незначительным — и их легко выговорить, а между тем, они заключают в себе множество месяцев, еще больше дней, а часов и того больше. Но лишь тот может уйти далеко вперед в столь значительный промежуток времени, кто подвигается вперед хотя и медленно, но постоянно. Это показывает рост дерев. Они растут столь медленно, что при самом тщательном наблюдении нельзя заметить их приращения, ибо оно совершается постепенно и незаметно; однако с каждым месяцем можно видеть, что растение несколько выросло; по истечении же тридцати лет найдем, что оно превратилось в совершенное дерево. То же самое относится и к развитию нашего возрастающего тела. Как оно растет, мы не замечаем, но видим, что оно выросло. А что способ, которым дух усваивает себе познание вещей, не есть какой-либо другой, тому научает известное двустишие:

«Прибавляй малое к малому, но постоянно, зернышко к зернышку, и прежде чем ты заметишь, твое сокровище будет с гору».^[5]

15. Кто не оставляет без внимания силу преуспеяния (vim progressionis), тот легко поймет это. На дереве — из каждой его почки вырастает ежегодно только один отпрыск, один сучок; по истечении же тридцати лет дерево будет иметь тысячи ветвей, больших и меньших, листьев же, цветов и плодов бесчисленное множество. И можно ли считать невыполнимым, чтобы настойчивый труд человека — в течение двадцати или тридцати лет не достиг известной глубины и широты? Рассмотрим это подробнее.

16. Обыкновенный день (сутки) имеет двадцать четыре часа, из числа которых (если применительно к жизни разделим их на три части) восемь часов придутся на сон, столько же на внешние занятия (каковы: попечение о здоровье, обед и завтрак, одевание и раздевание, отдохновение, разговоры с друзьями и т. п.), между тем какна серьезные работы, исполняемые при таком порядке с удовольствием и без скуки, остаются еще восемь часов. Таким образом, еженедельно (оставляя неприкосновенным седьмой день, посвящаемый отдыху) на деловые занятия падает 48 часов, ежегодно же 2495; сколько же придется их на промежуток времени в десять, двадцать, тридцать лет?

17. Если в каждый отдельный час усваивать только одно положение из какой-нибудь науки, только одно правило из техники искусства, только одну хорошенькую историйку или изречение (что, конечно, можно сделать без всякого труда), то спрашиваю — какое сокровище знания должно бы образоваться?

18. Итак, верно говорит Сенека: «Если мы умеем надлежащим образом пользоваться жизнью, то она довольно длинна и достаточна для совершения величайших дел, если только она вся хорошо будет удотребляема». Всё дело в том, чтобы мы не упускали из виду уменья всегда хорошо употреблять ее, что и должно быть разъяснено далее.

ГЛАВА XVI

Общие условия для обучения и учения, то есть — каким образом можно учить и учиться с верным успехом (certo)

1. В евангелии находится следующая прекрасная притча Иисуса Христа: «Царствие божье подобно тому, как если человек бросит семя в землю — и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, он не знает. Ибо земля само собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Когда же созреет плод, немедленно посылает серп» и т. д. (Марка IV , 26).

2. В этих словах спаситель показывает, что бог, который творит всё во всем, предоставляет человеку только воспринимать семена учения верным сердцем; а всё будущее совершится незаметно для человека, само собою взойдет и созреет. Итак, те, которые обучают юношество, должны прилагать старание особенно к тому, чтоб разумно внедрять в умы семена наук и своевременно орошать влагой «божьи растеньица»; преуспеяние же и возрастание придут свыше.

3. Кто не знает, что для посева и насаждения требуются известное искусство и опытность? Если бы неопытный садовник принялся засаживать сад, то большая часть молодых всходов погибла бы; если же бывает, что некоторые растения и пойдут хорошо, то это больше благодаря случаю, чем искусству. Благоразумный же совершает свою работу со старанием. — Причем он знает — что, где, когда и как следует сделать и чего не делать, дабы ни в чем не встретилось неудачи. Хотя иногда бывает, что терпят неудачу и знающие (ибо человеку едва ли возможно так внимательно всё выполнить, чтобы нигде никак не случалось ошибки); но здесь идет речь не о благоразумии уже и случайности, но об искусстве — благоразумием предохранять от случайности.

4. Так как в действительности метода преподавания была до сих пор так неустойчива, что едва ли кто мог бы осмелиться сказать себе: «я хочу во столько и столько-то лет довести этого мальчика до такой-то степени развития или образования и проч.», — то мы должны теперь рассмотреть, может ли «искусство духовного насаждения» (ars spiritualis plantationis) иметь такое прочное основание, чтоб оно наверное шло с успехом, без неудачи.

5. А так как это основание не может быть ничем иным, как точным приспособлением приемов этого искусства к законам действий природы (как это мы видели выше, в главе XIV), то теперь мы укажем пути природы — например, птицы, которая выводит своих птенцов; усматривая же, что садовники, живописцы истроители весьма успешно следуют приемам природы, мы легко придем к заключению, что тем же путем природы должны идти и образователи юношества.

6. Если эти пути и приемы природы покажутся кому-нибудь слишком незначительными, всем известными и обыкновенными, то пусть тот припомнит, что задача моя в том и состоит, чтобы из повседневных и общеизвестных вещей, которые в природе и в искусстве (вне школы) совершаются с добрым успехом, вывести тонеизвестное, что составляет цель моего стремления. И несомненно, что если известны те вещи, из которых, как моих образцов, я заимствую свою идею, то я могу быть уверен, что мои заключения будут тем вразумительнее.

Основоположение первое

7. Природа всё делает во свое время.

Птица, напр., стремясь к размножению своего рода, начинает свое дело не зимою, когда всё замерзает и коченеет, — не летом, когда от жары всё иссыхает и расслабляется, — и не осенью, когда жизненная сила всех существ убывает вместе с солнцем и близится зима, столь враждебная юным созданиям, — но весной, когда солнце вновь приносит всем и новую силу, и новую жизнь. И тут она также поступает постепенно. Ибо пока температура еще довольно холодна, яйца находятся в организме птицы, где они безопасны от холода, в теплоте; когда же воздух потеплеет, она складывает их в гнездо; и, наконец, когда уже наступает более теплое время года, тогда только появляются птенцы, чтобы эти нежные существа постепенно привыкали к свету и теплу.

8. Садовник также наблюдает за тем, чтобы делать всё в свое время. Таким образом, он не сажает дерев зимой (ибо сок находится тогда в корне и не может подняться для питания молодого отпрыска), и не летом (когда сок бывает распределен по сучьям и ветвям), равно и не осенью (ибо тогда сок снова возвращается к корням), но весной, когда влага начинает распространяться из корня и верхние части растения начинают оживляться^[1]. Но и после приходится ухаживать за деревцем, — следует выжидать для каждой операции благоприятного времени, т. е. в свое время унавоживать землю, обрезывать и обрубать деревцо и т. п. Дерево также в свое время пускает ростки, цветет, зеленеет, приносит плоды и т. п. Так точно и понимающий свое дело строитель должен наблюдать, чтобы в свое время заготовлялся лес, обжигался кирпич, закладывался фундамент, складывались и штукатурились стены и проч.

9. Против этого правила в школах прогрешается двояким образом:

I. Не избирается надлежащее время для упражнения умственных способностей;

II. Упражнения не так тщательно распределяются, чтобы всё постепенно шло вперед, с одной ступени на другую.

Ибо, пока мальчик еще младенец, его не следует обучать, потому что корень познания (intellegentiae radix) лежит в нем еще слишком глубоко. Образовывать человека в старческом возрасте было бы слишком поздно, потому что в этом возрасте способность познавания и память убывают. В средине жизни образование было бы затруднительно, потому что познавательная сила, развлекаемая многими предметами, едва ли могла бы сосредоточиться. Итак, пригоднее всего отроческий возраст, потому что в это время пробуждаются и сила жизни, и сила рассудка; тогда преуспевает всё и корни легко проникают в глубину.

10. Итак делаем заключение:

I. Образование человека должно начинаться в весну жизни, т. е. в отроческом возрасте. (Отрочество (pueritata) именно похоже на весну, юношеский возраст подобен лету, возмужалый — осени, а старческий — зиме).

II. Утренние часы представляют наиболее пригодное время для занятий (ибо опять утро соответствует весне, полдень — лету, вечер — осени, а ночь — зиме).

III. Всё подлежащее изучению должно быть так распределяемо, соответственно ступеням возраста, чтобы только то предлагалось для изучения, что доступно восприятию ученика.

Основоположение второе

11. Природа приготовляет себе материал раньше, чем приступает к образованию ему формы.

Птица, напр., имея произвести подобное ей существо, принимает в себя сначала семя, строит потом гнездо и кладет в него яйцо, наконец высиживает его, пока образуется птенец и оставит скорлупу.

12. Так точно и искусный строитель, прежде чем приступить к постройке дома, заготовляет сначала массы леса, камней, извести, железа и других материалов, дабы потом не было замедления в работе — вследствие недостатка в материале, и дабы от того не страдала прочность постройки.

Подобно тому поступает и живописец, который — собирается писать картину; он приготовляет себе сначала полотно, натягивает его на раму, наводит на полотно грунт, разводит краски, раскладывает кисти, чтоб они были под рукой, и потом уже начинает рисовать.

Равно и садовник, прежде чем сажать, заботится о том, чтоб иметь под рукою сад, отводок, черенок и всякого рода инструменты, чтоб не быть принужденным потом во время работы искать нужное и из-за мелочей портить главное.

13. Против этого правила школы погрешают:

Во-первых, они не заботятся о том, чтобы орудия всякого рода, — книги, доски, прописи и образцы и проч. — находились наготове для немедленного употребления; если же та или другая вещь оказывается необходимой, то они начинают искать ее, придумывают, диктуют, списывают и проч., что приводит к плачевным результатам, особенно если за дело примется неумелый или нерадивый учитель (а таковых всегда больше); это походит на то, как если бы врач, когда больному уже надо принять лекарство, побежал бы в поля и леса собирать травы и коренья, потом варить и дистиллировать их и проч., между тем как лекарствам следовало бы для каждого предстоящего случая находиться уже в готовности.

14. Во-вторых, в книгах, которые употребляются в школах, не соблюдается того естественного порядка, чтобы сперва сообщался материал, а за ним давалась бы форма. Почти повсюду происходит противное; распределение вещей (ord rerum) предшествует самим вещам, хотя и невозможно организовать порядок там, где еще не всё, что приводится в порядок, имеется налицо. Я покажу это на следующих четырех примерах.

15. a) В школах обучают речи (sermo) раньше вещей (res). В течение многих лет способности учеников заняты изучением словесных искусств (artes sermocinatrices) и только, наконец, не знаю и когда, допускают их к изучению реальных предметов (studia realia) — математики, физики и т. д.; между тем как вещь и есть сущность (substantia), а слово — случайное (accidens), вещь есть тело, слово — одежда; вещи — ядро, слова — скорлупа и шелуха. Следовательно, то и другое надо предлагать человеческому духу одновременно, но на первом месте — вещь, и именно — какпредмет для познания и для речи.

16. b) Далее, при занятии даже языками поступают обыкновенно наоборот, чем как бы следовало, — а именно: начинают не с какого-нибудь писателя, или лексикона, составленного надлежащим образом, но с грамматики; тогда как писатели (равно как в своем роде и словари) дают материал языка, именно слова; грамматика же дает только форму, правила для словопроизводства, законы для постановки и соединения слов.

17. c) В-третьих, в общем круге учебных предметов или в энциклопедиях^[2]повсюду предпосылают искусства, и уже гораздо позже дают науки и познания, хотя эти последние дают материал, а первые — формы.

18. d) Наконец, предпосылают правила в отвлеченной форме и затем уже разъясняют их приводимыми примерами, хотя свет должен был бы предшествовать тому, что ему назначено освещать.

19. Из этого следует, что метода с самого основания своего должна быть очищена от ошибок, для чего необходимо в школе: I. Иметь наготове книги и все другие нужные учебные пособия;

II. Образовывать рассудок прежде языка;

III. Ни один язык не изучать из грамматик, но по избранным писателям;

IV. Реальные науки (reales disciplinas) предпосылать формальным (organicis) и

V. Примеры предпосылать правилам.

Основоположение третье

20. Природа выбирает для своей деятельности наиболее пригодный предмет(subjectum), или же предварительно приготовляет его так, чтоб он сделался пригодным.

Птица, например, кладет в гнездо и высиживает — не что первое попадается, но предмет, из которого может выйти птенец, именно яйцо. Если бы в гнездо попал камешек или что-нибудь другое, то птица выбросила бы его, как негодную вещь. Высиживая потом яйцо, она согревает заключенное в нем вещество столько времени, переворачивает его и дает ему преобразоваться, пока птенец не будет в силах выйти из скорлупы.

21. Так строитель сначала приказывает срубить лес, и притом возможно лучший; потом высушивает его; затем обрубает, распиливает; далее выравнивает место под постройку, очищает его и закладывает новый фундамент, или поправляет и дополняет старый, дабы он стал годным.

22. Равным образом и живописец, если имеет недостаточно хорошее полотно или малопригодный для его красок грунт, то, смотря по нужде, он старается исправить это, разглаживая, выравнивая полотно и всячески делая его пригодным для употребления.

23. Так точно поступает и садовник. 1) Он выбирает наиболее здоровый отпрыск плодоносного растения; 2) переносит его в сад и старательно сажает в землю; 3) но тотчас не беспокоит его прививкой, а дает ему время укорениться наперед; 4) и далее, прежде чем приступить к прививке, он срезывает у него первые побеги и даже спиливает часть ствола, для того, чтобы ни одна часть сока не направилась в какое-либо другое место, но только к привитому черенку.

24. Против этого правила тоже погрешают в школах, не в том, однако, что допускают тупоумных и бездарных к ученью (так как, по моему мнению, должно бы допускать в школы всё юношество); но

a) в том, что эти «растеньица» не помещают в питомники (plantaria), т. е., что их не вполне отдают школам, дабы имеющие быть образованными людьми не были выпускаемы из заведения до окончания образования;

b) в том, что обыкновенно стараются вытягивать «черенки» наук, нравов и благочестия, прежде чем самый «ствол» успел пустить корни, т. е., искусственно возбуждается любовь к учению в тех, которых не одушевляет еще к тому сама природа;

c) в том, что перед пересадкой не срезывают молодые побеги или корневые отпрыски, т. е., не освобождают умы от излишних занятий, разумно сдерживая их дисциплиной и приучая их к порядку.

25. Итак, после сказанного следует:

I. Всякий, кого отдают во школу, должен пробыть в ней до конца курса.

II. Приступая к изучению всякого предмета, наперед следует предрасположить к нему умы учеников. (Более подробно об этом сказано будет в следующей главе, основ. IV.)

III. Следует устранять все препятствия для учащихся.

Ибо ни к чему не послужит предписывать правила, говорит Сенека, если предварительно не будут устранены препятствия для их выполнения. (Но и об этом также в следующей главе).

Четвертое основоположение

26. Природа не смешивается в своих творениях, но раздельно развивается в каждой своей части.

Например, когда она образует птицу, то в одно время организует кости, жилы и нервы; в другое время утолщает мясо; в третий период покрывает животное кожей; затем одевает его перьями, учит летать и т. д.

27. Когда строитель кладет фундамент, то он не выводит в одно и тоже время и стены, а тем более не кроет крышу; но всё это делает в свое время и на своем месте.

28. Также поступает и живописец; он не рисует одновременно двадцать или тридцать картин, но только на одну устремляет внимание. Ибо если он, может быть, в промежутки работ и набрасывает эскизы для других картин или вообще занимается ими иногда, то всё же одна какая-нибудь остается его главной работой.

29. Подобно тому поступает и садовник, который не вместе садит многие отростки, но поодиночке, один после другого, — для того чтобы ни самого себя не спутать, ни повредить деятельности природы.

30. В школах же господствовало заблуждение — набивать головы учеников сразу множеством предметов; напр., сразу обучают латинской и греческой грамматике, может быть, — также риторике и пиитике, и чему еще не учат? Ибо кому — неизвестно, что в школах на уроках почти с каждым часом в течении целого дня меняется материал занятий и упражнений? Но, спрашиваю я, что же такое путаница, если этот порядок не путаница? Если бы сапожник принялся одновременно приготовлять шесть-семь сапог, то всё же он должен был бы брать в руки и отделывать один сапог за другим. Или когда пекарь сажает в печь несколько хлебов и вынимает их оттуда, неужели отдельные хлебы по нескольку раз должны быть сажаемы и вынимаемы? И кто бы так дурачился? Сапожник, пока не кончит один сапог, наверное за другой не возьмется; пекарь не станет сажать в печь другие хлебы, прежде чем не испеклись посаженные прежде.

31. Итак будем подражать им и остережемся утруждать диалектикой тех, кто занимается грамматикой, беспокоить риторикой — изучающих диалектику; и если мы обращаем наше прилежание на латинский язык, то греческий пусть подождет, и т. д; иначе — предметы задерживали бы друг друга, ибо мышление, направленное на многие предметы зараз, ослабляется для каждого предмета в отдельности. «Этого не упускал из виду ученый І. Скалигер^[3], о котором рассказывают, что он (может быть, по совету своего отца) не занимался никогда более — чем одним научным предметом, и на нем сосредоточивал в одно время все свои духовные силы. Потому и случилось, что он изучил один за другим не только четырнадцать языков, но науки и искусства, насколько их мог вместить человеческий дух, и казалось — был со всеми науками основательнее знаком, чем даже те, которые изучают отдельные специальности. И кто пробовал идти по этим следам, тот не напрасно делал опыт.

32. Итак, в школах должно принять за правило, чтобы ученики во одно время занимались только одним учебным предметом.

Пятое основоположение

33. Во всякой деятельности своей природа начинает работу изнутри (ab intimis). Например. Образуя птицу, природа производит сначала не когти, перья или кожу, но внутреннее существо ее; наружное же образует после, в свое время.

34. Так и садовник — не прилепляет черенки снаружи к коре, и не прививает их к верхней поверхности дерева, но делает расщелину в самом стволе растения — сквозь сердцевину его, всаживает возможно глубже в надрез хорошо приготовленный прививок, обматывает плотно и заклеивает щели, чтобы сок дерева ни в одном месте не мог проходить наружу и чтобы сердцевина прививки тотчас же воспринимала его, а растение сообщало бы ему всю свою силу для дальнейшего роста.

35. Таким же образом дерево впитывает в себя дождь небесный и влагу земную, которыми питается, — всасывая их не наружными частями, не корою, но проводя в себя пищу через находящиеся внутри его поры. Поэтому садовник заботится поливать не сучья, но корни; животные также — для переварения пищи пользуются не внешними членами, но желудком, который, переварив пищу, рассылает ее по всему телу. Если подобным образом и образователь юношества будет преимущественно заботиться о «корне» познания^[4], о рассудке, то жизненная сила легко сообщится и стволу, памяти, а вслед затем не замедлят появиться, наконец, «листья и цветы» — свободное употребление языка и уменье пользоваться вещами.

36. Поэтому погрешают те учителя, которые думают образовать вверенное им юношество обильной диктовкой и заучиванием на память, без тщательного разъяснения предметов^[5]. Далее, те, которые и желали бы давать разъяснения, не умеют сохранять меру; ибо не знают искусства — как осторожно обнажать корни и как удачно прививать «черенки наук» (doctrinarun furculi). При такой методе — они так измучивают учеников, как если бы кто, желая сделать надрез в растении, употребил, вместо ножечка, дубину или колотушку.

37. И потому —

I. во-первых — следует образовать рассудок для понимания вещей, во-вторых — память — и, в-третьих, язык и руку.

II. Учитель должен иметь в виду и сообразно с обстоятельствами применять все пути для раскрытия познания. (Это исследуем в последующей главе).

Шестое основоположение

38. Природа начинает свою организацию с общего и кончает частностями.

Например, если она хочет вывести из яйца птицу, то творит или образует сначала не голову, или глаз, или перо, или когти, но согревает всё содержимое яйца; далее, возбуждая движением теплоту, она образует во всем организме жилы, чтобы обозначились основные черты целой птички (именно то, что должно обратиться в голову, в ноги, в крылья и проч.), и только тогда отдельные части получают свою окончательную отделку.

39. Строитель подражает тому же порядку. Сначала составляет он в голове общий план всему строению, набрасывает его рисунок на бумагу, или изготовляет деревянную модель; затем приступает к закладке фундамента и к возведению стен, и наконец объединяет всё это посредством крыши. Только тогда обращает он свое внимание на те мелочи, которые служат к окончательной отделке дома, как то: двери, окна, перила и проч., лишь напоследок — украшения, раскраску, лепную работу, ковры и проч.

40. Так же поступает и живописец. Он не с самого начала рисует или раскрашивает ухо, глаз, нос, рот; но сначала делает очерк лица (или всего человека) — грубым углем; потом, заметив, что правильная пропорция частей соблюдена, закрепляет этот абрис легкими взмахами кисти, но всё еще в общих чертах. Далее означает различия света и тени, выводит порознь каждую отдельную часть и наконец украшает всё разнообразнейшими красками.

41. Подобным же образом поступает и скульптор, желающий изваять статую. Он берет кусок дерева, обрубает его кругом, сначала грубо, потом несколько тоньше, чтобы обрубок передавал уже главные черты статуи; наконец, возможно тщательно отделывает каждую часть в отдельности, и покрывает всё красками.

42. Так же делает и садовник, который берет только очертание дерева (generalem arboris imaginem), именно прививной черенок (surculum); сколько почек на нем, столько же может выйти и главных сучьев.

43. Отсюда следует, что ошибочно — с самого начала излагать науку в подробностях, не предпослав наперед элементарный общий очерк всего знания, и что никого не должно обучать так, чтобы он мог считать вполне достаточным знание одной какой-нибудь отдельной науки, без отношения ее к другим.

44. Не менее ошибочно было бы обучать искусствам, знаниям и языкам, не предпослав сперва начальных оснований. Мне припоминается, что когда мы приступили к изучению диалектики, риторики и метафизики, то нас тотчас завалили пространнейшими правилами с комментариями и объяснениями на комментарии, сличением и спорами авторов. Подобным же образом преподавался нам и латинский язык — с его неправильными формами, и греческий с его диалектами, между тем как мы, бедные мальчуганы, оставались в недоумении, не понимая в чем дело.

45. Вот средство против этого беспорядка:

I. Как только мальчики приступают к изучению наук, то с самого начала их образования должны быть заложены в их духе основания для всего обучения, т. е., распределение учебного материала должно быть так сделано, чтобы последующие занятия по-видимому не приносили ничего нового, а составляли бы только дальнейшее развитие предыдущего в его частностях. Ибо и дерево, хотя бы ему было с сотню лет, не производит новые сучья, но прежде образовавшиеся сучья распространяются в новые сучки и ветви.

II. Каждый язык, наука или искусство должны быть сначала преподаваемы только в самых простейших началах, дабы ученики сначала приобрели себе о них цельное общее понятие (totalis idea); затем уже, для более подробного ознакомления, должны быть сообщаемы им примеры и правила; потом следуют полные системы, с прибавлением уклонений от правил; наконец — комментарии, но только в том случае, если они необходимы. Ибо кто усвоит основную идею какой-нибудь вещи, тот не будет иметь надобности в комментариях; вернее всего, что он будет вскоре сам комментировать.

Седьмое основоположение

46. Природа не делает скачков, но идет постепенно вперед.

И развитие молодой птицы имеет свои ступени, которые нельзя ни перескочить, ни переставить, пока наконец птичка не пробьет стенки своей кельи и не выйдет из нее. Когда это совершится, мать не заставляет детенышей тотчас же летать и отыскивать себе пищу (да птенец и не мог бы этого сделать); она сама кормит его, и, согревая его своим телом, ускоряет его оперение. Когда птенчик покроется перьями, то и тогда она не сразу гонит его из гнезда — летать, но приучает его мало-помалу, сначала в самом гнезде, расправлять крылышки, потом взбираться на край гнезда и взмахивать крыльями, а наконец приучает его летать и вне гнезда, но всё еще вблизи, сначала с одной ветки на другую, потом с дерева на дерево, а там и с одной горы на другую. После такой подготовки — птенчик может с уверенностью пуститься в открытое небо^[6]. Смотрите, каждая из этих отдельных ступеней требует своего определенного времени, и не только времени, но и постепенности, и не только постепенности, но и неизменной последовательности ступеней!

47. Так же постепенно идет вперед и строитель дома. Он начинает работу не с крыши, и не со стен, но с фундамента. И когда заложен фундамент, то принимается не крышу крыть, но сначала возводит стены. Одним словом: Как в природе всё взаимно обусловливается, так же точно, а не иначе, и в обучении всё должно быть соединено между собой.

48. И садовник должен сохранять постепенность в своих работах. Сначала ему надо сыскать дикое деревце; потом вырыть его; пересадить; обрезать; расщепить; вставить прививок; замазать щели и т. д., и ни одна из этих ступеней не может быть пропущена, ни одна не может быть исполнена прежде другой. И если требуемая постепенность будет соблюдаться при работе надлежащим образом, то едва ли возможно, чтобы дело не удалось.

49. Итак очевидно, что весьма неразумно поступают учителя, когда они для себя и для своих учеников располагают научный материал не так, чтобы постоянно одно следовало за другим и чтобы каждая часть в течение определенного периода времени необходимо была закончена. Ибо если неизвестна цель, не показаны средства для достижения цели, не установлено и распределение средств, то легко можно что-нибудь пропустить или извратить, и даже запутать дело.

50. Итак, поэтому:

I. Вся совокупность научных занятий должна быть тщательно разделена на классы, так чтобы предыдущее повсюду приготовляло и освещало путь последующему.

II. Время учения должно быть с точностью распределено, так чтобы на каждый год, на каждый месяц, на каждый день, на каждый час приходилось свое отдельное занятие.

III. Распределение времени и работ должно быть строго соблюдаемо, дабы ничто не было ни пропущено, ни извращено.

Восьмое основоположение

51. Если природа что-либо начинает, то она не останавливается до совершенного окончания начатого.

Если птица, руководимая инстинктом природы, начинает высиживать яйца, то она не оставляет их, пока не вылупятся детеныши; если бы она перервала свое сиденье хотя на несколько часов, то зародыш в яйце охолодел бы и погиб. Также и сохраняя своих вылупившихся птенцов в тепле, птица не допускает никакого перерыва, пока не укрепятся достаточно в силах и хорошо не оперятся малютки — для того чтобы переносить действие открытого воздуха.

52. И живописец, начавши писать картину, немало думает о том, чтоб он мог не отрываясь продолжать работу; ибо таким образом краски лучше между собою соединяются и крепче держатся на полотне.

53. Равным образом, и при постройке дома самое лучшее — продолжать работу непрерывно до конца. В противном случае солнце, дождь и ветер портят сделанное, а остальная часть строения, впоследствии пристроенная, уже не так прочно держится; в разных местах образуются иногда трещины, обвалы и разрушение цемента.

54. Разумно поступает и садовник, когда, принявшись садить растение в землю, не прежде оставляет эту работу, как только кончивши ее; ибо, если бы он пропустил время, сок стебелька или прививки высох бы — и растение погибло.

55. Итак, не меньше вреда и от того, когда дети поручаются школе на месяцы и годы, а потом в течение некоторых промежутков времени задерживаются другими делами дома. Также, если учитель начинает заниматься с учеником то тем, то другим предметом, то серьезно не доведет изучение ни одного предмета до конца. Столько же вредно, наконец, если он не назначает себе чего-либо определенного на известные часы и не проходит предположенного в свое время, так чтобы с окончанием изучения отдельных частей предмета, был заметен успех. Где недостает подобного огня возбуждения (fervor), там остывает всё. Недаром существует пословица: «Куй железо — пока горячо»^[7]; ибо если дать ему остыть, то ковка будет безуспешна; надо будет, снова введя железо в огонь, раскалить его, а при этом наверное потеряется и время, и железо. Ибо чем чаще раскаляют железо, тем более теряется его вещество.

56. Следовательно:

I. Порученный школе ребенок должен оставаться в ней до тех пор, пока он не выйдет из нее наученным, нравственно развитым и религиозным человеком.

II. Школа должна находиться в спокойной местности, удаленной от шума и развлечений.

III. Что должно быть выполняемо сообразно с принятым планом, то пусть и будет выполняемо без перерыва.

IV. Ни под каким предлогом и никому не следует дозволять манкировки и уклонений от уроков.

Девятое основоположение

Природа тщательно избегает всего, что противно ей и вредно.

Птица, согревающая яйца посредством высиживания, не допускает до них ни резкого ветра, ни дождя, ни града. Она также отгоняет змей, хищных птиц и других врагов.

58. Строитель, насколько возможно, сохраняет в сухом месте лес, кирпич, известь, и принимает меры, чтобы едва выстроенное здание не было попорчено или сломано.

59. Живописец предохраняет вновь написанную картину от холодного ветра, от слишком большого жара, от пыли, от прикосновения руками.

60. Сберегая молодое растение, чтобы коза или заяц не ощипали и не вырвали его, садовник ограждает его жердочками или плетнем.

61. Поэтому, неблагоразумно поступают учители, если при самом начале изучения какого-нибудь предмета сообщают юношеству и отрицательные мнения (controversa) о нем, т. е. если возбуждают сомнение к какой-нибудь вещи, которая еще должна быть предварительно постигнута умом. Ибо не тоже ли это самое, что расшатывать растеньице, которое только что собирается пустить корни? Совершенно справедливо пишет Гуго: «Никогда не достигнет научного познания истины тот, кто начнет учение с отрицания.» Не будет успеха и в том случае, если юношество не будет удаляемо от дурных, ошибочных, плохо написанных книг, а также и от дурного товарищества.

62. Поэтому, рекомендуется следующее:

I. Не надо для учеников других учебных книг, кроме тех, которые употребляются в классе.

II. Эти книги должны быть так написаны, чтобы они по справедливости могли быть орудиями^[8] для усвоения детям мудрости, нравственности и благочестия.

III. Дурное товарищество не должно быть терпимо ни в школе, ни рядом с школой.

63. Если всё это будет тщательно соблюдаться, то едва ли возможно, чтобы школы не достигли своей цели.

Глава XVII