Пантеры свойств, орлиных качеств

Исполнены поэта ощущенья,

Они твои под тысячью личин.

Твои ,

Поэт и скоморох!

Ведь это ты, признавший в человеке

Так безразлично Бога и овцу,

И божество терзая в человеке,

В нем также и овцу терзаешь ты,

Терзаешь, радуясь .

Твое блаженство в этом ,

Блаженство злой пантеры и орла,

Блаженство скомороха и поэта.

Когда яснеет воздух и луна

Серпом зеленоватым между тучек,

Среди полос пурпурных вдруг мелькнувши,

Прокрадется, завистливо, как враг,

Дневного света враг, --

Она все ближе, ближе подступает,

Подрезывая тайно, постепенно

Ковры из роз, гирляндами висящих,

Пока цветы с головкой побледневшей

Не опрокинутся в ночную тьму.

Так я упал когда-то с высоты,

Где в сновиденьях правды я носился

--

Весь полный ощущений дня и света,

Упал я навзничь в тьму вечерней

тени,

Испепеленный правдою одною

И жаждущий единой этой правды. --

Ты помнишь ли еще, горячая душа,

Как мы тогда томились этой жаждой,

Томились тем, что ты в изгнанье

Вечном

От всякой правды далеко,

Лишь скоморох, поэт, и только.

О науке

Так пел чародей; и все собравшиеся попали, как птицы,

Незаметно в сети его хитрого, тоскливого сладострастия. Только

Совестливый духом не был пойман им: он быстро выхватил арфу из

Рук чародея и воскликнул: "Воздуху! Впустите чистого воздуху!

Впустите Заратустру! Ты делаешь воздух этой пещеры удушливым и

Ядовитым, ты, старый, злой чародей!

Лживый и утонченный, ты соблазняешь к неведомым страстям и

К неведомым пустыням. И горе, если такие, как ты, говорят об

Истине и придают значение ей!

Горе всем свободным умам, которые не остерегаются

таких чародеев! Они должны проститься со свободой своей:

ты учишь возвращению в тюрьмы и манишь назад, в темницы, --

Ты старый, мрачный демон, в жалобе твоей слышится

Манящая свирель, ты похож на тех, кто своей похвалой целомудрию

призывает тайно к разврату!"

Так говорил совестливый; старый же чародей оглядывался

вокруг, наслаждаясь победой своей, и оттого проглотил досаду,

Причиненную ему совестливым. "Помолчи! -- сказал он скромным

голосом. -- Хорошие песни должны хорошо отзываться в сердцах:

После хороших песен надо долго хранить молчание.

Так поступают все эти высшие люди. Но ты, должно быть,

Мало понял из песни моей? В тебе очень мало от духа чародея".

Quot;Ты хвалишь меня, -- возразил совестливый, -- отделяя меня

От себя; ну что ж! Но вы, остальные, что вижу я? Вы все сидите

еще с похотливыми глазами --

О свободные души, куда девалась свобода ваша! Вы кажетесь

мне похожими на тех, кто долго смотрел на развратных женщин,

Нагих и танцующих: ваши души сами начали танцевать!

В вас, о высшие люди, еще много есть из того, что чародей

Называет своим злым духом обмана и чар, -- мы, конечно, должны

Быть различны.

И, поистине, мы достаточно говорили и думали вместе,

Прежде чем Заратустра вернулся в пещеру свою, достаточно, чтобы

Знать, что мы различны.

И мы ищем различного даже здесь, наверху, вы и я.

Ибо я ищу побольше устойчивости , потому и пришел я к

Заратустре. Ибо он самая крепкая башня и воля --

Теперь, когда все колеблется, когда вся земля дрожит.

Но когда я вижу глаза ваши, какие вот сейчас у вас, я скорее

поверил бы, что вы ищете побольше неустойчивости ,

Побольше трепета, побольше опасности, побольше

Землетрясения. Вы хотите, так кажется мне, простите

предположение мое, о высшие люди, --

Вы хотите самой трудной, самой опасной жизни, внушающей

мне наибольший страх, жизни диких зверей, хотите лесов,

Пещер, горных стремнин и непроходимых ущелий.

И не те, что выводят вас из опасности, нравятся вам

больше всего, а те, что отвращают вас в сторону от всех дорог,

совратители. Но если такое желание истинно в вас,

Все-таки оно кажется мне невозможным .

Ибо страх -- наследственное, основное чувство человека;

Страхом объясняется все, наследственный грех и наследственная

Добродетель. Из страха выросла и моя добродетель, она

Называется: наука.