Третий сезон» Старинного театра 8 страница

Труппу театра режиссер разделил на три бригады. Каждая - состояла из двух человек: актера-кукольника и цимбалиста-гармониста, работающего перед ширмой. К 1934 году в репертуаре Театра Швембергера около десяти постановок: «Еж и Петрушка», «Всегда готов», «Петрушка-путешественник», «Всем, всем, всем - сев, сев, сев!», «Три революции», «Приказ по Армии», «Ф.З.С.» («Фабрика звездных строителей»), «Неувязка» и др.

Эти спектакли пропагандируют детские книги разных авторов, но… «Лично меня он перестает удовлетворять. Находясь в ведении Госиздата, театр принужден в какой-то мере ограничивать свой репертуар. И я начинаю параллельно организовывать Московский областной театр, не связанный в своих возможностях»[212].

Действительно, репертуар театра состоял из довольно примитивных агитационных скетчей, а В. Швембергер считал театр кукол «плотью от плоти драматического театра» и его тяготили рамки ведомственно-тематического искусства. Поэтому в 1933 г. при Московском областном Доме художественного воспитания детей он создает новый кукольный театр с принципиально иным репертуаром. Театр был открыт спектаклем «Ревизор» Н.Гоголя, сыгранным в подмосковном городе Верея.

«Эта постановка в исполнении кукол дает полное историческое и художественное воспроизведение пьесы «Ревизор», - писала верейская газета того времени. Работая над своим программным спектаклем, режиссер стремился доказать, что театр кукол и драматический театр ничем принципиально друг от друга не отличаются, что это один и тот же вид искусства. С единственной разницей – в театре кукол на сцене действуют персонажи куклы, живущие на сцене по тем же законам, что и драматические актеры.

В новом театре Швембергер ставит спектакли по произведениям А.Чехова, А.Куприна, О.Уальда… («Чеховские миниатюры» (1935), «Звездный мальчик» (1939), «Белый пудель» (1940) и др.), он становится одним из ведущих, признанных режиссеров театра кукол СССР, пишет книги («Театр кукол», 1934; «Как научиться управлять куклой»,1936; «Спектакль театра кукол», 1937; «Театр самодельной куклы»,1937; «Спектакль театра кукол. Режиссер, актер, художник», 1937; «Наш театр – театр кукол», 1939), статьи, пьесы.

Принцип режиссерской работы над «Ревизором» остается для Швембергера ведущим во всем его последующем творчестве: «Эта была спорная, но, мне кажется, очень интересная работа, - вспоминал Швембергер, - пьеса Гоголя не была ни скомкана, ни приспособлена для кукольного театра»[213]. Действительно, режиссер не вмешивался в гоголевский текст, и поставил пьесу без купюр. Успеху спектакля во многом способствовала и работа художника К.Пантелеева, куклы которого были снабжены особой механикой (изобретение, запатентованное В.Швембергером под названием «биомеханическая кукла»), что делало их удивительно выразительными в движениях и жестах. В каждую куклу художнику удалось вложить точную индивидуально-пластическую характеристику образа, что, безусловно, помогало актерам.

Даже сегодня, взяв одну из тщательно сделанных кукол этого спектакля (хранятся в Музее ГАЦТК), удивляешься точности их воплощения. Кажется, что куклы не подчиняются рукам артиста, а напротив, диктуют им те или иные действия, движения, жесты.

«Чем выше искусство драматического актёра, - считал В.Швембергер, - тем легче и лучше он овладевает искусством актёра-кукольника»[214].

Режиссёр, организатор театров (В.Швембергер основал четыре театра страны: Черниговский, Московский городской, Московский областной и Киргизский государственный театры кукол), В.Швембергер стал и один из первых репертуарных кукольных драматургов. Некоторые из написанных им пьесы для театра кукол идут и по сей день.

Считающий себя учеником Вахтангова – Швембергер, также как и последователь Станиславского – Образцов, в своих режиссерских постановках были сторонниками «театра актера». Оба считали это искусство основным в театральном творчестве. «Если на маленькие кукольные плечи, - писал С. Образцов, - нельзя положить ту же почетную ношу, ту же обязанность быть действительно нужными людям, какая лежит на плечах большого искусства, тогда я не хочу писать о куклах, ни заниматься этим искусством, потому что в таком случае оно превращается либо в детскую забаву, либо в эстетское оригинальничанье взрослых»[215].

Сравним эти слова с взглядами на возможности кукол режиссера В.Швембергера; Исполнитель роли Хлестакова С.Г. Назаров вспоминал, что во время репетиций режиссер «подбегал за ширму и возбужденно восклицал: «Если бы вы только видели! Эх, вы! А спорите! Если бы вы только видели! А ведь это – кукла! Пусть мне теперь скажут, что в театре кукол нельзя ставить реалистические спектакли!»[216].

В.Швембергер, в отличие от Ефимовых, не рассматривал искусство играющих кукол как «театр движущихся скульптур». В первую очередь он заботился о доминирующем положении в спектакле актера и его сценического двойника - куклы.

Недаром творчество Швембергера и Образцова объединяет один и тот же выдающийся художник – Валентин Андриевич, открытый В.Швембергером и дебютировавший в Московском областном театре кукол в 1938 г. «Снежной королевой» Евг.Шварца, а затем ставший ведущим художником Театра Образцова и создавший образы кукол для «Необыкновенного концерта» и многих других звездных «образцовских» спектаклях. Творческим «коньком» В.Андриевича было создание уникальных актерских инструментов – пластически выразительных кукол.

Главное отличие режиссерских взглядов Образцова и Швембергера в том, что Образцов с самого начала считал театр кукол «другим театром», искал и находил специфические для него средства выражения, задумывался над тем, «что можно, а что нельзя» в театре кукол. Швембергер же считал, что подобной специфики нет и «все можно», так как между театром кукол и «живой драмой» нет принципиальных семантических различий.

Во время Всесоюзного Смотра театров кукол в декабре 1937 года проходившем в Москве, куда съехались десятки режиссеров из республик большой страны, В.Швембергер был одним из главных оппонентов С.Образцова, рассуждавшего об условной, метафорической природе театра кукол. «Мне кажется, - отвечал В.Швембергер, что в докладе Сергея Владимировича больше высказываний о своих методах, о своих театральных установках. Но положить его в основу деклараций судеб кукольного театра […], по моему, нельзя. […] Я считаю неправильным то акцентирование, которое делает Сергей Владимирович на сказке и сатире. […] Мне думается, что нам ограничивать наш репертуар, нашего советского театра только сказкой нельзя, ни в коем случае. […] Нельзя декларировать какие-то узкие законы. Если пьеса требует, мы заставим куклу быть похожей на человека. Театры, которые увлекаются только формой, только трюками, вынуждены почувствовать, как зрительный зал от них уходит. Режиссер в кукольном театре должен направить театр на реалистическую правду. […] Меня спрашивали, хорошо ли, что мы перед репетиционной работой за ширмой работаем за столом, пробуем играть в «живом плане». Оказывается, что это еще приходится отстаивать»[217].

Последующие два десятка лет работы российских режиссеров театров кукол будут вестись именно в ключе «реалистической правды», а точнее – прямого копирования методов и приемов драматического искусства. В конце 1950-х гг. этот путь закончится тупиком, и слова Ю.Слонимской о том, что «взгляд на марионетку, как на замену актера, а не как на самостоятельную художественную личность, вреднее всего отразился на самом кукольном театре»[218] будут звучать вполне пророчески.

В.А.Швембергер верил и до конца отстаивал свои режиссерские позиции. Об этом можно судить по поздней статье режиссера - 1960-х годов, где он пишет: «Все кукольники разбились на две взаимно исключающие друг друга группы. На кукольников реалистического театра, считающих театр кукол театром, которому доступны все жанры театрального искусства, конечно, в пределах возможных выразительных средств кукол. Эта группа считала театр кукол плотью от плоти драматического театра, а все методы «живого» театра – приемлемыми для театра кукол […]. Другая группа кукольников-эстетов считала Театр кукол только специфическим «жанром», развивающимся вне зависимости от реалистического драматического театра. Эта группа культивировала как нечто обязательное, единственно возможное специфический кукольный сатирический гротеск, буффонаду, карикатуру, театральное трюкачество, фокусничество и жуть мистики»[219].

Навсегда разошлись не только взгляды Швембергера и Образцова. Разошлись их биографии. Когда началась война, Швембергера вызвали на Лубянку:

- Вы немец?

- Да, по национальности немец.

- Почему до сих пор в Москве? Выехать из Москвы в 24 часа.

Куда? Пункта не указали. Мы уехали в Скопин, к брату Андриану - хирургу. В Скопине был объявлен набор в ополчение […] нас ополченцев наскоро учили боевым приемам, и шагали, и окопы-ячейки отрывали, и в атаку учебную нас бросали… Мне 49 лет., было трудно, но получалось. Дошло дело до раздачи винтовок… Выдавали по списку, и вдруг:

- А ты кто такой, фамилию не выговоришь? Ты?!

- Швембергер, немец…

- Немец?! И винтовку тебе? Товарищ комиссар, у нас ЧП, немец!»[220].

«Немца» из ополчения вычеркнули. Он работал медицинским статистиком в госпитале под Владимиром, а заодно был художественным руководителем самодеятельного театра (среди постановок – «Муки лжи», «Гитлер и Геббельс», «Язык в корыте» и др.). На фронте погибли его сын – старшеклассник Евгений и жена, – ведущая актриса Московского театра кукол Н.Сазонова.

После окончания войны, В.Швембергеру не разрешили жить в Москве, но предложили работу – художественным руководителем Киргизского Республиканского театра кукол. 2 августа 1945 года режиссер приехал в г. Фрунзе (ныне – Бишкек). Собственно театра кукол как такового в городе не было. Не было даже постоянной репетиционной базы. Иногда репетиции проходили в городском парке на скамейке. Но для В.Швембергера, уже создавшего к тому времени «на пустом месте» три театра кукол, все это было не ново. Очень скоро сыграли первую премьеру «Звездный мальчик» О.Уальда. Созданный по реалистическому методу режиссера, спектакль поражал тщательностью и мастерством кукловождения, где актеры, прошедшие «застольный период» и предварительно отрепетировавшие все сцены в «живом плане» филигранно фиксировали найденное и закрепляли его в «кукольном плане». Таким образом, зрителям казалось, что они присутствуют на драматическом спектакле, в котором играют живые, но очень маленькие артисты. Этот эффект и поражал, и восхищал, и вызывал восторженное удивление.

Через два года (1947) в театре появилась и киргизская труппа со своим национальным репертуаром. Среди спектаклей Киргизского театра кукол – «Белый архар» (1945), «Аленушка и Иванушка» (1947), «Бала Батыр» (1949), «Приключения юного натуралиста» (1950), «Тропой приключений» (1960), «Джунгли» (1969) и др.

В 1948 го. В. Швембергер был принят в Союз писателей. Однако, он все еще оставался «спецпереселенцем», о чем в первые годы жизни в г. Фрунзе (ныне - Бишкек) не подозревал: «Милиция вызвала меня по вопросу прописки. Прописка была в порядке.

- Летом в Москву ездили?

- Ездил.

- Разрешение на выезд из города Фрунзе имеете?

- Какое разрешение? Зачем?

- Смотри-ка, он не знает! Когда в спецкомендатуре отмечался?

- Никогда… Я не знаю… Зачем? Я сюда по договору приехал… Я художественный руководитель театра! Меня Москва направила….

- Нет, ты глянь на него! Наивный! Вот получишь отсидку по полной – 20 лет!

- За что?

Вот так просто закончилась моя вольная жизнь»[221].

В конце 1950-х гг. В. Швембергер вышел на пенсию и, наконец, смог побывать на родине в Пятигорске, где часто посещал домик Лермонтова и место его дуэли... Увлекшись темой, в конце жизни он написал пьесу и повесть с собственной версией гибели Поэта на горе Машук[222].

Система Деммени

«Мы шли по неизведанному пути, так как ничего перед собой не имели, кроме указаний зарубежных собратьев по искусству и указаний наших патриархов кукольного театра Ефимовых».

Евгений Деммени

Режиссер Евгений Деммени не был, как его более ранние предшественники – Л.Яковлева, Н.Симонович-Ефимова, И.Ефимов ни художником-живописцем, ни скульптором. Его взгляды на процесс создания кукольного спектакля отличались аналитичностью и системностью. В своей работе он шел по пути создания цельной концептуальной системы режиссерской работы в театре кукол.

В этой будущей системе объединятся и поиски красоты и гармонии Слонимской-Сазонова, Шапориной-Яковлевой, и эксцентрика Козинцева, и внимание к жесту куклы Ефимовых, и, «модели» Мастерской Соколова, и стремление вместить в кукольный театр произведения мировой драматургии В.Швембергера, и убеждение, что театр кукол – это семантически «другой», не драматический театр, нуждающийся в режиссуре, учитывающей это обстоятельство.

Евгений Сергеевич Деммени родился 12 марта 1898 года в Санкт-Петербурге, в семье крупного чиновника Министерства Императорского Двора. Дома музицировали, родители обожали искусство, театр и сами играли в любительских спектаклях. Страстно полюбил театр и их сын. В восьмилетнем возрасте он вместе с родителями побывал в Париже и увлекся там представлениями французского «Гиньоля». Оттуда привез подобный кукольный театр, которым в свободное от учебы время занимался до пятнадцати лет, разыгрывая для домашних и друзей коротенькие скетчи и спектакли.

Мечтал стать драматическим актером. Но о поступлении на профессиональную сцену не могло быть и речи. Потомственный дворянин, Деммени поступил и окончил Николаевский кадетский корпус, был блестящим наездником, прекрасно владел шашкой, а по окончанию корпуса продолжил обучение на офицерских курсах Пажеского корпуса – самого элитного учебного заведения Российской империи, созданного еще во времена императрицы Елизаветы Петровны.

Воспитанники были приписаны к Императорскому двору и несли придворную пажескую службу. В 1916 году во время прогонов кукольного спектакля Сазоновых «Силы любви и волшебства» в особняке художника «Мира искусства» и архитектора А.Ф.Гауша на Английской набережной, юный паж Евгений Деммени со своим другом, сыном хозяина дома (будущим драматургом театра кукол) Юрием Гаушем увлеченно следил за ходом репетиций.

После окончания учебы Евгений Деммени был направлен в действующую армию в чине прапорщика инженерных войск, где участвовал в военных действиях на фронтах Первой мировой войны и был произведен в подпоручики. С декабря 1917 года – он в Красной Армии. Девятнадцатилетнего офицера выдвигают на должность помощника командира батальона. Впрочем, через несколько месяцев – демобилизация. «По происхождению – дворянин, по образованию – военный, по устремлениям – актер», Евг. Деммени стремился попасть на профессиональную сцену. Сперва это легко удается – в апреле 1918 года Деммени уже дебютирует в Петроградском коммунальном театре в водевиле Дмитрия Мансфельда «Не зная броду – не суйся в воду», затем играет небольшую роль в феерии по Жюлю Верну «Вокруг света в восемьдесят дней»…

Фортуна улыбается молодому актеру – он получает от самого Ю.М.Юрьева приглашение перейти в создаваемый в Петрограде Большой драматический театр… Но шла гражданская война, в демобилизационном удостоверении значилось «солдат» с пометкой «бывший подпоручик», и Евгений Деммени оказывается снова в действующей Красной армии. Через три года, после очередной демобилизации в 1922 г., награжденный Реввоенсоветом за участие в боевых действиях Почетным знаком «Честному воину Карельского фронта» Деммени возвращается в Петроград.

За года его отсутствия старые театральные связи были утеряны, но желание во что бы то ни стало работать в театре оставалось, и он поступает на техническую должность в Театр юного зрителя. Одновременно, играет в полупрофессиональных коллективах и руководит театральным кружком. Однажды… «идучи по Невскому, захожу в магазин случайных вещей, - вспоминал Евг. Деммени, - В витрине выставлены куклы-петрушки. Их можно надеть на руку и, шевеля пальцами, привести в движение. Восемнадцать кукол! Целая труппа. Тут и Коломбина со своим неизменным спутником Арлекином, Пьеро, Пьеретта, жандарм, судья и другие персонажи французских кукольных комедий»[223].

Случайная, на первый взгляд, встреча и покупка старых французских перчаточных кукол стала для Деммени судьбоносной. Все сошлось - и его страсть к театру, и детские воспоминания о парижском «Гиньоле», юношеские - о репетициях «Сил любви и волшебства», старый друг и начинающий драматург Юрий Гауш, с увлечением писавший пьесы, одну из которых даже поставили в Петрозаводске, и отец Ю.Гауша – известный архитектор и художник «Мира искусства» Александр Федорович, в особняке которого прошла премьера Художественного театра марионеток Сазоновых, и драматический кружок энтузиастов-любителей, которым в то время руководил Евг.Деммени, и его работа на «технической должности» в Петроградском ТЮЗе, благодаря которой он познакомился с одним из основоположников театра для детей А.А.Брянцевым, и даже офицерский опыт руководства людьми…

С приобретением в магазине случайных вещей кукол разрозненные, на первый взгляд случайные, обстоятельства его жизни сложились, создав будущую судьбу режиссера и актера, реформатора театра кукол Евгения Сергеевича Деммени.

Показав кружковцам приобретенных кукол, ему легко удалось заинтересовать их идеей создания кукольного спектакля. Юрий Гауш быстро написал «Арлекинаду» - пьесу в манере commedia dell arte о любовных похождениях Арлекина. Отец Юрия – художник А.Ф.Гауш сразу же взял на себя всю изобразительную часть будущего спектакля, изготовление которой было обеспечено любителями-кружковцами — по профессии столярами, токарями, монтерами. Всего за месяц материальная часть спектаклей «Арлекинада» Ю.Гауша и «Петрушка»[224] Е.Васильевой и С.Маршака была готова, и 14 января 1924 года с успехом прошла премьера.

Присутствовавший на триумфальной премьере, приглашенный «техническим сотрудником» ТЮЗа Евг.Деммени художественный руководитель ТЮЗа А. А. Брянцев, под впечатлением увиденного, написал Евгению Деммени письмо: «Вы стоите на пути к созданию нового интересного дела. Уже и сейчас обе Ваши постановки являются несомненным художественным достижением и с полным правом могут быть предъявлены даже требовательному зрителю»[225].

Так родился режиссер Деммени и его театр кукол. Не прошло и года, как в статье, посвященной первой годовщине работы театра, журнал «Рабочий и театр» писал: «Рабочий кукольный театр «Гиньоль», демонстрировавший свои достижения 8 декабря в Музее академических театров, заслуживает того, чтобы на него обратить особое внимание... Энергия, с которой ведется это дело, обеспечивает ему успех и в будущем»[226].

В конце первого сезона театр Деммени поменял имя («Театр «Гиньоль» переименуют в «Театр Петрушки») и вошел в состав ТЮЗа А.А.Брянцева. Тогда же Евг.Деммени стал открывать для себя и отбирать те элементы режиссерского искусства театра кукол, которые впоследствии составят стройную концепцию кукольной режиссуры – «Систему Деммени». Систему, опробованную режиссерским опытом, и разрознено изложенную им впоследствии в книгах и статьях.

Первоначально важной опорой в режиссерской работе Деммени стал опыт и открытия Ефимовых, их внимание к жестам, действиям кукол. В самых первых своих репетициях Евг.Деммени точно также методично и скрупулезно добивался от актеров поиска и отбора наиболее выразительных жестов, отражающих то или иное эмоциональное состояние персонажей. Он репетировал отдельные куски сценического действия, убирая из него все случайные «трепыхания куклой», то есть, по существу, воспользовался теми элементами действенного анализа в театре кукол, которые ввели в обиход своего Театра Петрушки Нина и Иван Ефимовы. Сцена за сценой действия кукол и их текст раскладывались им на отдельные элементы и вновь собирались в единое целое. Возникала действенная партитура спектакля.

Еще один элемент, но взятый Деммени уже из опыта и практики драматического театра, - особое внимание к драматургии. Основой для его спектаклей всегда была профессионально написанная пьеса. Здесь Евгений Сергеевич с полным правом мог повторить слова К.С.Станиславского о том, что театр живет не блеском огней, не роскошью костюмов и декораций, а идеями драматурга. Причем, в развитии сюжета и конфликтов пьесы драматург должен учитывать наличие действия кукол, так как каждую фразу диалогов пьесы режиссер, при постановки, будет раскладывать на язык действий и жестов.

Изначальное творческое содружество Деммени с драматургами-единомышленниками Гаушем и Маршаком даст режиссеру полноценную основу для первых спектаклей. Вместе с Маршаком режиссер впервые за несколько лет успешной работы подвергся и критике. Так в 1925 г., когда в его театре была поставлена пьеса С.Маршака «Сказка про козла», анонимный рецензент писал: “Козел” – первая из двух пьес, которыми начал сезон кукольный театр “Петрушка” при ТЮЗе. Большую художественную ценность имеет только техническая сторона спектакля [...] Но сама пьеса (сказка С.Маршака) пуста и бессодержательна. Пора перестать рассказывать нашим ребятам сказки о “добром козле”, который кормил деда и бабу”[227].

Несмотря на это, Евг.Деммени не оставляет сотрудничества с начинающим талантливым писателем и в 1926 г. выпускает новую премьеру С.Маршака «Кошкин дом. На этот раз победа была полной, а критика доброжелательна: «Спектакль рассчитан на трехлеток, - писал рецензент, - самое большое, четырехлеток, а потому особой “идеологии” от него требовать трудно. Но все же, в пределах понимания этих более чем юных зрителей, поведение богатой кошки, отказывающейся накормить голодных котят, может показаться полезным и педагогически целесообразным разоблачением»[228].

Важно отметить значительную роль режиссера Деммени в становлении русской профессиональной кукольной драматургии и расширении репертуарных рамок профессиональных театра кукол. Он открыл для кукольного искусства не только Ю.Гауша и С.Маршака, но и Евг. Шварца, и М.Туберовского, прекрасные пьесы для его театра писали талантливые актеры Н.Охочинский и М.Дрозжин.

Деммени также подхватил и развил заявленный в 1922 г. В.Швембергером («Мнимый больной») курс на кукольные постановки по драматическим пьесам и произведениям русской и зарубежной литературной классики («Свадьба» А.Чехова (1928), «Ссора Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича» и «Черевички» по Н.Гоголю (1929, 1938), «Бляха №64» по А.Франсу (1933), «Принц Лутоня» В.Курочина и «Маугли» по Р.Киплингу (1935), «Гулливер в стране лилипутов» по Дж. Свифту (1936), «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» А.Пушкина, «Конек-Горбунок» по Н.Ершову (1939), «Школяр в раю» и «Заклинание дьявола» Г.Сакса (1940), наконец, «Проказницы Виндзора» В.Шекспира (1947). Эти спектакли стали теми репертуарными вешками, которые Евг.Деммени расставил на пути репертуарных устремлений десятков будущих режиссеров театров кукол России.

Режиссеру принадлежит также и идея объявления для своего театра конкурсов на лучшую пьесу. В 1926 г. в газете “Рабочий и театр” публикуется информация о том, что Театром Петрушки объявлен конкурс на сочинение кукольной пьесы для зрителей от 5 до 7 лет, с продолжительностью спектакля не менее получаса и не более часа. Были также назначены премии за лучшие пьесы - 150 и 75 руб[229].

В конце 1920-х гг. его театр перехватил лидерство Театра Ефимовых и стал самым известным среди кукольных театров СССР. О театре и режиссере пишут такие ученые и театроведы, как С.Мокульский, С.Дрейден, Н.Бахтин, Адр.Пиотровский и мн.др. Н.Бахтин, например, отзываясь о Деммени, писал, что “...Заслуга инициатора и руководителя “Театра Петрушки”… не только в том, что он сумел собрать вокруг себя столько мастеров и любителей своего дела, но и в том, что он создал особую разновидность Театра Петрушки, какой до него не было”[230].

Через четыре года после первой постановки – «Арлекинады», осуществленной, казалось бы, неопытным режиссером-любителем с группой таких же как он любителей-актеров, впервые взявших в руки перчаточных кукол, уже состоявшийся и известный режиссер театра кукол Евгений Деммени осуществляет с перчаточными куклами свою первую крупную постановку для взрослых - «Свадьбу» А.П.Чехова (1928).

Вполне разделяя с режиссером В.Швембергером убеждение в том, что в театре кукол можно, и даже необходимо, ставить произведения русской и мировой классики, он понимал, что это все же особый вид театрального искусства, специфика которого определена его природой. Следовательно, и режиссерское искусство театра кукол обязано при постановках спектаклей эту природу учитывать; Кукла не должна копировать человеческие движения и жесты, не может произносить длинные монологи – ее стихия не речь, а движение и пластика. Сценические время, пространство, ритмы спектакля – все здесь иное, как в Зазеркалье, остраненное и несколько недосказанное, чтобы дать зрителю пространство для сотворчества и фантазии.

К постановке «Свадьбы» Евг.Деммени подошел уже сложившимся тридцатилетним мастером, точно понимающим, а иногда «кожей чувствующим» особенности этого вида искусства. Он складывал спектакль, где гротеск поступков, действий, мыслей и характеров персонажей был настолько сгущен, что нуждался именно в кукольном, «петрушечном» выражении.

«Действие спектакля разыгрывалось в трех ярусах, - вспоминал выдающийся актер его театра Н.Охочинский, - Нижний – на переднем плане перед накрытым столом, второй ярус – за столом, на некотором возвышении, и третий – музыкантская площадка. Это мы сегодня спокойно говорим, что действие кукол можно строить в любых ярусах, а тогда переход к многоярусной ширме означал перелом в сценографии кукольного театра. Сегодня мы не представляем спектакля без светового оформления, по праву являющегося одним из его художественных компонентов. А тогда действенное применение света было счастливой находкой. При помощи света возникал и впервые примененный в кукольном театре «крупный план»: музыканты шпарят вальс, мелькают танцующие пары – среди них и стремительно кружащийся вокруг своей партнерши телеграфист Ять, которого, кстати, играл сам Деммени и играл виртуозно, – наконец, музыка обрывается, все садятся за стол; общий свет убирается, и прожектор поочередно выхватывает из темноты страшные, противные рожи обывателей-гостей... Луч света останавливается на тех лицах. которые по ходу пьесы надо выделить. Потом вновь вспыхивает полный свет, свадебное пиршество продолжается. А финал спектакля? В открывавшемся окне ширмы (еще один пример «крупного плана») в луче прожектора медленно проходит оскорбленный Ревунов-Караулов. Мгновенная тьма, затем полный свет и музыка – оглушающий разухабистый краковяк. На сцене настоящий разгул. И вновь свет полностью убирался, в музыке – разлад: перепились и музыканты. Неожиданно дикие звуки пьяной гулянки обрывались. Спектакль окончен»[231]...

На примере этого этапного для режиссера спектакля видно, как опыты и найденные предшественниками элементы режиссерской профессии складываются у Евг. Деммени в полноценную и гармоничную постановочную систему; Если специально написанная и умело вплетенная в ткань спектакля Сазоновых «Силы любви и волшебства» (1916) музыка Ф.Гартмана была одним из двух основных элементов (изобразительный и музыкальный) представления, а в спектаклях Ефимовых (1918) успешно применялся метод действенного анализа, партитура «слово-жест», если в Мастерской Соколова (1922) проходили эксперименты со сценическим светом и декорациями для кукольных спектаклей, то в «Свадьбе» Евг.Деммени применил все эти элементы комплексно.

В результате не только получилось полноценное произведение «другого» театрального искусства, но и возник алгоритм, сложилась режиссерская система, о которой сам режиссер вскоре скажет в докладе в Ленинградском городском Комитете ВКПБ: «Наметились различные приемы игры с куклой, определились основные законы композиции кукольного спектакля, явилась возможность построения некой системы управления куклой, иными словами, мы получили возможность обучать нашему искусству других, то есть, определился момент профессионализации»[232] (курсив мой – Б.Г.).

Действительно к тому времени Деммени не только понимал, но практически освоил и сформулировал важнейшие для режиссера театра кукол его времени задачи в процессе постановки спектакля: создание вместе с драматургом основы кукольного спектакля – особой, отвечающей требованиям кукольной сцены пьесы с точным адресом, темой, идеей, системой условных персонажей, работа с художником по созданию персонажей и условно-кукольного декорационного оформления, которое должно быть фунционально-образно, действенно и предельно лаконично, работа с актерами над ролью с куклой, создание творческого актерского ансамбля актеров и кукол, работа с композитором по созданию не изобразительной, а драматургичной музыки, определяющей учащенно-кукольные темпо-ритмы и усиливающей эмоциональность будущего спектакля, создание световой и монтировочной партитуры кукольного представления…

Это была первая, созданная Евгением Деммени и никем еще в таком объеме не применяемая режиссерская система. Впоследствии он будет ее совершенствовать, вводить новые положения, в частности, о принципах существования в кукольном спектакле «живого актера». Новым станет и его подход к театру кукол, как к искусству, в первую очередь, актерскому (напомним, что ранее этот вид искусства большинством воспринимался как изобразительно-театральный, как Театр Художника).

Период 1928 – 1930 гг. стал одним из самых плодотворных для молодого режиссера. Успех «Свадьбы» А.Чехова был закреплен столь же успешной постановкой спектакля «Ссора Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем»[233] Н.Гоголя (1929), а в 1930 г. в «Театр Петрушки» Евг.Деммени влился и бывший Театр марионеток Л.В.Шапориной-Яковлевой, что сделало коллектив не только самым успешным и самым крупным театром кукол СССР, но и ведущим начало от первой профессиональной кукольной постановки в России в 1916 году.