Победа над валином
Друзья собирались в путь недолго и вскоре отправились в Кишкиндху. Когда они подошли к городским воротам, Рама и Лакшмана укрылись в лесу, а Сугрива остался один у ворот и стал рычать громко и страшно. Заслышав это рычание, означавшее вызов на поединок, Валин выбежал из ворот Кишкиндхи, и началась смертельная схватка между братьями – обезьяньими вождями. А Рама стоял в лесу с луком и стрелами наготове, но стрелять не решался: он боялся попасть стрелой в своего друга Сугриву. Два брата были очень похожи друг на друга, и в бою нельзя было их отличить одного от другого. Бой недолго продолжался – Валин вскоре одолел Сугриву, и тот, разгневанный и побитый, побежал в лес. Лес принадлежал Матанге, и Валин боялся преследовать Сугриву, боялся, что проклянет его мудрый отшельник.
Сыновья Дашаратхи окружили Сугриву, успокоили бальзамом его раны, и Рама в ответ на упреки Сугривы объяснил ему, почему он стрелять не решился. «Вас нельзя было отличить друг от друга, – сказал ему Рама. – Я мог убить тебя своею стрелою и лишиться союзника и друга».
Рама велел Сугриве снова вызвать Валина на поединок, но попросил Сугриву надеть на себя что-нибудь, что отличало бы его от брата. Тогда Сугрива надел на шею цветочную гирлянду, и все трое опять пошли к воротам Кишкиндхи. По дороге из лесу Сугрива обратился к Раме с просьбой: «Я боюсь, великий сын Дашаратхи, снова вступать в битву с Валином. Брат мой превосходит меня силой и опять побьет меня пребольно. Все тело мое ломит от его могучих ударов. Я прошу тебя, Рама, на этот раз ты помоги мне одолеть его в поединке. Без твоей помощи я не справлюсь с Валином, и я боюсь, что ты снова останешься безучастным». Но Рама успокоил своего друга и уверил Сугриву, что Валин будет сурово наказан.
Царь Кишкиндхи забавлялся игрой в женских покоях, когда снова раздался у ворот столицы боевой клич Сугривы, призывающий государя на битву. Валин поднялся с ложа, гнев охватил его душу, и глаза от ярости налились кровью. Шерсть на теле его встала дыбом, пасть оскалилась в грозной улыбке, и острые клыки кровожадно обнажились. Тара, любимая супруга Валина, побежала за ним следом, обняла его крепко и, томимая тяжелым предчувствием, с тревогой в сердце сказала государю: «Успокой свою ярость, великий! Она стремительна, как воды горного потока, и быстро проходит. Ты отбрось свой гнев, как ночной венок, который снимают, подымаясь с ложа. Отложи, повелитель, поединок до завтра. Сегодня я тревожусь за твою жизнь. Твоя гордость воина и честь полководца не могут пострадать нисколько – ведь ты побил его в поединке сегодня. Сегодня я боюсь несчастья. И вот что меня тревожит: совсем недавно была между вами схватка, ты победил Сугриву и сильно ранил, но он снова вернулся и требует продолжения поединка. Значит, он не один вернулся, значит, он надеется на чью-то помощь, раз, будучи битым, решился снова с тобою драться. Я слышала, что Сугрива заключил союз и дружбу с сыновьями Дашаратхи, с могучим Рамой и его верным братом, а они не знают поражений в битвах. Я хорошо знаю Сугриву: он сначала узнал, сколь сильны сыновья Дашаратхи, а потом уже вступил с ними в союз и дружбу. Великий Рама по силе и воинскому искусству не знает себе равных, и все слабые и обиженные в этом мире находят у него помощь и поддержку. Ты не должен вступать в борьбу с сыновьями Дашаратхи, с ними надо искать союза и дружбы. Смирись, подави в душе своей вражду к Сугриве. Он – твой младший брат, он был тебе всегда предан и служил тебе верно. Поверь, любимый супруг мой, что я тебе только добра желаю, и последуй моему совету».
Но Валин не последовал совету Тары, он весь был во власти гнева. Он не прислушался к мудрому слову и пошел навстречу своей смерти. Он отстранил от себя рыдающую супругу и сказал ей: «Какой бы я был воин, если бы я уклонялся от вызова на поединок? Что сказали бы обо мне обитатели Кишкиндхи? Кто стал бы уважать трусливого государя? Для настоящего воина лучше смерть, чем позорное бегство с поля битвы. Но я даю тебе, Тара, слово. Убивать я Сугриву не буду. Я лишь поколочу его крепко, усмирю его гордыню, но жизни его лишать не стану. А ты, милая супруга, сейчас не удерживай меня и не мешай мне, если ты истинно меня любишь, и ступай к другим женщинам моего дома. Я ухожу ненадолго и вернусь обратно очень скоро».
Обливаясь горькими слезами, Тара крепко обняла своею супруга, благословила его на битву с Сугривой и, охваченная горем, ушла на женскую половину.
Валин быстро выбежал за ворота Кишкиндхи и встал, сжимая могучие кулаки, напротив яростного Сугривы. И Валин сказал младшему брату: «Один лишь раз я тебя ударю, и ты расстанешься, подлый изменник, с жизнью».
Братья стали наступать друг на друга и наносить друг другу жестокие удары. Они сражались кулаками, ногами и зубами. Шерсть клочьями летела в стороны, и кровь заливала землю. Однако вскоре государь Кишкиндхи стал одолевать Сугриву. Рама заметил из своего лесного убежища, как слабеют силы у его союзника и друга. Тогда он взял в руки лук, достал из колчана острые стрелы и одну положил на тетиву. Затем Рама прицелился хорошенько в царя Кишкиндхи и выстрелил меткой стрелою. Молнией блеснула золоченая стрела сына Дашаратхи и впилась прямо в грудь неправедного Валина. Государь Кишкиндхи зашатался, стал хвататься руками за воздух, рассудок его помутился от великой боли, и, как дерево, подрубленное дровосеком, Валин рухнул на землю.
Тогда Рама и Лакшмана вышли из засады и вместе с Сугривой подошли к умирающему царю Кишкиндхи. Могучий владыка обезьяньего царства обратился перед смертью к Раме с такою речью: «Люди говорят про тебя, сын Дашаратхи, что ты правдив, благороден и честен, что ты – прибежище и защита для всех, кто слаб и обижен. Теперь я знаю, что люди говорили неправду. Ведь я ничем тебя не обидел, не причинял зла твоим друзьям и близким. Я – всего лишь бедная обезьяна, которая живет в лесах и питается кореньями и плодами. Открыто я вышел на бой с Сугривой, и не я первый эту битву начал. Сам Сугрива дважды послал мне вызов. Я думал, что у нас будет честный поединок. И хотя я знал, что ты, Рама, находишься рядом, я полагался на твое благородство. Видно, права была Тара. Теперь я знаю, что старший сын Дашаратхи коварен, хитер и нечестен. Ты стрелял в меня, укрывшись в засаде, когда я сошелся в честном поединке с Сугривой».
Так сказал Валин великому союзнику Сугривы и замолк, не добавив больше ни слова.
Тогда Рама ответил умирающему Валину: «Все земли, леса, горы и реки и все люди, живущие на этих землях, все лесные звери и птицы, все, что простирается отсюда на юг и север, на восток и на запад, – все это владения моего царственного рода, и правит этим обширным государством мой брат, благородный и справедливый Бхарата. Он сам наказывает сурово и велит наказывать нам, своим братьям, всякого, кто покусится на сестру, па жену отца или брата. Ты же отнял у Сугривы супругу и наслаждаешься с чужой женой грешной любовью. Потому ты, Валин, наказан мною. Так велит поступать закон, таков долг благочестивого кшатрия. Но ты забыл еще, Валин, что ты просто зверь, а я охотник. Закон позволяет бить зверя из засады. Это вечный закон охоты. Ты не должен роптать на законы – их нам устанавливают всемогущие боги. Поэтому я твоих упреков не приемлю, и несправедливы были твои речи, отважный витязь».
Умирающий Валин не стал перечить сыну Дашаратхи, он только сказал великому Раме: «Есть у меня любимая супруга, есть у меня любимый сын Ангада. Я прошу тебя, сын Дашаратхи, позаботься о них после моей смерти». И Рама обещал ему их не оставить.
Вскоре Тара узнала о гибели своего супруга. Слуги рассказали ей, что царь Кишкиндхи убит великим Рамой, и она, охваченная горем, как безумная выбежала из Кишкиндхи. Там она увидела сыновей Дашаратхи, стоявших с луком и стрелами у тела Валина, и в страхе убежала обратно. Потом она снова выглянула за ворота и увидела с болью в сердце, как разбегаются во все стороны перепуганные обезьяны, – они потеряли своего могучего вождя и теперь боялись потерять свою жизнь. И тогда благородная Тара, скорбящая о погибшем муже, сказала напуганным Рамой обезьянам: «О верные подданные моего супруга, почему вы бежите в страхе, покинув своего умирающего государя? Вы все дрожите от испуга, ваши души потрясены несчастьем, но разве вам не стыдно бросать своего господина, за которого вы должны сражаться?»
Но упреки Тары не остановили бегущих. Они так были напуганы сыном Дашаратхи, что только сказали своей царице: «Беги и ты с нами и спасай от гибели своего сына. Сама Смерть в облике Рамы пришла сюда за нами. Если мы останемся в столице, то все погибнем, и дети наши погибнут вместе с нами». Но печальная Тара ни на шаг не сдвинулась с места и горестно вздохнула; она сказала бегущим в испуге обезьянам: «Валина, государя нашего, нет с нами, и не знаю я, что мне делать? Кто будет править в Кишкиндхе, кто будет охранять меня и Ангаду? И что теперь будет с нами? Я не покину Кишкиндху, а пойду, преклонюсь головою к стопам доблестного Валина». И молодая вдова зарыдала, стала царапать свое лицо ногтями и направилась к мертвому телу своего супруга. Около Валина в глубоком молчании стояли сыновья Дашаратхи, и с ними стоял брат умирающего государя – Сугрива. Скорбно прошла мимо них плачущая Тара, и рассудок ее помутился от горя, и упала она на землю, когда увидела убитого супруга.
Вскоре Тара очнулась и, поднявшись с земли, громко и горестно закричала. Она крепко обнимала погибшего в бою Валина и стенала в печали: «О могучий воин, ты наводил на врагов ужас в битвах, но зачем ты не послушал меня сегодня? Встань с сырой земли, могучий Валин, у тебя в Кишкиндхе есть лучшее ложе! Не подобает великому государю почивать на сырой земле. Я вижу, что ты меня не любишь уже больше, холодная земля стала тебе дороже. Ты ее согреваешь своим телом, а меня ты навсегда отвергнул. О горе! Ты убит, наш мудрый владыка, а я навсегда лишилась радости и надежды. На части разрывается мое сердце от скорби, когда гляжу я на тебя, повергнутого врагами. Не надо было тебе отнимать у Сугривы супругу! Видно, боги нам этого не простили. На вдовство ты обрек меня, неистовый в гневе, и станет беззащитным сиротой наш сын Ангада. Я всегда жила в роскоши и неге, а теперь позорная нищета выпадет на нашу долю. Младший брат твой Сугрива стал совсем бессердечным от злобы, мне и Ангаде будет плохо, когда он станет государем Кишкиндхи. О милый сын мой Ангада, взгляни на отца своего, могучего государя! Ведь ты никогда не увидишь его больше. О Сугрива, ты дождался наконец своей победы и вернул себе Руму, твою любимую супругу. Можешь теперь радоваться, Сугрива! С помощью великого Рамы ты погубил своего родного брата и сам теперь будешь править Кишкиндхой».
Всех обитателей Кишкиндхи тронули рыдания Тары, и они вместе с ней горестно причитали: «О могучий Валин! О доблестный воин! Ты уходишь в далекую страну, а нас не берешь с собою. Ты оставил свою супругу Тару, ты покинул сына Ангаду, и вся Кишкиндха стала сиротою. Мы склоняемся перед тобой с мольбою, прости нам, государь, грехи наши!»
Тогда Хануман, благородный и мудрый, обратился к рыдающей Таре с речью: «Перестань причитать и плакать, царица. Твой супруг немало совершил прегрешений. Он отобрал прекрасную Руму у брата, прогнал преданного Сугриву из Кишкиндхи, оставил его без семьи и богатства. Долгие годы Валин преследовал Сугриву и угрожал ему неустанно смертью. Теперь твой супруг наказан за это. И наказали его справедливо. Тебе нужно о себе подумать и о сыне своем Ангаде. Валина мы с почестями похороним, а твой юный сын станет наследником престола. Это будет справедливо и тебя, наверное, утешит».
Тара лежала на земле рядом с Валином, как звезда, низринутая с неба. Она так ответила мудрому и справедливому Хануману: «Сын мой мал, чтобы править царством, а мне, женщине, это не подобает. Престол надо передать дяде Ангады, Сугриве, брату убитого государя. И не о том вовсе моя печаль, я скорблю по убитому супругу. Нет у меня теперь радости в жизни, мне остались только молитвы».
Еще раз открыл Валин глаза перед смертью, посмотрел вокруг последним взглядом и сказал младшему брату: «Я часто бывал неразумным и совершал греховные поступки. Ты прости меня, Сугрива, я причинил тебе немало бед. Прими после меня мое царство, правь им мудро и справедливо и не забудь сына моего Ангаду. Пусть он найдет в тебе родного отца, и пусть он вырастет мужем разумным и храбрым. Не забудь, Сугрива, и прекрасную Тару, любящую мать и верную супругу. А ты, Ангада, во всем слушай Сугриву, почитай его, как родного отца. Теперь он тебе отец, а ты ему сын».
Сугрива был бледен и печален, слушая последние слова государя Кишкиндхи. Вскоре Валин вздохнул последний раз и замер. Потускневшие глаза его закатились, отвисла могучая челюсть, и государь Кишкиндхи скончался.