Ты в Мантую поскачешь? – Я кивнул

– Ты в Мантую поскачешь? – Я кивнул,

И вышел прочь, и холода глотнул.

Тьма пустырей и пятна фонарей —

Не жаворонок пел, а соловей.

Вей, ветер преждевременных разлук,

Отталкивай протянутую руку.

Судьба, как тетива, сгибает лук,

Чтоб нас на время притянуть друг к другу.

Мы связаны натянутой струной

В коротком, напряженном повороте,

Но одинок путь, чертаный стрелой,

Холодной, бьющей в горло на излете.

Оседает в бутылке зеленая муть

Оседает в бутылке зеленая муть,

Собутыльник уходит из глаз,

Я хотел бы от жизни слегка отдохнуть

И немного отвыкнуть от вас.

Я люблю проходить по пустым мостовым

Вдоль домов, мимо желтых окон,

Прижиматься щекой к штукатурке сухой,

Слушать шум облетающих крон.

И по капле бы рад свою жизнь смаковать,

и по капле бы рад растянуть,

Но привычка пропойцы – на медные брать,

Наливать и опять, хоть давиться – глотать,

И стакан кверху дном повернуть.

Когда порой в гостях сидишь

Когда порой в гостях сидишь,

На рожи гладкие глядишь,

Где этот на халяву пьет,

А тот ворованное жрет,

А третий о прогрессе врет,

Четвертый мучит анекдот,

А пятый пестует народ,

Пока бюджет в карман сует,

Шестой музей распродает,

Седьмой провинцию стрижет,

Девятый акции печет,

Десятый делит фонд сирот,

Насмотришься на них – и вот

Кусок господский в рот нейдет!

И думаешь: едрена вошь!

Пусть я не по милу хорош,

Пусть по миру пойти с сумой —

Мой жребий, ну и что ж?

Чем обручать тоску с тоской,

Плодить довольство и покой,

Бояться сделать шаг-другой

При мысли: упадешь,

Чем в будущее лезть блохой,

Юбить и лебезить строкой

И делать вид: я парень свой,

Такой же паразит, —

Не лучше ль наплевать на быт,

На все махнуть рукой?

Когда словами ты набит,

Когда внутри все – динамит,

И превращенье совершит

В пароксилин твой дух,

Чем ждать, пока тебя найдут,

Остерегаться там и тут,

Уж лучше прыгнуть на редут —

И разнести все в пух!

Гамлет

Не дорожу я головой,

Но не досталась бы вороне,

И череп мой, уже пустой,

С приметной костью лобовой

Кто взвесит на своей ладони?

Повсюду торжествует принцип:

Не стоит дожитаться принца,

Когда приказчик у ворот.

В мои отверстые глазницы,

В оскаленный беззубый рот

Взгляну, усмешкой покривится

Случайный тот и отойдет.

За правду пасть – кому охота?

Дороже вольность и покой.

Прогресс ли на дворе, застой —

Знать, крепок социальный строй,

Когда державная блевота

Приватной смочена слюной.

Коль ухо режет даже нота,

Оркестр уже хорош любой.

И прочь пойдет прохожий мой,

Раззявит рот его зевота:

Никто не тратит капли пота

Там, где шампанское – рекой.

Не хвастают прямой спиной.

Там, где любая вещь – дугой,

Запас не ценят холотой.

Там, где в почете позолота,

К чему напрасная забота?

В том нет ни славы, ни почета —

Давно пора махнуть рукой.

Но нет истории другой,

И властвует закон простой,

И ценится лишь та работа,

В какой рискуешь головой,

Считаешь до предела счета,

Идешь за дальнею звездой.

Та прав последней правотой,

На царство венчанный герой:

Тебе лежать в земле сырой

В короне птичьего помета.

Содом

Я был приговорен заочно

За то, что видел все отлично,

Но разницу я знал неточно

Между народом и вождем,

Зане все люди симпатичны,

Но те, что выглядят прилично,

Мерзее втрое, чем обычный

Народ, пропитый и циничный,

Кому привычно гнить живьем.

Когда всего ценнее личность,

А в личности важней наличность,

То положения двуличность

Уже не кажется бедой.

Народ, он состоит из знаков,

Но знаков ряд неодинаков,

А в сумме знаков есть логичность,

Ее отстаивают массы

Освободительной борьбой.

Есть круглый чисел интересы —

И это есть предмет прогресса,

И математики процессы

Подчас свободой мы зовем.

Мы в демократию войдем,

Где прав и совести запасы,

Уже не будем мы безгласы,

Мы в светлый мир проложим трассы,

Из трясогузок станем асы —

Хоть прыгай в лестничный проем.

Когда свободу обретем,

Когда поставим на своем,

Когда укажут путь в сберкассу,

Когда введут запрет на Маркса,

Венчаться станут пидорасы

И прав прибавится у прессы,

Тогда истории вопросы

Для нас покажутся фуфлом.

Утопии железный лом

Пошел в обмен на Мерседесы

И прогрессивные балбесы

Наметили маршрут в дурдом.

Шоферы, сданные внаем,

Жрут чебуреки за рулем

И на прохожих смотрят косо,

А в ресторанах рдеют боссы,

Налившись розовым вином.

Там рьяно отрицают классы,

Мыслители не метят в Марксы,

Где в вечность принимают взносы,

Там все равны перед рублем.

Неактуальные процессы

Не вызывают интереса —

Где ведьмы, упыри и бесы,

Припудрив шрамы и укусы,

Обнявшись строят общий дом.

Там демократы кровососы,

Давясь рубают ананасы,

На генеральские лампасы

Блюют господским шашлыком.

Там юркие единоросы

Строчат привычные доносы,

От перепития гундосы

Считают выручку тайком.

Там прогрессисты-либералы

Используют свои каналы,

Чтоб влезть истории в анналы

И прячут от людей клыки,

Там рвут страну на регионы,

Там либералов эскадроны,

Там реформаторов полки,

Там светлых личностей колонны

Погибли в битвах за руду.

Там нефть и газ души дороже,

Там либеральные вельможи

Царапают друг другу рожи,

Из жирной глотки рвут еду.

Правозащитники-герои,

Регалии в четыре слоя,

Бранят тоталитарный строй,

И час свободы торжествуя,

Идут начальству салютуя,

Друг в дружке чествуя холуя,

Рыгают дармовой жратвой.

Там в небо высятся колоссы,

Там ржут на привязи пегасы,

Кладут под Мерседес фугасы,

А на закон кладут елду.

С торжественностью какаду

Там лебезят интеллигенты

Ловя счастливые моменты,

И норовят под монументы,

Начальства нового пролезть.

Там не в чести отныне честь.

Сияют в куполах купоны,

И над ворованным жильем

Кружат охрипшие вороны,

И чистит КГБ погоны,

И бьет хозяину поклоны,

И давит ближних сапогом.

Помилуй, Господи, Содом,

Есть десять праведников в нем.

Помилуй ржавые откосы

И грязь, размытую дождем.

Что делать, раз мы здесь живем,

Раз пуст наш дом и ветер в нем.

Таитянские стансы

Ну что же вы стоите,

Пора бы на Таити,

При этом паразите

Того гляди, сгнием.

Скорей за чемоданы —

Там бабы и бананы,

Вы сразу воспарите,

Мы там не пропадем.

Гнушаясь удовольствий,

Под пальмами соитий,

Кокосовых орехов, коричневых грудей,

Скривились от расстройства —

Ну право не кривитесь,

Помилуйте, приятель,

Я просто так. Ей-ей.

Русской интеллигенции

На трибуне мадам Иванова,

Критикесса застойных годов,

Та, что билась за правое слово

Беззаветно, как критик Петров.

Как они были непримиримы,

И вгрызались друг другу в кадык,

Чтобы в пасти у Третьего Рима

Шевелился свободный язык.

Их программы ни в чем не сходились,

Но сближал их начальственный гнет,

И на кухнях вечерних мирились

В осужденьи оков и тенет.

И сходясь в переделкинских дачах,

Крепко пили за злую судьбу:

По редакциям надо ишачить,

Груз цензуры переть на горбу.

Довелось нам с умом и талантом

Уродиться средь тощих равнин,

С алкоголиком и спекулянтом

В тот же самый ходить магазин.

В общей своре приказано лаять,

Для начальства – умеренно врать,

Среди варваров ездить в трамвае,

С дикарями портвейн распивать.

И с похмелья – в журнальное дело,

Не щадя оппонентов и сил:

Как однажды Петрову влетело!

А Петров Иванову гвоздил.

В гневных сносках и острых цитатах

В горьком горе, разлитом меж строк,

Закалилась порода пернатых,

Мудро выждавших правильный срок.

Средь соблазнов эпохи кровавой

Ими лучший был выбран продукт:

Не прельстились деньгами и славой,

Избежали бессмысленных мук, —

Они совестью русскою стали,

Воплощением попранных прав,

И за то их преследовал Сталин,

На другие дела наплевав.

И за то прогрессивные силы

Их пристроили у сапога,

И сказали: вот совесть России!

А Россия сказала: ага.

Хоть некстати нам эта обуза,

Для комплекта возьмем и ее:

Фрицы, ляхи, татары, французы,

Комиссары, ворье и гэбье, —

Коль прикажут – прокормим и совесть,

Для оброка распахнут амбар.

Нынче совесть в наместниках – то есть,

Жрет немногим побольше татар.

Вороватая, жадная, злая,

С длинной шеей и гибким хребтом,

Она нищий народ презирает —

Лишь за то, что делила с ним дом.

Перед новым начальством попляшет,

Для подачек готовя карман,

В голове ее манная каша,

В узких глазках – тоска и туман.

Вы так, а я наоборот

Вы так, а я наоборот —

Вот что сойтись нам помешало.

Что делать? Все идет вразброд,

Туда-сюда, и как попало.

Мои извилины кривы,

Что для меня, поверьте, драма.

И их не выпрямить, увы —

Горбатого исправит яма.

Ах, как же были правы вы:

Вредит ненужная бравада —

И не сносить мне головы,

Да и носить ее не надо.

Песенка тулуз-лотрека

Я проклят богом и людьми,

И только тем я жив,

Что каждый вечер пью с блядьми

Густой аперитив.

Беру цилиндр и плащ свои,

Держу я путь в бистро,

И там отравленней змеи

Скользит мое перо.

Я с вами слишком долго жил

И знаю, что почем.

Вот председатель левых сил —

был раньше стукачом.

Вот этот жирный либерал,

Румян, речист, умен —

Приют сиротский обокрал,

Чтоб содержать притон.

Вот этот бравый демократ

Не любит произвол —

Он ценит антиквариат,

Как меньшее из зол.

Вот дама, чудно хороша,

Но накладная грудь,

И в ней отсутствует душа —

В протез не протолкнуть.

Вот этот, с внешностью портье,

Эстет и педераст,

Принципиален он в белье,

Но родину продаст.

Вот автор яростных статей —

Гневлив и справедлив —

Скрывал полжизни, что еврей,

Но смылся в Тель-Авив,

А та, что будто бы моя,

Сменила трех мужей,

И многие в моих краях

Зовут ее своей.

Я это все нарисовал,

А мне сказали: ложь.

У общества есть идеал,

А ты в него плюешь!

На лоб усталость мне легла,

Морщины на виски,

Ведь в древе змея много зла

И много в нем тоски.

В искусстве, как и на войне,

Задания просты:

Работай по уши в говне

И не беги в кусты.

Письмо Андрею Наврозову, колумнисту журнала «Сноб»

Когда в бараке цвет нар розов,

Весь лагерь кажется милей,

Возьмем же краски, друг Наврозов:

И нам за труд дадут рублей.

Страшат нас клиники неврозов

И безработицы оскал,

Наймемся в снобы, друг Наврозов,

Какой ни есть, а все причал.

Среди кондратьевских морозов,

Когда жирует только вор,

Дензнаки нам дают, Наврозов, —

Чикагской школы пестрый сор.

И просят-то взамен немного

Интеллигентного нытья,

И судят-то не слишком строго —

Любая подойдет статья.

Рецепт мой прост: щепотка знаний,

(Щепотка – снобу в самый раз),

Немного умственных дерзаний,

Немного иностранных фраз,

Набор из нужных убеждений,

Вокабуляр пристойных слов:

Заучивая их, потей, но —

Их знать обязан всякий сноб!

Слегка польстить домохозяйке —

Мол, развита не по летам,

А что до сада и лужайки —

То высший вкус явила там.

Большевиков бранить почаще,

И Сталину пощады нет —

У нас едва не отнял счастье,

Усатый этот людоед.

А дальше – толстыми ломтями

Про виски, виллы, яхты, спорт,

Про то, что вы купили сами,

А что сосед вам достает.

Про то, что модно и удобно,

Что лучше пить из местных вин,

Как чувствовать себя свободно,

Когда ты мира гражданин.

Когда тебя объявят в розыск

За спертый пенсионный фонд,

Какую надо выбрать позу,

Чтоб оправдал тебя бомонд?

Слегка затронуть тему Бога

(тут важно не пересолить),

Об эмиграции немного —

Как нам в чужих пенатах жить.

О географии – но в меру,

Тут надо тонко понимать:

Места есть, о которых сэру

Совсем и не пристало знать.

Но есть зато такие виды,

Где на прибрежной полосе

Враз расцветают индивиды

В демократической красе!

Там перед партией не гнутся,

Не нужно пурпур целовать,

И целлулоидного пупса

Орлом державным называть.

Без революций, без голодных,

Без коммунистов и бомжей,

Без горя, слез и бед народных —

Лишь с кризисом неплатежей.

Туда, туда, где жирно кормят,

Где ярче золото блестит,

Где о согражданах не помнят,

Где сам собой проходит стыд.

Где чувство гордости особой

Теснит откормленную грудь,

Где каждый мнит себя особой,

Отличной от других чуть-чуть.

Где радость личного комфорта

Определяет смысл в судьбе,

Где сочный кус большого торта

Сам тянется к твоей губе.

Окна Роста

В стране победившей буржуйской морали

В Маяках нуждаться давно перестали.

Сегодня другие ориентиры:

Концептуализм и розовые сортиры.

Вместо основоположников – нефтяные боссы,

Вместо большевиков – единороссы,

Вместо экономики – взятки и фарт,

Вместо искусства – салонный авангард,

Вместо футуристов – Абрамович и Собчак,

А вместо коллективного хозяйства – общак.

Расплылось в улыбке мещанское мурло:

Наконец Присыпкину повезло.

Теперь он не просто вонючий клоп —

Он цивилизации и прогресса столп!

Он историю засунул в жилетный карман,

Менеджер гуманизма и демократии пахан.

Он всему мирозданию выписал рецепт,

Как революцию посадить на цепь!

Но с тревогой косится на небеса:

Дожрать бы всех рябчиков за полчаса!

Маркса отменили – ушло полбеды,

А Будду с Христом девать куды?

Не накопишь столько рублей,

Чтоб дать взятку Эразму и Рабле.

Не зря боитесь – на вас толпой

Придут Микеланджело, Ван Гог и Толстой.

Маяковский, Маркс, Кампанелла и Мор

Для вас приготовили надежный клопомор!