Криволинейные бордюры (2.1.0) 21 страница

Одним из наиболее ярких показателей восточнохантыйского орнаментального своеобразия является придание криволинейности бордюрным формам. Видами симметрии, упорядочивающими рас­положение орнаментальных элементов, чаще всего служат а-а:пг и a'.m-m, прочие композиционные формулы мастерицы избирают намного реже.

Первый вид тесно связан с зигзагом, изломы которого запол­няют разные элементы, но устойчивее остальных является соче­тание зигзага с уголками (2.1.2.4.2). Именно на примере подобных узоров нагляднее всего проявляются стилистические особенности ваковских и александровских криволинейных бордюров. Для пер­вых характерны такие приемы в художественной отделке мотивов, как удвоение вершин у зигзага и уголков; загибы на концах сторон у уголков и разомкнутого зигзага; разъединение зигзага, предстающего в виде наклонных парных параллельных полос. Ва-ховский стиль крив.олинейных узоров, выскабливаемых на бересте, настолько самобытен, интересен и ярко выражен, что нельзя обойти вопрос о возможных путях его формирования. При этом ответ на вопрос следует, очевидно, искать в рамках самой вое-точнохантыйской орнаментальной традиции, поскольку несмотря На широкое использование бересты в быту многих сибирских на,-родов, ее декоративной отделкой выделяются главным образом обские угры, а у последних криволинейные бордюры, как отме­чалось выше, присущи только восточной группе. Однако обраще-

ние лишь к берестяным узорам не позволяет определить ту исход­ную основу, с которой можно начать орнаментальную цепочку превращений с итоговым результатом в виде ваховского орна­ментального стиля. Из всех используемых при орнаментации ма­териалов ближе всего к бересте стояла ровдуга, по крайней мере две из стилистических характеристик объяснимы лишь при ее участии.

Во-первых, раздвоенные вершины зигзага и уголков могут быть производными от декоративного оформления взъемной час­ти ровдужных чирков (ил. 17, 1), Зигзаг, шедший по бокам пред­мета, здесь размыкался, и в образовавшееся пространство вписы­валась стилизованная фигура подовальной формы. Криволинейный раскрашенный орнамент на чирках принадлежит к наиболее ран­ним орнаментальным источникам по этнографическим материалам

Ил. 17. Перенос манеры исполнения зигзага с ровдуги (1) на бересту

ГСм- Messerschmidl D. G., 1968]. На стенках некоторых берестя­ных коробок рубежа веков встречались узоры, словно перенесен ные с обуви, но в несколько трансформированном виде: зигзаг не размыкался а в одном из своих изломов был срощен с подоваль­ной фигурой, что потребовало образования выемки в вершине. Стилизованное изображение оказалось упрощенным до предела, и о его первоначальной сущности напоминал зигзаг —изобразитель­ный признак живого существа —в центре фигуры, а также вы ступы на сторонах последней в виде черточек пли зубцов, как ъ.

ровдуге (ил. 17, 2). Бордюрные орнаменты обладают собствен-;•' ными симметрическими закономерностями, и ось переносов сде­лала свое дело: очевидно, сначала в каждом из мотивов была вос­произведена зигзаговая выемка, что дало раздвоение вершины, а затем -стали повторяться и усики с зубцами — все, что осталось от стилизованной фигуры (ил. 17, 3}. Раздвоение вершины у зиг­зага повлекло за собой соответствующую декоративную операцию и с уголками. Этот прием, наряду с усиками-отростками, прочно укоренился в ваховских криволинейных орнаментах, что л,егко можно обнаружить на бересте, близкой к нам по времени (рис. 18, 4\ 19, 6- 20, 5).

Для того, чтобы попять возникновение загибов на концах у уголков и разомкнутого зигзага, следует вспомнить такую вое-точнохантыйскую особенность ровдужных узоров, как оконтурива-ние оленьим волосом раскрашенных фигур. Вследствие оконтури-вания изгибы орнаментальной линии приобретали на ровдуге усикообразную заостренность (рис. 20, 7—8). Техника выскабли­вания оказалась благодатной почвой для воспроизведения в ней ^юигур с заостренными оконечностями. Практически все вахов-ские криволинейные орнаменты на бересте отличает усикообразное оформление углов у фигур. На очертании элементов-уголков это сказалось в заострении вершин и незначительном загибе на кон­цах сторон (рис. 19, 5). В дальнейшем именно по пути усложне­ния загибов пошло развитие указанных элементов, при этом за­метную роль сыграла узорная линия с овально-цветочным фоном. Контуры уголков своей конфигурацией стали подражать ее из­ломам (рис. 19, 9). При разъединении зигзага на составные из наклонных параллельных полос концы последних приобретали те же загибы на концах, что и уголки (рис. 19, 10; 20, /).

Процесс зарождения разомкнутого зигзага реконструируется по узорам из параллельных уголков или уголков и ломаной линии (рис. 19, 8, 9). Стороны уголков, соединенные перемычками, и создали разнонаклонные пары параллельных полос, напоминаю­щие разомкнутый зигзаг. Строго говоря, их появление в ваховоких криволинейных орнаментах есть результат разъединения не зиг-заговой линии, а уголков.

Особенностью александровского стиля служит минимальная декоративная проработка основных элементов — зигзага и угол­ков,— а основным средством насыщения орнаментальной поло,-сы является введение в узор большого количества разнообразных Дополнительных элементов. Соединяя основные элементы друг с Другом и заполняя фоновые части, они значительно уплотняют узорное поле орнамента, порой сводя его до минимума (рис. 19, ?)• Исполнительскую манеру александровских мастериц отличает от ваховской и невыраженность узорной линии с овальным фоном

24?

в качестве элемента, вводимого в мотив из зигзага и уголков. Данная линия присутствует в берестяных орнаментах александ­ровских хантов лишь в виде свободной композиции.

Орнаментальные материалы с Васюгана свидетельствуют о том, что их исполнительницы владели как александровской, так и ваховской манерой декоративной обработки берестяных вмести­лищ [Лукина Н. В., Рындина О. М., 1984]. Это согласуется с вы­сказанным в литературе положением о Васюгане как о месте, откуда началось расселение хантов по берегам Оби и Ваху [Лу­кина Н. В., 1972].

Вид бордюрной симметрии а:т-т представлен у восточных хантов узорами из ромбов (рис. 18, 1—5). При этом наблюдается устойчивая традиция развития мотива за счет присоединения к серединам его сторон отростков, направленных вовне, и за счет помещения уголков между ромбами (2.1.2.1.1).

Таким образом, орнаментальная специфика восточных хан­тов в области криволинейных форм заключается в бордюрной ор­ганизации узоров, составленных из зигзага и уголков, а также из ромбов. Если выйти за рамки условных ограничений, необходимых на начальном этапе группировки материала, и посмотреть на кри­волинейные узоры восточных хаптов в контексте орнаменталь­ного искусства в целом, то обнаруживается, что они теснейшим образом связаны с прямолинейными прерывистыми бордюрами общехантыйского уровня. Общими являются не только такие основополагающие бордюрные мотивы, как ромб и зигзаг, имею­щие древнейшие истоки на территории Сибири, но и приоритетные направления в развитии этих фигур: для ромба —это отделка сторон отростками и введение в бордюр уголков, а для зигзага -заполнение его изломов различными элементами, в том числе и уголками. Сходство фигур, определяющих структуру и облик бордюров, имеет следствием совпадение композиционных основ у криволинейных бордюров восточных хаптов с общехантыйскими прямолинейными: полоса, сочетающая в себе ромбическое разбие­ние пространства с треугольным, а также зигзагово-треугольное пространство, которое отведено для размещения в нем мотив;.! (ил. 11, 1—3).

Криволинейные формы восточнохантыйских розеток также хо­рошо проецируются на общий орнаментальный фонд северной и восточной групп, выделенный выше с учетом прямолинейности. В нем доминирует розетка из составленных крестообразно угол­ков (рис. 16. Л, а у восточной группы встречается ее усложнен­ный вариант (рис. 16, 3), который обнаруживает полные аналогии в криволинейных формах (рис. 21, Г). Сам факт наибольшей по­пулярности вида симметрии 4 • т среди криволинейных розетчаты>: орнаментов также, видимо, объясняется тем, что по правилам

данного вида строилась самая консервативная форма прямоли­нейной крестовидной розетки. .Хорошо знакомые мастерицам ро-зетчатые каноны при соединении с фактором новизны и творче­ства привели к образованию иных форм— розеток из сдвоенных неравнозначных пар уголков с симметрией 2-т (2.2.0.2.1).-Фигу­ра ромба прекрасно отвечала требованиям, постулируемым на протяжении не одного столетия —четырехкратному повтору сим­метричного элемента. Изолирование ромба из характерного для него бордюрного контекста и превращение в розетку сопровож­далось декоративными новшествами на его сторонах и уг­лах (2.2.0.1.2).

Криволинейной конфигурацией у восточных хантов оказались охвачены и S-образные розетки (2.2.0.3), чье исполнение в прямо­линейной манере фиксировалось как у восточной, так и у северной группы (рис. 16, 16).

Особняком среди восточнохантыйских криволинейных форм стоит серия узоров, создаваемых зубцом. Ей нет аналогов среди прямолинейных орнаментальных форм ни на уровне группы, ни на уровне этноса в целом. А между тем подобные бордюры — явление отнюдь не эпизодического свойства в орнаментальной культуре восточных хантов, поскольку узоры из зубца построены с учетом разных видов симметрии, в том числе и самых популярных (2.1.2.1.2, 2.1.2.3, 2.1.2.4.1, 2.1.2.6.1). Сквозь все эти виды проходят единые правила построения орнамента. Основными из них явля­ются: во-первых, расположение мотива в зоне-секции и, во-вторых, превалирование фоновых частей над узорными. При завершенно­сти конфигурации последних они в качестве узора более приемле­мы для глаза, чем собственно выскобленная поверхность бересты. У соседних с хантами народов узоры из зубца входили в орна­ментальный фонд нарымских селькупов, где встречались на вме­стилищах из бересты. Поэтому целесообразнее будет вернуться к описанным бордюрам после рассмотрения нарымско-селькупско-го орнаментального материала.

Наибольшее своеобразие казымским криволинейным розеткам придают стилизованные изображения птиц, именуемые обычно «глухарем», «трясогузкой», «чайкой». Изображения асимметрич­ны и попадают под вид преобразований 1-п.

В орнаментальной ситуации хантов стилизованные изобра­жения птиц дважды выступают на передний план. Помимо крнво-шнейных изображений на казымской бересте, их роль особо ощу­тима в прямолинейной вышивке южных хантов. Хотя облик птиц очерчен разными по характеру линиями, основные черты профиль­ного стиля, реализуемого на казымской бересте, легко угадывают­ся и в вышивке: схематично очерченная голова; удлиненная шея; две лапы, прямые или крючкообразные; крылья в положении

взмаха; хвост, конфигурация которого аналогична отмеченной у лап. Туловище принимает очертания различных фигур: полу­круга, треугольника, их сочетания, ромба (ил. 25, 2 н рис. 23, 9). Такие параллели, наблюдаемые на различных материалах в не­адекватной технической манере исполнения и стилистически не­однородно оформленные (в вышивке птицы входят неотъемлемой частью в прямолинейные бордюры, а на бересте предстают в виде самостоятельных фигур с криволинейными очертаниями), безус­ловно, не являются случайными. Тем более, что орннтоморфпые сюжеты в рисунках па бересте, а та'кже в несвойственной для хантов графике строятся на одинаковой с орнаметами основе [См.: Руденко С., 1929]. Очевидно, что в творчестве хантов присутство­вал устоявшийся образ птицы, а причиной его канонизации могла служить та функциональность изображения, что была заложена в остяцких знаменах, так как среди последних далеко не послед­нее -место занимало профильное изображение птицы (ил. 25, 3— 4). Номинативная характеристика подтверждает сходство изо­бражений на знаменах, рисунках и орнаментах: обычно профиль-, ные фигуры птиц именовались «тетерями», а на Казыме они часто соотносились с обликом глухаря. Рисунки сохранили довольно реалистичный характер прототипа, а в орнаментах южных х*нтов и тех, кто проживает на Казыме, он подвергся схематизации. На­правления этой схематизации оказались не тождественными. Если в вышивке южных хантов она сопровождалась максимально воз­можным упрощением орнитоморфных фигур с их последующей мо­дификацией, то па берестяных изделиях казымцев реализм рас­творился в витиеватых отростках, помещаемых на месте крыльев и хвоста.

Фасовое изображение птицы именуется на Казыме «трясо­гузкой» (рис. 24, 3). Для него характерна передача состояния полета. Трактовка головы и шеи аналогична профильному изобра­жению, туловище имеет ромбическую конфигурацию, подчеркнуты расправленные крылья и хвост. Симметричная трактовка послед­них сообщает соразмерность всему облику птицы — Л • т. Бли­жайшим изобразительным эквивалентом трясогузки, выскабливае­мой на бересте, служат тамги хантов и манси, которые они имено­вали точно так же и наносили на руки в виде татуировки [См.: Ру­денко С., 1929]. Тамги имели тот же набор характерных черт н ту же меру схематизма, что и изображения на бересте. Отличие состояло лишь в том, что хвост и крылья при татуировке принима­ли очертания трезубца. Тамга, татуируемая на руке, в свою оче­редь, возводится к литым изображениям птиц усть-полуйского времени, и ее графический шаблон начинает складываться с XVIII в. [Симченко Ю. Б., 1965]. Фасовые рисунки птиц на бересте н бумаге имеют меньше сходства с орнаментальными, по-

скольку обладают значительной долей реализма, и в них обяза­тельным изобразительным атрибутом являются ноги, часто трак­туемые в форме, сходной с крыльями. Названия к рисункам дава­лись следующие: орел, лебедь, утка, кукушка и др. [См.: Руден­ко С., 1929].

Таким образом, декоративно оформленные казымскне изображе­ния глухаря-тетери и трясогузки имеют прямые аналогии среди тамг и знамен обских угров, а следы тетери выявляются и в южно­хантыйской вышивке. Из прочих стилизованных орнаментов хан­тов реки Казым ни один не обнаруживает столь заметных корней в изобразительном искусстве народа. «Чайка», «пополам сломан­ное животное», «червяк» и др. не отмечены среди хантыйских ри­сунков. Это, наряду с их конфигурацией, свидетельствует о вто-ричности подобных сюжетов по сравнению с двумя вышеупомяну­тыми. Оговорку необходимо сделать лишь для оленя. Его орна­ментальный вариант близок изобразительному, однако популяр­ность первого среди казымских узоров несопоставимо мала по срав­нению с орнитоморфными сюжетами.

Первостепенное место узоров, основанных на изображении птиц, является одним из наиболее ярких отличий казымских кри­волинейных орнаментов от восточнохантыйских. Вторая особен­ность не та>к заметна, но тем не менее заслуживает упоминания. Казымскнм женщинам не чуждо построение узора на основе ова­ла; такие мотивы, как «солнце» и «шишка», свидетельствуют об этом. Восточнохантыйским розеткам не свойствен овал, и его при­сутствие наблюдается лишь в качестве фоновых частей у лома­ной линии.

РАЗДЕЛ 2

МАНСИ

Глава 1 ОРНАМЕНТИРОВАННЫЕ ПРЕДМЕТЫ

§ 1. Восточная группа*

Различные категории предметов отражены в имеющихся ор­наментальных материалах по восточной группе манси неравно­мерно. Нет сведений о декоре на орудиях труда, минимум инфор­мации имеется по утвари, и на этом скудном фоне исходных дан­ных своей репрезентативностью выделяется материал, характе­ризующий одежду.

Орнаментированная утварь восточных манси представлена круглой берестяной коробкой для соли [Vahter Т., 1953]. Поверх­ность ее стенок отделана резными ажурными узорами с подклад­ным фоном. Центральный бордюр имеет ромбическую структуру и состоит из уголков и треугольников. Верхний, более узкий узор нанесен на профилированную по краям полосу бересты и прикреп­лен к коробке. В составе его элементов наклонные полосы и кре­стовидные фигуры. О знакомстве восточной группы этноса с тех­никой выскабливания свидетельствуют берестяные пластинки, по­крытые узорами в указанной технике. Орнамент здесь имеет бор­дюрное, розетчатое и сетчатое строение.

Среди орнаментированных предметов восточных манси са­мым оригинальным, безусловно, является полотенце. Вовлечение этого предмета в круг декоративных традиций произошло под влия­нием русской культуры. Однако манси внесли в орнаментальную отделку предмета черты, соответствующие их художественным канонам. Концы полотенец украшала квадратная сетка, узоры ее ячеек приобретали вид звездчатых фигур и выполнялись «мансий­ской вышивкой». Собственно узловая основа сетки состояла из ромбов, вышитых квадратным способом. В случае обрамления сетчатого орнамента сверху и снизу бордюрами они принимали очертания ромбов на ножке или крестиков.

* Сведения о предметах взяты из литературных источников: Sirelius U. Т. (1904); Scmayer W. (1908); Vahter T. (1953); 'Иванов С. В. (1963); Федоро­ва Е. Г. (1978, 1987, 1988а, 1992); Гемуев И. Н. (1990), а также из музейных материалов: ГМЭ (С. И. Руденко), ГЭМ ЭССР (Э. Саара), МАЭ (И. К. Зеле-нова), МАЭС ТГУ (В, Н. Чернецова), ОХМКМ, ТГОИАМЗ, ЯНОКМ.

Одежда восточных манен в этнографических собраниях пред­ставлена почти исключительно женскими рубахами из холста. Их покрой, технические и композиционные черты декора аналогичны южнохантыйским образцам и описываются тем же набором при­знаков, что соответствует второму варианту вышитых женских рубах, выделенному на основе орнаментальных материалов по южным хантам (рис. 2, 2). Основные черты этого варианта сво­дятся к следующему: обильное декоративное убранство нагруд­ной части рубахи и рукавов, орнаментация верхней части спинки. Вместе с тем проявляется некоторое декоративное своеобразие мансийских рубах. Во-первых, здесь чаще фиксировалась сетча­тая структура орнамента, украшающего нагрудную часть и рука­ва, при этом мысообразное окончание узорного поля на груди вы­держивалось далеко не всегда (рис. 25, 7). Во-вторых, украшение нагрудного разреза двумя парами вертикальных бордюров не нес­ло в себе четкой иерархичности последних: оба узора выглядели равноправно. Кроме того, в бордюрах не превалировала зигзаго-образность построения, а композиционный тон задавали вытяну­тые 6-угольные фигуры. И в-третьих, наряду с «мансийской вы­шивкой», в плане технологии равнозначной ханты ханч, па ман­сийских образцах второго варианта присутствует и керем ханч, т. е. «продернутая вышивка». Орнаментация спинки с помощью вертикальных и горизонтального бордюра; два горизонтальных узорных ряда на обшлагах, основной и окаймляющий сверху, а также отделка узкими полосками, сплетенными из бисера, краев нагрудного разреза, а иногда и краев рукава,— все это имело мес­то в декоративных 'канонах как хантов, так и мапси.

Отмечено у восточных манси и убранство женских рубах из хлопчатобумажных тканей, пришедших на смену холщовым, с ис­пользованием лишь бисерных лент. Узорные полосы с конфигура­ционно насыщенными .мотивами нашивались вокруг нагрудного разреза и по краям обшлагов. Бисерные ленты, состоящие из раз­ноцветных полос, располагались в области проймы и на рукавах. Описанная композиция мансийских рубах полностью соответствует пятому варианту южнохантыйских, также отделанных бисером.

Неотъемлемой составной женской рубахи являлись пришив­ные воротники, выполняющие роль шейного украшения. Жест­кая основа указанной детали покрывалась тканью, на которую по определенным композиционным правилам нашивался бисер: по краям предмета шли три полосы (темная в центре и светлые по краям); центральное поле либо делилось подобными полосами на" прямоугольные зоны-секции, либо оставалось нерасчлененным. )3 обоих случаях узор образовывали бисерные фигуры в виде ко­сого или прямого, креста, а также лучистые. Нашиваемые метал­лические отливки размещались обязательно в зонах-секциях. Не-

большой участок в центре воротника оставался свободным от украшений, поскольку это место было занято косами. К концам воротников иногда крепились с помощью бисерных петель пугови­цы или крупные бусины, а широкие бисерные ленты со сложным узором редко встречались в качестве подвесок к воротникам. В целом пришивные воротники восточных манси и южных хантов (рис. 1, 5) — явление, несомненно, одного порядка, но специфика .мансийского декора заключается в большей простоте и лаконизме как мотивов собственно па воротнике, так и оформления подвес­ных украшений.

Еще одним декоративным атрибутом женской рубахи явля­лось нагрудное украшение: две ленты нанизанного бисера соеди­нялись в верхней части через бисерные петельки узким шерстяным жгутом. Отделку их нижних концов составляли металлические подвески круглой формы на таких же бисерных петельках. Из­редка ленты в середине дополнительно связывала узкая бисер­ная лента или нить. Орнаментальный мотив вертикальных бор­дюров, исполненных во всю ширину нагрудных лент, не отличался особой замысловатостью и состоял обычно из ромбов, простых или решетчатых, реже — из крестовидных фигур. Если спроециро­вать нагрудные украшения восточных манси на южнохантыйские аналоги (рис. 1, Л, то они предстанут как более лаконичный и упрощенный вариант: здесь нет сложных бордюров и дополни­тельных лент, играющих роль подвесок; менее тщательно и скру­пулезно выполнена работа по соединению бисерных лент с основой из ткани, что выражается в отсутствии тройной окантовки краев у всего изделия.

Головным убором восточных манси, декор которого достигал наибольшей выразительности, являлись большие квадратные плат­ки из холста (рис. 25, 6). Они зафиксированы и в качестве при­кладов духам. Все поле платка, за исключением узкой полосы по краям, заполняла сетчатая вышивка с подчеркнутой ромбиче­ской структурой. В ячейках сетки находились сложные мотивы, значительную часть которых составляли учетверенные изображе­ния птиц. Помимо ведущего орнитоморфного сюжета, мотивами вышивки служили звездчатые фигуры, ступенчатые ромбы, кресто­образные фигуры из «елей», розетки из декоративно оформлен­ных 6-угольииков и некоторые другие. Цветовая палитра включала в себя два основных цвета: красный и синий, а технические прие­мы исполнения характеризовались «мансийской», реже «продер­нутой» и исключительно редко «русской» видами вышивки. Края холщового полотнища занимали вышитые полосы: в центре обяза­тельно помещалась красная зигзаговая линия с шипами, а сверху н снизу ее обрамляли швы-«косички», одиночные или удвоенные. Цвета последних включали в себя красно-коричневый и синий

(голубой). Более сложные узорные окаймления сетчатого орна­мента являлись редкостью. Холщовую основу платка обрамляла широкая пришивная полоса нз хлопчатобумажной ткани; уголки платка иногда отделывались квадратиками иного цвета. Завер­шающим аккордом в декоре этого головного убора служила бах­рома из шерстяных красно-коричневых ниток.

Лишь па одном из более чем тридцати платков зафиксировано другое композиционное решение вышивки. В центре находится квадрат, заполненный квадратной сеткой, мотив которой — ромб с продленными сторонами. По периметру этого квадрата идут пять широких бордюрных рядов, каждый со своим узором. Бордюры разделены швамк-«косичками» [см.: Vahter Т., 1953].

В состав головного убора также входила' налобная повязка. Ее конструктивные п декоративные характеристики сходны с юж­нохантыйскими образцами: прямоугольная полоска ткани с завяз­ками, отделанная бисером. Бисерное убранство представлено ор-• наментальиой нанизанной полосой, пришиваемой к краям повязки. В отличие от южных хантов, восточные манси украшали данный атрибут' только одной бисерной полосой. У них зафиксированы также экземпляры, чье убранство заключалось в нашивании би-,сера на ткань: по периметру всего изделия крепились в порядке контрастного чередования темные и светлые бисерные нити, а центральное поле занимали бисерные фигуры, лучистые или в виде косого креста (рис. 25, 5). С нижнего конца повязки свисала уз­кая ажурная полоса, нанизанная из бисера. Декоративные черты подобных налобных повязок очень близки жестким воротникам женских рубах.

Оригинальность бисерным украшениям восточных манси на фоне массовых аналогий с южнохантыйским материалом .прида­вало сложное убранство, включающее в себя налобную полосу подвески к ушам и нагрудные ленты (рис. 25, /). Налобное укра­шение в данном случае богаче декора на самостоятельных налоб­ных повязках, так как имеет металлические подвески. Бисерные украшения, имитирующие длинные серьги, в качестве самостоя­тельного декоративного атрибута не фиксируются у обских уг­ров в целом. Своеобразием отличается и нагрудное украшение: два полукружия из бисерных лент, крестообразно соединенных Друг с другом. Лишь один раз отмечено подобное нагрудное ук­рашение, бытовавшее вне контекста всего описываемого ком­плекса.

Убранство волос у восточномансийскнх женщин осуществля­лось двояко, Первый способ, связанный с искусственным удлинени­ем кос, па рубеже XIX—XX вв. проявлялся слабо. Отмечен лишь один экземпляр ложных кос, сопоставимый с южнохантыйскими Украшениями (рис. 1, 2], по более простой по исполнению. На кон-

пах жгута, сплетенного из шерстяных ниток, нашиты по шесть фигур цветочного вида из бисеринок; сверху и снизу от них спус­каются пучки бисерных нитей (Vahtcr Т., 1953],. Гораздо чаще ис­пользовались в указанный период подвесные украшения, вплетае­мые в косы. Однако и их оформление по сравнению с южнохан­тыйскими изделиями являлось более унифицированным. В единый пучок соединялось несколько одинаковых по величине лент из нанизанного бисера. В том случае, когда бисерные полосы отлича­лись шириной и сложностью орнаментального рисунка, число их в пучке достигало трех. При ослаблении указанных признаков де­коративная насыщенность украшения компенсировалась увеличе­нием числа бисерных лепт или сложно оформленных нитей до че­тырех или шести. В любом случае на концы накосных подвесок прикреплялись раковины каури с одной или несколькими би­серными петельками.

«Лентами для волос» именовались у восточных -манси укра­шения, крепившиеся вокруг головы с помощью суконной ленты и спускавшиеся на спину (рис. 25, 4], Края этих лент обшивались бисерной ниткой таким образом, что возникал зигзаг или ромби­ческий ряд. В центральной части украшения пришивалась еще одна нитка из более крупного бисера. Ей придавалась извили­стая конфигурация. Верхние концы лент иногда отделывались металлическими нашивками, а на нижних сохранились лишь би­серные петельки. Возможно, что к ним крепились раковины каури. «Ленты для волос», а по существу наспинные украшения, сопоста­вимы с южнохантыйским головным украшением из длинной поло­сы ткани, расшитой бисером и спускающейся на спину.

Предметы одежды, связанные на синцах из шерстяной- пря­жи — рукавицы и чулки,— также подлежали орнаментальному оформлению у восточных манси. На наружной поверхности рука­виц вязальщица размещала ромбическую сетку с узорами из кре­стов, с перекрестьями или загнутыми концами, а также из решет­чатых ромбов. Ладонная поверхность, .за исключением большого пальца, имела более простой рисунок, в основе которого лежала опять-таки ромбическая сетка. Очень редко здесь встречались го­ризонтальные бордюры, расположенные ярусно, как на северо-хантыйских образцах (рис. б, 8). У шерстяных чулок узор вывя­зывался в верхней части изделия и возникал из сложнооформлен-пого зигзага или уголков. Рптм узора мог быть как горизонталь­ным, так и вертикальным. Последний служит отличительной чер­той декора восточных манси, так как не встречается на орнамен­тированных чулках южных и северных хаптов. Второй ориги­нальной особенностью восточномансийских экземпляров являет­ся отсутствие декоративной иерархии среди узоров: здесь не встре­чается членение бордюров пп основные и окаймляющие.

Кб

Из шерстяных ниток восточные манси вручную плели узкие опояски, которые носились с рубахами. Сохранился лишь один эк­земпляр плетения. Чередование пряуки темного и светлого тонов в шахматном порядке создает на нем несложный узор. Прямых аналогий описанным опояскам у обских угров не имеется, и на­блюдается лишь некоторое технологическое сходство между ними и плетеными широкими поясами из разноцветной шерсти у север­ных хантов.

§ 2. Северная группа

Степень репрезентативности орнаментальных материалов по данной этнической группе достаточно высока, однако они далеко не равнозначно характеризуют .различные группы предметов. Практически выпадают из сферы освещения этнографическими данными орудия труда и средства передвижения. Известно лишь, что встречались орнаментированные экземпляры костяных предо-хранительных пластин для руки, деталей оленьей упряжи, муж-ких ножей [Федорова Е. Г., 1992]. В поэтической народной памя­ти закодирована информация о «разрисованном седле ... в образе золотой утки, в образе золотого гуся», об «украшенном изображе­ниями животных» женском ноже [Мифы ... 1990. С. 276, 325]. Ма­териал, находившийся в моем распоряжении, из всего перечислен­ного содержит лишь орнаментированные ножны из дерева. Вся продолгова'тая поверхность одних поделена перегородками на три зоны, п боковые стороны каждой из них украшает трехгранно-выемчатая резьба, а центральное поле занято резными полосами с ромбиками по бокам [ГМЭ, № 1710—118]. Другие, найденные на культовом месте, обиты жестью, и на ней две параллельные линии точечного штампа создают зубчатый орнамент [См.: Гему-ев П. Н., Сагалаев А. М., 1986].

Относительно средств передвижения фольклорные данные со­общают о раскрашивании бортов у челнока охрой и о. веслах с изображением тетерева [Мифы..., 1990]. В фактологическом ма­териале рубежа XIX—XX вв. запечатлены украшенные выемчатой резьбой и погремушками свадебные весла невесты. На рукояти весла нанесена та же орнаментальная композиция, что была опи-Сана на ножнах, а лопасть украшали вертикальные бордюры из Удвоенных в различных сочетаниях треугольников (рис. 26, 6). Обычные весла декорировались скромнее: на ручке вырезались косые кресты, разделенные перегородками [МАЭС, № 869—60]. У манси отмечены орнаментированные пояса, которые дополняли оленью упряжь в том случае, если ездоком являлась женщина. Пояс представлял собой широкую мозаичную 'полосу сукна с не-