Глава 9. «Неделания», или Сумасшествия, данные мне Силой

– Учитель, что же нам делать? – вопрошали ученики мастера.

– Осознавать! – отвечал тот.

Существует множество методов, помогающих осознавать.

Практика «неделаний» способствует осознанию.

Знакомо ли вам чувство облегчения и освобождения, когда однажды вы, наведя порядок в квартире, выбросили старые вещи, мусор, кипы ненужных бумаг? Но несравненно более глубокое чувство освобождения испытываешь, когда выбрасываешь из своей жизни все. Как же легко и хорошо, когда над тобою ничего не висит, никаких дел, привязанностей, обязательств, кроме тех, которые ты сам пожелал для себя оставить. Чувство абсолютной свободы. Чувство божественной благодати…

И я позволил своей жизни стать проще, решил освободится от всего. Стал разматывать клубок своих зависимостей. Начал практиковать йогу отречения от мирского.

Человек существует (как общественная единица) до тех пор, пока его можно идентифицировать.

Бумажки – паспорта, удостоверения, свидетельства – определяют наше описание, положение в обществе, «личную историю». Записные книжки с адресами и телефонами, письма из учреждений – да и просто газеты, журналы, книги, обрывки, на которых мы когда‑то что‑то записывали для памяти – все содержит информацию о нас. И я решил избавиться от этого накопившегося у меня бумажного хлама, который связан с моим именем. Но прежде чем начать выбрасывать, привел все в идеальный порядок, идеальный до маразма – тщательно расправлял, сортировал и аккуратно складывал в папки даже скомканные листочки, лежащие в корзине. Разбирая бумаги, я старательно обдумывал каждую из них, вспоминал, откуда она пришла, что значит в моей жизни – с какими событиями в ней и с какими людьми связана. И так осознавал описание меня, того, что называется «я». Так перепросматривал свою жизнь. Бумаги являлись звеньями, связывающими меня с моим прошлым, и, избавляясь от них, я осознавал мою прошлую жизнь и как‑бы прощался с ней.

Я начал избавляться ото всего, сохраняя лишь самое необходимое. Оставил при себе только паспорт, который всегда носил с собою в сумочке, висящей на шее, – тот минимум, с чем был готов в любой момент, всегда эмигрировать куда угодно. Шел ли я в магазин купить хлеба или выбрасывать мусор в стоящий на улице контейнер – я всегда был реально готов к тому, чтобы не вернуться, навсегда исчезнуть.

Но как же сложно оказалось отвергнуть все мирское, выбросить все бумаги и выйти из цивилизации в «магизм» чистой природы, которая не знает архивов, паспортов, удостоверений! Выбросить все, что составляет мое «я» для социума. Для социума, которому, между прочим, абсолютно наплевать на меня, для которого я существую лишь как некая безликая, неживая, абстрактная статистическая единица: работает там‑то, живет там‑то, номер счета в банке такой‑то… Родился… умер… число, год.

Человек – и к нему куча бумаг, без которых он вроде и не существует. Куча бумаг – будто инструкция по использованию этого человека в обществе. Как инструкция к стиральной машине или музыкальному центру. Инвентарный номер человека – его имя и фамилия. Какой‑то абсурд общественного устройства, если задуматься… И зачем люди дали мне имя, украв у меня этим свободу? Хочу быть просто человеком. Без бумаг человеком. Хочу быть как дикий зверь, как ребенок, которых не интересуют все эти бумажки. «Им плевать на разные бумажки…»

Но наше описание, наше «я» определяет и окружение – те, кто нас знает. Они могут идентифицировать нас и восстановить нашу «личную историю», даже если все материальные удостоверения нашей личности исчезнут – например, в результате стихийного бедствия или пожара. Они подтвердят: «Да, это он. Удостоверяем это». И нам выдадут новые бумажки.

Получается, что суть нашего описания, «личной истории» – а значит, наше «я»! – хранится в нематериальных мыслях нашего окружения о нас, в отношении к нам тех, кто нас знает.

И тогда я решил избавиться и от них – решил стать глобально одиноким, разорвать все отношения с людьми, знавшими меня, стать недоступным для них, добровольно «пропасть без вести» – исчезнуть для социума. Именно для социума, для государства, а не для реальности, не для природы, не для Вселенной, не для Бога.

Быстро забудут о тебе социальные службы и институты, им все равно, что ты есть, что тебя нет – посчитают без вести пропавшим. Закроют банковские счета, удалят из компьютера номера медицинской страховки, налоговый номер – и нет человека.

Пройдет время, и перестанут вспоминать о тебе те, с кем ты был когда‑то знаком: «Ну исчез он, наверное, уехал куда‑то. А может, умер…» Отдельный человек всего лишь песчинка.

Поиск Бога бросает человека по ту сторону всего мирского, проводит грань между им и людьми.

Есть другой путь, ведущий к освобождению, к изменению: можно стать сознательно сумасшедшим – изменить мысли о мире и о себе. Тогда я уже не смогу общаться с моим прежним окружением, прежней референтной группой, ведь оно ожидает от меня совсем иных реакций и поступков. И это добровольное, сознательное сумасшествие в чем‑то равносильно исчезновению и смерти, оно также бросает в одиночество, позволяя стать свободным, позволяя изменяться. Но такое сумасшествие, повторяю, должно быть полным и осознанным. Таким, при котором ты забудешь, что ты сумасшедший, которое станет твоей нормой – твоей новой формой, новым «я»… И этих «я» может быть огромное число.

Наше описание себя, «личная история», наше «я» содержатся в нас самих – в наших мыслительных процессах. И человек, его «я», есть не более чем нематериальная система мыслительных процессов, не более чем набор нематериальных мыслей о том, кем он был в этот раз. Мы то, что мы о себе думаем, и то, что думают о нас.

Внешне я ничуть не изменялся, когда коренным образом изменялось мое самовосприятие и самоощущение себя. Можно изменить физическое тело, сделав пластическую операцию, но ты останешься тем же. А можно, оставив в покое материальное тело, измениться внутренне, сменив мыслительные процессы, – и про тебя скажут: это не он, это на него не похоже. Но не похоже на него, значит, похоже на кого‑то другого. Это и есть истинное изменение. Смена ощущения себя, смена самоидентификации, смена своей формы – смена своего «я».

Можно сменить физическое тело на тело сновидения, на энергетическое тело, но «я»‑то все равно останется! И тогда, умирая, вроде бы и не умираешь.

Или же еще вариант. Потеряв все бумаги, паспорта, удостоверения, можешь восстановить их, если имеешь что‑то , что связано с тобою, с твоим именем, и сумеешь доказать, что это принадлежит тебе. Ты получишь новые удостоверения с твоими фотографиями – новую инструкцию к самому себе: что ты можешь, что должен и чего тебе уже никак нельзя.

И тогда, поняв, осознав это, я решил совсем ничего не иметь, ото всего освободиться. Как от материальных вещей, так и от нематериального – от психических привязанностей. Но свою жизнь, суть себя – свою «самость» я все же решил оставить…

Когда уходят вещи или люди, то уходит и какая‑то частица нас. Чтобы не терять себя, надо владеть лишь вечными Истинами.

19 Не собирайте себе сокровищ

на земле, где моль и ржа истребляют

и где воры подкопывают и крадут;

20 Но собирайте себе сокровища

на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют

и где воры не подкопывают и не крадут; (Мф 6)

Можно жить как человек – а можно как маг, как воин, как стремящийся познать истину и Бога.

Чтобы понять Бога, надо практически жить по Библии, а не только повторять красивые фразы, глубокомысленно размышляя о них, выполнять ритуалы и посещать собрания. Библию надо не только читать и учить наизусть – надо практиковать тот образ жизни, который в ней представлен. Есть огромная разница между знанием Пути и следованием Пути. У многих ли найдется достаточно силы выбросить из жизни все – «не собирать себе никаких сокровищ на земле», чтобы познать истинную суть Бога, освободившись от всего земного и мирского? Огромных трудов, подвижничества и духа требует освобождение от мирского. Как только надо расстаться с материальными благами, так сразу у большинства из нас заканчивается стремление к Богу. Но ведь это один из ключевых моментов познания Господа и «попадания» в Царство Божие!

21 Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною.

22 Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение.

23 Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное;

24 и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие. (Мф. 19)

Раздай и иди за Мною… Мы же давно идем не за Иисусом, а за тем, за другим – хотя и в церковь ходим и посты соблюдаем. Но тот, другой, не смог соблазнить Спасителя даже царствами всего мира, мы же легко соблазняемся новой машиной, квартирой, дачей, коттеджем (хотя Сын Человеческий, а значит, и те, кто действительно следуют за Ним, «не должны иметь где приклонить голову»). Суть одна – соблазнение, только объекты разные – царства или же что‑то поменьше. Вот так незаметно действует тот, другой , искусно прикрываясь религиозной идеологией… Да, верно сказал Марк Твен: «Был лишь один христианин; Его схватили и поскорее распяли Его».

Жизнь коротка. И ее не хватит и на постижение Бога и на достижение материальных богатств. Или – или… Или мы идем за Иисусом, или за тем, за другим… Или, как подвижники, следуем за Спасителем всерьез, или же лишь играем в религии.

Божественная, немирская сторона человека неизменно борется с его материальной, мирской стороной. Так день борется с ночью, а добро со злом.

Иисус – это даже не личность, не физическое тело, а совокупность идей, в частности тех, которые изложенны в Библии. Идей, за которыми «надо следовать» практически, чтобы верно понять и осмыслить их. Эти идеи имеет смысл рассматривать не столько как исторические факты, а как метафоры. Или как руководство к действию.

И я принялся практически реализовывать сказанное Иисусом – практиковать Библию.

Я начал освобождаться от того, что имею. Как в психозе, свалил все в квартире в одну кучу: и новое, и старое, и чистое, и грязное – и принялся все лихорадочно выбрасывать – «раздавать нищим». В мусор полетело все, и какой‑то бродяга еще долго приходил к мусорным ящикам у моего дома в надежде снова найти в нем совсем не мусор.

Оказалось, что ничего, в сущности, не нужно, без всего можно прожить. «От чего бы мне еще освободиться?» – снова и снова задавал я себе вопрос. И однажды, дойдя до предела, я ощутил состояние, когда у меня уже ничего нет – я отдал все свое имущество и богатство, раздал «имение»… Какие‑то вещи еще были в моей квартире – я просто устал выбрасывать, но для меня их уже не было, я был внутренне от них свободен, как, впрочем, и от самой квартиры тоже… И вот только тогда я понял и переосмыслил слова Библии. Освобождение от всего материального, «раздача богатства» – это метафора десоциализации, символ пребывания «не в миру», символ непривязанности к мирскому. Я понял, что важнее быть свободным, немирским внутренне, а не внешне. Быть полностью внутренне непривязанным, к тому, что имеешь. И тогда уже не важно, владеешь ли ты «имениями» или нет – ведь в любой момент ты можешь легко бросить их и пойти за Ним…

Потихоньку «завод» кончился. Я прекратил выбрасывать, начал делать совсем противоположное – сортировать, осмысливать, наводить порядок в том, что у меня еще осталось.

Ничего не иметь, даже самого желания «не иметь». Освободиться и от желания «освободиться ». Быть ни к чему не привязанным, даже к достижению непривязанности. Быть свободным даже от поиска свободы…

– Учитель, я ото всего отказывался, я так много страдал, чтобы познать Бога. От чего мне еще надо отказаться?

– Откажись от страдания.

Бывает, что видишь какую‑то вещь, предмет, записанный телефон, бумажку, а не можешь вспомнить, откуда они появились. Не можешь вспомнить их предысторию и события, с ними связанные, – не хватает энергии. В состоянии «всезнания» ты можешь вспомнить все, всю свою жизнь по цепи ассоциаций. Как перед смертью – перед умирающим прокручивается вся его жизнь. И тогда, так же тщательно, как на месте преступления перебирает улики криминалист, ты можешь «перебрать» свою жизнь, вернуться к любой ситуации. Осознать то, что казалось забытым и скрывалось в твоем подсознании, те забытые программы – навязчивые идеи, «намерения», которые владеют, управляют тобой, те значимые для тебя в прошлом ситуации, которые оказали влияние на формирование твоих моделей поведения, твоего самоощущения и тебя. Перепросмотреть свою жизнь – это «перебрать» себя, свою жизнь заново, как, например, перебирают мотор автомобиля при капитальном ремонте.

Теперь я стал до ненормальности безупречным, с перебором честным. Возвращаю «с максимальным качеством» все имеющиеся у меня вещи их владельцам.

Вспоминаю, что у кого взял. Вспоминаю о каждой мелочи – о клочке бумаги, канцелярской кнопке, случайно взятых в бюро у знакомого, или иголке, которую попросил когда‑то у соседа, чтобы зашить рубашку, и забыл отдать, о книге, журнале, которые забрал, проходя мимо кучи макулатуры, лежащей в подъезде дома – хочу от всего безупречно освободиться. Когда отдам все, то получается, что уже ни у кого ничего не брал и не крал. Я до ненормальности, сверхточно реализую библейскую заповедь «не укради» – практикую Библию. Вспоминаю, откуда все это пришло и как, и тем самым осознаю свои привязанности к социуму, свои социальные контакты, свою жизнь – перепросматриваю ее (как и в описаном выше случае с бумажками). Развязываю все концы с обществом. Меня ничто ни с кем больше не связывает, от меня никому ничего не надо и мне никому ничего не надо возвращать. Я никому ничего не должен…

Свободным можно стать, только ничего не имея. Отдав все. Отдав даже самого себя смерти. Умерев, живя… Ведь только после смерти, слившись с Вселенной и Богом, мы и становимся истинно свободными.

Взял новую записную книжку. Аккуратнейшим образом записал на первой странице свои данные: как зовут, где живу, номер телефона. Ощущаю, что теряю память о самом себе, кто я. Быть может, позже, увидев книжку, вспомню себя.

Также предельно аккуратно переписал карандашом все адреса и телефоны из моих старых записных книжек в новую. Занялся чистописанием. А пока переписывал, перебрал свое окружение – всех своих знакомых, вспомнил все, что связано с каждым человеком. Стер ненужные телефоны, оставив лишь самые необходимые – несколько фамилий… а затем освободился и от них.

Проделав эту работу, понял, чего от меня ожидают, из чего я состою как социальная, общественная единица в кругу своих друзей и врагов, и сделал еще один шаг к осознанию того, кто я есть. Понял, почему не мог делать иначе, чем от меня, от моей формы ожидают.

А затем я выбросил записную книжку и этим внутренне распрощался со всеми. Я больше не намеревался ни с кем из них общаться.

И, выйдя внутренне в тотальное одиночество, смог позволить себе все , так как исчез фактор, препятствующий моим изменениям, сдерживающий неадекватности (а на самом деле лишь проявление во мне других форм), – исчезло мое окружение с требованием «нормальностей» от меня, фиксирующее мое «я».

Те немногие друзья и приятели, которых я еще имел, постепенно от меня отдалялись. Моя форма изменилась, я стал другим и перестал оправдывать их ожидания. Они уже не могли общаться со мной как прежде, стали считать меня неадекватным: «крыша у него съехала» – но я лишь изменился, был просто другим, не тем, кем они меня всегда считали. Так, однажды зашел ко мне давнишний знакомый, состоятельный человек, владелец процветающей фирмы. Я дерзко сказал ему, что он сам – мелкое ничтожество, а его дела и то, что он зарабатывает деньги, – полная чепуха и бред. Ведь я рассматривал все с иной, чем он точки зрения: «Что высоко для людей, может быть мелочным перед Господом». Сказано: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие». А значит, богатство – ничто для Господа…

Мой знакомый извиняющимся тоном попытался возразить: «Я все‑таки что‑то, пусть не так много, но заработал… Тебе, если позволишь, позвонит из Москвы один хороший человек – врач, психиатр. За мой счет. Пообщайся с ним, будь добр», – и, оставив мне триста немецких марок, недоумевая, поспешно удалился. На каком‑то глубинном уровне он понимал магию происходящего и не обиделся.

Парадокс: если бы я изначально был «со съехавшей крышей», если бы меня не знали другим, то это мое состояние сумасшествия было бы нормой! «А он просто такой, он всегда был такой!» – говорили бы про меня, ведь мое состояние, меня было бы не с чем сравнивать.

Я начал убирать дуальность. Дошел до абсурда: оставил одну ложку, одну чашку, одни брюки, одни носки, все остальные «дублирующие» предметы выбросил. Ничего лишнего – Сила учила меня обходиться малым. Я жил в сознательной «нищете», бдительно следил за всем, все держал под строжайшем контролем. У меня так мало вещей, их надо беречь, ведь неизвестно, сколько времени придется ими пользоваться. Если порвутся, например, брюки, то так и буду ходить в рваном – больше ведь ничего нет. И потому, даже садясь на стул, я выпрямлял ноги, чтобы не деформировались коленки на штанах – «контролировал» брюки. Сломается ложка – заменить ее нечем. Значит, буду есть руками. Неудобно как‑то руками‑то… И тогда я начал максимально аккуратно, гипертрофированно аккуратно, предельно мягко делать все: и надевать брюки, и прикасаться к ложке, и много чего еще. Я стал все контролировать и замечать то, на что раньше, когда всего было много не обращал внимания и что делал автоматически, не осознавая, не «присутствуя» дзеновски.

Так Сила учила меня: все что угодно, в любой бытовой ситуации подлежит контролю и, значит, осознанию. Так расширялась зона моего активного внимания и сфера осознанного.

Я съел все, что было съедобного в моей квартире, до последней крошки. Выключил холодильник – никаких запасов на будущее, только «здесь и сейчас». И когда я шел в магазин за продуктами, то покупал лишь то, что мог съесть за один раз – ну, например, один помидор, две булочки, маленькую бутылочку минеральной воды. И я обязательно должен был съесть все мною купленное – таково было задание Силы.

Если я покупал слишком много, то все равно должен был съесть все, хотя уже не испытывал голода и вынужден был заставлять себя, – выбрасывать что‑либо мне было запрещено Силой. И в следующий раз я точно рассчитывал, что и сколько куплю. Так Сила учила меня брать только самое необходимое. Я стал как дикий лесной зверь, который не таскает с собою ничего лишнего. «Не умножай сущностей сверх необходимого», – говорят на Востоке.

Ничего не ем уже долгое время. Голодный жутко. Приготовил себе обед – все свеженькое, вкусненькое. Сел, поднес ложку ко рту. И вдруг Сила, как какой‑то внутренний голос, говорит: «Не ешь!» Положил ложку назад. Голод как рукой сняло. Все, что приготовил, выбросил. Нет для меня больше слов «голод» или «я не могу не есть». Могу не есть. Много чего еще могу… Я понял, что могу быть абсолютно безжалостным к себе.

Теперь сижу буквально только на воде и хлебе – долгое время, как монах, питаюсь только черным хлебом, пью только воду. Вот такой пост. Пошел в магазин за хлебом, и так интересно наблюдать за людьми, за тем, что они покупают, что едят. Я‑то уже не с ними, «не в миру», мне не нужно ничего из того, что нужно им. Только вода и хлеб. И я начал замечать разные сорта хлеба и различать их вкус. А раньше ведь не обращал на это внимания.

Пост и молитва, молитва и пост – вот религиозная формула постижения Бога.

Бесконечный пост, а не пост «от сих до сих» в страстную неделю. Подвижничество…

Черного хлеба не переешь при всем желании. И, сидя на самой строгой «монастырской» диете, я научился четко отслеживать и осознавать процесс насыщения. Я не переедал даже малюсенького кусочка хлеба – ведь когда насытишься, не лезет он больше в рот, хоть убей; пресный он, не сладкий. И потом, когда снова начал есть все, я, осознав тонкое чувство насыщения , уже не переедал, даже употребляя деликатесы.

Аппетит у меня был – съесть сладкое я бы не отказался. Аппетит, но не голод! А сладкое, аппетит – это уже лишнее, это та «роскошь», которая не является необходимым условием для выживания. Только самое необходимое, ничего лишнего! Такая вот внутренняя монастырская практика: внешне я нахожусь «в миру», не в монастыре, а внутренне уже по другую сторону мира людей.

Я научился получать наслаждение от простой пищи. «Ешь просто – доживешь до ста», – говорит пословица. И понял йогов, которые получают от корки хлеба гораздо большее удовольствие, чем европеец от сочного бифштекса. Ведь йоги едят «по голоду», а не по аппетиту, едят осознавая. И как же вкусен простой хлеб, если ты голоден!

Во всех яствах я стал чувствовать отголоски вкуса хлеба, и осознал, что любая еда – это в сути своей просто хлеб, в какой форме его ни подай – в виде бифштекса, черной икры или простого риса. Я постиг то изначалие, которое присутствует во всех видах пищи, то, что убирает чувство голода и дает чувство насыщения. А каким образом приходит это ощущение – не все ли равно? Так едят дети и йоги, для которых безразлично, какой едой утолить голод. Они не знают, что икра лучше, вкуснее, чем хлеб.

Все – хлеб. Я уже ем не разнообразную пищу, а потребляю суть продуктов, их энергию, представленную в том или ином виде.

Очень медленно ем и концентрируюсь на ощущениях тела, на вкусе. Я эксперт своих ощущений. Съел ложку картошки. Проанализировал состояние, задал вопрос: «Что сейчас хочет тело для полной гармонии, для максимального удовольствия?» Ага! Ложку гороха. Съел горох. Что сейчас? Кусочек помидора. А сейчас что? Глоток кока‑колы… И так далее. Анализирую каждый маленький глоток, каждую ложку еды. Ем предельно медленно, так, чтобы пища ложилась мягко. Точно, очень точно, подбираю температуру пищи – не холодная и не горячая. Как йог, воду жую, а твердую пищу долго жую и «пью». Короче говоря «неделание» еды. («Делание» еды – это как обычно: воду пить, а твердую пищу есть.) Наблюдаю за тонкими потоками ощущений от еды, за желаниями, за движением энергий – то, что делали древние даосы. Медитация на еде…

Зимой мы хотим горячего борща, а летом холодной окрошки. Есть пища холодная, и есть горячая. Водка, кстати, тоже пища. Горячая пища. По энергетике горячая, а не по температуре.

Голодаю, долгое время пью только дистиллированную воду. Потом попил обычной – и по‑новому ощутил ее вкус. Сорта воды, оказывается, тоже разные, научился их различать. А ведь раньше не замечал этого. И не «присутствовал» в своем ощущении, когда пил воду…

Я начал экономить обычную водопроводную воду Ни капли не должно пропасть даром. Живу в цивилизованной квартире как в пустыне, где вода на вес золота. И тогда я стал по‑иному осознавать, как обхожусь с водой, как открываю и закрываю водопроводный кран. Стал дзеновски «присутствовать» в этом простом бытовом действии, ранее ускользавшем из сферы моего активного, осознанного внимания. Это еще немного углубляет состояние «здесь и сейчас», вводит в состояние наблюдателя за собой. И теперь всякий раз, открывая или закрывая кран, я «сжимался» до этого простого действия, забывая обо всем другом. Осознавал и наблюдал: «Я прикасаюсь к крану (точнее сказать, не я, а мое тело прикасается; я лишь наблюдаю). Я открываю его на пол‑оборота (или на четверть, или еще на сколько). Концентрируюсь на ощущении «я открываю кран», осознаю это ощущение. Пребываю в «здесь и сейчас», открывая кран. Остальная Вселенная для меня в этот момент уже не существует – только открытие крана…

Теперь новое сумасшедшее задание Силы: мне запрещено пить водопроводную воду. Я должен обязательно покупать воду для питья и для всех других своих нужд в магазине – а это стоит денег, времени и трудов. И позднее, когда я снова стал «нормальным», я начал с почтением и любовью, осознанно относиться к воде – к обыкновенной холодной бесплатной воде из‑под крана (в моей квартире не было счетчика холодной воды).

Четко отслеживаю ощущение усталости, точно так же как, например, ощущения от вкуса еды. Приготавливаюсь ко сну только когда по‑настоящему им «голоден», не ложусь в кровать просто поваляться от «аппетита». Время, когда я отдаюсь в объятия Морфея, не имеет никакого значения – это может быть и под утро, на заре, или днем, не обязательно вечером, ночью: нет никаких распорядков, живу как дитя.

Какое же это наслаждение – спать, когда хочешь спать, есть – когда хочешь есть! Какое же это удовольствие – жить в Дзен!

Давно уже сплю на голом полу, без одеяла, не раздеваясь. Ложусь где угодно, когда чувствую, что устал, – как собака, как дикий зверь.

Чертовски устал. Ложусь спать. Почти заснул. Вдруг Сила приказывает: «Встать и прыгнуть вверх 100 раз, не касаясь руками тела! Если коснешься, должен начать прыгать сначала». Так Сила в который раз учила меня быть безжалостным по отношению к себе. Я точно выполняю все ее указания, просто не могу иначе.

Мгновенно встал, сна как не бывало. Прыгаю. Сила заставляет всегда быть готовым к усилию и сверхусилию. Устал ты или нет, бодрствуешь ты или спишь – ты должен уметь мгновенно пробудиться и действовать.

Так однажды, я очень уставший, лег спать и начал видеть сон. Вдруг возникла мысль‑команда: «Посмотреть на руки! Проснуться! Быстро!» И я, несмотря на крайнюю усталость, посмотрел на руки и «проснулся во сне» – сон стал осознанным.

Магия предполагает возможность развития сверхсверхусилия. Маг всегда ко всему готов. Магия – это самая суровая монастырская практика, происходящая в миру. Плюс высший уровень осознания.

…Я уже не устаю. Я лишь наблюдаю ощущение усталости своего тела, но сам не устаю никогда. Я непрерывно осознаю себя и, значит, всегда сохраняю контроль и отрешенность – ив момент максимальной усталости, и во время предельного стресса, и во сне, и даже когда умираю. Я отстранен от усталости, отстранен от смерти. Это не моя усталость. И не моя смерть…

Резервы человека огромны. Однажды проводился эксперимент. Испытуемый должен был поднимать груз до полной усталости, «до отказа». Затем его быстро вводили в гипнотический транс и внушали, что груз стал легче в два раза, и он только что начал его поднимать. И так много раз. Опыт прекратили… из‑за отсутствия времени у экспериментаторов. «Маг всегда готов пройти лишнюю милю», – отметил в одной из своих книг Кастанеда. Маг использует те же механизмы подключения резервов – транс и самогипноз вместо гипноза внешнего.

…Лишь только я просыпаюсь, тут же мгновенно принимаю боевую стойку, полностью мобилизуюсь. Я готов в любой момент мгновенно перейти ото сна к бою, без разминки и подготовки. Как дикий зверь. Так мгновенно мобилизуется, например, мирно спящая кошка, если внезапно токнуть ее.

…Не читаю прессу. Выключил радио, телевизор. Отключил телефон. Вышел из мира людей. Вот такое затворничество. Болтаюсь по сновидениям… посещаю иные миры восприятия в своем энергетическом теле. Практикую йогу сновидений. Изучаю пространства сна и понимаю, что наш материальный мир – всего лишь сон, из которого однажды мы можем проснуться…

…Вновь включил телефон. И любой звонок возвращал меня из состояния бесформенности, из тотального одиночества, из единения с Богом, со Вселенной на землю, в мир людей. Любой контакт требовал от меня реакций, адекватных моему изначальному «я», выполнения того, что от меня привыкли ожидать, «заземлял» меня… и уводил в «мир» от Бога. «Зачем духовному лицу, служителю церкви мобильный телефон?» – подумал я тогда. И сам себе ответил: «Затем, чтобы сохранить связь с мирским, чтобы отдалиться от Бога. Сложно выдержать тотальное одиночество – для этого нужно быть подвижником. Не всякому под силу окончательно выйти из мира, чтобы прикоснуться к божественному».

…Длительное время не пользовался мылом когда мылся. А потом однажды, намылившись, осознал, заметил ощущение «мыло». И не такое уж и чистое тело после помывки с мылом. Какое‑то жирное…

Новые чувства, новые ощущения. Осознал их, сделав наоборот, сделав «неделание». И теперь, когда мою руки с мылом, или пью воду, то уже дзеновски «присутствую» в этих действиях, отмечаю все свои чувства и ощущения, чего раньше не было. Концентрируясь на ощущениях своего тела, я поддерживаю свое пребывание в «здесь и сейчас».

«Что я чувствую, что ощущаю?» – все время задаю я себе каким‑то необычным способом – не используя слов – вопрос. И непрерывно на него отвечаю: не словами, но безмолвным анализом ощущений.

Истина познается в сравнении. В этом один из целей «магических» «неделаний», или сознательных сумасшествий. Необходимо на время вывести человека из привычных, казалось бы, незыблемых данностей, из «клеток», заставить его посмотреть на привычное с иного ракурса. Тогда он заметит то, что уже давно перестал замечать, и осознает то, что не осознавал. Он сменит интерпретации, расширит границы восприятия и тем самым приобретет новое знание. Многим же из нас просто не с чем сравнивать… Делая привычное непривычным образом, мы осознаем свои автоматизмы. К тому же, находясь полностью в сенсорном опыте, тотально контроллируя и осознавая все свои действия, движения, даже мысли, человек входит в измененное состояние сознания – разделяется на наблюдателя и наблюдаемого, попадает в глубокое «здесь и сейчас». В то состояние, в котором и происходит магия. Но однажды наблюдатель и наблюдаемое становится целым и происходит тотальный выход за пределы двойственности…

Наблюдатель и наблюдаемое… Наблюдатель (осознаватель, свидетель, самость…) всегда пребывает в «здесь и сейчас», даже если наблюдаемый думает о далеком прошлом или будущем. Наблюдатель всегда неподвижен, даже если наблюдаемый движется с огромной скоростью. Наблюдатель всегда жив – даже если наблюдаемый умирает. Он, наблюдатель, лишь наблюдает и осознает смерть, но сам при этом сохраняет осознание и не умирает… Для наблюдателя нет прошлого или будущего, быстрого или медленного, жизни или смерти – для него есть лишь осознаваемое и воспринимаемие им, есть лишь ощущение.

Я живу в своей квартире как в «чистой» природе. Не пользуюсь электричеством, горячей водой, отоплением – теми благами цивилизации, за которые надо платить и которых нет в природе. Только бесплатная холодная вода, только дневной свет из окон и тепло от солнца. Тем самым я делаю еще один шаг к свободе от привязанностей к обществу, ведь не нужно нести дополнительные расходы.

Но квартирная плата все‑таки остается. И я должен платить уже потому, что живу как цивилизованный человек, что люди заставляют меня быть на этой Земле членом социума. Всю свою жизнь я что‑то должен обществу, лишь потому, что я нахожусь в нем. По жизни должен… Мир, социум, государство не отпускают меня полностью, как Будду или Иисуса…

20 И говорит ему Иисус: лисицы

имеют норы, а птицы небесные – гнезда;

а Сын Человеческий не имеет,

где приклонить голову. (Мф. 8)

И понял я, что только тогда смогу быть свободен, когда у меня совсем ничего не будет. Когда я стану человеческим животным , живущим вне социальных отношений и не думающим о деньгах. Когда я буду безупречно десоциализирован – не как пьяница‑бомж, а как Будда или Иисус. «Я хочу быть бродягой, но образованным бродягой», – сказал Ошо.

Или же когда стану настолько богатым, что опять‑таки не буду думать о деньгах. Или – или. Что наверху, то и внизу. Уставший миллионер, который имеет столько, что уже не потеряет, который живет на проценты, отойдя от дел, и бездомный нищий, которому просто нечего терять, – оба социально свободны, и потому глаза их могут воспринимать мир одинаково. (Хотя, если в чем‑то больше автономии, то одновременно и в чем‑то больше зависимости: одно ведь не существует без другого.)

Отсутствие заботы о деньгах – вот то, что отличает животное или ребенка (а так же святого, Иисуса, Будду) от взрослого цивилизованного человека. А другими словами, принадлежность к социуму.

Люди играют в социальные игры деньгами… А может быть, можно играть еще чем‑то?

Эх, жизнь наша! Я бы никогда не понял, что все это просто игра, если бы однажды не вышел из нее… Король ты или бомж, президент страны или простой работяга, святой, маг, просветленный, верующий или неверующий атеист – это лишь разные игры, но все равно только игры, не более. Бог же – как арбитр. Он лишь судит и наблюдает игру. Он вне ее.

Для Бога, для «видящего», все, независимо от ранга, лишь дети, играющие в игры. Он – Отец Небесный.

Человеческое животное… Парадоксально, но чем ближе мы к животному началу, тем более здоровы духовно, тем более близки к Богу. Животные более человечны, как ни парадоксально это звучит. У них нет преступности – воровства, ненужных убийств, изнасилований. Они не собирают себе сокровищ, а берут у природы лишь самое необходимое – то, что нужно для выживания. Они не разрушают природу. Человек же… Да что о нем говорить! Даже если он и церковь регулярно посещает, и заповеди соблюдает, все равно ему бесконечно далеко до духовности и безупречности дикого зверя. Если лев сыт, то не будет потехи ради, власти ради убивать; зебры и козы могут спокойно гулять вокруг него – он к ним не притронется.

…Купил себе кимоно, оно немного великовато. Зима. Замерз. Надеваю кимоно, иду в нем под холодный душ. Потом открываю все окна в квартире и начинаю сушить его ударами, ведь, высохнув, оно примет форму моего тела. Таково новое задание Силы.

Наношу удары сразу, без разминки. Такой концентрации, четкости, гибкости не было и в период моей лучшей спортивной формы. Вот тебе и физическое тело и тело энергетическое, думаю я. Так работает энергия кундалини, когда она начинает верно циркулировать – и не нужна ей разминка.

…Все еще зима. Пришел с улицы, жутко замерз. Но Сила безжалостно требует: «Под холодный душ! Быстро!» Иду под душ. Зубы стучат, весь дрожу, напряжен. И вдруг как‑то отпустило, расслабилось. Дрожь и напряжение исчезли, открылось полное дыхание , то дыхание, о котором говорят йоги: животом, грудью – всем телом. И холод струи воды превратился в какое‑то давление на тело, что ли. Сменились интерпретации чувственных ощущений – и чувство холода превратилось в давление. Оно не приятно, но и не неприятно. Просто какое‑то давление, просто ощущение. Стою. Могу так стоять сколько угодно, вечно. Уже не холодно. Лишь наблюдаю за собою, за своими ощущениями, не интерпретируя их никак. Я пребываю в особом, измененном состоянии сознания.

Известный Учитель Порфирий Иванов, который ходил зимой в одних трусах и регулярно обливался холодной водой на морозе, использовал такие же механизмы. Аналогичным образом тибетские йоги зимою у проруби сушат на ветру мокрые простыни. И даже соревнуются, кто больше высушит. Так же, надолго фиксируя свое измененное состояние сознания, отшельники‑йоги проводят зиму высоко в горах без теплой одежды, не пользуясь огнем. Искусство «тумо» называется это в легендарном Тибете.

…Сменились интерпретации – сексуальные ощущения перестали быть прежними. Скорее они стали проявляться как энергия, как некое давление внизу живота, а не как что‑то особенно приятное. Давление «гудит» и наполняет все тело вибрацией, заряжает его статической силой, той силой, которой обладают йоги. Оно становится плотным, напряженным, как возбужденный, эрегированный половой член[11].

Этим давлением внутри себя ты можешь притянуть и зацепить все, что угодно. И не находишь покоя: тебе, как ребенку, все время хочется двигаться, как физически, так и психически – хочется что‑то делать, хочется сбрасывать это давление, эту энергию в «оргазмах» деятельности.

А оргазм? Ну что оргазм? Лишь сброс драгоценной энергии. В тантрической практике, в сексуальной йоге нормальный оргазм, когда изливается семя, рассматривается как неудача. Кстати, сменились интерпретации – и «неприличный» секс стал божественной тантрой, йогой. А в сущности, если посмотреть со стороны – все те же действия…

Просто ощущения и просто действия. Не развратные и не целомудренные – ощущения и действия без интерпретации и оценки. Ощущение энергии. Движение энергии.

Накопив энергии и сексуального желания, я начал любить весь мир на телесном, физическом уровне. Низ живота – точка «дянь‑тянь» – наполнился любовью, силой, энергией. Я все делал «от живота», от «срединной» силы тела. Я прикасался к любой вещи бережно и при этом чувствовал отголоски сексуального возбуждения, как при сексуальных ласках, оттенки оргазмических ощущений – и движение энергии! Недаром даосы отмечали, что действие жизненной энергии ци проявляется в потоках оргазмических ощущений.

Я не разрушал и не вредил, делал все нежно, мягко, с любовью, как в интимной ситуации. Только ситуация эта была для меня везде в обычной, бытовой жизни. И тогда я полюбил все «впрямую». Ласкал весь мир, мягко, нежно касаясь всего в нем… Я осознал чувство любви на уровне телесных ощущений и на уровне энергии. Все мне было приятно. И я, наверное, понял просветленного мастера Дзен, который однажды сказал: «Это так приятно – колоть дрова и таскать воду из колодца!»

Важно не только то, что ты делаешь, но и то, как ты это делаешь и зачем.

Все‑таки как много мы делаем машинально, механистически, не задумываясь – не осознавая!

Глава 10. Открытие чакры

Ключом к пробуждению и манифестации кундалини является опустошение и сдача себя энергии Духа Святого – Силе

Один мой знакомый, занимающийся гипнозом и акупунктурой, рассказал о таком случае из своей практики. Он ввел пациента в состояние гипнотического сна и, дав ему в руки карандаш, попросил провести линии по своему телу Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что проведенные линии точно соответствовали линиям из атласа по акупунктуре для органа, бывшего у пациента не в порядке.

Наше тело – умное. Организм обладает заложенной в него природой естественной интуитивной мудростью – так, например, дикие животные во многих случаях знают, что им надо делать, например, какую траву есть, чтобы излечиться. Нужно уметь слушать свое тело. Как, впрочем, уметь слушать и свою психику, Силу, поток , отдаваться их требованиям и течению.

Попав в состояние следования Силе (когда пробуждается энергия ци, или кундалини), я принимал самые невообразимые положения тела (в этом, кстати, и состоит принцип асан йоги). Я ходил по улицам в таких необычных позах, что люди смотрели на меня как на сумасшедшего. Да я и был таким – так требовали Сила, поток. Ну, например, задрав голову кверху и подняв плечи, совершенно спокойно ехал в переполненной подземке. Наплевать… Кстати, то, что человеческое тело, освобождаясь от напряжений в момент пробуждения энергии ци, кундалини, может принимать немыслимые позы, отмечали еще древние мастера. Такие спонтанные движения в кундалини‑йоге называются «крийя». К тому же, как отмечают адепты йоги, тантры, даосские подвижники, мастера цигун, при пробуждении энергии человек часто становится гиперсексуален, так как энергия человека имеет сексуальную природу.

И вот однажды Сила поставила меня на четвереньки. Мышцы внизу спины максимально напряглись. Я корчился в этой позе, должен был стоять так, пока не умру. Фактически Сила убивала меня этим громадным напряжением. Приятным или неприятным оно было – сказать сложно. Находясь во власти Силы, я не мог самостоятельно выйти из него и изменить положение тела. Но, дойдя до предела, до «порога срыва», я внезапно почувствовал, как позвонки в нижней части туловища расправились, разжались и встали на правильное, им предназначенное место. Я словно испытал оргазм этим перепадом максимального мышечного напряжения и расслабления. Рассосался мощный мышечный спазм, которого я не замечал, но который на протяжении многих лет являлся структурой моего тела и мешал правильному течению энергии в нем. Произошел телесный катарсис, высвободивший заблокированный заряд энергии неосознанного хронического мышечного напряжения[12]. Позвоночник стал по‑детски гибким[13].

Одновременно расслабились и поползли по брюшной полости вниз внутренние органы – кишечник, желудок. Живот также расслабился и выдвинулся вперед, как у перекормленного ребенка. Отпустило диафрагму, открылось полное дыхание. До этого момента дыхание было хронически зажато, хотя я и не замечал этого, и мне казалось , что я расслаблен и дышу свободно. Ци опустилась вниз, что требуется в цигун. Центр тяжести моего тела понизился, я стал стоять устойчивее, получил связь с опорой – «заземлился», как сказал бы телесный терапевт. Тело стало целостным и монолитным. Мастер цигун отметил бы, что теперь оно отрегулировано, так как ушли перекосы его структуры. Произошедшее со мною можно назвать открытием чакры, пробуждением кундалини, телесным катарсисом или еще как‑то – суть не изменится.

Видимо, в какой‑то момент мои зажатые мышцы не смогли больше держать напряжение, энергетический заряд мышечного панциря исчерпался, и хроническое структурное напряжение исчезло – мышцы расслабились, и жизненная энергия потекла свободно и правильно. Сила же поставила мое тело в нужное положение, когда в процесс включились именно те мышечные блоки, которые были зажаты, – ведь я внимательно слушал Силу, тонкие ощущения своего подсознания и непрерывно следовал им, находясь в трансовом состоянии. Подобным образом расслабляет длительное нахождение в статических позах – стояние в так называемых столбах (практики цигун и боевых искусств) или выполнение предельных напряжений в йоговских асанах. Телесноориентированная терапия также работает с мышечными блоками. Если истинной ци не препятствовать, то она будет развиваться естественно и гармонично.

В теле, свободном от неосознанных хронических напряжений, жизненная энергия ци течет свободно, а значит, верно. Правильная «постановка» ци (например, в боевых искусствах) неразрывно связана с процессом расслабления неосознанных хронических структурных напряжений. Это глубинное, структурное расслабление, а не поверхностное, достигаемое, например, массажем.

Когда‑то из‑за наличия в моем теле энергетического перекоса у меня оторвалось легкое от плевры, и я попал в больницу – об этом я уже рассказывал вначале своего повествования. Спортивные упражнения лишь увеличивали тонус мышц, в частности тех, которые создавали перекос. И когда‑то натяжение спаек внутри тела превысило порог, они не выдержали и легкое оторвалось. Поэтому накачивать тело силой имеет смысл лишь после того, как оно стало сбалансированным, свободным он ненужных структурных напряжений, иначе последние будут наращивать свою мощь и энергию «перекосов», и это может привести к плачевным, как у меня, последствиям или другим болезням.

Хронические структурные напряжения тела препятствуют свободному и правильному течению биоэнергии в организме и это является предпосылкой возникновения различных заболеваний. Восточные учения отмечают, что болезни человека – от неправильной циркуляции ци.

К сожалению, в подавляющем большинстве нас не учили тому, как правильно эксплуатировать свое тело. Или же учили неверно. Нам дают инструкции к автомобилю – о том когда надо менять масло и проходить техобслуживание. При покупке компьютера, музыкального центра, стиральной машины мы получаем инструкции к этим агрегатам. Но нам не дают самого важного – при рождении мы не получаем инструкции к тому, как правильно пользоваться своим телом, чтобы оно служило долго, не болело и не ломалось!

Сколько же заблокированной энергии хранит внутри себя, не осознавая этого, обычный человек! Множество энергетических зарядов, нарушающих свободное и правильное течение жизненной силы, скапливается в туловище, в позвоночнике, в его изгибах[14]. Посмотрите, к примеру, на скрюченного старика. В основе таких деструктивных напряжений физического тела зачастую лежат психические причины. Только у покойника или у ребенка тело расслабляется, так как душа у них свободна и близка к Богу. (Потому и гроб надо заказывать больше роста человека при жизни.) Есть также примета, что человек, переживший свою смерть, будет жить долго – у него уходят структурные напряжения как тела, так и психики, тело и душа расправляются, жизненная энергия ци начинает течь более свободно и правильно. Нерациональнее ли при жизни освободиться от лишних напряжений, ведущих к болезням?

Вот так организм сам излечивает себя, надо только уметь чутко прислушиваться к нему, к потоку, к Силе. А прислушиваешься, лишь когда находишься на пределе, на границе. В экстремальной ситуации замечаешь так много нового.

Позднее я вспомнил, как у меня, возможно, сформировалось хроническое напряжение в нижнем отделе позвоночника. Еще дошкольником я как‑то посмотрел на себя в зеркало, и мне не понравилась моя манера держать себя – изгиб внизу позвоночника и выпяченный вперед живот. Тогда я еще не знал, что такой живот был у Будды, что его можно увидеть у представителей диких племен, не знающих цивилизации, у грудного ребенка, и что именно такой расслабленный живот есть норма. Я начал работать над осанкой, приводя свое тело к эталону красоты, принятой в современном обществе. Я стал контролировать положение живота, непрерывно втягивая его мышечным усилием – и так нарушил естественную сбалансированность организма! Поначалу мне приходилось делать это сознательно, и так длилось, наверное, несколько недель, но в какой‑то момент я, заигравшись, забыл про напряжение, и оно ушло в подсознание, стало хроническим. И я просто перестал осознавать то, что живот зажат. Мне говорили «Расслабься!», и я расслаблялся, совершенно не замечая, что во мне существует мышечный панцирь, который я уже не мог расслабить произвольно, как, например, мышцы руки или ноги. И я так никогда и не осознал бы этого напряжения, так и жил бы с ним до смерти, если бы однажды Сила не избавила меня от него.

Подобным образом формируются хронические мышечные зажатости из‑за страха. Вспомните осанку испуганного когда‑то человека и забывшего об этом, вытеснившего страх в глубины подсознание: поднятые плечи, склоненная голова. Он все время ожидает нападения (даже в совершенно спокойной ситуации), подсознательно закрывается. Как сказали бы йоги: его «чакра любви» закрыта. Ведь невозможно и бояться, и любить одновременно.

О многом могут рассказать опытному взгляду осанка и тело человека. Мастера боевого искусства зачастую можно определить уже по тому, как он стоит и ходит. По позе можно увидеть, свободно ли, правильно ли циркулирует энергия в теле.

Процесс осознания – это как в анекдоте: «Я никогда бы не узнала, что мой муж пьет, если бы однажды он не пришел домой трезвым». Как часто нам лишь кажется, что мы расслаблены, что знаем что‑то наверняка, а на самом деле мы просто многого не осознаем, не знаем. До тех пор пока однажды не протрезвеем…

Марафонцам известен термин «второе дыхание», когда в момент предельной нагрузки организм спортсмена освобождается от лишних напряжений, начинает функционировать оптимально и гармонично. Тело бегуна расслабляется, мышцы расправляются и он начинает дышать свободно и легко.

Также в максимальном напряжении йоговской асаны необходимо суметь расслабиться – «расправиться». Громадное физическое напряжение пробивает блокады. В результате тело освобождается от ненужных напряжений – это приводит к правильному течению энергии в нем, к телесному «просветлению». Точно так же и запредельное психическое напряжение убирает все лишние «напряжения» души, «расправляет» ее – психическая энергия начинает течь свободно. И это приводит к «расслаблению» духа, к его просветлению… Открывается «второе духовное дыхание».

В одном из дзеновских монастырей монахи вели очень напряженный образ жизни: спали по три‑четыре часа в день, непрерывно работали, медитировали, молились. И вот однажды настоятель, встретив послушника, вдруг ни с того ни с сего ударил его палкой. «Доброе утро, учитель», – сказал, улыбнувшись, послушник, дошедший от такой жизни до предела. Он уже не мог возмущаться и напрягаться. Ему было все равно: он достиг цели Дзен – состояния отрешенности, умиротворения, бездуальности. Его психическая энергия потекла свободно, дух расслабился и просветлился.

«Вот теперь ты начал понимать, что такое Дзен!» – удовлетворенно сказал настоятель.

Я тоже многое начал переосмысливать после того, как прошел через опыт предельного психического напряжения в Абсолюте, в Пустоте‑Всенаполненности, сменившегося расслаблением… В тот момент я познал, что такое смерть. И мне, как и дзеновскому послушнику, стало все равно. Для меня все уравнялось – и сила и слабость, и богатство, и бедность, и победы, и поражения, и… Ведь перед смертью все равны и ей абсолютно все равно – кто и что перед ней. Так все равны и перед Богом…