Лохани, другие сбегались, размахивая мыльными руками. Образовался круг

Четырьмя женщинами и, пристально глядя на нее, тихо рассказывала им что-то.

Неистовая ярость охватила Жервезу. Вытянув руки, она принялась шарить по

полу, топчась на месте и дрожа всем телом; потом сделала шаг, другой,

натолкнулась на полное ведро, схватила его обеими руками и выплеснула со

всего маху.

- Ах, стерва! - закричала долговязая Виржини.

Она отскочила назад: вода попала ей только на ноги. Прачки,

Взволнованные слезами Жервезы, уже толпились кругом: им не терпелось

Посмотреть на драку. Те, которые только что сидели и жевали, взобрались на

лохани, другие сбегались, размахивая мыльными руками. Образовался круг.

- Ах, стерва! - повторяла Виржини. - Да она взбесилась!

Жервеза стояла с искаженным лицом, выдвинув вперед подбородок, и ничего

не отвечала. Она еще не владела искусством парижской брани. А Виржини

продолжала орать:

- Вот дрянь-то! Ей надоело таскаться по провинции! Она там с двенадцати

лет путалась с каждым солдатом! Подстилка солдатская! Она и ногу там

потеряла!.. Смотрите, у нее нога совсем отгнила!..

Раздался смех.Ободренная успехом, Виржини подошла на два шага,

выпрямилась и заорала еще громче:

- Ну, подходи, что ли! Посмотришь, как я тебя отделаю! Смотри, лучше не

надоедай нам! Шкура! Я ее хорошо знаю. Пусть она только тронет меня, я ей

задам! Пусть она скажет, что я ей сделала... Говори, рожа, что я тебе

сделала?

- Не разговаривайте много, - бормотала Жервеза. - Вы отлично знаете...

Моего мужа видели вчера вечером... Замолчите, иначе я вас сейчас задушу.

- Ее мужа! Да она смеется, что ли? Муж!.. Как будто у таких бывают

мужья! Я не виновата, что он тебя бросил. Может быть, я украла его у тебя?

Пусть меня обыщут!.. Если хочешь знать, ты ему отравляла жизнь! Он был

слишком хорош для тебя!.. Да был ли у него ошейник по крайней мере? Кто

разыщет мужа этой дамы? Будет выдано вознаграждение...

Смех возобновился. Жервеза тихо, почти шепотом повторяла одни и те же

слова:

- Вы отлично знаете, отлично знаете... Это ваша сестра. Я задушу вашу

сестру...

- Ну, что ж, поди сцепись с моей сестрой, - отвечала, издеваясь,

Виржини. - Ах, так это моя сестра? Что ж, может статься! Моя сестра немножко

почище тебя!.. Да какое мне до всего этого дело? Что мне, нельзя и постирать

спокойно? Оставь меня в покое! Слышишь, ты? Довольно!

Она отошла, но, сделав пять или шесть ударов вальком, вернулась опять,

разгоряченная, опьяненная собственной бранью. Она то умолкала, то снова

принималась ругаться.

- Ну да! Это моя сестра. Что ж, довольна ты?.. Они обожают друг друга.

Посмотреть только, как они воркуют!.. Он бросил тебя с твоими ублюдками!

Сколько он вытерпел с тобой, шкура!

- Шлюха! Шлюха! Шлюха! - заорала Жервеза, вся дрожа от бешенства.

Она повернулась, опять пошарила по полу и, найдя только маленькую шайку

с синькой, схватила ее и выплеснула Виржини в лицо.

- Ах, мерзавка! Ну, погоди, сволочь ты этакая!

Она, в свою очередь, схватила ведро и выплеснула его на Жервезу.

Началось настоящее сражение. Обе женщины бегали вдоль ряда лоханей, хватали

полные ведра, возвращались и опрокидывали их друг другу на голову. Каждое

ведро сопровождалось взрывом ругательств. Теперь уже и Жервеза отвечала:

- На, получи, паскуда!.. Остуди себе зад!

- А, стерва!.. Вот тебе! Умойся хоть раз в жизни!

- Я тебе отмочу грязь, рвань панельная!

- На, на, вот еще!.. Выполощи себе пасть и принарядись для ночного

дежурства на углу улицы Бельом!

Дошло до того, что они стали наливать ведра из-под кранов. Пока ведра

наполнялись, они наперерыв осыпали друг друга площадной бранью. Первые ведра

были выплеснуты неудачно: они только слегка обрызгали друг дружку. Но посте-

пенно обе набили себе руку. Виржини первая получила прямо в физиономию: вода

хлынула ей за шиворот, потекла по спине, по груди и вытекла из-под юбки. Не

успела еще она прийти в себя, как слева, из другого ведра, поток воды ударил

ее по левому уху и промочил шиньон, который раскрутился и повис. Жервеза

пока что получала только по ногам: одно ведро попало в башмаки и промочило

платье до колен, два следующих промочили ее до пояса. Впрочем, скоро стало

уже невозможно оценивать удары. Обе противницы промокли с ног до головы,

лифы прилипли у них к плечам, юбки приклеились к бедрам. Сразу похудевшие,

посиневшие, они дрожали с головы до ног; вода текла с них ручьями, как с

зонтов в проливной дождь.