Художественные принципы эйдетической поэтики
Новая стадия в истории поэтикиначинается в 7 — 6вв. до н.э. в Греции и первых веках новой эры в Индии и Китае.К этим древним лит-рам, переживающим новую фазу развития, присоединяются римская, византийская, арабская, персидская, японская, средневековые европейские и древнерусская лит-ры.
Внешним признаком, свидетельствующим о наступлении новой стадии, можно считать появление первых поэтик и риторик, в которых лит-ра, отделяющаяся от других форм идеологии, постепенно становится предметом рефлексии. В Греции это «Пир» и «Государство» Платона, «Поэтика» Аристотеля, античные риторики.
Завершается эта стадия поэтики во 2-ой половине 18в. в Европе, а на Востоке — в 19 — 20вв.
Одной из первых обозначила границы изучаемого нами периода Фрейденберг, но в научный оборот эта стадия под названием риторической вошла после работы Курциуса.
Эйдос -это новый порождающий художественный принцип, который пришел на смену синк-зму. Более специфическими д/новой стадии являются критерий риторичности и рефлексивности, рефлексивность проявляется не только в самом факте возникновения поэтик и риторик, имеющих целью осознание лит-ры. Она проникает также внутрь самого произведения, автор которого не только изображает, но и тут же толкует свое создание, — в предельных случаях это приводит к возникновению «метаобраза», к рассказу о том, как рассказывается; само произведение тут становится риторикой и поэтикой.
Очевидны логицизм риторической рефлексии, ее универсалистско-дедуктивные тенденции, преобладание общего над частным, установка на «общие места» (топосы), а также на готовые формы (на канон, готовые жанры и сюжеты, слово и образ, готового героя и т.д.). Впоследствии искусство, придерживающееся этих принципов, будут упрекать в рационалистичности, рассудочности, «риторичности» и холодности. Содержащиеся здесь тяготения к замкнутости и «готовости» получат еще более законченное выражение в рационалистической философии, венчающей данную эпоху: у Спинозы и Лейбница «все определено и заранее решено», «мир уже завершен и закончен, и в нем определились все причины и все механизмы».
Но выделенные признаки — лишь одна из тенденций новой поэтики. Ярко проявилась она, например, в арабской лит-ре, где «традиционные мотивы воспринимались... как знаки, символы чего-то "непостижимого", а потому невоплотимого в слове». Поэтому в ней «каноны по самой своей природе должны были быть — и действительно были — чем-то зыбким, неуловимым и подвижным».
Интересующая нас поэтика и имеет 2предела: Бог и логика, первичный творческий акт и его воспроизведение-повторение. Это и понятно. Ведь в интересующую нас эпоху совершается переход от синк-зма к различению, от мифа к понятию, от дорефлексивности к рефлексии. И происходит он под знаком традиционализма и следования канону в его новом (риторическом) облике.
Платон называл эйдос: порождающий принцип предметов, их «идея», но одновременно конкретно-чувственный образ (многозначное греческое слово «эйдос» переводится и как «образ», и как «идея» — в этом его специфика).
Эта сращенностъ образно-понятийных начал в эйдосе обусловила своеобразие мысли и культуры нашей протяженной эпохи, в ней же ключ к новой поэтике, будучи по доминантной установке различающей (отсюда роль рационального начала),эта поэтика не знает ни чистого образа, ни чистого понятия. Исходя из этого, представляется, что термин эйдетическая поэтика столь же адекватно передает порождающий принцип нашей стадии, как термин синкретизм — предшествующей.
Осознание эйдоса как порождающего принципа новой поэтики позволяет увидеть в иной системе уже знакомые нам традиционализм, каноничность, рефлексию и риторику. Так, рефлексивность оказывается одним из аспектов принципа различения, и в этом смысле она — сущностное качество эйдетической поэтики. Но у нее есть своя граница, именуемая каноном. Д/изучаемой нами эпохи канон — не столько данные извне правила, сколько
заданные порождающие принципы произведения искусства.
В этом качестве он не обязательно жесток — он допускает большую (в принципе неисчерпаемую) свободу вариаций, ибо его моделью является творческий акт Бога. Следование канону можно назвать следованием готовому образцу только в том смысле, что этот образец уже был дан в прошлом — имел божественный прецедент.
Возвращаясь к соотношению канона и рефлексии, мы теперь можем сказать: как образ в эйдетической поэтике еще синкретичен с понятием, так и рефлексия не отделена от канона и находится не вне, а внутри него. Канон — не внешне данная граница рефлексии, а ее собственный внутренний предел. Так вот, канон в эйдетической поэтике организует рефлексию по законам обратной перспективы. И именно в этом смысле (а не в качестве внешней принудительной силы) он задан до начала игры. Рефлексии предоставлена любая возможная свобода внутри события, художник может рефлексировать и над самим каноном, но только как внутренне причастный ему субъект, а не как сторонний наблюдатель. Мы говорили о порождающем принципе эйдетической поэтики.Он эволюционировал во времени, принимал разные формы в разных культурах — об этом пойдет речь в других главах нашего раздела.