Внутренняя форма слова
Подвергая анализу разговорную лексику на предмет ее мотивированности, мы исходили из излагаемого здесь понимания таких важных понятий словообразования, как «мотивированность», «идиоматичность» и «внутренняя форма слова».
Обобщенное лексико-категориальное значение словообразовательного элемента в каждом конкретном случае вместе со значением производящей основы создает семантическую мотивированность производного слова, которая в большей или меньшей степени поясняет его значение. Так, существительное Bummler мотивировано семантикой суффикса -er, придающего существительному значение лица, и семантикой глагола bummeln.
Для установления между словами отношений словообразовательной мотивации необходимо, чтобы они обладали одновременно общими элементами в значении и форме. Словообразовательная мотивированность – это «синхроническая выводимость, формальная и семантическая, мотивированного слова из мотивирующего» (Русская грамматика 1989: 133). Общность только формы (wollen – Wolle) или только значения (Fabriker – herstellen) не дает права для установления отношений мотивации.
В. Фляйшер выделяет мотивированные словообразовательные конструкции в широком смысле слова, к которым он относит так называемые регулярные конструкции, т.е. в узком смысле мотивированные (морфолого-семантически, типа Kennerblick) и нерегулярные, т.е. в широком смысле мотивированные (идиоматичные, мотивированные только внешне, структурно, типа Augenblick). Им он противопоставляет слова, которые не мотивированы и в широком смысле, т.е. полностью немотивированные (типа Moment). В нерегулярных конструкциях ещё можно распознать элементы, из которых они состоят, но семантическая связь между производной и производящей основой более не ощущается.
К регулярным производным относятся и существительные, возникшие в результате вторичной мотивации. Речь идет о так называемой ложной или народной этимологии, сущность которой состоит в том, что слово (или его часть), которое по каким-либо причинам непонятно, переосмысливается или формально преобразуется на основе его сходства с другим этимологически не родственным словом (Schmidt 1967: 137). Так, существительное Falter имеет этимологическое родство не с глаголом falten, а с глаголом flattern и фактически означает Flügelschwinger. Но с точки зрения синхронии оно может соотноситься с falten как формально, так и семантически.
С семантической точки зрения среди регулярных словообразовательных конструкций есть две большие группы:
1) слова, значение которых полностью складывается из значений их составных частей. Такие слова часто называют прозрачно мотивированными. При этом под прозрачной мотивированностью понимают воспринимаемую носителями языка определенную формальную и семантическую зависимость одного слова от другого или других. В этой своей зависимости прозрачное слово само говорит о том, что под ним подразумевается. Это говорящее слово (Gauger 1971: 14);
2) слова, значение которых основывается на значениях их составных частей, но вместе с тем не является простой их суммой (Современный русский язык 1981: 190).
Различие в семантике слов второй группы не связано с их строением. Эту часть семантики нельзя вывести из состава слова, ее нужно знать. Как отмечают И. Барц и М. Шрёдер, непосредственно-составляющие, с одной стороны, следует рассматривать как мотивирующие составные части, которые лежат в основе общего значения словообразовательной конструкции, делают её прозрачной. С другой стороны, значение словообразовательной конструкции охватывается не в полной мере значениями её непосредственно-составляющих. Словообразовательная конструкция образуется таким образом, что НС называют лишь понятийные признаки. Компетентный говорящий знает лексические значения НС и закономерности их соединения в одно целое. Повседневный опыт помогает ему распознать бинарную структуру слова, отношения между НС, выделить нужное значение многозначного аффикса или многозначной основы. Таким образом обеспечивается первое понимание значения словообразовательной конструкции даже тогда, когда само понятие ещё неизвестно (Barz, Schröder 1983:7). Нельзя не согласиться с В.Д. Девкиным, что «нередко денотативная характеристика неотделима от фоновых сведений. Это ассоциации страноведческого, общекультурного или частного «подтекстового» характера» (Девкин 1979: 235). Количественный и качественный уровень знания понятий и явлений общественной практики детерминирован социально, только частично одинаков от говорящего к говорящему. Х.-Ю. Херингер, говоря о неоднозначности интерпретации словообразовательных конструкций, особенно композитов, приводит в качестве примера 7 разных толкований существительного Fischfrau. Он же выделяет несколько критериев, позволяющих верную интерпретацию производных слов, объединив их под общим понятием «Laufwissen», в частности: знания, вытекающие из непосредственного контекста; знания, вытекающие из актуальной ситуации, в которой находятся собеседники; эпизодические знания, вытекающие из ранее происходивших эпизодов, касающихся собеседников; знания реального мира (Heringer 1984: 2). Таким образом, надежность интерпретации словообразовательных конструкций может быть достигнута во многих случаях только при учитывании вышеназванных факторов. Это касается в первую очередь окказиональных образований, а также слов, относящихся к подсистемам языка, с которыми человек не сталкивается в повседневной жизни. Значения же большинства словообразовательных конструкций носитель языка просто знает.
В русистике свойство производного слова выражать нечто, не содержащееся в значениях его составных частей, часто называют идиоматичностью или фразеологичностью семантики. Идиоматичность рассматривается как свойство лексической семантики слова, не затрагивающее его словообразовательного значения. Компоненты смысла, не получающие формального выражения, называют идиоматическими или фразеологическими наращениями (приращениями). На этом основании большинство производных слов причисляют к идиоматичным, в то время как слова, не имеющие семантической связи со своими производящими, рассматривают как непроизводные, но членимые (Современный русский язык 1981: 138; Голев 1989: 158). Земская Е.А. выделяет среди идиоматических наращений регулярные наращения, повторяющиеся у целого ряда слов, и наращения индивидуальные. Идиоматичность семантики производного слова она объясняет не только спецификой лексических значений, но и общими особенностями языка, а именно наличием полисемичных слов и аффиксов: значение производного слова базируется на одном из значений многозначного производящего, но на каком именно, установить невозможно. Состав производного не указывает, какое именно значение полисемичного суффикса в нём использовано (Современный русский язык 1981: 230).
Вопрос о степени идиоматичности решается неоднозначно. Гловинская М.Я. считает, что выбор решения диктуется тем, какое словообразовательное описание принято для каждого слова, какое число выделяемых у суффикса значений. «Чем конкретнее приписываемые многозначному суффиксу значения, и, следовательно, чем больше их число, тем меньшей оказывается и фразеологичность производного слова, и наоборот. Как же устанавливается (абстрагируется) словообразовательное значение суффикса? Идя по пути выделения конкретных значений, мы рискуем получить для многих суффиксов чересчур большое число значений (несколько десятков). С другой стороны, обобщая значения суффикса и не руководствуясь при этом никакими ограничениями, мы можем получить одно общее значение (предметности) для любого многозначного суффикса, и тогда все многозначные суффиксы существительных окажутся синонимичными друг другу, с чем также трудно будет согласиться. Поэтому возникает задача – для каждой многозначной словообразовательной морфемы найти оптимальное число значений, чтобы, с одной стороны, были объяснены словообразовательные механизмы языка, а с другой – чтобы число значений аффикса было относительно не велико» (Гловинская 1975: 27). Из такой постановки вопроса следует, что установление идиоматичности и определение её степени всецело зависит от субъективного решения при выделении значений многозначного аффикса, с чем нельзя согласиться.
В процессе развития языка семантические связи производных и производящих слов обогащаются, расширяются, а могут ослабляться и разрываться. Словообразовательные конструкции, имея в качестве номинативных единиц тенденцию к тому, чтобы стать составной частью словарного состава, развивают семантические и/или фонологические особенности, которые могут привести к их изоляции от составляющих их компонентов и/или от словообразовательной модели, по которой они некогда были образованы. Этот феномен называют лексикализацией, идиоматизацией или демотивацией (Kastovsky 1982: 164).
Таким образом, в некоторых случаях существующее в настоящее время значение словообразовательной конструкции больше не может быть выведено из значений её составляющих, хотя некоторые признаки ещё в нем сохранились. Полная идиоматизация наступает тогда, когда «в структуре наименования не отражено отношение к признакам обозначаемого предмета»(Степанова, Фляйшер 1984:73). Здесь речь идет о выше упомянутых нерегулярных конструкциях, т.е. морфолого-семантически не мотивированных. В. Фляйшер обращает внимание на то, что «полярность между мотивацией и идиоматизацией определяет развитие и применение всех морфемных конструкций. Между обоими полюсами однозначной и полной морфолого-семантической мотивацией, с одной стороны, и полной идиоматизацией с другой, имеют место постепенные переходы» (Fleischer 1969: 73).
На различную степень идиоматичности производных слов указывают многие авторы в своих работах. Так, Л. Липка пишет: «Идиоматизация есть процесс семантических изменений синтагм (под ними он понимает комплексные образования), который может затрагивать как комплексные лексемы, так и синтаксические группы и результатом которого является более или менее высокая степень идиоматичности» (Lipka 1981: 121). М. Докулил также обращает внимание на то, что между ясно мотивированными и полностью не мотивированными образованиями лежит широкая переходная зона образований, мотивированность которых хотя и ослаблена в той или иной мере, но не исчезла совсем. Даже внутри наиболее регулярных словообразовательных типов, отмечает он, каким является, например, словообразовательный тип отглагольных Nomina agentis с суффиксом -er (Geber, Verfolger, Teilnehmer) имеются образования, которые, если рассматривать их семантическое соотношение с производящими глаголами, нельзя считать полностью регулярными (Schneider портной) (Dokulil 1968: 203).Определенным образом высказался по этому поводу Г. Пауль в отношении композитов. Он отметил, что целое изолируется каким-либо образом от компонентов, из которых оно состоит, но какая степень изоляции необходима, чтобы завершилось слияние компонентов в неразложимое целое, нельзя выразить однозначным определением (Paul 1968: 278).
На семантическое обособление комплексного слова относительно входящих в него компонентов, называемое лексикализацией или идиоматизацией, указывает В. Ульрих. При этом речь идет, отмечает он, не исключительно об историческом процессе, который доступен диахроническому рассмотрению языка. Уже в момент возникновения комплексного слова дополнительные смысловые компоненты, наслаивающиеся на значения морфем, могут быть настолько многочисленными и значительными, что конструкция отчетливо дистанцируется от входящих в неё компонентов. Во всяком случае, имеются разнообразные переходы между семантически тотально мотивированными, частично мотивированными и немотивированными образованиями (Ulrich 1972: 285).
Некоторые авторы в зависимости от степени идиоматичности выделяют три типа словообразовательных конструкций: полностью мотивированные (voll motiviert, durchsichtig), частично мотивированные (teilmotiviert, zum Teil durchsichtig) и немотивированные (unmotiviert, undurchsichtig). К частично мотивированным, например, относят словообразовательные конструкции, у которых ни одна из входящих в неё морфем семантически не соотносится с идентичными по форме мономорфематичными словами (Hochzeit, Augenblick) (Gauger 1971: 166; Kürschner 1974: 31).
Б. Науман обращает внимание на то, что если даже принять деление словообразовательных конструкций на 3 вида (мотивированные, частично мотивированные и немотивированные), то число полностью мотивированных слов окажется очень мало. Преобладающее большинство сложных и производных слов является либо частично мотивированными, либо немотивированными (Naumann 1986: 38-39).
Как раз с градацией мотивированности связаны трудности, возникающие при классификации производных слов. Не всегда однозначно можно определить, является ли слово регулярной или нерегулярной словообразовательной конструкцией. Поэтому целесообразно, на наш взгляд, последовать совету В. Фляйшера и в сомнительных случаях решить в пользу идиоматичной единицы (Fleischer 1969: 52). Однако нет сомнения в том, что «степень идиоматичности обратно пропорциональна степени мотивированности; чем слабее мотивирована лексическая единица, тем сильнее её идиоматичность» (Голев 1989: 158).
Причины, вызывающие демотивацию словообразовательных конструкций, различны. К ним относятся: исчезновение из языка мотивирующего слова; семантические изменения мотивирующих и мотивированных слов; фонетические изменения мотивирующих и мотивированных слов; внеязыковые факторы. Возможно одновременное действие нескольких факторов (Блинова 1984: 82). Но как уже было отмечено выше, идиоматичность может быть свойственна производному слову изначально.
В последнее время семантические вопросы словообразования разрабатываются с использованием ономасиологического подхода к явлениям словообразования. Понятие мотивированность близко к понятию внутренней формы слова, но это не одно и то же. Понятие мотивированность содержит указание на принадлежность базового слова или словосочетания к той или иной части речи и семантической группе. Оно работает на собственно словообразовательную характеристику слова. Понятие внутренней формы вскрывает характер (природу) наименования, которым является слово, оно работает на ономасиологический аспект слова (Ермакова, Земская 1985: 518).
Внутренняя форма – важнейшая черта производных слов. «Слово – не эквивалент чувственно воспринимаемого предмета, а эквивалент того, как он был осмыслен речетворческим актом в момент изобретения слова» (Гумбольдт 1984: 103). Внутренняя форма слова есть тот признак (или несколько признаков), по которому назван предмет. Как отмечает Т. Шиппан, выбор мотивировочного признака и выбор формы (морфем, слов) обусловлен тремя факторами: признаками денотата (предмета), образующими объективную базу номинации; намерениями называющего (т.е. субъективным фактором), которые, в свою очередь, могут быть детерминированы социально, идеологически, политически, профессиональной или возрастной принадлежностью; словообразовательными моделями, типами языка, особенностями языковой системы, числом возможных вариантов, в которых находят выражение тенденции развития языка (Schippan 1982: 50).
Мотивировочный признак может быть существенным, броским. Неслучайно в различных языках имеется одинаковый набор признаков, по которым названы предметы какого-либо одного тематического ряда. Так, например, растения обычно называют по цвету, форме, вкусу, месту произрастания, по его функции и т.д. Но этот признак может быть и второстепенным, совершенно случайным. Это объясняется тем, что «главное назначение внутренней формы в том, чтобы возникла «метка», чтобы было за что зацепиться памяти. … Одним из самых удивительных качеств внутренней формы следует считать то, что ей могут быть присущи два противоречивых свойства – в одних словах возможность выражать часть денотативного значения и асемантичность в других, проявляющуюся в зачеркивании семантики морфемы, несмотря на её видимость знаменательности. … В этой двойственной природе внутренней формы заложены большие возможности обращения со словом. Необязательность осмысленности и логичности внутренней формы приводит к тому, что от неё вообще отказываются, заменяют её чем попало и идут даже на то, чтобы создавать номинацию не на содержательной смысловой базе, а чисто формально, например, на базе звукового подобия» (Девкин 1990: 3-12).
Таким образом, мотивировочные признаки могут занимать лишь очень незначительное место в значении наименования, а могут даже вообще отсутствовать, Это касается, прежде всего, полностью демотивированных слов. Они могут, как подвести к лексическому значению, так и увести от него. Это происходит, например, когда при номинации исходили из прагматических целей, стараясь направить мышление по заданному руслу, или когда мотивировочный признак выделен на основании ошибочного представления о денотате. Так, например, производное Indianer индеец имеет в качестве производящего имя собственное Indien, поскольку Колумб ошибочно полагал, что обнаруженная им земля есть Индия.
Внутренняя форма слова является также одним из важных средств выражения эмоционально-экспрессивной оценки объектов действительности. В основе многих наименований, принадлежащих к разговорной и диалектной лексике, а также к высокому стилю, лежат признаки предмета, эмоционально-образно воспринимаемые человеком. Обратите внимание, к примеру, на следующие производные существительные: Ständchenразг. небольшой разговор – stehen стоять, Stand стоячее положение; Begatterich шутл. супруг – sich begatten спариваться; Schlucker бедняга (jmd., der herunterschlucken muss) – schlucken глотать; Geraffel австр. разг. хлам, рухлядь – raffeln греметь, громыхать; Fresse груб. рот, морда – fressen груб. лопать, жрать; Sause фам. кутеж, попойка – sausen шуметь; Gebreit(e) поэт. высок. пашня, поле – sich breiten расстилаться, breit широкий.
Чтобы можно было считать слово морфолого-семантически мотивированным, мотивировочный признак должен выполнять два условия: (Schippan 1984: 95-96)
· он должен находиться в непосредственной связи со значением слова, должен выражать признаки, которые входят в структуру признаков лексического значения;
· он должен быть осознан носителями языка.
В этом случае мотивировочные признаки, лежащие в основе наименования, могут быть легко декодированы в любой момент. Если же слово утрачивает способность к актуализации мотивационных отношений, то происходит демотивация (идиоматизация) внутренней формы. Этот процесс может быть заложен уже при номинации, но может длиться долго во времени, особенно если он связан с изменением значений морфем. Слова, у которых связь с мотивировочным признаком более не ощутима и может быть вскрыта только с помощью этимологии, являются полностью демотивированными. «В естественных языках внутренняя форма часто недолговечна, она забывается, исчезает, и объясняется это тем, что определяющую роль играют системные связи слова, его принадлежность к группам и структурам в составе лексики, а не происхождение» (Петрищева 1984: 46).
Явление демотивации (лексикализации) внутренней формы следует отличать от идиоматизации слова. «Если процесс лексикализации внутренней формы слова охватывает такие компоненты слова, как его мотивационная форма и его мотивационное значение, то процесс идиоматизации связан с лексическим значением слова. Процесс идиоматизации слова как отражение тенденции к произвольности языкового знака состоит в развитии значения лексической единицы по пути накопления сем, не получивших своего формального выражения в звуковой оболочке слова, которая остаётся неизменной. Однако, если лексикализация внутренней формы непременно влечет к затемнению его лексической или структурной мотивированности, то идиоматизация слова далеко не всегда имеет результатом демотивацию слова, она лишь ослабляет его мотивированность, подготавливая почву для процессов лексикализации и демотивации» (Блинова 1984: 89).
Многозначные существительные могут обнаруживать разные мотивационные отношения. Чаще всего в качестве мотивирующей основы выступает одно и то же слово, причем либо в одном и том же значении (Huster 1) кашель 2) кашляющий человек – husten кашлять), либо в своих разных значениях (Grünling 1) «зеленый» юнец 2) таможенник (по цвету формы) 3) сторонник партии «зеленых» - grün 1) зеленый цвет 2) зеленый, т.е. незрелый 3) зеленый, т.е. относящийся к партии борцов за экологию). Однако нередко встречаются случаи, когда в качестве мотивирующих основ выступают разные слова, согласно этимологическому анализу не имеющие между собой ничего общего: Penner 1) человек, спящий по ночам на парковых скамейках – pennen разг. спать, переночевать 2) ученик – Penne разг. гимназия (сокращение от Pennal ), Parker 1) второгодник – parken разг. оставаться на второй год 2) анорак, зимняя меховая куртка – parka англ. одежда из меха эскимосов. Анализ мотивационных отношений показывает, что одно и то же слово в своих различных значениях может являться результатом разных способов словопроизводства и даже разных путей пополнения лексического состава. Поэтому, на наш взгляд, правильнее было бы здесь вести речь не о многозначных словах, о чем свидетельствуют данные словаря, а о словах-омонимах. Так, существительное Piefke в значении наивный, глуповатый, простодушный человек образовано, вероятнее всего, от существительного Pief разг. неумеха, бездарь посредством суффикса -ke, т.е. является суффиксальным существительным. В значении немец-пруссак оно восходит к имени собственному, о чем свидетельствует этимология (от имени прусского капельмейстера Пифке, написавшего в ночь после штурма марш, посвященный победе Пруссии и Австрии над датчанами в 1864 г., с 1866 г. в устах австрийцев стало звучать ругательством в отношении прусских солдат), и является результатом семантического переноса. Однако нельзя здесь исключить и влияние первого значения. Ср. также: Tütü 1) дураковатый малый (усечение Tüttelitü: T. haben = leicht verrückt sein) 2) «пачка», короткая юбка балерины (восходит к фр. tutu = Popo, т.е. не прикрывает полностью ягодицы).
Носителями языка в процессе его использования могут усматриваться иные (новые) мотивационные взаимосвязи между словами, в результате чего, то или иное слово приобретает новое лексическое значение. Так, существительное Liederian (Liedrian, Liederjan) наряду со значениями неряха, шалопай; забулдыга (1800 г.), которые мотивированы прилагательным liederlich неряшливый, безалаберный; распутный, со временем приобретает значение очень плохой певец (1950 г.), которое теперь мотивируется существительным Lied песня и суффиксом -ian (-jan), придающим существительному, обозначающему лицо мужского пола, как правило, пейоративную окраску.