Национального характера концепции

— основаны на понятии “нац. характера”, обычно используемого для описания устойчивых личностных особенностей, характерных для членов той или иной нац. (или этнич.) группы; при этом исследуются доминирующие в группе паттерны внешнего поведения, или некие общие “глубинные” психол. механизмы, характерные для членов данной группы. При обилии всевозможных интерпретаций “нац. характера” неизменно предполагается наличие у представителей той или иной культурной традиции таких общих личностных элементов и структур, к-рые обеспечивают общие для всех них (или доминирующие у них) формы мировосприятия, поведения и мышления. Эта совокупность особых личностных и поведенч. качеств отличает членов данной группы (и группу в целом) от представителей других групп. Для разл. Н.х.к. были характерны попытки выведения особенностей истор. развития народа, его культуры, лит-ры, искусства, религии, философии и т.д. из этих особых черт нац. характера. Как писали А. Инкелес и Д. Левинсон, “изучение нац. характера, в конечном счете, может оказать нам помощь в понимании того, что является отличительным для отд. наций, а что — относительно универсальным для чело-веч. об-ва вообще”.

Развитию совр. Н.х.к. предшествовала долгая история осознания и истолкования нац. различий. Уже в “Истории” Геродота (5 в. до н.э.) была предпринята попытка выделить типичные групповые черты азиатов и греков. Различия между народами, наличие у каждого народа своего особенного характера констатируются в соч. Платона и Аристотеля. Культурные различия, своеобр. особенности образа жизни разных народов, непривычные экзотич. традиции других племен, разные способы направления культурной энергии долгое время вдохновляли мыслителей, путешественников, купцов и миссионеров на размышления; так постепенно закладывалась основа для описат. сравнит, психологии народов.

В 18 в. Монтескье использовал понятие “разл. характеры народов” (divers caracteres des nations), связывая эти нац. различия с разными климатич. условиями; аналогичная идея высказывалась также Вольтером. Руссо считал, что у каждого народа обязательно есть или, по крайней мере, должен быть свой нац. характер.

Гердер примерно в то же время ввел понятие “народный дух”. Рассматривая народ как “корпоративную личность”, он полагал, что основу ее образует народный дух, одухотворяющий культуру народа и находящий выражение в его языке, обычаях, традициях и ценностях. “Каждый народ — есть народ: он имеет свой нац. склад и свой язык”. По мнению Гердера, народный дух, представляющий собою “прирожденный или самостоятельно вырабатывающийся характер народов”, — одна из движущих сил истор. развития наций. Обращая прежде всего внимание на отражение характера народа и его склада в языке, он считал необходимой “общую физиогномику народов по их языку”. Он полагал, в частности, что “язык деят. народов характеризуется обилием глагольных наклонений”, в то время как, например, кит. грамота говорит “об отсутствии у китайцев изобретательности в крупных жизненных явлениях и о злосчастной тонкости в мелочах”.

В пер. пол. 19 в. идея о наличии у разных наций особого “нац. духа” получает развитие в романтич. и почвеннич. философии и становится предметом многочисл. историософ. спекуляций (нем. романтики, славянофильство в России); миф о “нац. душе” получает благодатную почву в популярных в то время в социальной мысли представлениях об об-ве как одушевленном нац. “организме”. Во вт. пол. 19 в. в Европе популярны расовые концепции нац. характера, интерпретирующие его как совокупность врожденных расовых способностей и дарований (прежде всего арийский миф в Германии). В России в конце века обретает популярность религиозно-мистич. толкование “рус. души”. Идея “нац. характера” становится предметом научных изысканий и толкований в социологии, истории и социальной психологии. Нем. историк фон Ранке считал, например, что отношение одной нации к другой определяется ее особым характером. В 1860 Штейнталь и Лацарус провозгласили создание новой науки — “психологии народов”; они предполагали, что каждый человек носит “на своем теле и своей душе” “отпечаток особой природы собственного народа” вследствие существования у каждого народа некоего единого “народного духа”. В Германии эти идеи развивались Вайцем, Рибо,.а также Вундтом, написавшим 10-томный труд “Психология народов”, в к-ром содержался подробный анализ про-

явлений человеч. духа в разл. культурных формах — религии, мифологии, обычаях, языке и т.д.

В социальной антропологии до 20-х гг. 20 в. доминировали описания осн. социальных норм исследуемых об-в, а понятие “нац. характер” само по себе использовалось довольно редко. В 20-е гг. под влиянием таких именитых ученых, как Риверс, Боас, Сепир и Малиновский, идея “нац. характеров” все более начинает занимать умы антропологов; вместе с осознанием того, что сохранение культуры происходит благодаря интернализации индивидом культурных норм и императивов и что изучение культуры, следовательно, не может быть полным и адекватным без изучения индивида как ее носителя, все более возрастает внимание к личности. На этом фоне начинают проводиться этногр. исследования “нац. характеров”. Хотя в первое время доминируют описат. исследования, демонстрирующие, каким образом в поведении индивида отражаются культурные нормы, с самого начала эти исследования тяготеют к междисциплинарности и ориентируются прежде всего на сотрудничество с психологией.

В 30-е гг. в Йельском ун-те под руководством Сепира и Долларда проходили семинары по проблеме “культура-и-личность”, положившие начало одноименному направлению в амер. культурной антропологии и оказавшие колоссальное стимулирующее воздействие на изучение взаимоотношения между личностью и культурой; с 40-х гг. исследования “нац. характеров” становятся систематическими. На методологию этих исследований оказали серьезное влияние теор. модели фрейдизма и бихевиоризма (гештальт-психологии и теории научения).

Оба подхода взаимно дополняли друг друга: если бихевиоризм помогал схватывать поверхностные, изменчивые черты личности, обусловленные “модой дня”, текущими социальными обстоятельствами и влиянием СМИ, то психодинамич. подход, акцентированный на бессознат. мотивации поведения, позволял выявлять глубинное “ядро” личности той или иной культуры. Исследования этого периода отличало все более широкое применение методов психологии и клинич. психиатрии (интервью, метод жизнеописания, анализ сновидений, рисунков, проективные тесты Роршаха и ТАТ). Осн. темами исследований были влияние культурно закрепленных практик воспитания и переживаний детства на формирование опр. черт личности, свойственные разл. культурам общие паттерны межличностных отношений, сравнит, описания культурных “конфигураций” разных народов. Важную роль сыграли в это время работы Бенедикт (1930, 1934): она провела исследование ряда индейских культур с использованием опыта психоаналитич. психиатрии. Особое внимание в ее работах было обращено на конфигурационные феномены. В книге “Модели культуры” (1934) была сформулирована важная идея о глубинной психол. связности и внутр. согласованности культурного этоса в целом; эта идея оказала во многом определяющее влияние на теор. ориентацию дальнейших исследований “нац. характера”. К. Дюбуа в 1938-39 провела комплексное исследование на о-ве Алор (Индонезия). Особенно интенсивно в эти годы исследовались индейские культуры Сев. Америки.

В годы Второй мир. войны активизировались монографич. и кросскультурные исследования проблем формирования личности в культуре. Заинтересованность амер. военного ведомства в знании особенностей психол. склада участвующих в войне наций и прогнозировании возможного поведения противника обусловила обилие прикладных исследований “нац. характеров” в амер. антропологии. Доминировали гл. обр. быстрые диагностич. исследования. Был использован прежний и накоплен богатый новый опыт реконструкции культуры на основе анализа документов (Г. Бейтсон, Дж. Горер, X. Дике, Р. Бенедикт, М. Мид, Р. Метро, К. Клакхон, У. Ла Барре и др.).

Невозможность прямых исследований “на месте” побудила антропологов разработать метод “исследования культуры на расстоянии” (М. Мид и Р. Метро): использовались такие методы, как опрос представителей культур, оказавшихся вдали от родины (иммигрантов, военнопленных), изучение лит. произведений, фотографий, искусства, фольклора, газетных статей, радиосообщений, автобиографий, фильмов. На основе анализа этого материала создавались “психол. портреты” народов; на основе обнаруживаемых доминантных “тем”, проявляющихся в анализируемом материале, выявлялись характерные для того или иного народа черты личности и иерархия ценностей. Особенно многочисл. исследования были посвящены Японии, Германии, США, России.

Мид обследовала культуры Южных морей (1939), Бали (1942), Америки (1940, 1942), России (1950). Одно из исследований, проведенное ею совместно с Бейтсоном — “Балийский характер” (1942) — стало классич. образцом использования в изучении “нац. характера” фотографий и видеофильмов. Э. Эриксон (1950) исследовал влияние воспитания на формирующуюся структуру личности в индейских племенах сиу и юрок; особое внимание было обращено на то, как разл. представления и идеалы синтезируются в культуре, образуя “единый жизненный проект”. В другой его работе (1943) был предпринят анализ “модальной личности” герм. нацизма: было выявлено характерное для населения Германии восприятие власти как юного и агрессивного старшего брата, восставшего против родительского авторитета (авторитарная установка). В работах Дж. Горера, в частности в его исследовании япон. характера (1943), акцентировалось гл. обр. влияние воспитания на формирование типичного для культуры психич. склада личности; утверждалось, например, что особенности “приучения к туалету” определяют наличие у взрослого японца повышенной тревоги по поводу нечистоплотности.

В 40-е гг. исследования данной проблематики отличались многообразием общетеор. допущений, используемых методов, исследоват. целей и задач. Вместе с

тем, в это время сформировались три осн. модели исследования нац. характера: концепция “базисной личности”, конфигурационный подход и описательно-этногр. подход.

Концепция “базисной личности” разрабатывалась гл. обр. амер. психиатром-психоаналитиком Кардинером. Эта модель была сосредоточена на изучении культурно оформленных первичных влияний социальной среды (семейного окружения) на развитие личности в разных культурах: “человек занимает опр. место в развитии социальных процессов и должен быть изучен генетически в его специфич. культурной среде... культурные институты накладывают на него опр. отпечаток. Этот отпечаток называется базисной личностью, и он изменяется в зависимости от институтов”. Каждой культуре свойствен свой “базисный тип личности”; культура и личность находятся в относит, соответствии друг с другом.

Центр, объектом изучения в этой модели был индивид. Метод ол. же ее основу составила “экстраполяция принципов, установленных психодинамикой на материале изучения неврозов и структуры личности”. Основной задачей исследования “нац. характера”, по мнению Кардинера, должно было стать выявление и описание мотивационных основ личности, а не поверхностных миметич. тенденций, предопределенных текущими социальными обстоятельствами. Базисная структура личности понималась как базисная психодинамич. матрица, находящая проявление в разл. внешних поведенч. манифестациях, т.е. как совокупность осн. предрасположений, представлений и способов обращения с другими людьми в межличностных отношениях, к-рые отражают доминирующие социальные институты (прежде всего институты воспитания), делают индивида максимально восприимчивым к культурным ценностям и нормам и обеспечивают ему наиболее благоприятные возможности для удовлетворения своих потребностей в рамках существующего культурного порядка. В свою очередь, базисная структура личности, согласно Кардинеру, — источник формирования вторичных (проективных) институтов — религии, фольклора, искусства и т.д. В работе “Психол. границы об-ва” (1945) — совместном исследоват. проекте Кардинера, Р. Линтона, К. Дюбуа и Дж. Веста — впервые была предпринята попытка изучения амер. характера (базисного типа личности) на примере небольшого городка Плейнвилл. Критика кардинеровского подхода была сосредоточена на том, что его анализ был предопределен клинич. опытом изучения неврозов в зап. об-ве, не учитывал классовых и иных социальных различий и отличался неполнотой и несовершенством.

Паттерны (конфигурации) культуры. Родоначальником конфигурационного подхода в исследовании “нац. характера” была Бенедикт, считавшая, что группа людей и ее культура образуют внутренне целостную и согласованную структуру, определяющую существующие в об-ве интеллектуальные, религ., эстетич. формы. Осн. идея конфигурационного подхода заключается в том, что в рамках каждой культуры отбираются и реализуются опр. возможности, к-рые образуют культурный паттерн, не допускающий реализации других возможностей, с ним не согласующихся, или серьезно ограничивающий их реализацию. Важнейшим предметом интереса было то, как разл. формы поведения совмещаются и интегрируются друг с другом в том или ином об-ве. Каждый элемент культуры в рамках данной модели должен был пониматься через сопоставление с культурой в целом, то есть ее общим паттерном; сама же культура нередко истолковывалась как своего рода “расширенная личность”. В работе 1930 Бенедикт выделила два типа культурных конфигураций: “аполлоновскую” культуру (в поведении доминирует порядок, согласованность, гармония) и “дионисийскую” (основана на крайних типах поведения). К первому типу была отнесена культура индейцев пуэбло, ко второму — культура индейского племени пима. В работе “Модели культуры” Бенедикт несколько модернизировала принцип классификации и использовала для определения паттернов “клинич.” подход: в частности, культура племени квакиутль была определена как “мегаломаниакальная”, культура добу — как “параноидная”. “Психокультурный” подход Мид может рассматриваться как одна из версий конфигурационного подхода: прежде всего он был ориентирован на социетальный анализ, изучение институционализированных культурных практик.

Описательные исследования. Многие работы антропологов, посвященные “нац. характеру”, имели описательно-этногр. характер. Одной из осн. тем исследования было влияние детства на структуру личности (Мид, Бенедикт, Горер): показывалась связь между доминирующими практиками воспитания и складывающимися в результате формами (конфигурациями) характера; особое внимание обращалось на влияние таких переменных, как отлучение от груди, приучение к туалету и т.п. В частности, в исследованиях нем. нац. характера широкой популярностью пользовалась гипотеза о доминировании у немцев параноидного характера. Б. Шаффнер объяснял это детерминизмом раннего воспитания. Горер и Рикман (1950) предприняли попытку вывести особенности личности русского — в частности, его отношение к власти, восприятие налагаемых ограничений, способы самоконтроля и выражения агрессии, — из обычая тугого пеленания во младенчестве. Этот подход получил известность как концепция “пеленочного детерминизма”. Работа Бенедикт “Хризантема и меч”, содержавшая описание общих особенностей япон. характера, практик воспитания и их влияния на формирование характера японца, стала одним из наиболее ярких и деликатных исследований культурного паттерна Японии. Э. Голдфранк (1945), исследовавший индейские племена, описывал личность индейца пуэбло через такие “крупные поведенч. особенности”, как “боязливый”, “склонный к аргументациям” и т.п. А. Халлоуэл (1940) проанализировал особенности психол. склада индейцев сольто: в частности, были выявлены особые манифестации агрессивной установки — подозритель-

ность, опасения по поводу возможного колдовства (при отсутствии явных физич. проявлений агрессивности).

В 40-50-е гг. был выявлен ряд недостатков в существующих трактовках нац. характера. Прежде всего, изучаемые культуры понимались как поведенчески гомогенные, следствием чего было систематич. игнорирование внутр. социальных, классовых, религ. различии и т.п. В частности, Кардинер отмечал в работе “Клеймо угнетения” (1945), что “... такие сложные об-ва, как американское, должны изучаться по частям”. В этой книге был подвергнут спец. исследованию базисный тип личности амер. негра. В рез-те исследования было выявлено, что негры в США составляют особую группу, носящую на себе психол. отпечаток кастовой системы; воздействие дискриминации на личность негра, как утверждал Кардинер, проявилось в том, что в ядре базисной личности утвердилась агрессивная установка. Линтон примерно в то же время, исходя из того, что в крупных сложных об-вах паттерны личности не представляют собой нечто неизменное, предложил использовать вместо понятия нац. характера понятие “статусной личности”, обозначающее личностные паттерны, статистически доминирующие в той или иной статусной группе об-ва.

Фромм и Рисмен использовали понятие “социальный характер” и рассматривали нац. (или групповой) характер как нечто исторически изменчивое; в качестве осн. факторов его изменения понимались социально-экон. условия. Фромм отмечал, что “разные об-ва — или классы внутри об-ва — имеют специфич. характер”. Характер, представляющий собой “те общие особенности, к-рые свойственны большинству людей данной группы”, формируется образом жизни группы; сам “характер” истолковывался психоаналитически, как “специфич. форма человеч. энергии, возникающая в процессе динамич. адаптации человеч. потребностей к опр. образу жизни в опр. об-ве”. “Структура личности большинства членов группы представляет собой лишь разл. вариации развития одного и того же “ядра”, состоящего из общих черт характера”. Тип характера определяется преобладающими побуждениями. Например, преобладание садо-мазохистских побуждений определяет садистско-мазохистский тип характера (или “авторитарный характер”); он, по мнению Фромма, преобладал в огромной части низов европ. среднего класса перед Второй мир. войной и стал почвой для укоренения идеологии нацизма. В “Бегстве от свободы” Фромм проанализировал формирование особого социального характера у европейцев под влиянием социально-экон. перемен эпохи становления капитализма: у испуганного, оторванного от корней изолированного индивида возник новый склад характера, ставший своего рода реакцией на угрозу со стороны новых экон. сил; характерными его особенностями были стремление к труду, страсть к бережливости, готовность быть орудием для достижения целей какой-то внешней силы, аскетизм, всеподчиняющее чувство долга; ответом на духовные запросы нового человека стал протестантизм, а сам такой социальный характер, кристаллизовавшись, превратился в одну из мощных производит, сил, стал важным фактором развития капитализма в Европе. Рисмен, понимая групповой характер в аналогичном психоаналитич. смысле и, подобно Фромму, подчеркивая влияние на формирование характера экон. институтов, в работе “Одинокая толпа” подверг исследованию изменение амер. нац. характера за последнее столетие. В изменяющемся об-ве, с его т.зр., могут сосуществовать разные типы характера; доминирующим в совр. амер. об-ве он считал тип характера, основу к-рого составляет “ориентация-на-другого”. Мертон, исходя из аналогичных предпосылок, проанализировал особенности структуры личности, складывающейся и лучше всего функционирующей в бюрократич. среде (1957).

А. Инкелес и Д. Левинсон (1954) подвергли критике существующие Н.х.к. и предложили понятие “модальной личности”. В особенности они подчеркивали, что нац. характер должен описываться в терминах модальных (статистически доминирующих) черт личности и не включать в себя черт, “затребованных” социально-экон. структурой об-ва. По их мнению, нац. характер есть “относительно долговечные характеристики и паттерны личности, являющиеся модальными среди взрослых членов об-ва”. Разделив “социально затребованную” и “модальную” структуры личности, они полагали, что степень их совпадения/несовпадения является важным показателем состояния об-ва. В изучении крупных наций они считали более адекватным “мультимодальное” (плюралистич.) понимание нац. характера: в каждом об-ве существуют 5-6 модальных личностей, распространяющихся каждая на 10-15% населения. Понятие модальной личности было предложено также Дюбуа, а Деверо в работе “Реальность и сновидение” (1951) употреблял аналогичные понятия “племенной” и “ареальной” личности.

50-е гг. характеризуются угасанием интереса к проблеме нац. характера. Исследования немногочисленны; сам термин подвергается критике и дискредитации как “мифотворческий”. Если прежде предполагалась опр. степень конгруэнтности культуры и личности, то в это время все больше подчеркивается концептуальное разграничение личности и культуры. В частности, Дж. Хонигман (1954) определял “личность” как индивидуально стандартизированные модели поведения, чувствования и мышления, а “культуру” — как их социально стандартизированные модели.

В 60-е гг. происходит окончат, отказ от этноцентрич. ориентации исследований, и вместе с тем вновь происходит пробуждение интереса к теме “нац. характера”. Формируются новые направления исследований. Для 60-70-х гг. характерны многочисл. исследования экстатич. ритуалов в традиц. об-вах, считавшихся прежде патологич. формами поведения (шаманизм, целительство и т.п.). Экстатич. ритуалы понимаются как характерные для этнич. групп институционализированные способы психол. защиты (М. Спиро, Э. Бургиньон). Возникает особое направление “этнопсихиатрия”, ставящая в

центр интереса кросскультурный сравнит, анализ нормы и патологии в традиц. и совр. об-вах; исследуются этнич. психозы (“амок” у арабов Северной Африки, “арктич. истерия” у эскимосов Гренландии и Канады, “систо” у андских индейцев, “виндиго”, “иму”) и традиц. формы психотерапии (А. Уоллис, Э. Фоукс, Дж. Деверо, Р. Болтон, Р. Принс).

В психоантропологии складывается новое понимание взаимоотношений между культурой и личностью. Например, Г. Стейн в работе “Психоантропология амер. культуры” (1985) истолковывает культуру как “вместилище” бессознат. фантазий, страхов и защиты против них, как вторичный проективный институт, как “коллективные поиски терапии”. Предметом спец. анализа становятся “групповые фантазии”.

Традиц. темы исследований нац. характера — изучение нормы и патологии, влияния раннего опыта на формирование культурных реакций, соотношения природного и культурного в человеке — получают новое истолкование в “человеч. этологии” (У. Ла Барре и др.) и дополняются новыми направлениями исследований: изучением невербальной коммуникации в этнокультурных общностях, кросскультурным анализом эмоционально-психич. состояний и т.п. В частности, И. Эйбл-Эйбесфельдт (1983) и И. Альтман (1975, 1976) подвергли исследованию удовлетворение потребностей в уединении и общении в совр. сооб-ве: было выявлено, что совр. мегаполисы удовлетворяют лишь потребность в уединении, последнее же приобретает форму изоляции; потребность в общении оказывается неудовлетворенной, следствием чего является потеря у людей чувства принадлежности к об-ву; человек проводит жизнь среди незнакомых людей (чужих), и осн. способом его адаптации к такой социо-культурной среде становится преграждение коммуникации и контроль эмоц. самовыражения (маскировка эмоций, эмоц. отчуждение).

С 70-х гг. проблема нац. характера опять выходит на первый план, но обретает новую окраску: предметом исследования становятся проблемы “этничности” и этнич. идентификации (Дж. Де Во, Л. Романуччи-Росс, Дж. Деверо, Т. Шварцман); характерным становится использование динамич. интеракционистской модели анализа. Под влиянием Дж.Г. Мида и Э. Гоффмана получают развитие исследования человеческого Я в разных культурах (К. Эвинг, П. Стивенсон, Н. Розенбергер). Розенбергером, например, была предпринята попытка изучения япон. самосознания через “народную модель Я”, согласно к-рой внешнее и внутреннее Я взаимодействуют посредством энергии “ки”, а задачей индивида является их гармонизация.

Лит.: Мид М. Культура и мир детства. М., 1988; Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990; Benedict R. Patterns of Culture. Boston; N.Y., 1934; Gorei-G. Himalay-an Village. L., 1938;.Davis A., Dollard J. Children of Bondage. Wash., 1940; Bateson G., Mead М. Balinese Character, a Photographic Analysis. N.Y., 1942; Mead М. And Keep Your Powder Dry. N.Y., 1943; Du Bois C.A. The People of Alor. Minneapolis, 1944; Kardiner A. The Psychological Frontiers of Society. N.Y.; L., 1945; Linton R. The Cultural Background of Personality. N.Y.; L, 1945; Benedict R. The Chrysanthemum and the Sword. Boston, 1946; Gorer G. The American People, a Study in National Character. N.Y., 1948; Haring D.G. Personal Character and Cultural Milieu. Syracuse; N.Y., 1948; Erikson E.H. Childhood and Society. N.Y., 1950; Kardiner A., Ovesey L. The Mark of Oppression. N.Y., 1951; Mead М. Soviet Attitudes toward Authority. N.Y., 1951; Duijker H.C.J., Frijda N.H. National Character and National Stereotypes. Amsterdam, 1960; Mead М. National Character and the Science of Anthropology // Culture and Social Character. Glencoe, 1961.

В. Г. Николаев

НАЦИОНАЛЬНЫЕ РЕЛИГИИ

или национально-государственные религии — религии, сложившиеся в рамках определенных гос-в или этнич. общностей и не получившие заметного распространения у др. народов. Термин Н.р. вошел в обращение еще в 19 в. (Ф. Энгельс, А. Мензис, П.Д. Шантепи-де-ля-Сосей и др.). К Н.р. принято относить религии, возникшие с “началом цивилизации” или, иначе говоря, с появлением классового общественного строя. Примерами Н.р. служат религии древних народов — ассирийцев, вавилонян, греков, египтян, кельтов, инков, римлян и т.д. В настоящее время продолжают существовать немногие Н.р.:даосизм и конфуцианство в Китае,индуизм в Индии,синтоизм в Японии,иудаизм в Израиле и среди евреев, живущих в разных странах,зороастризм среди потомков древних иранцев, сохранившихся в Индии и Иране. Широкое распространение Н.р. было затруднено тесной связью между религией и этнич. средой: во многих случаях (например, иудаизм, синтоизм) чужеземец не допускался к культовой практике. Термин Н.р. не вполне корректен. “Ранние этнич. общности, в рамках к-рых сложились подобные религии, конечно, не были нациями... Некоторые из этих религий (напр., индуизм) были распространены не у одного народа, а среди группы близких между собой в культурном отношении этнич. общностей”, — считает П.И. Пучков, предлагая ввести вместо Н.р. другой термин: локально ограниченные религии классового об-ва. А. Донини считал правильным вовсе отказаться от деления религий на племенные, национальные и всемирные.

Лит.: Мензис А. История религии. СПб., 1897; Донини А. Люди, идолы и боги. М., 1966; Пучков П.И. Современная география религий. М., 1975; Токарев C.A. Религия в истории народов мира. М., 1976; Миркина З.А., Померанц Г.С. Великие религии мира. М., 1995.

В.Н. Басилов

НЕГРИЗМ

— течение в лат.-амер. культуре, гл. обр. 20-40-х гг., к-рое разработало новые принципы худож. освоения афро-амер. тематики и явилось одной из форм культурной самоидентификации континента. Наиболее цельно и продуктивно Н. реализовался в литре, преимущественно в поэзии, но оставил заметный след также в идеологии и культурфилософии (негритюд), профессиональной музыке и пластич. искусствах. Следует различать Н. и негритянскую тематич. константу в лат.-амер. искусстве. Н. возник на основе заимствованных моделей европ. культуры, к-рые под влиянием самородных стимулов (поиск своего худож. яз., выявление культурной самобытности) переиначивались, применялись для отражения специфики нац. действительности и приобретали полемич. антиевроп. акцент. Негристское течение в Лат. Америке зародилось под влиянием интереса к примитивному сознанию и, в частности, к афр. культуре, вспыхнувшего в Европе в 10-20-е гг., а также североамер. “Гарлемского Ренессанса”. В лоне европ. авангардизма сформировался мистифицированный образ негра как человека с совершенно другим типом сознания, основу к-рого составляет иррационализм, внутренне противопоставленный “иссушающему” интеллектуализму цивилизованного человека; тем самым образу негра уже в Европе был придан антиевроп. акцент. Негр воспринимался в абстрактно-обобщенном ключе, вне контекста конкр. этнич. принадлежности и социальных связей.

Лат.-амер. Н. зародился и получил преимущественное развитие в антильских странах, где в силу историч. обстоятельств сложился высокий процент негритянско-мулатского населения. Возникший в европ. искусстве образ “иррационального”, “бестиального” негра поначалу почти без изменений скопировал зачинатель лат.-амер. Н. — поэт Л. Палее Матос (1899-1959), чьи первые произв. появились в 1926-28 гг. Однако у самого известного лат.-амер. негриста, кубинца Н. Гильена (1902-1989) выявились самобытные черты этого направления. В 30-е гг. оно распространилось по всему континенту и возникло даже в тех странах, где афроамериканцы не сыграли заметной роли в формировании нац. культуры. В отличие от североамер. “Гарлемского Ренессанса”, создававшегося силами “черных” авторов, лат.-амер. Н. приблизительно натри четверти представляли “белые”.

Культурная сущность и внутр. направленность Н. проявились в процессе переработки исходной европ. модели. Образ негра, сложившийся в Европе, в Лат. Америке быстро лишился черт экзотизма, обрел этнич. конкретику и узнаваемость. Важнейшая особенность Н. в том, что он представляет афроамериканца отличительным объектом нац. действительности и выразителем нац. сущности. Отсюда проистекает стремление художника отождествить себя с негром, особенно показательное в отношении “белого” авторства. Такие черты европ. образа негра, как иррационализм, сенсуалистское восприятие мира и загадочность, вполне отвечали уже сложившимся в лат.-амер. худож. сознании мифологич. самохарактеристикам, поэтому Н. в полной мере сохранил открытый антиинтеллектуализм европ. образа африканца. Наконец, Н. развил и акцентировал антиевропеизм, изначально заложенный в исходной модели негра, и спроецировал его в плоскость традиц. противопоставления лат.-амер. и зап.-европ. цивилизаций.

Лит.: Земсков В. Негристская поэзия антильских стран: Истоки, создатели, история // Худож. своеобразие литератур Лат. Америки. М., 1976; Тертерян И. “Негристская” тенденция в бразильской лит-ре XX в. // Там же; Coulthard G.R. Raza у color en la literatura antillana. Sevilla, 1958; Martinez Estrada E. La poesia afrocubana de Nicolas Guillen. La Habana, 1967.

А.Ф. Кофман

НЕОАВАНГАРД

— см. концептуализм, гиперреализм.

НЕОГЕГЕЛЬЯНСТВО

- течение в философии к. 19 — 20 в., для к-рого характерно стремление к созданию целостного монистич. мировоззрения на основе обновленной интерпретации философии Гегеля, гл. обр. его диалектич. метода и учения о духе. Н. получило распространение почти во всех странах Европы и в США.

Брит. Н. представлено именами Э. и П. Кэрдов, Ф.Г. Брэдли, Холдейном, Д. Бейли, отчасти Бозанкетом, Мак-Таггартом и Коллингвудом. Полемика между сторонниками кантовского (Грин) и гегелевского (П. Кэрд) пути преодоления традиции англ. позитивизма определила круг гносеологич. проблем англ. гегельянства и Н., выдвинув на первый план соотношение индивидуального и всеобщего сознания. Теоретически трудность решения этого вопроса предопределялась непреодоленными — в пределах англ. гегельянства и Н. — элементами психологизма, а также формально-логич. подходом, при к-ром противоречивость эмпирич. реальности отождествлялась с ее неистинностью, а “истинная” реальность должна была удовлетворять требованиям непротиворечивости. Т.о., формальнологич. закон тождества оказывался высшим критерием истинности вообще. Вследствие такого подхода “истинная” реальность — “абсолютный опыт”, т.е. абсолютное сознание, имеющее божеств, характер (представляющее собой единство мышления, чувства и воли), — оказалась метафизически оторванной от “неистинных” эмпирич. сознании (индивидуальных Я), отчужденной от них, подавляющей их. Тенденция к преодолению крайностей “абсолютного идеализма” Брэдли, стремление предотвратить растворение личности в “абсолютном опыте”, отстоять права индивидуальности, ее свободу проявилась в умеренном персонализме Бозанкета и “радикальном персонализме” Мак-Таггарта, к-рые пытались сочетать гегелевский абсолютизм с утверждением метафизич. ценности личности. Стремление решить эту проблему в “метафизич. аспекте” привело Мак-Таггарта к выводу, что рац. смысл “абсолютной идеи” в том,

что она есть “духовное сооб-во” личностей, к-рые сохраняют всю полноту своей целостности и неповторимости; эта тенденция, выдвинувшая на первый план проблему человеч. общения, приводила абсолютный идеализм англ. Н. к абсолютному историзму. Попытка интерпретации Гегеля в духе релятивизма (“абсолютного историзма”) наметилась уже у Холдейна, стремившегося истолковать диалектич. метод Гегеля как “феноменологический” (в смысле “феноменологии духа”) способ определения в понятиях ступеней человеч. опыта, и была более последовательно осуществлена Коллингвудом.

В США гегельянская тенденция, впервые представленная сент-луисской школой во главе с У.Т. Харрисом, находилась в опр. зависимости от эволюции, совершаемой англ. сторонниками учения Гегеля. У таких мыслителей, как Боун и Ройс, Н. оказалось моментом на пути от гегельянства к персонализму; причем, в лице Ройса амер. Н. оказало обратное влияние на англ. Н., ускорив аналогичную эволюцию, наметившуюся в нем. В филос. развитии Ройса были отчасти воспроизведены, отчасти предвосхищены и др. идеи англ. Н. Идея “духовного общения”, так же как и в англ. Н., оказалась одной из итоговых идей Ройса, получив, однако, у него более абстрактную, метафизич. и теологич. формулировку.

В Голландии Н., на первом этапе развития связанное с именем блестящего популяризатора гегелевского учения Болланда, было наиболее традиционным. Традиц. подход к философии Гегеля и истолкование ее в религ. духе сближает болландовский вариант Н. с “правым” гегельянством 30-40-х гг. 19 в. в Германии. После смерти Болланда (1922) его ученики Хейзинга, Вас Нуньес и др. организовали Болландовское об-во — филос. “общину”, пытавшуюся осуществить на практике принципы подлинно человеч. общения, истинного “гемайншафта”, проблему к-рого заострил один из основоположников нем. социологии Ф. Теннис.

В Италии Н. имело двойств, характер, нашедший свое выражение в многолетней полемике двух его основоположников — Кроче и Джентиле. Размежевание внутри итал. Н. имело не только специфически философский характер; по мере радикализации итал. полит. жизни, оно усугублялось противоположностью решения социальных проблем: бурж.-либерального (Кроче) и тоталитарного антибурж. (Джентиле). Если Кроче стремился различать “необходимое подчинение индивидов Целому” (т.е. гос-ву) и способность тех или иных гос. (“авторитарных”) форм гарантировать “эффективный подъем” морального уровня граждан (иными словами, пытался сохранить критич. позицию по отношению к фашистскому гос-ву), то Джентиле, выступая апологетом “тотального гос-ва” Муссолини, целиком отождествлял военно-полит. мощь с нравств. ценностью гос-ва. Кроче выдвигает на первый план объективистские, рационалистич. и этич. моменты своей филос. концепции, чтобы преодолеть релятивистские тенденции, таившиеся в джентилеанском “активизме” и “абсолютном историцизме”, обосновать теор. позиции, обеспечивающие возможность занять критическую позицию по отношению к тоталитарному гос-ву. Джентиле, напротив, развивает именно субъективистские (феноменалистич.) и иррационалистич. (мистич.) тенденции своей философии, доходя до полного релятивизма в своей апологетике “факта как факта” и “акта как акта”. “Хаотичной и неясной религии фашизма”, к-рую прославлял Джентиле в “Манифесте мыслителей-фашистов” (1925), Кроче противопоставляет “старую веру”: любовь к правде, стремление к справедливости, интеллектуальное рвение и защиту свободы как “силы и залога всякого прогресса”. “Тотальному” подчинению личности гос. целому и “растворению” индивида в полит. истории Кроче противопоставляет теперь “этико-полит.” концепцию истории, как истор<