Актуальность мифологического мышления

Предметно-пространственная среда — специфический объект дизайнерско­го проектирования. Разработка нового подхода к созданию средового объек­та была обусловлена прежде всего тем, что переживание его человеком отли­чается от преимущественно рационального восприятия отдельной вещи, например, рабочего инструмента или даже модного аксессуара, указываю­щего на принадлежность его владельца к определенной социальной или суб­культурной группе. Восприятие человеком вещи связано с фиксированием на ней внимания, а уже одно это частично выводит его из-под бессознатель­ной в духе «двадцать пятого кадра» подверженности влиянию объекта на его эмоциональный строй. Но для того чтобы в процессе проектирования дизай­нер имел возможность соотнести себя со передовым субъектом», ощутить его ожидания, активно сопереживать ему, необходимо понимать источник свое­образиявосприятия среды.

Однако если такое отличие и существует, и мы его определим, все равно ведь не только переживание любой среды, но и любое переживание среды индивидуально, специфично! Так в чем же черпает отвагу дизайнер, пыта­ясь вообразить себе ощущения и переживания моделируемого им «средо-вого субъекта», который наверняка отличается от него самого? Как вообще возможно идентифицироваться с адресатом своего проекта настолько, что­бы это пересилило принципиальную субъективность переживания среды?! Но не содержится ли в самом своеобразии средового восприятия каких-либо свойств, обобщающих психологические индивидуальности отдельных случаев? Иными словами, при всех различиях средового восприятия, при всей его вариативности— нельзя ли найти некоего инварианта,того, «что остается неизменным при аннигиляции различий» [6, с. 473] возможных

Новое понимание объекта проектирования, как уже говорилось, вызрело в оте­чественном дизайне на основе развивающихся в науке экологических и систем­ных представлений, которые в 70-е — начале 80-х годов уже стали заметным культурным явлением. Однако интеллектуальная питательная среда для утвер­ждения новой проектной парадигмы одним этим не исчерпывалась. Одновре­менно с системными исследованиями тогда же в нашем культурном обиходе появляются многочисленные, вызывающие живейший интерес публикации по вопросам структурной антропологии: К. Леви-Строс [26], проблемам семиоти­ки культуры: Ю. М. Лотман, В. В. Иванов, В. Н. Топоров и др. [48], психологии восприятия: Л. Леви-Брюль [25], а также вопросам изучения фундаментальных свойств «до-логического», то есть мифологического мышления: Э. Я. Голосов-кер [15], Е. М. Мелетинский [36] и др. В этих публикациях рядом авторитетных авторов утверждается глубокая укорененность в сознании современного чело­века черт архаического мировосприятия, актуальность наряду с рациональным научным мышлением его древнейших механизмов. На фоне этих исследований пришлось осознать довольно неожиданное для привычных представлений ут­верждение: «...Познавательные возможности мифологического мышления (в ча­стности, его особая полнота за счет включения эмоционально-интуитивного на­чала) и историческое сосуществование мифологического и научного мышления не позволяют рассматривать первое исключительно как несовершенного пред­шественника второго. ...Мы можем рассматривать мифологическое и научное мышление синхронически как два логических "типа" или "уровня"» (Е. М. Ме-летинский).

В вышедшем в 1980 году первом издании энциклопедии «Мифы народов мира» [40] отмечается, что некоторые особенности мифологического мыш­ления сохраняются в нашем сознании наряду с элементами философского и научного знания, рядом с использованием строгой научной логики. Но еще в 70-е годы в отечественных публикациях обосновывалось, что «вполне мож­но говорить и об интеллектуальном интересе мыслящего современного чело­века к такому явлению, которое, протягивая ниточку из древнейших эпох цивилизации, связывает свойственные им миро- и жизневосприятие с новей­шими представлениями нашего времени (в отличие от чисто эволюционной точки зрения, господствовавшей в XIX в.)». «С новейшим представлением вре­мени в теории относительности этнологи и лингвисты сближают концепцию, которая вскрывается в мифологии и языках многих народов, находящихся за пределами основных цивилизаций Старого Света». «...Возврат к мифологи­ческому представлению об особом "доначальном" времени можно было бы видеть в современных космогонических гипотезах...» (В. В. Иванов). Наконец, носитель архаического сознания «выработал идею изоморфизма — одну из ве­дущих концепций не только современной математики, но и науки вообще» (Ю. М. Лотман).

В это же время, со ссылкой на открытия, сделанные в области психологии 3. Фрей­дом, К. Г. Юнгом, в общекультурных представлениях устанавливается равноправ­ность рациональных и иррациональных структур сознания, реабилитируются та­кие бессознательные психические процессы, внимание к которым еще недавно в понимании большинства людей связывалось с «отсталостью» и «мракобесием».

В публикациях того времени отмечается даже, что «важным аспектом новой на­учной парадигмы является вписанность мистического мышления в философские основания современной науки» (В. Алтухов).

Исследования, посвященные специфике восприятия мира архаическим сознани­ем, привлекают особое внимание части дизайнеров-культурологов. Парадоксаль­ность отмеченных в предыдущей главе проблем, которые ставит перед исследова­телем средовой объект, снимается помещением этого объекта в смысловой контекст мифопоэтического постижения мира, сближением средового поведения человека с механизмом древнейших структур его сознания.

Архаический человек воспринимал мир целостно и не вычленял себя из этого мира, отстраненная позиция наблюдателя — плод более позднего сознания. Эмоциональ­но включенный в среду человек, полностью адаптированный к этой среде, пере­живает ее как естественное продолжение самого себя. Полнейшая «растворен-ность» его в среде распространяется на все аспекты восприятия, то есть в основе «средового» восприятия лежит мифологический тип сознания,до сегодняшнего дня сохраняющий свою актуальность.