Глава 4. Встреча в ночи

Пуллион уже не шёл, а карабкался вверх по склону, яростно вгрызаясь в песчаную поверхность холма своими подбитыми гвоздями подошвами калиг, сгибаясь под рюкзаком скорее не из-за его тяжести, а чтобы уравновесить уклон, по которому они поднимались. Темнота вокруг не позволяла им не только определить, где находится Каструм, но даже внимательно разглядеть ту поверхность, по которой они совершали, как ему показалось, настоящее восхождение. О том, что дорога идёт вверх, было понятно по ощущениям, но насколько она длинная и крутая, можно было только догадываться. Равно как и о том, насколько она обильно усеяна корнями деревьев и испещрена каменистыми выступами, о которые то и дело римляне цеплялись ногами и вещами. Рядом сопели от натуги его товарищи по оружию, попеременно побрасывающие на плечах свои гружёные железом рюкзаки. Ругаясь про себя на организаторов, не соизволивших или не успевших установить даже нескольких факелов на их пути, дабы светом лучистым озарить их нелёгкий путь, Пуллион в очередной раз зацепился своим полосатым локулусом на колёсиках за какой-то неровный каменный кряж, чуть было не вывихнул кисть и упал на песок. Это было настолько неожиданно, что легионер уже был готов высказать богине Нюкте всё, что он думает о такой организации банкета, однако, что-то скрытое в глубине его сознания удержало его от такого необдуманного шага, нарушающего безмолвную тишину.

Внутренняя культура Пуллиона, помноженная на его тонкую душевную организацию не позволяли ему выразить свои мысли тем же образом, как это написано на стенах и заборах некоторых римских улиц, однако, вполне позволяли погрузить их в сосуд высокой духовной организации, содержимое которого так бережно сохранят потомки, излив на нас его золотым дождём божественных идиом пятиэтажной конструкции, ибо чем дальше уставшие и голодные легионеры тащили свои вещи по каменистой песчаной поверхности, тем более они становились похожи на батрачащих за миску похлёбки бурлаков, запечатлённых на картине бессмертного, но неизвестного римского художника. Как показалось Пуллиону, художник запечатлел на переднем плане Опциона, который поминутно оглядываясь через левое плечо, тащил на себе не только шесть своих предметов, но и ещё чей-то, судя по виду, явно не легионерский рюкзак. Он перетянул его ремнями поперёк, сделав поразительно похожим на героя первого плана этого бессмертного в веках полотна. Но Опцион любил дорожную романтику выездов, а потому бранился молча, создавая новую вавилонскую башню образов и подобий, не желая, впрочем, терять авторских прав на некоторые, только что мысленно созданные им шедевры. Ибо любому на его месте сложно было бы удержаться от восхитительных гипербол о том, что он обо всём этом думает и где он видел всех тех, кто устроил им такую замечательную вечернюю прогулку под луной. Конечно, Опцион не показывал вида, только уши его немного светились в темноте, согласно всем законам физики, вследствие повышения эмоциональной теплоты, в которую согласно Теории Относительности переходит критическая масса терпения от движения с такой черепашьей скоростью, помноженной на двойной интеграл потерянного в пути времени. Масса поклажи, от которой легионеры стали похожи на загнанных пони, в теорию уже не вписывалась, но близость заветной цели была единственным, оставшимся аргументом для Опциона, чтобы не пустить всех в увлекательное групповое плавание по водной глади материнской линии.

Уже будучи готов разразиться тирадой, описанной бессмертным Вергилием в своей «Энеиде», от удара носком калиги об очередной по счету булыжник, Пуллион вдруг заметил, что окружавшие его легионеры непроизвольно замедлили шаги, даже не дожидаясь команды командиров, как это было принято. Было что-то странное в их поведении, ставшим вдруг беспокойным и осторожным. Оно и раньше не отличалось идиллическим, но это было связано с усталостью и желанием скорее упасть в душистое сено палатки и отдаться в объятия Морфея. Нет, сейчас это беспокойство было чисто животного характера, как будто рядом с ними происходило что-то неведомое и необъяснимое. Люди осматривались, некоторые приседали на колено, стараясь разглядеть что-то в темноте и, доселе ровный строй римлян, разорвался, смялся и превратил их в одну большую группу, практически остановившуюся на месте. Пуллион замер, осматриваясь, пытаясь различить что-то в этой кромешной мгле ночи. Его глаза пытались отделить тени и неподвижные силуэты предметов на склоне, камни и деревья от чего-то другого, что могло бы двигаться. Присев на колено за щитом, чтобы максимально скрыть себя от глаз неизвестных наблюдателей, он чутко прислушался к окружающей тишине и кожей почувствовал то, чего не ощущал ещё несколько минут назад.

Они явно были здесь не одни. Пуллион услышал шаркающие в ночи звуки и явственно ощутил посторонний запах. Это был не запах варваров, не запах травы или песка. Это был странный, не похожий ни на что запах, который струился по склону холма, впиваясь в ноздри неизвестными нотками, и порождал у людей непреодолимую тревогу. Этот запах не приближался, но и не удалялся, он как бы следовал рядом с ними. Было очевидно, что они растревожили что-то или оказались на пути чего-то таинственного, с чем им сейчас предстоит столкнуться лицом к лицу. Ещё не видя источника шороха и запаха, легионеры стали принимать оборонительное положение, продолжая двигаться в том же направлении, что и раньше, отклоняясь от тропы немного левее, чтобы самим уйти от неизвестной тёмной силы, которая встала у них на пути.

- Что это? – шёпотом спросил Пуллион Шарика, который крался рядом с ним, прикрывшись почти полностью щитом и сжимавшим «яблоко» гладиуса влажной от волнения ладонью.

- Не знаю, - также тихонько ответил римлянин, - я видел какую-то тень там, справа, - показал он рукой немного правее от тропы, - оттуда я слышал какие-то звуки.

- Тссс, - рядом появилось искажённое от напряжения лицо Опциона, - Тише вы, - зашипел он, - Хотите раньше времени отправиться на свидание с Хароном? Тихо, - припечатал он.

Легионеры продолжали тихонько двигаться, боясь наступить в темноте на какую-нибудь ветку или обрушить россыпь мелких камешков и, таким образом, выдать себя. Они всё явственнее чувствовали нахождение рядом чужака, но не могли ещё точно определить, где он. Низкорослые, искривлённые кусты и каменные валуны, преграждавшие им то и дело путь, искажали ночной пейзаж и отбрасывали вокруг себя зловещие тени, скрывающие от римлян их вероятного визави. Облака, скрывавшие звёздное небо тонкой пеленой, делали картину вокруг почти неразличимой для глаз. Люди уже подумали, что Боги сжалились над ними и ночной пришелец сгинул в ночи, но вдруг…

Налетевший где-то, в небесной выси, ветерок разогнал облака, затянувшие небо и над ночной равниной встала полная луна. Её молочно-жёлтый матовый диск осветил всю равнину и холмы вокруг мертвенным призрачным светом, давая людям возможность увидеть всё то, что их окружает с достаточной ясностью. Ночные тени легли на холмистую равнину, исчерчивая её загадочным жутким узором; мертвенная тишина ночи лишь усиливала ужас людей, оказавшихся в этом океане безмолвия. Все очертания предметов, ранее размытые и гротескные, стали внезапно, в этой игре света и тени, монументальными и настолько чёткими, что люди моментально определили своё местоположение и свой путь, вглядываясь в темноту в поисках неизвестного спутника. Казалось, он пропал, растворился в ночи. И тут…люди увидели ЭТО.

Рядом с ними, чуть правее, медленно передвигалось по склону холма нечто невообразимо безобразное и пугающее. Неспешными шагами, то и дело останавливаясь и поправляя что-то, висящее у него за спиной, вверх по склону холма тяжело передвигая конечности ползло, практически в нескольких десятках локтей от римлян, странное существо. Его широкое туловище, поросшее густой коричневой шерстью на первый взгляд не имело талии и выглядело бочкообразным, короткие ноги существа практически не сгибались в коленях, двигаясь как будто от бедра, словно у паралитика. Люди не заметили у существа ничего, что бы напоминало хвост или он был столь короток, что не был заметен даже на таком небольшом расстоянии. Своим обликом существо напоминало медведя, метров двух в высоту и было жутко от ощущения, что это и есть одно из тех мерзостных созданий, о которых предупреждал их возничий. Существо поминутно останавливалось, и было слышно, как оно вздыхает в ночи протяжным жутким утробным звуком. Создавалось ощущение, что его столь медленное перемещение и отрешённость от окружающего мира продиктована какими-то душевными, а не физическими страданиями. Передние лапы были столь длинны, что доходили ему ниже колен, делая похожим на гигантского лемура или ленивца, а оттопыренные длинные острые когти на той их них, что не удерживала поклажу на спине и свободно висела вдоль туловища, не оставляли сомнений в исходе той схватки, которая предстояла римлянам спустя несколько минут на этой пустынной равнине, в тысячах милях от Рима. Шаркающие шаги существа лишь ещё больше пугали людей, которые ясно слышали в гробовой тишине ночи цокот его когтей о дорожные камни и песок. Очевидно, существо пересекало путь римлян и двигалось слева, но несколько раньше них – на песке были ясно видны следы лап страшного зверя с глубоко вдавленными, даже в такой твёрдый грунт, когтями. Следы были плоскими, без характерного прогиба стопы – существо было плоскостопым, что делало его сходство с медведем ещё более очевидным. Несколько раз существо останавливалось и потирало свободной рукой свой омерзительный толстый зад, дважды испортив при этом воздух. Ясно была видна яркая, как будто тлеющая точка в верхней части туловища, освещая небольшим ореолом предполагаемую бесформенную голову огромного размера. Это было похоже на глаз, но даже то, что было освещено этим странным свечением, внушало отвращение и трепет.

Существо как будто не замечало людей, будучи погружённым в какие-то свои мысли и римляне рассчитывали, что существо не заметит их, однако они ошибались. Расстояние, искажённое ночными тенями, оказалось совсем небольшим и это решило исход ночного происшествия. Существо остановилось, слегка приподнялось на лапах, тщательно обнюхивая воздух вокруг себя, осматриваясь по сторонам и поправляя на спине непонятный узел. Было очевидно, что оно тоже чувствует присутствие людей, но не может понять, где они находятся. Несмотря на предосторожность легионеров зайти с подветренной стороны, существо, кажется, догадывалось об их существовании, ещё не видя их, хотя луна предательски заливала ночную равнину своим светом.

Римляне стояли в плотном боевом порядке, с примкнутыми скутумами и готовые по первому сигналу выхватить гладиусы из ножен. Внимательно, пригнув головы к кромке щитов, они готовы были моментально выстроить мурус, если диковинная тварь бросится на них. Кульминация была близка, нервы людей были на пределе, конечности ломило от утомительного ожидания в боевой неподвижной стойке, надетое военное снаряжение было наполовину перемешано с дорожными предметами, необходимыми для поддержания сил в этом утомительном переходе. Римляне старались соблюдать абсолютную тишину, ничто не звенело, не цокало, не трещало в ночи, дабы не привлечь внимание этого посланца тьмы. И вдруг, сыромятный ремень чьей-то походной глиняной фляги, словно не выдержав этой игры нервов, с треском лопнул и глиняная ёмкость с грохотом упала на камни. Звук разлетевшейся на куски керамики и булькающий плеск вытекающей воды, залившей камни и песок, прозвучали подобно удару грома в этой мертвенной тишине. Люди оцепенели от ужаса, понимая, что пришёл их последний час, ибо выйти живыми из этой схватки с демоном царства мёртвых, не было дано никому из них. И тут, существо медленно, переваливаясь всем корпусом, обернулось в их сторону и застыло неподвижно, вперив в людей свой парализующий взгляд.

Вид его был ужасен. Большая овальная голова, поросшая густым мехом, круглое, без единой кровинки, плоское лицо со сморщенной желтоватой кожей, маленькие чёрные выпуклые глаза без зрачков и ресниц, впадина носа с двумя отверстиями для дыхания и вывернутыми наружу, как у летучей мыши, небольшими кожистыми ноздрями. Огромная отвратительная безгубая пасть с несколькими рядами острых, как кинжалы, зубов. Совершенно кошмарный вид придавали существу омерзительные огромные круглые уши, поросшие снаружи той же шерстью и абсолютно голые, кожистые внутри. Слюна капала из его пасти на песок, попадая между лапами и запекаясь на песке бурыми пятнами, от которых исходило непередаваемое зловоние. В углу его пасти, между зубов был зажат какой-то скрученный в трубочку, смятый серый предмет, на конце которого тлел уголёк. От него жутко смердило каким-то дымом и дышало оно прерывисто, очевидно, предвкушая поживу. Существо смотрело на римлян не мигая, плотоядно причмокивая и перебирая по песку лапами, перетаптываясь на месте и оставляя на песке отвратительные когтистые следы. Когти на его передней лапе, немного согнутой в локте, в предвкушении трапезы сжимались и снова размыкались практически полностью, играя в лунном свете матовыми бликами. Существо слегка приоткрыло пасть, представив взору античников свои острые желтоватые, местами с зазубринами, зубы. Всем стало очевидно, что спустя несколько мгновений оно бросится на людей, разрывая их на куски, и римляне приготовились дорого отдать свои жизни в схватке с этим пришельцем из мира смерти. Венцом этого было непередаваемое амбрэ, источаемое этим загадочным эмиссаром царства душ умерших.

- Обходи его, - услышал Пуллион негромкий возглас одного из командиров. И несколько легионеров перебежками зашли справа от существа, готовясь атаковать его с тыла.

- Сомкнуть ряды, - командовал уже Опцион и легионеры, смахнув с себя оцепенение, сбросили свои вещи на землю и, быстро приняв боевой порядок, выставив вперёд скутумы и обнажив мечи, приготовились к своей последней, возможно для многих, схватке.

Однако, существо как будто медлило или, наоборот, выжидало удобного момента для нападения. Ему, казалось, было совершенно не важно, что люди почти окружили его, вероятно, это было для него неважно. Как бы подтверждая опасения людей, существо сняло со спины свою непонятную поклажу и теперь стояло перед ними в полный рост, слегка покачиваясь на коротких ногах, когти которых глубоко вонзились в песок. Всё внимание существа было сосредоточено на разбитой фляге, лежащей под ногами римлян, из которой тихим ручейком всё ещё вытекала вода и впитывалась в песок, оставляя на нём тёмные влажные пятна. Наконец, существо опомнилось, сглотнуло слюну, почесало когтями шерстистую грудь, вздохуло глубоко и надрывно, как будто от терзающих его мук совести и, шокировало готовых к смерти римлян, вопросом:

- Мужики, выпить есть? – существо выплюнуло на песок странный тлеющий предмет и затоптало его лапой, отчего в воздухе появился запах тлеющей соломы с примесью нестиранных носков. – Сушняк у меня, люди, - снова жалобно сказало оно, вытирая пасть меховой стороной уха и просительно переминаясь с ноги на ногу. Кинжалообразные зубы смотрелись очень позитивно и выразительно в матовом свете луны.

- А с чего сушняк у тебя? – спросил Опцион, скорее из желания выиграть время, чем на самом деле узнать, откуда возникает похмельный синдром у говорящего лемура-мутанта.

- Да вот с него же, - показало существо на затоптанный окурок. – Второй день уже, - показало существо два длинных когтя. – Дайте выпить, а?

Глядя на опешивших людей, существо приняло их состояние за расчётливость и решило перевести диалог в деловые переговоры:

- Хотите, обменяю на шкуру? – предложило оно, - натуральная кожа, крокодилья.

- Натуральная крокодилья? – спросил один из подошедших македонских легионеров. Он считался у себя в легионе экспертом по крокодиловым кожам, вот только крокодилов никогда в жизни не видел. Что, впрочем, не мешало ему значиться признанным экспертом с дипломом, как это обычно и бывает при покупке диплома в подземном переходе, - А откуда здесь крокодилы? Ты разорил их гнездо?

- Дурак ты, - ответил ему его товарищ, эксперт по мексиканским тушканчикам, - они же в норах живут.

- Действительно, откуда в степи крокодилы? – поинтересовался Пуллион, глядя на ошарашенное лицо Существа, слушавшего диалог двух компетентных в крокодиловых делах «пикейных жилетов».

- Гениус умер, - вздохнуло Существо, - не пропадать же шкуре, возьмёте?

- А кто такой Гениус? – спросил осмелевший Пуллион, - твой подельник?

- Нет, это мой старший друг, товарищ и брат, - ответило, горько вздохнув, Существо. – Третьего дня решили после работы расслабиться, купили нектар и божественную траву. Посидели, поиграли в домино, покурили, но видимо с травой не рассчитали. Гениус сразу преставился, а меня уже второй день крутит, никакой «Гевискон» не помогает, - приложило Существо лапу к животу, - налейте для поправки, а?

«Это и видно, что не помогает», - сердито подумал Пуллион, который лишь чудом не угодил полчаса назад на дороге в кучу какой-то зеленовато-коричневой дряни, источавшей запах канализации.

- Кожа говоришь, натуральная? – спросил подошедший жрец Анабасиса. – Покажешь? – история про двух наркоманов со стажем явно выходила за рамки его понимания.

Услышав слова грека, Существо подняло с земли бесформенный свёрток, оказавшийся в действительности шкурой, развернуло его и, взорам изумлённых римлян и их товарищей, предстала зеленоватая шкура немолодого уже крокодила, кое-где с дырочками, судя по обугленным краям, от пепла табака для трубок. В том месте, где у остальных граждан обычно бывает нос, стояло пробитое заводское клеймо «Gena’s».

- Так как насчёт воды, а? – страдальчески спросило Существо, - Договоримся на шкуру, а то съем кого-нибудь. Мне сейчас, что вода, что кровь – всё едино, так колбасит…. Вы не знаете, - вдруг спросило Существо, - если лапы чешутся, это к чему?

- К денариям, - машинально ответил Пуллион.

- А если бок? – переспросило Существо, - к сестерциям?

- Помыться тебе надо, -устало вздохнул Опцион, подойдя к Существу и отстёгивая с пояса флягу с водой. – На, пей, возвращать тару не стремись, оставь себе, пригодится.

- Вот спасибо, - повеселело Существо, прикладывая глиняную флягу к пасти и делая несколько глотков. Подумав немного, оно запрокинуло голову и вылило в пасть оставшееся во фляге содержимое. – Есть ещё галоши и шляпа, - добавило оно, - как бонус. Надо?

- Не, не, не, - стали отнекиваться римляне, - нам и шкура-то если честно, без надобности. А воды не жалко, можем ещё в дорогу дать.

- Ты бы лучше нас до Каструма проводил, - озвучил неожиданно пришедшую мысль, Пуллион, - А то кто вас знает, может кроме тебя тут ещё кто-то шляется в ночи

- Да, есть тут несколько подозрительных чешуйчато-зерцальных монстров, - немного подумав, ответило Существо, - По домам ходят и деток воруют. Прикидываются водопроводчиками, тётями, дядями, а сами хватают девочек и топят в ванне, - добавило оно, - Но могу вас проводить до вашего лагеря, если хотите, - продолжало Существо, на которое вода, по-видимому, оказала самое благотворное влияние.

- А ты знаешь, где он? – спросил Пуллион, - мы ничего не видим в этой проклятой темноте.

- Конечно, - ответило Существо, - Он практически рядом, вверх по склону. До Боспорской башни всего три сотни шагов, а ещё через сотню ваши стены.

- Ну веди нас, Миклухо-Маклай, - Опцион подкинул на спине рюкзак и поднял щит, - раз ты в темноте видишь. А как узнать боспорский лагерь?

- Он находится в самом живописном месте этой горы, - ответило Существо, - в голубых елях.

Дальше пошли вместе. Существо что-то мурлыкало себе под нос, видимо ему стало легче от выпитой жидкости и оно то и дело икало в темноту, что добавляло походу особый колорит. Уши его периодически хлопали в темноте по щекам идущих рядом легионеров и оно постоянно извинялось за нерасторопность. Пуллион пытался определить, где у Существа лежат анонсированные в качестве Бонуса галоши и шляпа того же крокодила, поскольку в связанном рулоне, который был шкурой, ничего кроме неё самой не было. Учитывая, что Существо не имело ни одежды, ни карманов, ни другой походной тары, кроме собственной шерсти, вариантов нахождения оных аксессуаров было немного. Или у Существа недалеко был дом, или…. О втором «или» Пуллион предпочёл не думать.

- Сколько нам ещё идти до Каструма, - спросил он нового знакомого минут через десять.

- Мы уже практически пришли, если вы имеете в виду ту стену, которую вчера закончили строить какие-то неаппетитные люди в оранжевых туниках, - слегка подумав, ответило Существо

- Что значит «неаппетитные»? – с некоторой опаской спросил Пуллион, - ты и людей ешь?

- Нет-нет, - поспешно ответило Существо, - Я людей не ем, я ведь тоже когда-то был человеком, - вздохнуло оно, - Но иногда попадаются коварные типы гражданской наружности, которые в своих лавках не доливают амброзию после отстоя пены. «Азбучные» истины нарушают.

- А откуда у тебя такие познания об «Азбуке вкуса»? – спросил Пуллион

- От общения с некоторыми волосатыми неформалами. Они и пытались съесть одного из строителей, - добавило Существо, - Но люди укрылись за стенами, очертив магический октаэдр, - Существо немного подумало и продолжало: - Вы с ними поосторожнее, они вечно голодные и могут залезть к Вам в лагерь и утащить в своё логово на прокорм.

- С этим мы разберёмся, ответил идущий неподалёку Центурион, - выставим ночные караулы, ни одна мышь не проскочит. Чего от них ещё можно ожидать?

- Да там Каструм не очень-то и защищён, - с сомнением покачало головой Существо, - Стена только с одной стороны. Там не то что мышь, слона протащить можно.

- У нас и слон не пройдёт, - бодро ответил топающий рядом Шарик. Он так и не снял фракийские кеды и оставлял на песке замысловатые узоры в виде отпечатка «Двух мячей». – Что они ещё делают?

- Они поклоняются тёмным Богам и используют колдовство, - пояснило Существо, - Могут попытаться выкрасть у Вас ваши реликвии. И могут писать на стенах крепости злодейские колдовские заклинания для того, чтобы забрать у Вас силу. Чтобы Боги отвернулись от Вас, увидев на ваших стенах столь отвратительные надписи.

- Ничего, - ответил Шарик, - пусть только попробуют. Все бороды им повырываем.

Обсуждая эти и другие опасные возможности, путники поднялись на гору и вскоре увидели прямо перед собой тёмный силуэт башни. По радостным возгласам греков и примкнувших к ним романизированных варваров, это был Боспорский лагерь, защищённый высокой сторожевой башней, вид с которой позволял обитателям лагеря надёжно охранять свой покой. Благовонный запах хвои успокаивал разум и дарил ожидание отдыха уставшим за сутки, членам. Подойдя ближе и нечаянно напоровшись на сук, римялне увидели, что голубые не только ели, но и пили, причём по-чёрному. Увидев приближающихся вооруженных людей, суки мгновенно бросились врассыпную. За ними последовали и возмутители нравственности, оставив римлянам на поле боя свой разноцветный, как радуга, штандарт. Один из незванных гостей, очевидно, главарь, чтобы сбить римлян с толку, сел враскорячку. Раскорячка скрипнула и быстро поехала, унося нежданного лимитчика в ночную темноту. Греки опустились на колени и вознесли молитву Зевсу, хранящему путников. Греки молились и переводили дух, шумно вздыхая в промежутках между фразами, очевидно, пребывая в эйфории от завершения столь дальнего пути. Но, как показалось Пуллиону, греки просто «сдулись», хотя поклажи у них было в несколько раз меньше чем у всех римлян вместе взятых. Для них путь был завершён. Греки тепло попрощались со своим странным попутчиком, мысленно поблагодарив Олимпийский комитет Игр в Сочи, что существо оказалось не хищным и не оставило их филейные части на десерт или, для других, более привычным, грекам, утех. Как это обычно и бывает с суровыми южно-уральскими существами с нетрадиционной сексуальной ориентацией, описанными в древних сказаниях армянского царства Урарту.

Римляне, вместе с уже ставшим, как родным, видящим в темноте, попутчиком, пошли дальше, чтобы дойти наконец, до Каструма, ибо как ни старались они во тьме разглядеть что-либо похожее на стены, в кромешной мгле они видели не дальше собственных калиг. Наконец, они поняли, что двигаются по ровной поверхности, без уклона и ускорили шаг. Пуллион знал, что он находится где-то в середине группы. Внезапно, в паре десятков метров впереди, раздался истошный человеческий крик. Бросив на песок вещи, легионеры, обнажив мечи, стремглав бросились вперёд и спустя несколько секунд увидели своего македонского товарища, который свалился в неглубокий ров и, лёжа на спине, как подшефный ему тушканчик, продолжал оглашать тишину жалобными криками о загубленной молодости. Увидев стоящих над ним товарищей по оружию, он мгновенно затих и только вращал круглыми от страха глазами. Над римлянами возвышалось не менее удивлённое Существо, которое спустя пару секунд полезло в ров, чтобы вытащить незадачливого охотника за табуретками.

- Что ты орёшь, что ты орёшь, кругом люди спят, - ворчливо пробормотало Существо, вытаскивая мычащего македонца изо рва, - Наберут по объявлению, возись тут с ними, а потом вещи пропадают….

Было что-то необычное в изменившемся вокруг них ночном пейзаже. Исчезли тени и силуэты деревьев вокруг, небо стало ещё более черным, к запаху ночи прибавился какой-то знакомый, на этот раз, запах. Это был запах свежевыжатой можжевеловой древесины, которую так любили палить для углей римляне, в ожидании шашлыка. Легионеры, подняв головы, озирались по сторонам, и тут Пуллион заметил фасад и контуры башен Каструма, которые проступили из темноты за счёт чёрного, как сажа, цвета по сранению с фоном ночного неба, усеянного мириадами звёзд. Ров, в который упал их товарищ, только подтверждал эту догадку.

- Кажется, мы пришли! – громко воскликнул он, - нужно найти ворота.

Найти ворота, которые располагались в самом центре фронтальной стены, между двумя сторожевыми башнями, оказалось нетрудно, даже в полной темноте. Подобрав свои вещи, разбросанные вокруг из-за крика македонца, римляне медленно начали втягиваться в лагерь, который был пуст и явно уже заботливо подготовлен для них. Перед Каструмом, на песке были начертаны грани магического октаэдра, сохранившего жизни строителям лагеря и спасшим их от таинственных тёмных демонов, которые судя по многочисленным валяющимся вокруг пивным и водочным бутылкам, были не только тёмными, но и бухими. Вопреки предостережениям Существа, более ничего загадочного вокруг Каструма не было. Легионеры зажгли факелы, которые они нашли в лагере. Факелы были со следами какой-то древней русой шерсти – очевидно, строители дали здесь загробным теням настоящий бой. Об этом свидетельствовали и обрезки бруса, хаотично разбросанные вокруг, как будто кто-то тайком пытался их вывезти для нужд собственного хозяйства, но был с позором изгнан.

«Да они просто Ратоборцы», - подумал Пуллион, - «так отмудохать тёмную рать местных демонов, пытавшихся поживиться стройматериалами, оставшимися от строительства».

Положив вещи у заботливо расставленных кем-то палаток, римляне вышли попрощаться с загадочным Существом, которое оказалось совсем не злобным, а вполне добродушным и позитивным. С собой они вынесли два больших глиняных кувшина с вином и несколько кожаных, тщательно завязанных, мехов с водой. Кто-то отдавал и прихваченную в путь нехитрую дорожную снедь, которая так и осталась нетронутой в дороге. Есть её уже не хотелось, а выбрасывать было жалко. Все подарки с трудом влезли в полосатый, на колёсиках, локулус Пуллиона. Который он не планировал забирать после похода обратно в Рим, а собирался принести его в жертву другому близкому к Юпитеру божеству – РЖД, чтобы умилостивить его от необоснованного завышения тарифов естественных монополий. Вернее, он планировал отнести локулус в местный храм РЖД и оставить там, в качестве наглядной демонстрации Жрецам, что происходит с вещами граждан при перевозке багажа в божественных фургонах их ведомства. Однако, он решил оставить РЖД без ритуальной жертвы, чтобы Существу было легче тащить подарки благодарных римлян.

«К чёртум РЖД», - раздражённо подумал Пуллион, - «всё равно я летаю «Аэрофлотом» и жертвую ему каждый день свои сестерции при безналичных оплатах и расчётах во имя превращения их в божественные премиальные «мили».

Существо уже уложило шкуру своего безвременно ушедшего друга в полосатый локулус и завалило его сверху легионерскими подарками. Их было так много, что локулус едва закрылся. Настал момент расставания. У римлян на глазах были слёзы, а Существо шмыгало носом и переминалось с ноги на ногу. Не зная, что сказать в разлуку, Опцион обнял мохнатое создание, напоминавшее теперь, в свете факелов, доброе мифическое существо – Чуббакку, посланца богини Леи Дианы и с грустью, но наставлением, произнёс:

- Только не полируй больше траву алкоголем, - посоветовал Опцион, по опыту знавший о последствиях, - разбавляй вино и воду в пропорции 1 к 6. Только не перепутай, - поспешно добавил он.

Существо кивнуло, подхватило полосатый локулус за выдвижную телескопическую ручку и, катя его на колёсиках, двинулось своим прежним путём, приветливо помахивая в воздухе на прощание мохнатой лапой. Когла оно уже почти скрылось за склоном холма, Пуллион, словно пытаясь найти ответ на, не выходивший у него из головы вопрос, окликнул его:

- А звать-то тебя как? – крикнул он в след удаляющемуся силуэту

- Янис Чебуранис! – донёсся до римлян приглушённый в ночи голос и силуэт через мгновенье пропал во тьме.