Неврологические и физиологические аспекты тревоги

Вбольшинстве работ, посвященных нейрофизиологиче­ским аспектам тревоги, изучается функционирование симпа­тического отдела автономной (вегетативной. — Прим. ред.)

¹ Гольдштейн продолжает: «Иллюстрацией к сказанному может слу­жить различие между искренней верой действительно религиозного челове­ка, основанной на свободном выборе преданности идее бесконечного, и верой, основанной на религиозных предрассудках. Или различие между не­предубежденным ученым, который основывает свои выводы на фактах и все­гда готов изменить сформулированные идеи, если столкнется с новыми фактами, и ученым-догматиком...» — Там же, с. 115.

² Т а м ж е, с. 117. См. обсуждение темы «бегства от свободы» ранее, в гл. 1, а также в гл. 5.

нервной системы или описываются сопровождающие это функционирование телесные изменения, и, явно или неявно, предполагается, что этого достаточно для решения проблемы. Хотя автор данной книги согласен с тем, что понимание меха­низмов функционирования симпатического отдела нервной системы — один из важнейших шагов в исследовании нейро­физиологических основ тревоги, он обоснованно считает, что такого понимания недостаточно. Тревога есть реакция на­столько глубокая и фундаментальная, что не может быть ре­дуцирована до «конкретного» нейрофизиологического осно­вания. Как мы увидим в дальнейшем, при рассмотрении пси­хосоматических аспектов тревоги, тревога почти всегда включает в себя целый комплекс нейрофизиологических свя­зей и «равновесных состояний». Поэтому в данном разделе мы начнем с рассмотрения более простых вопросов, напри­мер, с функционирования симпатического отдела НС при уг­розе, и затем перейдем к более сложному вопросу, о поведе­нии организма в среде как целостном явлении¹.

Когда организм подвергается угрозе, происходят опреде­ленные телесные изменения, подготавливающие организм к борьбе с опасностью или бегству от нее. Эти изменения управляются автономной нервной системой. Эта система на­зывается «автономной», так как она недоступна прямому соз-

¹ Гольдштейн предлагает собственное видение обсуждаемых проблем, которое выглядит спорным; «Не существует «конкретной» нейрофизиологи­ческой базы для тревоги или страха», говорил он в личной беседе автору; «ес­ли организм вообще как-то реагирует, то реагирует целый организм». Конечно, это не значит, что не следует изучать деятельность симпатической нервной системы как важный аспект нейрофизиологических механизмов тревоги и страха; но всегда нужно помнить, что такое исследование должно проводиться в рамках комплексного изучения организма как реагирующего целого. Гольдштейн также считает, что одни реакции организма более кон­кретны, более определенны, чем другие. В частности, страх — более опреде­ленная реакция, как нейрофизиологически, так и психологически, чем тревога; поэтому описывать нейрофизиологию страха исключительно как симпатическую активность менее ошибочно в сравнении с тревогой. Как мы далее покажем, одно из различий между страхом и тревогой состоит в том, что тревога захватывает более фундаментальные и более обширные «области» организма. Кроме того, читателя, возможно, следует предупредить, что, рас­полагая ценными сведениями о нейрофизиологических реакциях организма на угрозу (см. далее в этой главе), мы еще очень многого не знаем о нейрофи­зиологии тревоги.

нательному контролю¹. Автономная нервная система идет от позвоночника к внутренним органам и железам внутренней секреции и опосредует телесные изменения в процессе разви­тия эмоций; ее называют «мостом между психикой и сомой». Как будет описано далее, автономная нервная система состо­ит из двух отделов, эффект действия которых противополо­жен. Парасимпатический отдел обеспечивает пищеварение, усвоение веществ и другие функции организма, которые мож­но обозначить как «строительные»; эмоции, связанные с осу­ществлением этих функций, можно охарактеризовать как ком­форт, удовольствие, расслабление. Другой отдел, симпатиче­ский, отвечает за частоту сердечных сокращений, уровень кровяного давления, уровень адреналина в крови и все реак­ции, связанные с мобилизацией организма для борьбы с опас­ностью или бегства от нее. Типичные эмоции, сопровождаю­щие «общее возбуждение» вследствие симпатической стиму­ляции, имеют форму гнева, тревоги и страха.

Рассмотрим восприятие опасных стимулов.Нервные им­пульсы идут к автономной нервной системе через нижние и средние отделы мозга (то есть через таламус и промежуточ­ный мозг); средние отделы являются «координирующим ап­паратом» симпатических нервных импульсов; сопровождаю­щих тревогу и страх. Нижние и средние отделы мозга связаны с корой головного мозга, то есть с высшими мозговыми цен­трами, которые ответственны за «сознание» и «сознательную переработку внешних впечатлений».

Импульс от раздражителя, вызывающего тревогу или страх, может, с точки зрения неврологии, идти двумя путями. Во-первых, импульс может поступить «непосредственно» в мозг, и результатом будет ответная защитная реакция. Грубые сенсорные стимулы, такие, как громкий звук или внезапная потеря равновесия, именно такого рода; они вызывают ав­томатическую рефлекторную реакцию в результате переда­чи импульса через таламус к промежуточному мозгу и назад к мышцам, без вмешательства коры головного мозга. Испуг может выразиться в том, что человек подпрыгнет, или в

¹ Это одно из различий между автономной нервной системой и двумя Другими — центральной (церебро-спинальной) и соматической (которая Управляет мускулатурой), две последние непосредственно контролируются сознанием.

чем-либо ином; только потом сигнал поступает в кору го­ловного мозга и индивид начинает испытывать страх или тре­вогу. Во-вторых, импульс может прийти из коры головного мозга; последняя, что, конечно, весьма условно, рассматрива­ется нами как носитель функции сознания. (Как будет пока­зано дальше, связь определенного участка мозга с определен­ной психической функцией может быть установлена только очень приблизительно, неточно.) Далее сигналы передаются «вниз» через промежуточный мозг и производят нужное дей­ствие на симпатическую нервную систему и двигательную сферу. Это тот случай, когда организм интерпретирует неко­торые стимулы, внешние и интрапсихические, как угрозу. Ес­ли в первом случае ответное действие «перепрыгивает» через кору головного мозга, то во втором сигнал о приведении орга­низма в состояние готовности поступает из коры через проме­жуточный мозг в симпатическую нервную систему и мотор­ный аппарат.

Та функция коры головного мозга, которая на психологи­ческом языке называется сознанием, очень важна при лечении тревожных больных, так как мрачные предчувствия в основ­ном определяются тем, как индивид представляет себе потен­циальную угрозу¹. Например, у больного с неврозом тревоги, история болезни которого рассматривается далее в этой кни­ге, возникала сильная тревога всякий раз, когда он вступал в мелкую дискуссию или играл в бридж. Это происходило пото­му, что любой намек на состязание вызывал в его сознании представления, которые были связаны с предыдущими, угро­жавшими его зависимости от матери, состязаниями со своими сестрами². Таким образом, довольно безопасная ситуация мо­жет стать подлинной причиной сильной тревоги под влияни­ем множества факторов, включая прошлый опыт, которые и определяют представление человека о ситуации.

¹ Кэннон указывает, что основное неврологическое различие между че­ловеком и животными состоит в том, что у человека кора головного мозга значительно больше. Это соответствует тому обстоятельству, что тревога у человека в ситуации опасности порождает сложные и запутанные представ­ления. — Уолтер Б. Кэннон, Мудрость тела, Нью-Йорк, 1932.

² История болезни Брауна, гл. 7. Конечно, мы не имеем в виду, что ин­дивид, подобный этому больному, осознает все факторы, которые определя­ют его представления; влияние неосознаваемых факторов является скорее психологической проблемой и будет рассмотрено в следующей главе.

Стимулы, которые индивиду представляются опасными, могут быть как интрапсихическими, так и внешними. Некото­рые внутренние побуждения из ряда агрессивных и сексуаль­ных, например, могут ассоциироваться с прошлым опытом, в котором реализация этих желаний вызывала чувство вины и страх наказания или действительное наказание. Поэтому вся­кий раз, когда побуждения вновь возникнут у индивида под влиянием интрапсихических стимулов, появляется чувство вины и ожидание последующего наказания, и может развить­ся сильная и не привязанная ни к какому объекту тревога.

В норме кора может тормозить деятельность нижележа­щих центров, посредством чего организм контролирует ин­тенсивность проявлений тревоги, страха или гнева. Этот кон­троль пропорционален зрелости развития коры. Младенцы, например, реагируют на многие стимулы сильным гневом, не направленным ни на что конкретное, или тревогой. Чем боль­ше организм похож на младенческий, тем в большей степени его реакции похожи на рефлексы и тем менее направлены на что-то конкретное; «созревание» в этом смысле означает раз­витие способности к кортикальной дифференциации и кон­тролю. Когда кора головного мозга удаляется у животных хи­рургическим путем, можно наблюдать автоматическую и вы­раженную реакцию «фальшивой ярости» (Кэннон). Значи­тельная усталость или болезнь могут также ослабить контроль со стороны коры, и можно наблюдать, что усталые и больные люди реагируют на угрозу, демонстрируя больший уровень недифференцированной тревоги, чем неусталые и здоровые.

Представление о влиянии коры на поведение и контроле над ним играет большую роль в концепциях научения и со­зревания, о которых мы только упомянем. Как уже говори­лось, у младенцев (и лишенных коры животных) реакция ор­ганизма на угрозу является недифференцированной или реф­лекторной. «По мере того как кора развивается в процессе роста и созревания, — пишут Гринкер и Шпигель, — увеличи­вается возможность все больше тормозить реакции на угрозу, не направленные ни на что конкретно. Вначале осознавая от­ветные реакции на стимулы только после их осуществления, при последующих повторениях индивид пытается модифици­ровать эти реакции, отделяя действительно опасные стимулы

от тех, с помощью которых можно, методом проб и ошибок, обучаться, как совладать с первыми»¹.