Измени свою позицию и переосмысли травмирующую ситуацию
Страшны не страдания, страшны бессмысленные страдания. Человек, знающий, "во имя чего", может перенести любое "как".
В.Франкл
Говоря о стратегиях совладания со стереотипами "идолы пещеры и рынка", принуждающих человека к согласию с принятыми в обществе способами реагирования, в соответствии с давлением статуса (личного и общественного), будем исходить из того, что такое давление не обусловливает его поведение полностью. Обычно человек свободен занять избранную им самим позицию по отношению к навязываемым представлениям. Когда "желание соответствовать" подвигает его к определенному поведению, этому побуждению он может противопоставить личные ценности и смыслы, которым тоже "надо соответствовать" для сохранения своего идеального "Я". Если их притяжение перевесит давление общественных стереотипов, то станет возможным отклонение от ожидаемого поведения. Однако человек должен соблюдать меру в самоопределении, поскольку когда его поведение слишком радикально отличается от ожидаемого, то возрастает вероятность социальных санкций и конфликтов, ведущих к ощущению одиночества и изолированности.
Вынуждая действовать в соответствии с индивидуально укоренившимися образцами, стереотипы существенно ограничивают разнообразие порождаемых гипотез необходимостью поддерживать лично и социально одобряемый "фасад". Не желая его менять и опасаясь последствий ("За кого меня примут?"), человек может пасть духом, полагая, что столкнулся с чем-то, что невозможно преодолеть. Вместе с тем развитие личности и "Я"-концепции тесно связано с расшатыванием стереотипов. Инициативность плохо совмещается с излишней приспособленностью, она требует непрерывного расширения используемого набора стратегий поведения.
Преграду стереотипов не следует "брать в лоб". Прежде всего, необходимо распознать ее как проявление стандартности своего подхода. Только после этого можно изменить свое поведение или отношение, рассмотрев стереотип не как непреложное правило, а как вариативный момент ("Вообще-то все это правильно, и правилу надо следовать, но в данных обстоятельствах это совсем не подходит"). Подобный сдвиг акцентов помогает обнаружить несостоятельность ряда исходных допущений, в частности — что ранее была игнорирована важная информация. Изменение оценки облегчает альтернативную интерпретацию событий и ведет к переосмыслению ситуации и новой позиции. Если в свете исходной аргументации препятствие выступало непреодолимым, то теперь, при наличии иных возможностей, оно может быть понято лишь как одно из многих. Рассмотрение разных подходов, даже при их несовместимости, открывает возможность продвижения. Эффективным путем выступает, например, доведение одного из подходов, соответствующих социальным стереотипам, до абсурда. Приведем пример [69]:
Отцу, который не знал, как сделать так, чтобы его восемнадцатилетний сын не выходил из его повиновения, психолог посоветовал провожать его в колледж, встречать, записывать на диктофон все его телефонные разговоры. Отец возмутился: "Это же невыполнимо!" Тогда совершенно естественно встал вопрос: каким другим способом можно осуществлять столь тотальный контроль? "Получается, я должен ему доверять", — сказал клиент. И был вынужден сменить позицию.
Доведение до абсурда — только один из способов изменения масштаба травмы. Это изменение иногда полезнее производить поэтапно. На этом основан метод рефрейминга [59, с. 172] (сам термин означает изменение ракурса рассмотрения события или новое объяснение его причины). Метод использует перемену значения события путем помещения его в другой контекст или в другие временные рамки. Новый контекст приводит к добавлению новых возможностей, часть которых может оказаться плодотворными, отвечающими позитивным потребностям и не влекущими негативных последствий.
Иллюстрацией роли смены контекста служит исследование С. Томпсон [по: 107, с. 435], показавшее, что со временем обнаружение позитивных моментов в трагическом событии позволяет людям легче пережить его. Это и неудивительно, ведь по прошествии времени человек оказывается в ином контексте. В эксперименте Томпсон было опрошено несколько десятков человек старше шестидесяти лет, сразу после того, как сгорели их дома, и год спустя. Через год она обнаружила пять способов совладания путем разного смягчения ситуации, снижения масштаба травмы:
• осознание неожиданно появившихся побочных положительных моментов ("Зато мы теперь живем вместе с детьми");
• сознательное сравнение с другими погорельцами ("У нас хоть стоимость дома была не до конца выплачена, а вот у соседей...");
• представление еще худших последствий ситуации ("Мы ведь остались живы, а ведь могли и погибнуть!");
• попытки забыть о случившемся ("Вы о чем говорите? О пожаре? Да мы об этом давно уже забыли");
• новая интерпретация ситуации ("Нам все равно давно уже надо было переехать").
Проблема обнаружения нового смысла события достаточно неординарна. В. Франкл неоднократно демонстрировал подобный способ оказания помощи пострадавшим. Приведу пример из его практики:
К Франклу обратился человек, переживший невосполнимую утрату — умерла его жена, с которой прошла вся его жизнь, и он остался один. У него началась депрессия, ибо он потерял смысл дальнейшего существования. Франкл спросил его: "А что было бы, если бы первым умерли вы, а она осталась одна?" — "Не дай бог! — воскликнул тот. — Ей было бы невыносимо тяжело". — "Ну вот видите. Ваши сегодняшние страдания — это определенная плата за то, что вашей жене не пришлось их пережить, она умерла, окруженная вашей заботой, и могла утешаться тем, что вы живы. Теперь вы должны задать себе вопрос: как отнеслась бы ваша жена к вашей апатии и опустошенности? Ответ на этот вопрос будет стимулировать вас к дальнейшей жизни во имя памяти усопшей." [191, с. 25].
Другой случай изменения личностного смысла описан как результат консультирования женщины тридцати лет, внезапно потерявшей зрение. Прогноз был однозначный — видеть, даже частично, пациентка никогда уже не сможет. Узнав этот диагноз, женщина пыталась совершить самоубийство. В беседе с В.Франклом она объяснила, что ей не для чего жить — работать архитектором она больше никогда не сможет, муж ушел, за сыном ухаживать не способна. Смысл жизни появился, когда начался последовательный разбор отношений пациентки с маленьким сыном.
"А кто будет ему рассказывать сказки на ночь? А с кем он сможет делиться своими радостями и горестями? Кто будет его утешать, согревать и любить так, как любите его вы?" [192].
Когда, оказавшись в травмирующей ситуации, человек видит лишь непреодолимые обстоятельства и, взвесив их, предпочитает отступить, ему может помочь и такая стратегия: допустить, что препятствие преодолено. Тогда открывается проход, позволяющий сделать несколько шагов в желаемом направлении. При этом важно, что каждый шаг открывает новые перспективы и позволяет посмотреть на проблему с новой точки зрения. Делая очередной шаг и оглядываясь назад, можно вдруг увидеть, что препятствие, заставившее отступить, теперь уже не представляется непреодолимым. Вообще, наибольшая трудность переосмысливания ситуации состоит не в получении новых фактов, а в ломке традиционных подходов при их толковании, в преодолении стереотипов при интерпретации результатов. Здесь самое время взглянуть на проблему с непривычного ракурса или чужими глазами.
С этой целью желательно попытаться ответить себе на вопрос: как бы воспринимали и решали эту проблему другие люди, окажись они в тех же условиях? Поочередно входя в роль разных людей, можно осознать многовариантность оценок и подходов к решению. Преодоление односторонности связано с развитием децентрации. Это свойство психики взрослого человека, позволяющее ему свободно перемешаться при рассмотрении проблемы с одной позиции на другую, — если этому перемещению не препятствует усвоенный стереотип видения с общепринятой позиции. Инертность субъективной позиции взрослого, продолжающего видеть все лишь с одной точки зрения, отражает задержку в развитии, сохранность одной из черт незрелой детской психики — эгоцентризма [48]. Именно эгоцентризм удерживает полную идентификацию личности только с одной из множества своих ролей: родитель, сын, доктор, спортсмен и т.д. Он препятствует проявлениям гибкости психики, когда угроза особо значимой роли воспринимается как прямая опасность для целостности личности. "Синдром пустого гнезда", тоска и депрессия после того, как дети оставили дом, обнаруживает подобную идентификацию с ролью родителя. Поэтому так полезно задавать себе вопросы с позиции разных людей, имеющих контрастные взгляды.
Обзор нескольких позиций позволяет менять очередность событий в ряду их значимости и снижать тем самым травмирующее воздействие некоторых деталей. В случае, если не удается полностью обесценить ситуацию, можно постараться понизить ее ранг в списке личных ценностей. Ведь, признавая некую деталь значимой проблемой, вы даете ей силу. Чем больше внимания вы уделяете врагу, тем сильнее он становится. Если есть что-то, чем вы хотите обладать, но не можете, — продемонстрируйте свое пренебрежение к этому. Использование нового ракурса помогает несколько отодвинуться, отстраниться от проблемы, что облегчает уход от стереотипности — учета распространенных или авторитетных мнений. При этом давление социальных норм человека с заниженной самооценкой быстрее подталкивает к принятию чужой точки зрения.
Приведем классический пример понижения ранга травмирующих обстоятельств:
Маленький Принц из одноименной сказки А. де Сент-Экзюпери оставил свою планету и отправился искать счастья только потому, что его прекрасная Роза была вся усеяна шипами. После долгих странствий он возвращается на свою планету, потому что понимает: пускай его Роза — не единственная в мире (а она-то как раз неоднократно говорила ему об этом), пускай она тщеславна и у нее шипы, да и вообще она отнюдь не верх совершенства, — он все равно продолжает любить ее вопреки всем недостаткам, а может быть, и благодаря им. Он стал мудрым, Маленький Принц. Теперь он способен наслаждаться тем, что у него есть, он не беспокоится о недостатках тех, кто отдал ему любовь [223].
В данном контексте полезно отметить, что успешность в решении предыдущих проблем, вследствие самостоятельного (не стереотипного) подхода, расширяет спектр допускаемых вариантов при столкновении с новой проблемой, а поражение — сужает. Поэтому позитивная оценка самых тяжелых обстоятельств прибавляет сил. Покажем на примерах последствия повышения (правда, непроизвольного) рангового места некой ситуации:
Группа студентов решила подшутить над малопривлекательной, скучной и занудной студенткой, занимавшей в группе низкоранговое место. Они стали оказывать ей всевозможные знаки внимания, всячески убеждая ее, что она пользуется невероятным успехом. Через некоторое время удивленные студенты обнаружили, что манера поведения девушки необыкновенно преобразилась: она стала уверенной, благодаря чему, перестав стесняться себя, сумела показать присущие ей личные качества с лучшей стороны и действительно приобрела популярность. Так повлияло на нее поведение окружающих и ее уверенность в их положительной оценке.
В качестве другого примера повышения ранговой позиции неблагоприятного события используем эпизод из фильма "Семнадцать мгновений весны":
Избежав опасности провала, Штирлиц находит в себе силы и извлекает полезный урок из пережитой ситуации. Он акцентирует тот факт, что при этом получил значимую информацию, кто будет вступать в переговоры, и теперь сможет действовать более направленно. Ведь могло быть хуже, а так он недаром рисковал, а значит — быстрее и с меньшими последствиями для здоровья успокоится, включится в деятельность и нормализует ситуацию.
Роль позитивной оценки иллюстрирует также притча "Последний экзамен" (экзамен проводился перед выпуском мастера боевых искусств):
Учитель спросил: "Если люди будут бить тебя палкой и мечом, что подумаешь ты?" — "Что эти люди добрые и кроткие, так как они бьют меня только палками и мечами, но не лишают меня совсем жизни". — "Но если бы они лишили тебя жизни, что подумал бы ты?" — "Что эти люди добрые и кроткие, поскольку столь малым страданием избавляют меня от этого тела, полного нечистоты". — "Хорошо, — сказал учитель, ты можешь жить среди людей" [91, с. 246].
Интересно наблюдение, сделанное Е. В. Емельяновой [68]: испытуемые, которые пять раз подряд дописывали незаконченное предложение "Я рад, что я не...", после этого испытывали меньшую подавленность и большую удовлетворенность жизнью, чем те, кто пять раз дописывал предложение "Я бы хотел быть...". В первом случае люди повышали свою ранговую позицию, а во втором — понижали. Согласно этому механизму, люди, пережившие горе, часто находят утешение, сравнивая себя с теми, кому еще хуже.
Кроме изменения масштаба травмы и ее ранговой позиции, известный психолог М. Вертгеймер [39] предложил использовать новую, рациональную организацию и переориентацию накопленных сведений о травмирующей ситуации. С этой целью вначале все имеющиеся сведения представляются схематично, на одном листе бумаги. Затем, меняя элементы местами и двигая их относительно друг друга, можно обнаружить, что перемещения ведут к перемене значений отдельных частей в этой структуре. При этом становится видно, что перемена позиции ведет к облегчению усмотрения значимости отдельных частей, их места в общей структуре, их роли. Далее проводится операция центрирования, когда из всех элементов ситуации выделяется нечто главное на данный момент, и затем все остальные располагаются так, чтобы их позиции отражали уровень зависимости частей от главного, и все части можно было созерцать одновременно. Такое представление нескольких вариантов организации признаков ситуации помогает избавиться от единственности решения.
Фундаментальную помощь в процессе смены позиции может оказать юмор. Он выступает как инструмент отстранения, обусловливая возможность смеяться над любимыми вещами, продолжая любить их. Для этого необходима достаточная доброта к себе и другим, поскольку именно она противостоит чрезмерно повышенной оценке собственных взглядов и дает возможность изменить их.
Преодолей иллюзии атрибуции
Вопрос об отношениях индивидуальной личности и общественной солидарности сводится к пониманию того, как, становясь все более автономным, человек все непосредственнее зависит от общества.
Э.Дюркгейм
Как было показано в главе 4, необходимо совладать с тремя базовыми штампами:
1. Человек убежден, что в аналогичных условиях большинство людей поступят так же, как он сам или как представители его референтной группы. Для выработки стратегии совладания с этим стереотипом важно осознать, что такие представления — следствие частичного сходства (например, обобщение по полу, возрасту, профессии, расе), которое тем не менее иррадиирует на сферы, где такого сходства может и не быть, так как игнорируется факт различий между людьми. Однако при сходстве профессии люди могут иметь разные личностные особенности, перевешивающие их общие профессиональные свойства. На этих отличиях и надо акцентировать внимание для преодоления этого стереотипа.
2. Не принимаются в расчет различия критериев, используемых человеком при оценке себя и других. Свое поведение человек склонен в большей мере объяснять внешними, ситуационными факторами (от него не зависящими), а чужое — личными качествами (зависящими от воли действовавшего). В этом случае также оказывается урезанной часть фактов, и для заключения используются не все доступные сведения, а только наиболее удобные для поддержания самооценки. Для совладания с этим стереотипом следует постараться выровнять это различие.
3. Человек допускает, что если обстоятельства в дальнейшем не изменятся, то и поведение должно остаться тем же. Здесь тоже принимается во внимание часть информации — не учитывается, что, кроме внешних обстоятельств, могут измениться внутренние побуждения (цели, мотивы, намерения). Поэтому для совладания с этим стереотипом, облегчающим сохранение стабильности собственного поведения, надо обратиться к своим базовым ценностям и посмотреть — во всех ли случаях вы используете одни и те же критерии? Безусловно нет, поэтому, может быть, надо и для другого сделать такое послабление? Когда человеку приписывают стабильность поведения, от него ожидают, что он будет вести себя так же, как вел раньше, а он вдруг ведет себя иначе, — возникает дискомфорт в межличностных отношениях и даже конфликты. Здесь важно найти в себе силы нарушить ожидании окружающих и пережить возникший диссонанс отношений.
В этом случае помогает уяснение разницы между личным видением ситуации и восприятием ее окружающими. Различие восприятия изнутри и извне может быть уменьшено, если удастся отстраниться и посмотреть на себя как бы снаружи. Тогда легче понять, чего от нас ждут, и осознанно принять решение, сохранять ли свои отличия и быть внутренне свободным, или в данной ситуации это недопустимо. Если оценка показывает, что важнее остаться собой, в соответствии со своей "Я"-концепцией, то отрыв от ожидаемой реакции облегчается. Однако, когда ситуация слишком травматична, человек часто оказывается не в силах отвлечься от личных привязанностей. Собственный подход настолько оглушает, что абсолютизирует подкрепляющие его факты, и человек становится глух к другим. Внимание полностью концентрируется на аспектах, имеющих личностную значимость, что и исключает перевод на другие стороны проблемы. Если удастся ослабить субъективную привязанность, возрастет и вероятность переключения, создающая условия для большего разнообразия позиций по отношению к травмирующей ситуации.
Вероятность включения второго штампа из стереотипов атрибуции связана с локусом контроля. Локус контроля отражает отношение человека к своим возможностям, это позиция по отношению к себе. Он может быть внешним и внутренним. (Существенно, что локус контроля — качество не врожденное и может корректироваться.) Если у человека внешний локус контроля, он полагает, что от него мало что зависит, и винит во всех своих неудачах других. При этом повышается вероятность эффекта захвата общепринятой или чьей-то личной позицией, особенно при высоком авторитете этого лица. Внешний локус контроля формирует барьер, препятствующий возникновению и укреплению активности собственной позиции, и порождает мнение, что окружение, и вообще опасное, становится особенно опасным при отступлении от общепринятых норм повеления. Считая, что от него практически ничего не зависит, человек не прилагает должных усилий для изменения своей участи — не замечает шансов проявить себя, даже когда такая возможность существует. Поскольку он не верит, что сумеет изменить свое положение, то, весьма вероятно, он все чаще будет попадать в неприятности.
Человек с внутренним локусом контроля убежден, что все зависит от него, и если что-то не так, то виноват он сам, и надо изменить свое отношение, интерпретацию причин события и поведение. Он легче переносит последствия нарушения чужих ожиданий и может не испытывать негативных эмоций и не чувствовать себя одиноким, даже если почувствует отторжение окружающих. Главный его инструмент — изменение интерпретации причин возникших трудностей, что и предотвращает ухудшение состояния. Например, если он замечает, что у него нет близких друзей, то полагает, что сам слишком унылый и скучный. Такой человек относится к своим проблемам, как к брошенному вызову, считая, что вместо того, чтобы "пилить опилки" и страдать, надо предотвратить ухудшение отношений. Однако по отношению к себе он может иметь одну форму локуса контроля, а по отношению к другим — другую ("Я не мог в этих обстоятельствах поступить иначе, а он так поступил потому, что он вообще такой").
Влияние локуса контроля отчетливо обнаруживается при решении человеком трудной задачи. Распространено представление, что ответ на вопрос, сможет ли этот человек справиться с данной проблемой, зависит главным образом от характера самой проблемы и очень слабо связано с позицией, занятой человеком по отношению к ней. И если человек долго не может справиться с грудной ситуацией, то это означает, что она ему не по зубам и ему нужно перестать "прошибать стену лбом" и смириться. Здесь не принимается во внимание, что эмоциональный шум от длительных неудач сам по себе может настолько снизить мотивацию, что человек теряет внутреннюю поддержку для продолжения попыток и переходит в группу лиц с внешним локусом контроля. В этом случае для поддержания мотивации на должном уровне можно попробовать разбить большую или сложную проблему на несколько меньших или частных. Это повышает вероятность решения, и, двигаясь от успеха к успеху, человек укрепляет уверенность в себе и способность продолжать пытаться и преодолевать все большие препятствия.
Прежние успехи ведут за собой последующие. Однако менее очевидно, что успех, тем более серьезный, тоже может породить проблемы. Успех — одно из самых опасных переживаний для человека, особенно если он пришел в начале его профессионального становления. Тогда возникает тенденция и в дальнейшем (чтобы не обмануть надежды окружающих) действовать стереотипно, используя приемы и методы, которые привели к успеху в первый раз. Все это формирует клише, которое в дальнейшем ограничивает разнообразие применяемых стратегий, постепенно подвигая человека к поражениям и душевным травмам.
О. Уайльд как-то сказал: "Трагедии бывают двух типов. Одни — когда вы не получаете желаемого. Другие — когда вы его получаете".
Еще одним приемом повышения личных возможностей могут выступать специальные формы тренинга — коаны. Это несловесный путь постижения реальности, своеобразная загадка, на первый взгляд кажущаяся совершенно абсурдной и не имеющей ответа. Ее функция — преодоление барьеров (стереотипов) логического мышления. Наставник никогда не объясняет, он лишь указывает, что и как делать, и, не прибегая к иносказанию и обобщениям, добивается состояний, протекающих в "непреходящем настоящем" и вечном "теперь". Настаивая на обращении только к конкретным фактам, он избегает губительного вторжения привычных опенок. Поэтому над коаном надо не размышлять логически, его надо созерцать и формировать образы. Коаны построены таким образом, что позволяют ослабить эмоциональный шум, отрешиться от личной значимости и достигнуть "безмолвия разума". Вхождение в состояние безмолвного созерцания помогает угашению страстей, что и дает возможность пробиться из подсознания в сознание образам — интерпретациям слабой интенсивности. Практика созерцания коана — своеобразная шокотерапия, помогающая избавиться от стереотипных представлений. Цель коанов — показать, что обычное представление о мире и себе — не только не единственное, но и не более чем условность. Тогда человек становится способным признать истинность и принципиально иной картины мира.
Когда справиться с ситуацией, несмотря на использование всех перечисленных стратегий совладания, не удается, включение стереотипов неизбежно. Человеку так тяжело, что стереотип всплывает как "палочка-выручалочка" и позволяет утешить себя.