КУЛЬТУРА РУСИ IX – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XII В.

Во второй половине IX в. на территории Восточной Европы сложилось Древнерусское государство. Это было раннефеодальное го­сударство, производственную основу кото­рого составляло земледелие. Древнерусское государство не было однородным в отноше­нии социально-экономического строя и куль­туры. В одних районах — в Поднепровье, в Новгородской земле процесс феодализации шел интенсивнее, в других — пережитки пат­риархально-родовых отношений сохраня­лись дольше. Это накладывало определенный отпечаток на развитие материальной и ду­ховной культуры Древней Руси. Однако суще­ствовали общие тенденции в развитии само­бытной культуры Древнерусского государ­ства. Они заключались в тесной связи с культурными традициями земледельческих скифских, а затем раннеславянских племен, во взаимодействии древнерусской культуры с культурой соседних стран, в складывании в рамках Древнерусского государства единой древнерусской народности.

Высокий уровень материальной и духов­ной культуры, достигнутый в Древнерусском государстве, опирался на длительный предшествующий процесс развития культуры восточных славян. Подъем древнерусской культуры заложил прочные основы для развития в дальнейшем единства культуры русского, украинского и белорусского наро­дов.

МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА

Памятники IX—XII вв. сохранили немало данных о высо­ком уровне развития культуры Древней Руси.

Мы можем получить довольно ясное представление об ору­диях, применявшихся в сельском хозяйстве, в ремесле, о продук­ции, изготовлявшейся кузнецами, оружейниками, гончарами, ювелирами и другими умельцами.

Материалы археологических раскопок в соединении с дошед­шими до нас письменными сообщениями позволили сделать бес­спорный вывод о высокой хозяйственной культуре Древней Руси.

Нет никакого сомнения в том, что земледелие здесь имело вполне устойчивый .характер, в нем широко использовалась переложная, или залежная, система, когда пахотной земле да­вался периодический отдых. Повсеместное распространение пашенного земледелия требовало применения различных орудий труда. «Рало» — деревянный плуг, плуг с железным лемехом, борона широко использовались в южных районах. В лесных районах Днепра, Волги и Оки, где было подсечное, огневое земледелие, лесной перелог, основными орудиями были топор, железная мотыга, деревянная борона-«суковатка», сделанная из ели с подрубленными сучьями, а также соха с железными сош­никами, как правило, двузубая. Хлеб убирался серпом. Коса использовалась при сенокошении.

Охота, рыболовство и бортничество, хотя и играли подчинен­ную роль в хозяйственной жизни Древней Руси, тем не менее достигли высокого уровня развития.

Данные письменных источников и археологические находки говорят, что орудия ловли рыбы — невод, бредень, крючки — почти не отличались от современных. Охотники пользовались луком со стрелами, капканами, рогатками, сетями. Бортничество в X—XIII вв. носило промысловый характер. Специалисты-«бортники» существовали уже в XII в.

Сравнительно высокий уровень сельскохозяйственного произ­водства (земледелия и скотоводства), а также охоты, рыболов­ства и бортничества в Древнерусском государстве невозможно представить себе без достаточно развитого ремесленного произ­водства.

Ремесленное производство Руси своими корнями уходит в глу­бокую древность. Обслуживая вначале несложные потребности родовой и территориальной общины, оно достигло к X—XI вв. заметных успехов. Среди ремесленников выделялись мастера ювелирного дела, умельцы по обработке металла, дерева, камня, кожи, изготовлению тканей, одежды, гончарных и стеклянных изделий, иконники, книжные писцы и др.

Развитию ремесла способствовал быстрый рост городов. Ле­топись уже для IX—X вв. называет 25 городов, но число их в это время было, несомненно, больше: ведь летописец не стремил­ся рассказать о всех городах, а упоминал некоторые из них лишь в связи с каким-либо событием.

В XI в. число городов увеличивается до 89, а к концу XII в. отмечается уже 224 города. К началу монгольского втор­жения, по исследованию М. Н. Тихомирова[6], на Руси было около 300 городов и в них жило значительное ремесленное население.

В системе, натурального хозяйства, господствующего при феодальном способе производства, а связи с ростом общественно­го разделения труда прежде всего обособилось наиболее сложное металлургическое производство. Оно имело большое распростра­нение как в городе, так и в деревне, с той лишь разницей, что го­родская обработка железа была более дифференцирована, слож­на и искусна.

Сырьем для получения железа служили болотная, озерная и дерновая руды, не требовавшие при обработке сложной тех­нологии. Железо выплавляли в сыродутной домнице.

Лом, клещи, молот (кувалда), наковальня и горн были основ­ными орудиями в руках плавильщиков железа и кузнецов.

Русские кузнецы производили самые разнообразные пред­меты из металла. Железные лопаты и оковки для деревянных лопат, лемеха, серпы, косы, топоры, гвозди, ножницы, рыболов­ные крючки, наконечники, копья, ножи, долота, сковороды, це­пи, удила, остроги выковывались кузнецами. Широко применя­лись в кузнечном деле пробойники, при помощи которых железо обрубалось и пробивалось. Встречаются склепанные металличе­ские изделия.

Продукция городских ремесленников, специалистов по обра­ботке железа, была очень разнообразна. Они изготавливали бытовые предметы, инструменты, оружие.

Изделия городского ремесла получили высокую оценку не только на Руси. Затейливые висячие замки с ключами сложного рисунка находили сбыт в соседних странах под названием «русских» замков.

Но особое развитие получило производство оружия и воен­ных доспехов. Мечи и боевые топоры, копья, колчаны со стрела­ми, сабли и ножи, кольчуги и щиты вырабатывались мастерами-оружейниками.

Изготовление оружия и доспехор было сопряжено с особен­но тщательной обработкой металла, требовало умелых приемов в работе. Специализация в оружейном производстве появляется довольно рано. Летописи говорят о мастерах-седельниках, лучниках, тульниках («тул» — колчан), щитниках, мастерах по производству осадных ма­шин-пороков. Известны также ремесленники, специалисты по выделке мечей, копий, топоров, шлемов и других видов воору­жения. На Руси, кроме распро­страненных по всей Европе ши­роких, длинных и массивных мечей, выделывали также мечи другого типа. Они были узкие, с медным навершьем, узорча­тым перекрестьем и кольцом для темляка. Такие мечи найдены в кургане села Гочева в Курской области и в городище Княжая Гора у Канева. Боевым оружием были и топоры. До нашего вре­мени дошел декоративный топорик, владельцем которого пред­полагают Андрея Боголюбского. Железный, покрытый сереб­ром с золотым узором и чернью, с изображением дракона, птиц, буквы «А», топорик являет собой образец тонкого мастерства ремесленника.

Овальные или миндалевидные щиты делались из дерева с железной сердцевиной и железными оковками. Археологические раскопки и письменные памятники позволяют говорить о крас­ной окраске щитов как наиболее распространенной. Отсюда и неоднократное упоминание «Слова о полку Игореве» о «червле­ных», красных щитах русских дружинников.

Кольчуги — «брони» — состояли из переплетенных железных колечек. Одним из видов кольчуги были «бармицы», предохра­нявшие шею и плечи воина от стрел и ударов сабли.

Русские шлемы-шишаки склепывались из железных клино­видных полос. К такому виду шлемов принадлежит шлем, най­денный в XIX в. под Ярославлем на поле, где была в 1216 г. Липицкая битва. Шлем изготовлен из железа, он заканчивается стержнем, обложен серебряными, позолоченными бляхами с чеканкой травы, птиц, святых образков покровителей владель­ца шлема: Федора, Георгия, Василия. Спереди к шлему для защиты приделан железный же «нос», над которым почти во всю высоту шлема изображен в рост архангел Михаил с под­писью по бокам пластины: «Великий архистратиже господень Михаиле, помози рабу своему Феодору». Шлем, вероятнее все­го, был сделан для сына Юрия Долгорукого князя Мстислава Юрьевича (в крещении — Федора). Об этом косвенно свидетель­ствуют изображения Георгия (в крещении имя Юрия Долгоруко­го) и Василия (в крещении имя Владимира Мономаха).

В Липицкой же битве шлем мог быть на племяннике Мсти­слава Юрьевича — Ярославе Всеволодовиче, которого, как и дядю, в крещении звали Фе­дором.

Показателем высокого раз­вития ремесла было и ювелир­ное производство. Ювелиры удов­летворяли потребности широких слоев населения в украшениях, а также изготовляли предметы роскоши для феодальной зна­ти и утварь для церкви.

Бронзовые, медные, сереб­ряные украшения высоко цени­лись в русских землях: цвет­ные металлы получали из со­седних стран, а русские масте­ра создавали из них высокоху­дожественные произведения.

Основным техническим прие­мом «злотарей», «серебряников», т. е. ювелиров того времени, было литье. Расплавленный в спе­циальных глиняных тиглях металл при помощи глиняной же ложки — «льячки» — заливался в форму, а после остывания извлекался из нее. Использование формы давало почти неограни­ченные возможности для получения различных весьма сложных изделий. Отливались кресты, подвески, височные кольца, колоко­ла, подсвечники, браслеты, поясные бляшки, пуговицы, перстни и т. д.

Особой формой литья было литье по восковой модели. При­готовленная восковая модель, часто очень сложной формы, с из­мельченными деталями, обкладывалась сырой глиной. Глина обжигалась, затвердевала, а воск через специально сделанный леток вытапливался. Металл заливался в глиняную форму, кото­рая после остывания разбивалась. Отсюда сам характер литья получил название «потерянной формы». Полученная вещь отли­чалась точностью формы, приятным внешним видом, отсутствием так называемого литейного шва. Выдающимся образцом такого литья является бронзовая арка XII в. из г. Вщижа с плетеным жгутовым орнаментом и птицами в медальонах.

Применение литья способом «потерянной формы» давало возможность получения объемных вещей высокого качества. Вполне естественно, что продукция, сделанная по восковым фор­мам, не могла быть массовой, создавались отдельные, уникаль­ные экземпляры, которые, как правило, изготавливались на заказ.

Ювелирное ремесло X—XII вв. не ограничивалось литейным производством. Ковка и чеканка, чернь, позолота, зернь, скань, эмаль в руках русских мастеров давали изумительные образцы художественных изделий. Тонкое понимание свойств материала в сочетании с высокой техникой исполнения были характерны для мастеров Древней Руси. Кованые изделия из меди, серебра: кубки, чары, блюда, братины — делались из листов при помощи деревянных болванок и специальных молоточков. На изделия пуансонами наносился узор-украшение. Геометрические узоры X в. в дальнейшем усложняются, приобретают причудливые фор­мы фантастического орнамента.

На севере, в Новгороде и Суздале, большое развитие получает рельефная чеканка («обронная» работа). Суть ее заключается в выдавливании рисунка рельефом наружу. Лицевая сторона рельефа подвергалась детальной обработке. Такой характер но­сит чеканка шлема, найденного на Липицком поле.

Для изготовления массовой продукции использовали матрицы. Особенно широко они применялись при изготовлении наиболее распространенных украшений — колтов, височных колец, бля­шек, нашивок для ткани и т. д. На серебряных или золотых пла­стинах выдавливали на матрице рисунок, пластинки спаивались между собой, приделывались ушки — и колт в основном был го­тов. Дальнейшая обработка его шла по линии украшения допол­нительными деталями.

Мастера-ювелиры достигли высокого искусства в сканном деле. Сканью или филигранью назывались на Руси изделия из скрученной, свитой серебряной или золотой проволоки. «Скати» означало сучить, скручивать. Изделия из скани были двух видов. В одном случае скрученная проволока служила основой для создания объемных, ажурных узоров, в другом — накладывалась на пластины. И в том и в другом случае мастера применяли пайку. Изделия из скани были очень красивы и изящны.

Близко к сканному мастерству стоит техника зерни. Мельчай­шие серебряные или золотые зерна накладывались по рисунку на пластины и припаивались, создавая сложный и красивый орнамент. На отдельных колтах насчитывается до 5000 зерен, так что на каждый квадратный сантиметр поверхности приходи­лось до 300 мельчайших шариков. Изделия из скани и зерни были широко распространены в Дрерней Руси.

Хорошо были знакомы русские мастера X—XIII вв. с золоче­нием и инкрустацией золотом и серебром по железу и меди с применением черни. На металлические пластины предварительно наносили рисунок резцом. Затем в углубления разогретых пла­стин молоточком вбивали тонкие серебряные или золотые нити. Пространство между нитями иногда покрывалось чернью, и получался красивый серебряный или золотой рисунок по черному фону. О высоком искусстве русских мастеров черни и эмали свидетельствовал немецкий автор Теофил. Он писал, что читатель его трактата может узнать, «что изобрела Русь в искусстве эмали и разнообразии черни». Серебряные изделия, покрытые чернью, часто встречаются в археологических раскопках. Чернь пред­ставляла собой сплав (из олова, меди, серебра, соли буры и серы) черного матового цвета, хорошо гармонировавший с серебряным блеском основы. Вычеканенный или вытисненный рисунок рельеф­но выделялся на темной поверхности.

Еще более эффектной была эмаль — «финифть», «химипет», как называли ее на Руси. Вначале эмали на Руси были выемча­тые. Золотую или медную основу для них с толстыми перегород­ками отливали предварительно. Однако этим способом трудно получить сложный и в то же время изящный узор. Метод выда­вливания также не давал должного эффекта.

С X—XI вв. получает распространение перегородчатая эмаль. Рисунок наносился на поверхность припайкой золотых полосок, высота которых колебалась в пределах одного миллиметра. Стекловидная масса эмали разных цветов покрывала подготовлен­ные ячейки, создавая красивые и долговечные украшения. Эмаль имела широкое распространение. Обильно украшались эмалью колты, ожерелья, перстни, подвески и т. п.

Мастера-эмальеры умело использовали лучшие образцы византийской перегородчатой эмали, переняли и усовершенство­вали технику, создали свои мастерские. Две такие мастерские обнаружены археологами в Киеве: одна была непосредственно близ княжеского дворца, вторая — на окраине города. В мастер­ских найдены тигли для плавки эмали, горны различного устройства, остатки расплавленной эмалевой массы и т. д.

Отдельные дошедшие до нас эмалевые вещи имеют надписи, сделанные на русском языке.

Произведения ювелирного искусства Древней Руси, как правило, сочетают самые различные способы обработки, требовав­шие от ремесленников не только хорошей техники, но и знания физических и химических свойств материала. «Не было, пожа­луй, такой отрасли художественного ремесла, в которой русские ремесленники XI—XII вв. не создали бы замечательных, пора­жающих своим совершенством вещей»[7],— указывает Б. А. Ры­баков. Недаром, отмечает летопись, «многие приходящие из Гре­ции и других земель» говорили, видя обработанные русскими мастерами-ювелирами позолоченные гробницы Бориса и Глеба: «Нигде такой красоты нет».

Большая группа ремесленников занималась гончарным делом. Гончарная глиняная посуда была основной в хозяйстве древне­русского человека, хотя в княжеской и боярской среде в обиходе была посуда из золота и серебра.

Уже с IX в. в Древней Руси стала преобладать посуда, сде­ланная на гончарном круге. Посуда орнаментовалась, сушилась, а потом обжигалась.

Сосуды славянского типа были широко распространены по всем землям, входившим в состав Древнерусского государства. При всем своем разнообразии у них были общие черты: нижняя часть имела вид усеченного конуса, выше середины — выпуклые плечи, верх заканчивался пухлым, сильно отогнутым вперед венчиком. Сосуды эти различных размеров и разного назначения. Одни предназначались для варки пищи, другие, «корчаги»,— большие сосуды — для хранения зерна, меда и других продуктов. Изготовлялись кринки, плошки, чашки, блюда. В городах, где предположительно с XI в. применялся ножной гончарный круг, ассортимент гончарных изделий был шире и сложнее. Здесь делались кувшины, жбаны, черпаки, миски, светильники, амфо­ры, различные глиняные игрушки.

Ремесленники-гончары очень рано стали ставить клейма на свою продукцию. Колечки, ромбики, розетки, кресты, ключи, звез­ды и другие изображения в изобилии встречаются на поделках гончаров. Иногда на гончарных изделиях попадаются надписи, сделанные рукой мастера.

Гончары занимались также выделкой кирпичей — «плинфы» и различного рода глиняных поливных плиток, черепицы, из­разцов, служивших для украшения пола, стен и потолков зданий.

Особым видом ремесла было стеклянное производство. Дол­гое время считали, что на Руси стеклянные изделия были только привозные. Однако обнаруженная в Киеве древняя мастерская по выделке стеклянных браслетов позволила сделать вывод о местном характере стеклянного дела. В мастерской найдены ин­струмент, перстни и браслеты, так часто встречающиеся в рас­копках древнерусских городищ. Вероятно, стеклянные перстни и браслеты были украшениями горожанок.

Вполне естественным было исключительно широкое развитие в Древней Руси обработки дерева. Строительное дело прежде всего было связано с деревом. О строительстве городов и мостов говорит «Русская Правда», определяя «уроки» (размер оплаты) строителю города или крепостных стен, укреплений, мостов. Источники неоднократно упоминают «древоделей», т. е. плотни­ков, которые строят деревянные дома, церкви, монастыри, мостят бревнами мостовые, сооружают стены, башни, мосты..

«Древоделы» имели разнообразные строительные инструмен­ты: топоры, секиры, столярное тесло, пилы, долота, резцы, свер­ла, скобель, рубанок, скобы, заклепки, молотки. Топоры и теслы были основными инструментами. С их помощью мастера рубили избы, делали городские укрепления, мостовые, различные дере­вянные поделки. Даже доски изготовлялись при помощи топора и тесла. Пила применялась сравнительно редко.

Обилие различных деревянных предметов в раскопках свиде­тельствует об определенной специализации мастеров деревянно­го дела. Вполне вероятно существование особой профессии боча­ров (бондарей), специалистов по токарному делу, по выделке гвоздей (деревянных).

Появление каменного строительства привело к выделению группы ремесленников, занятых строительством и отделкой каменных зданий, хотя источники говорят о них очень скудно.

Особую группу ремесленников составляли люди, занятые из­готовлением одежды, тканей, обработкой кожи.

Прядением льна и шерсти занимались в основном женщины. Пряслицы (грузики для веретен) являются наиболее распростра­ненными и обычными предметами археологических раскопок. О прядении и ткачестве как об основном занятии женщины гово­рит и летопись: «достав шерсть и лен, делает все необходимое руками своими», «руки свои протягивает к полезному, локти свои устремляет к веретену», «двойные одежды сделает мужу своему, а червленые и багряные одеяния — для самой себя», «покрывала сделает она и отдаст в продажу».

Были и специалисты-ремесленники, изготовлявшие более дорогие ткани. Опонники выделывали «опону», особо ценную ткань; ручечники специализировались на выделке тонкого хол­ста-«ручошника». Были специалисты и по пошиву одежды, носив­шие название портных швецов. «Порт»—означало одежду.

Нужда в кожаной обуви, шапках, оружейных ремнях, поя­сах, сбруе, седлах, колчанах, щитах, переметных сумах, рукави­цах, пергамене для письма стимулировала развитие кожевенно­го дела. В нем происходит специализация. Выделяются скорняки («скора»— мех)— мастера по выделке меха, кожемяки, усмошве-цы, обрабатывающие кожи и шьющие сапоги, седельники, сафьянники, тульники.

Знала Древняя Русь и другие ремесленные специальности. Источники говорят о существовании мастеров иконописного дела, книжных писцов, косторезов.

Можно спорить о количестве тех или иных ремесленников, о выделении отдельных производств в самостоятельный вид ре­месла, но остается несомненным, что древнерусское ремесло носи­ло всеобъемлющий характер, достигло большого мастерства, созда­ло основы для дальнейшего развития материальной культуры.

Говоря о материальной культуре Древней Руси, нельзя не коснуться вопроса о жилищах, одежде, средствах и путях сообще­ния. Жилые и хозяйственные постройки, определявшие облик русских городов и поселений, представляли собой полуземляноч­ные или деревянные срубные сооружения. Деревянный каркас полуземляночного жилища сооружался над вырытым в земле прямоугольником. Внутренние стены и поверхность каркаса обмазывались глиной. В жилище устанавливалась топившаяся по-черному куполообразная глинобитная печь. Деревянные, сруб­ные жилища были наиболее распространенными. Сравнительная техническая простота постройки и доступность материала созда­вали возможность для возведения различных жилых и хозяйст­венных построек. Об их характере дают нам представления как данные письменных источников, так и археологические исследо­вания. Основой деревянных построек был четырехугольный бре­венчатый сруб, поставленный или прямо на землю, или на под­ставки (столбы, пни, камни). Пол был или земляным, или дере­вянным, из толстых, гладко отесанных досок. Деревянный, на­стланный на балках потолок закрывался двускатой крышей. Та­кой тип постройки определял простейшую форму жилья — из­бу. Сам термин «изба» («истба», «истопка», «истобка») означает жилье с печью. Большинство построек жилого типа отапливалось по-черному, и только в богатых жилищах отмечались некоторые усовершенствования в отоплении.

Свет в жилища проникал через прорубленные в бревнах «оконца». Обычно они были «волоковыми», узкое продолговатое отверстие в бревне в случае надобности закрывалось («заволакивалось») доской. Иногда встречались стеклянные и слюдяные оконницы, но они широкого распространения не имели.

Были в Древней Руси и деревянные постройки, состоявшие из сочетания нескольких срубов. В едином, цельном ансамбле соединялись: жилое теплое помещение — «изба», сени и холод­ная «клеть», служившая летней спальней и кладовой.

Во дворах князей и крупных феодалов срубы-клети сочетались таким образом, что они составляли крытую галерею второго этажа. Галереи эти покоились на опорных столбах. Составной частью ансамбля были терема, т. е. сени, принимавшие шатровую гранную или круглую коническую форму. Обычно весь этот жилой ком­плекс назывался «хоромами».

Источники донесли до нас существование в Древней Руси осо­бых палат — «гридниц», которые играли роль парадных, прием­ных зал при дворцах князей.

Служебные и хозяйственные постройки состояли из много­численных погребов, медушь, скотниц, бань, бретьяниц (амбар, кладовая).

О внутреннем убранстве жилищ судить очень трудно. Отры­вочные письменные сообщения позволяют говорить о столах, скамьях, деревянных кроватях, коврах, подставках для лучин — железных светцах, глиняных масляных светильниках. Чрезвычайно трудно восстановить одежду жителей Древней Руси. Дошедшие до нас остатки одежды дают представление »главным образом о тканях, а рисунков и описаний одежды в источниках очень мало. Считают, что одежда русского крестьянина состояла из холщовой рубашки-косоворотки с деревянными, металлическими или костяными пуговицами, узкого кожаного ремня, штанов, заправленных в высокие сапоги или замотанных в онучи, если носили лапти или порши (обувь, сделанная из цель­ного куска мягкой кожи). В холодное время года одевалась грубошерстная теплая одежда, меховые, овчинные шубы.

Князья, бояре, дружинники носили «корзно» — плащ, изго­товлявшийся из дорогой ткани. Верхняя одежда знати у «оплечья» (выреза ворота), «припола» (полы одежды), «опястья» (рукавов), так же как и пояс, обшивалась золотом и драгоценными камня­ми. Обувь — высокие сапоги — делалась из цветного (синего, желтого, красного) сафьяна.

Если одежда крестьян, ремесленников делалась из дешевых домотканых материалов, то феодалы пользовались одеждой из дорогих тканей: «аксамита» (род бархата), «паволоки» (шел­ковые ткани), которые ввозились из Византии и восточных стран.

Судя по изображениям русских князей на фресках, иконах и миниатюрах, они носили мягкие круглые шапки, отороченные мехом. Эти же изображения позволяют говорить о богатстве расцветок и пышном орнаменте тканей.

Зимние одежды знати делались из дорогих мехов: соболя, бобра, куницы.

Данных о женской одежде мы почти не имеем. Сохранившие­ся фресковые изображения и миниатюры дают представление лишь об одежде знатных женщин. На фресках киевского Софий­ского собора дочери Ярослава Мудрого имеют одежду разного покроя и из различных тканей. Мы можем отметить длинные нижние одежды, покрывало, плащ, платки на головах.

Обширные территории требовали хороших средств и путей сообщения. Письменные и материальные памятники позволяют утверждать, что важнейшими путями сообщения были реки и озера. Именно по ним, а не по сухопутным неустойчивым доро­гам осуществлялась связь между отдельными частями древне­русских земель. Сравнительная мелководность многих рек, поро­ги, необходимость преодоления водоразделов по суше предопреде­лили создание сравнительно небольших, с низкой осадкой легких речных судов. «Русская Правда» называет простую и морскую ладьи, набойную ладью, челн, струг.

Наиболее распространенным был челн, представлявший собой долбленую однодеревку. Ладьи также быди долбленые, но они были внушительных размеров и могли поднимать десятки людей и много груза. Большие ладьи приспосабливали и для морского плавания. К основному корпусу наращивали борта. Эта была набойная ладья, или «насад». На крупные суда, помимо весел, ставили мачту. Небольшие струги и «учаны» с их небольшой осадкой могли отлично перевозить людей и грузы по мелко­водью через отмели и перекаты. На водных путях в опасных для плавания местах ставились предупреждающие знаки. Такой ха­рактер носят так называемые «Борисовы камни» на Западной Двине под Витебском. Огромные валуны с высеченными изобра­жениями крестов и надписи: «Господи, помози рабу своему Бо­рису» — являются немыми свидетелями заботы полоцкого князя Бориса Всеславича (XII в), об улучшении речных путей. Извест­ный Тмутараканский камень, лежавший у переправы между Тмутараканью и Керчью, напоминал о ширине пролива. Берего­вой путевой каменный крест стоял при выходе из реки Нерли в реку Клязьму. Он предупреждал о песчаных косах и перека­тах.

К первой половине XII в. относятся попытки искусственного улучшения водных путей путем их расчистки и прорытия кана­лов. Так новгородцы пытались обеспечить себе водный путь до Волги через реки Полу и Ловать. Свидетельством этого стала надпись на так называемом «Стерженском камне».

Близкое соприкосновение Днепровской, Волжской, Волхово-Ильменской и Западнодвинской речных систем привело к появле­нию «волоков», т. е. сухопутных путей перевода судов из одних рек и озер в другие. В частности, известный «путь из варяг в гре­ки», описанный «Повестью временных лет», шел от Днепра до реки Ловати волоком. Волоки связывали Волгу с Днепром через притоки Дона и Днепра, с Новгородом — через озеро Селигер и реки Ловать и Полу и т. д. Многие сохранившиеся до нашего времени названия (Волоколамск, Вышний Волочек и др.) являются как бы памятниками древним волоковым путям.

Развитие сухопутных путей и средств сообщения было менее интенсивным, чем водных. Прокладывать дороги было трудно. Они быстро зарастали, заболачивались, размывались, требовали постройки постоянных мостов. Однако отметим, что «Русская Правда» засвидетельствовала существование крупных торговых сухопутных дорог — «гостиницы великой», поддержание которых входило в обязанность общин. Мы знаем также и о двух крупных мостах, возведенных в Древней Руси через большие реки. Один из них был построен Владимиром Мономахом через Днепр у Киева, а второй соединял Софийскую и Торговую стороны Велико­го Новгорода. Степные районы имели более широкое развитие сухопутных дорог.

В качестве транспортных средств в Древней Руси применя­лись «волокуши», колесные повозки, сани, а как тягловая сила использовались быки и лошади.

ФОЛЬКЛОР

Развитие устной поэзии предшествовало появлению письмен­ной литературы, формировало и определяло ее идейную напра­вленность и художественную особенность. «От глубокой древ­ности фольклор неотступно и своеобразно сопутствует исто­рии»,— говорил М. Горький, оценивая значение устного творче­ства народа. Песни, былины, пословицы, сказки, плачи-причеты, загадки, различного рода легенды долго сохранялись в народной памяти. И хотя письменные .источники времен Древней Руси сохранили их только частично, а большинство литературных записей сделано в XVII—XIX вв., все-таки по ним можно пред­ставить основной характер и содержание фольклора X—XII вв.

Значительное место в фольклорном творчестве Руси занимали мифологические сюжеты, корнями своими уходящие в языческие представления древних славян о природе, жизни и смерти, в куль­товые обряды доклассового общества.

Обрядовый фольклор был тесно связан с календарными и некалендарными праздниками. Праздновали встречу зимы — коляду и проводы зимы — масленицу. Праздник красной горки и радуницы означал встречу весны, которую провожали на семик. Были летние праздники — русалии и Купала, осенние — обжи­нок и др. Кроме того, определенным обрядом обставлялись свадь­бы, похороны. Эти и другие события сопровождались специально к тому приуроченными песнями и плясками, гаданиями и закли­наниями.

Особенно широко были распространены на Руси песни. Их пели на свадьбах. Песенные причитания — «плачи» — входили в похоронный обряд. Исполнялись песни на тризнах и пирах. Источники, отрицательно относившиеся ко всякого рода язы­ческим пережиткам, называя многие праздники «бесовскими», «сатанинскими», донесли до нас рассказы об играх и плясках, песнях, загадках, гаданиях на праздниках, в которых участвуют 4мужи и жены», которых якобы прельщал «трубами и скоморохы» дьявол. Так же описывается и свадьба: «И егда же у кого их будет брак и творять с бубьны и с сопельми и с многыми чюдесы бесовьскыми».

Наиболее живучими формами фольклорного творчества были заговоры и заклинания. В них наши предки видели средство магического воздействия на внешний мир. Они были тесно связа­ны с повседневной жизнью человека, с стремлением обеспечить свое хозяйственное благополучие, сохранить здоровье близких людей и т. п. Летопись донесла до нас блестящие образцы загово­ра-заклинания. В договоре князя Игоря с греками от 944 г. мы читаем: «А кто из русской стороны замыслит разрушить эту любовь, то пусть те из них, которые приняли крещение, получат возмездие от бога, вседержителя, осуждение на погибель в загроб­ной жизни, а те из них, которые не крещены, да не имеют помощи и от бога, и от Перуна, да не защитятся они собственными щита­ми, и да погибнут они от мечей своих, от стрел и от иного своего оружия, и да будут рабами во всю свою загробную жизнь».

То же можем мы увидеть и в договоре, заключенном в 971 г. Святославом: «Если же не соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем,— от Перуна и Волоса, бога скота, и да будем желты, как золото и пусть посечет нас собствен­ное наше оружие».

Конечно, бытовые заговоры и заклинания носили несколько другой характер и имели другую форму. В них обращались к силам природы, к духам, к богам-покровителям. Они сопровож­дались определенными обрядами, которые в представлениях жи­теля Древней Руси должны были способствовать хорошему уро­жаю, удачной охоте, выздоровлению, исполнению желаний и т. п.

Существовали на Руси сказки, предания, легенды. Вполне возможно, что большинство сказочных сюжетов своими корнями уходит глубоко в толщу веков. Таковы многочисленные сказки о борьбе со змеем, вплетенные и в былинный эпос, сказки о ве­щей деве, о бабе-яге, сказки о зверях, например о хитрой лисице, медведях, волке. В них также ясно видно стремление людей силой слова, заговора, заклинаний повлиять на стихийные, враждеб­ные людям силы природы.

В то же время жители Древней Руси в сказках выражали свою мечту о хорошей, счастливой жизни. Отсюда сказки о ковре-самолете, сапогах-скороходах, скатерти-самобранке, о дворцах, вырастающих в одну ночь, о чудесной прялке.

Сказочные мотивы нашли свое отражение и в летописном ма­териале, в памятниках житийной литературы, в различных лите­ратурных сочинениях.

Следы многочисленных преданий и легенд донесли до нас письменные источники. Большинство легенд имеет религиозный характер и трактует вопросы о сотворении мира, крещении Руси, деяниях церковников. Однако, есть и легенды другого, светского содержания. К числу таких относятся предания о Кие, Щеке, Хориве и сестре их Лыбеди и основании Киева, сказания об Олеге и его смерти, о мести Ольги древлянам, о призвании варя­гов на Русь и др.

Знала и любила Русь пословицы, поговорки, загадки. Они вплетены в письменные источники. Авторы литературных произ­ведений по-разному пользуются пословицами и поговорками. В одних случаях это своеобразные примечания для описываемых событий, в других — изречения исторических лиц. «Погибоша аки обри», рассказывает «Повесть временных лет» о гибели пле­мени обров, воевавших со славянами. Выражение «беда аки в Родне» напоминало о голоде в городе, осажденном Владимиром в 980 г. «Мир стоит до рати, а рать до мира», «мертвии бо сраму не имуть», «един камень много горньцев (горшков) избиваеть», «аще ся волк овця ввадит, то выносит все стадо, аще не убиют его», «безумных ни орют, ни сеют, сами ся рожают»— все эти посло­вицы исторического, политического, военного, бытового характера возникли именно в Древней Руси.

Отзвуком бытовой поговорки веет от изречения князя Влади­мира Святославича: «Руси есть веселье пити, не можем бес того быти». В значительной степени использованы бытовавшие в то время пословицы, поговорки, афоризмы, поучения в двух, связан­ных между собой сюжетно, памятниках XII и XIII вв.— «Слове» и «Молении» («Послании») Даниила Заточника, что создало им большую популярность на Руси.

Народные загадки также использовались летописцами. Нов­городская 1-я летопись под 1016 г. рассказывает о борьбе сыновей Владимира — Ярослава и Святополка. Однажды Ярослав напра­вил в лагерь противника разведчика, который должен встретиться с тайным сторонником Ярослава и спросить его: «...что ты тому (т. е. Ярославу) велиши .творити? Меду мало варено, а дружины много». Посланец получил ответ также в форме загадки: «Рци тако Ярославу: «да аще меду мало, а дружины много, да к вечеру дата». И Ярослав понял, что в ночь нужно идти в бой.

Среди памятников устного творчества особое место занимают былины, известные в народе под названием «старинок». Сюжеты большинства былин зародились в эпоху Древнерусского государ­ства и отражают исторические факты, идеологию и бытовые чер­ты того времени.

Былинный эпос возник в период развития феодальных отно­шений, когда становится особенно ощутимым обособление фео­дальной знати, усиливается эксплуатация крестьян, развертывает­ся борьба между христианской религией и язычеством. Именно в это насыщенное борьбой с печенегами и половцами время возникает у древнерусских людей потребность выразить свою лю­бовь к русской земле, свои надежды и чаяния в художественных, эпических произведениях.

К числу былин, возникших в Древней Руси, можно отнести былины о борьбе Добрыни со змеем, о Добрыне-свате, об Алеше Поповиче и Тугарине, о Соловье-разбойнике, целый цикл былин об Илье Муромце, Микуле Селяниновиче и др.

Наиболее ранние былины о князе Вольге Святославиче (или Волхе Всеславье<