Формы власти в Византии. Отношения церкви и государства

Византийская империя, собственно империя ромеев, была первым православным царством. Ну, вообще-то, православным царством был еще древний Рим. Но так как столицей был уже не Рим, а Константинополь, то можно здесь как-то и размыть границы и начинать от Константина Великого. Мы довольно плохо представляем себе до сих пор, что из себя представляло православное самодержавное царство, что такое православная империя, какова православная точка зрения на взаимоотношения церкви и государства, подразумевая именно православное государство. Вот и давайте попробуем с этим разобраться.

Курсы римской истории или вводные главы курса византийской истории часто не дают разрешения этого вопроса. Везде можно найти сведения о том, как в правление последнего великого язычника и, может быть, величайшего гонителя христиан, императора Диоклетиана в начале IV века оформляется переход «от принципата к доминату», от политического режима классической Римской империи к политическому режиму поздней Римской империи, а потом и к Византийской по прямому преемству. Слово «принципат» — от слова «принцепс». Это должность римского императора со времен Августа, то есть по сути дела со времен Спасителя, потому что при Августе было Рождество Христово. «Император» было его почетным титулом, а по должности он был принцепсом, первенствующим. Принцепс — это даже не совсем монарх. Его монархия основывается на сочетании республиканских должностей. Если вы возьмете биографические книги о римских императорах, которых довольно много, то сможете найти такие сведения как, например, «Элий Адриан. Консул такого-то, такого-то и такого-то года. Цензор такого-то и такого-то года. Народный трибун такого-то, такого-то и такого-то года» и так далее. Вот это сочетание старых республиканских должностей в одних руках, не каждый год, но часто давало реальную монархическую власть. При Диоклетиане складывается «доминат» — от латинского «доминус», «господин». То есть, император становится господином своих подданных. Перед ним совершаются коленопреклонения, чего в Риме отродясь не водилось.

Всё так. А дальше ровным счетом ничего. Как будто и византийский император, православный царь есть такой же доминус. Но ведь доминус есть сам господь. По-латыни это так и звучит. Кроме того не следует забывать, что римский император обожествлялся. Перед его статуей раз в год каждый свободный римлянин совершал жертвоприношение. Формальное. Врядли можно утверждать, что каждый римлянин веровал в своего императора. Нет, конечно. Это было своего рода государственной присягой, подтверждением благонадежности, присягой на верность императорам, которых тем менее время от времени изгоняли, убивали, свергали. Считать, что это было искренним религиозным чувством римлян, ну никак невозможно. Но христиане отказывались даже от этого чисто формального жертвоприношения, хотя в душу им никто не лез. И предпочитали истязания и иногда мученичество из-за этого только для того, чтобы не совершать идолопоклонства. Ну, ладно. Это, повторяю, формальная жертва. Но было и нечто более серьезное. Разве можно переносить доминат в христианский период? Ведь для христианина есть один подлинный монарх — господь наш Иисус Христос на небесах. Следовательно, все остальные могут быть только относительными монархами, и уж никак не абсолютными.

В том, что не у нас, а на Западе в XVI-XVII веках, то есть очень поздно складывается абсолютизм, свидетельствует об утрате христианского мироощущения. У христиан абсолютизма не бывает. Власть царя безусловно ограничена. Так какой же была власть василевса ромеев, то есть царя римлян? Что это была за власть? Василевс, царь юридически считался «автократором», источником закона, ответственным только перед всевышним богом. «Автократор» значит «самовластец». Но уже в XVI веке греческое «автократор» начнут переводить как «самодержец», хотя когда термин «самодержец» появился при величайшем нашем государе Иоанне Третьем, он только означал, что Орды больше нет и Иоанн Третий — суверенный государь, что хана над ним больше нет.

Итак, царь есть источник законов. Казалось бы, где уж выше власть! Однако заметьте, что Византия была, о чем мы отдельно с вами поговорим, высокоправовым государством, а общество ромеев — высокоправовым обществом. Любой самый нищий византиец, не говоря уже о будущем наследнике престола, будущем императоре, не говоря уже о знати, о богатых горожанах, все знали, что именно в силу того, что автократор есть источник закона, закон и писан прежде всего для автократора. Ромей никогда бы не согласился с нашим усеченным мировидением, когда президент, например, Ельцин, нарушает закон, потому что он всенародно избранный президент и с этим ничего не поделаешь. В Византии за такие предрешения бывало, что императору выкалывали глаза, чтобы не убивать, чтобы не совершать преступление человекоубийства.

Да, безусловно, царь был автократором. Но как реально в своей жизни был ограничен василевс ромеев? Во-первых, как христианин своей христианской совестью и, естественно, беседами со своим духовником, который так или иначе должен быть у каждого христианина, особенно, у императора. Во-вторых, ограничен как христианский правитель, как христианский император, причем, не мнением патриарха, ибо любой император всегда будет сильнее любого патриарха, а мнением собора епископов. Конечно, можно насильственно низложить и сослать патриарха. Но что можно сделать с собором? А константинопольские поместные соборы собирали по три, три с половиной сотни епископов. И что будешь с ними делать? Какое давление может оказать бедный император на солидарную волю трехсот епископов? Всех сослать? Тогда будет бунт, всенародное восстание. Страна ведь христианская. Ну не дадут миряне своих епископов в обиду. Так можно не только короны, но и башки лишиться. Конечно, все и особенно церковь стремились к тому, чтобы подобные конфликты не складывались. И странно, если бы не стремились. Но иногда они бывали. В-третьих, как мы уже говорили, император был ограничен законом. Конечно, он мог издать новый закон или изменить старый, но всё-таки это серьезный тормоз. В-четвертых, император был в некотором смысле ограничен «синклитом», преемником сената, собранием высших сановников империи — военных, морских и гражданских. Синклит имел формальное право избирать следующего императора. Ну, конечно, это было не избрание, а чаще всего утверждение. Тем не менее, формально это была избирательная монархия. Через процедуру избрания проходил каждый василевс, даже если он был законным сыном василевса. Кроме того, синклит пополнялся аристократически. Это доказано исследованиями Александра Каждана. Называется его книга «Социальный состав господствующего класса Византийской империи X-XII веков». Громоздкое название, но поищите, будет небезынтересно. Там прослеживается на протяжении трехсотлетнего периода, что высшие сановники империи в основном выходили из одних и тех же знатных семей. То есть, конечно, василевс мог не пожаловать чином магистра или патрикия очередного Владиславича, или Комнина, или Вриенния, или Дуку, мог оставить его в низших чинах, чтобы он не выдвинулся в сановники. Называю только очень аристократические, блестящие византийские фамилии. Да, это реально, это монархия. Но василевс не мог вместо них сделать патрикием, магистром, проэдром какого-нибудь, скажем, «Хрюшкинидиса». Как и русский царь в XVI-XVII веках мог не сделать боярином князя Одоевского, но не мог сделать боярином «Хрюшкина». Ну никак не мог, потому что все бояре восстали бы против. Так что аристократическое ограничение существовало. В-пятых, василевс был ограничен войском, потому что войско было причастно к его провозглашению. Войско провозглашало императора, поставив его по старому римскому обычаю на щит на скрещенных копьях и подняв его над головами легионеров, над головами солдат. Этот старинный обычай, между прочим заметьте, у нас сохранен в богослужебном тексте, в Херувимской песне. Правда, там, естественно, он относится ко Христу. И, наконец, в-шестых, воля василевса была ограничена демократически, демократией его столицы — Константинополя. Демократия была организована в так называемых «димах», то есть в «демосах», что значит гражданское общество, партия, общественная группа. Их было четыре. Иногда их не очень точно называют партиями цирка, потому что именно на столичном ипподроме они выражали свою волю по окончании бегов, что было излюбленным развлечением константинопольцев. Ложи партийных представителей, «димархов» обращались с запросами, видимо, через рупор, через мегафон. А ложа императора отвечала. И вопросы бывали очень ехидными, очень жесткими. А когда однажды весь ипподром, топая ногами, начал требовать отменить ненавистный налог «хрисаргир», дословно «золотосеребряный» налог, император Анастасий предпочел отменить налог, но не портить отношения со столицей. Действовал этот налог примерно как нынешний, тоже ненавистный «налог на добавленную стоимость» (НДС). Вот таким было реальное ограничение воли василевса.

А каковы же были отношения в теории для богословов, церкви и государства? Корни этих отношений уходят уже в послания святого апостола Павла. Очень много для изъяснения православного взгляда на отношения церкви и государства сделал святитель Иоанн Златоуст, прежде всего, в своих толкованиях посланий апостола Павла. И, наконец, завершено строительство этого принципа было святым императором Юстинианом Великим в идее «симфонии», по-гречески «созвучия», то есть таких отношений церкви и государства, когда они не вмешиваются в дела друг друга, церковь не вмешивается в дела гражданского правления, военного правления, а государство — в дела духовного водительства, душепопечения, но они искренне и всеконечно друг друга поддерживают.

Выдающийся православный историк Карташев в своей последней и лучшей книге «Воссоздание Святой Руси» приводит православную, отличную от католической, интерпретацию концепции двух мечей, символов духовной и светской власти. Так вот, для православного человека и духовная и светская власть, то есть оба меча принадлежат церкви, потому что церковь продолжается вне материального мира, потому что глава церкви сам Христос, потому что церковь обладает наивысшей властью. Но меч духовной власти церковь оставляет в своих руках, а меч светской власти вручает государю христианину и далее поддерживает его и не вмешивается в его дела, но имеет право нравственного суждения по малейшему решению и государя и любого государственного чиновника. Прочитайте по этому поводу книгу Карташева «Воссоздание Святой Руси». И теперь давайте попытаемся восстановить представление об этом и в собственной среде. Это наша традиция и в вероисповедном, и в национальном отношении.