Переселение из деревни в город

Миграция из сельской местности в города в X—XIV вв. была одним из важ­нейших фактов развития христианского мира. Окружавшие город деревни служили продовольственным складом и аграрным цехом европейского го­рода. Селяне поначалу возили свою продукцию на телегах, а затем, познав все прелести и вольности городской жизни, переселялись сюда на постоян­ное житье. Здесь они обучались грамоте, получали религиозное просвеще­ние, поскольку не до каждой деревни мог добраться священник. Но кресть­янин, вырванный из своего контекста и привычной среды, перебирался в христиански просвещенный город и впитывал христианскую культуру. Та­ким образом, города и сельская миграция сыграли важную роль в христиа­низации Европы. Позже они сыграли немаловажную роль в расколе христи­анского движения на множество сект и еретических течений. Город всегда слыл рассадником революционеров и бунтарей, недовольных старым стро­ем и призывающих людей к новому будущему. Именно нарождающийся ка­питалистический город породил в Германии протестное течение, которое вскоре, охватив весь мир, стало известно под именем протестантизма.

Из села в город мигрировали не только малообразованные крестьяне, но и просвещенные монахи. Если в XII в. видные французские монахи, напри­мер Петр Достопочтенный из Клюни, св. Бернард из Сито, стремились выр­ваться из Парижа и увести школяров от городских соблазнов в «пустынь», в монастырскую школу, то в XIII в. духовные предводители — доминиканцы и францисканцы — сами обосновались в городах и стали править душами с церковных и университетских кафедр⁹.

В середине XIX в., с началом индустриальной революции, в Европе на­чался процесс массовой миграции сельского населения в города. Мигранты обеспечивали 90% прироста городского населения. Урбанизация обязатель­но сопровождается переселением людей из сельской местности в города, которое приняло особый размах именно в XX в. Ныне аналогичные процес­сы происходят в развивающихся странах: сельское население стремится пе­ребраться в города, чтобы спастись от голода и безработицы. К примеру, в Китае в 1960—1990-х гг. рост населения городов на 60% был обеспечен есте­ственным приростом населения и снижением уровня смертности и на 40% — переселением крестьян¹⁰.

⁹ Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада / Пер. с фр. М., 1992. С. 58-105. ¹¹¹ Человеческая цивилизация становится «цивилизацией городов». — http://www.washprofile.org/ SUBJECTS-%204/megapolis.html.

Еще в первой половине XX в. в большинстве европейских стран и США началось перемещение сельских жителей в большие города. Поток пересе­ляющихся фермеров и крестьян увеличивался, достигнув пика к середине 1960-х гг. В СССР максимум переселений пришелся на конец 1970-х гг. Интенсивный миграционный отток сопровождался почти повсеместным изменением сети сельских поселений, ликвидацией опустевших школ, боль­ниц, магазинов и др. Затем этот процесс стал ослабевать. В европейских стра­нах он затих, а в 1970—1980-е гг. началось переселение горожан на природу — в пригороды и сельскую местность, но не для того, чтобы там работать и жить, а лишь для того, чтобы отдыхать.

В России после отмены крепостного права, а позже после столыпинских ре­форм, которые нанесли сокрушительный удар по крестьянской общине, массы сельских жителей двинулись в города. Но немногочисленные и недостаточно раз­витые российские города не могли при­нять всех желающих. Мигранты сосредо­точивались главным образом на город­ских окраинах, занимались мелким предпринимательством, трудились как разнорабочие, получая мизерную зара­ботную плату, а нередко занимаясь и не­законной деятельностью.

С приходом к власти большевиков процесс миграции сельских жителей в города усилился, особенно в связи с раз­вернувшимися процессами коллективизации (раскулачивания) и индустри­ализации. В городах возводились промышленные гиганты, куда вчерашние крестьяне внедряли мелкобуржуазную (по выражению В.И. Ленина) куль­туру. В отличие от традиционной для Европы крестьянской культуры, пере­жившей фазу распада общинной психологии и зарождения индивидуалис­тической, русский крестьянин все еще сохранял патриархальные пережит­ки, прекрасно описанные выдающимся советским нотовцем" А.И. Гастевым. Массовый приток селян в город в 1920—1930-е гг. приводил к депролета-ризации промышленности, вследствие потерь кадрового пролетариата на фронтах Гражданской войны. Поступив на городское предприятие, кресть­яне сохраняли деревенское отношение к труду и с неохотой проходили шко­лу индустриализации. Неумение работать — всеобщая народная черта, пи­сал Гастев. Русское предприятие выступает не только школой воспитания но­вых привычек, но и нередко рассадником старых. Так, в «мастерских и на заводах очень распространен обычай во время работы что-нибудь жевать, пить чай и курить... на рабочем месте появляются кружки, стаканы, хлеб, крошки и нарушается порядок»¹². Отсюда неряшливость во всем. У нас еще сохраняется привычка, утверждал Гастев, в работе отрываться для других дел, горячиться, если вещь сделана неправильно, быстро расстраиваться и про-

" От термина НОТ— научная организация труда.

¹² Гастев А.К. Как надо работать. М., 1972. С. 132-133.

должать с испорченным настроением губить работу дальше. Неумение пра­вильно работать, став народной привычкой, передается затем молодежи, неважно, сельской или городской. Другой вредной привычкой является по­спешное включение в работу, быстрое утомление в середине и неоправдан­ный штурм в конце. Иногда мы беремся за несколько важных дел одновре­менно и ни одного не доводим до завершения. Заносчивость в работе, раз­дувание небольшого успеха характеризуют невоспитанного и культурно отсталого работника. «У нас часто бывает так: работают и, или гонятся, или волынят, а как только гудок, как только пришел час конца работы, так пря­мо срываются с места, бегут без оглядки и оставляют рабочее место на про­извол судьбы, а на завтра — одно украли, другое потеряно, третье — завале­но к стенке, четвертое — испорчено за ночь»¹³. Причем черты деиндустриа­лизации стали проявляться еще в дореволюционный период, а после трагических событий 1917 г. они лишь усугубились.

Первое поколение сельских мигрантов — всегда маргиналы. С одной сто­роны, они воспитываются в семье, где родители, представители старшего по­коления, все еще остаются носителями патриархального уклада, а с другой —

Врезка

А. Быстрицкий

Первое городское поколение

В начале 1960-х гг. численность городского и сельского населения сравнялась. Резко измени­лась и сама городская среда. Количество ком­муналок, этих псевдосельских поселений, бли­же всего стоящих по типу к американским гет­то, неуклонно сокращалось. Началось массовое жилищное строительство (знаменитые пяти-этажки-«хрущобы»). Быстрыми темпами разви­вались телефонная связь и транспорт. Суще­ственно менялось и отношение к вещам. Одна-единственная пара ботинок или туфель перестала быть достоянием нескольких семей­ных поколений. Изменялись, становясь все бо­лее городскими, и формы поведения людей: открывающиеся многочисленные кафе служили уже не просто и не столько для банального пи­тания граждан, сколько для их свободного вре­мяпрепровождения, для общения. Круглосуточ­ная уличная жизнь стала некоторой романтичес­кой ценностью, транспорт ходил уже допоздна, а ночные гуляния и утренние возвращения до­мой превратились в своеобразный культурный ритуал. В конце концов произошло то, что дол­жно было, несмотря ни на что, однажды про­изойти: в активную социальную жизнь вошло первое действительно городское поколение — те, кто родился на рубеже 1950-1960-х гг. Выросшая к концу 1970-х— началу 1980-х гг. новая генерация горожан хотя бы латентно ос­воила многие ценности современной городской

цивилизации (свободу слова, приватность лич­ной жизни, партнерство, права человека, свобо­ду передвижений), что не в последнюю очередь обусловило горбачевскую перестройку и после­довавший за ней крах всей коммунистической системы.

Конечно, процесс роста и развития городов в современной России идет не гладко и далеко не в самых благоприятных условиях. У него множе-

ство издержек. Но все же он идет. Россия сегод­ня оказалась в ситуации, когда резервы антиго­родских сил чрезвычайно ограничены. В селах ныне проживает около четверти всех россиян. Городское население постоянно и неуклонно растет (несмотря на общее падение рождаемо­сти). Большая часть молодых людей родилась и выросла в городах. Поднять их против города и городской культуры уже невозможно. Сокращено по источнику: Быстрицкий A. URBS ЕТ ORBIS. Городская цивилизация в России // Новый мир. 1994. № 12.

¹³ Гастев А.К. Указ. соч. С. 138.

они деятельно общаются и взаимодействуют как на работе, так и на отдыхе с представителями своего поколения, городской молодежью, давно адаптиро­ванной к новой культуре и выступающей ее активными проводниками. Толь­ко дети детей первых мигрантов приобретают привычки и вкусы городской молодежи. Лишь у этой генерации дезаптация сменяется адаптацией.

Американский психолог Э. Эриксон писал о регрессивном поведении у подростков, которое по сути диктуется подсознательным желанием как мож­но дольше избегать взрослой ответственности. Но такие же процессы при­сущи и мигрантам, вошедшим из примитивно организованной социальной системы села в сложнейший мир городского социума. Они не способны к многоэтажному взаимодействию, вариативному поведению, не поддающе­муся прогнозированию и рациональному просчету, интуитивному и почти подсознательному ощущению правильности культурных кодов, когда ты лишьдогадываешься, что эта шутка в данной компании неуместна, а подоб­ные манеры поведения не годятся в этом социальном кругу. Неспособность по-новому структурировать свое время и окружающее пространство вытал­кивает мигрантов первой волны и их потомков из городского контекста в маргинальные ниши, где концентрируются шайки, банды, группировки, тусовки, «команды». В сложно разветвленном и не поддающемся личному контролю городском общении маргинал, равно как и подросток, превраща­ется в большого ребенка, ищущего покровительства и крайне упрощенного общения с четким ролевым расписанием. Так формируются рекруты для девиантной среды.

Изучая маргинальную личность на примере деревенских мигрантов, ис­пытывающих в городе нечто подобное культурному шоку, А.Д. Хлопин об­наружил, что в городской среде у них наблюдается полная ресоциализация личности. Раздвоение личности ми гранта делает возможным одновременное существование в двух социальных средах — городской и сельской¹⁴.

Ситуация еще более усложняется, если параллельно миграции из села в город происходит периодическое обновление городского населения. К сожа­лению, в период революции 1917 г. и последующих двух войн — Граждан­ской и Второй мировой — городской состав российского общества обновлялся более чем наполовину. Вымывались не только живые носители традиций, способные передавать ценности городской культуры от одного поколения к другому, но, что еще хуже, уничтожались творцы этих ценностей. Дворян­ство и интеллигенция всегда выступали не только эталонными группами, но и создателями высокой городской культуры. Благодаря им появились уни­верситеты, библиотеки, театры, музеи. Когда из социальной структуры вы­мывают целые страты, располагающиеся в верхней и самой престижной ча­сти социальной пирамиды, то вакантные места занимают представители менее образованных слоев. Если вымывается высший класс, то нишу зани­мают выдвиженцы из средних слоев. Однако в катастрофические периоды ис­тории страны вымывается, как правило, сразу несколько слоев. В таком слу­чае вакантные места занимают представители низшего класса, ибо они сто­ят следующими на очереди (рис. 2).

¹⁴ Хлопин А.Д. Миграционные процессы и проблема «личности на рубеже культур» в социологии США// Урбанизация и расселение трудящихся в условиях капитализма. М., 1974; Хлопин А.Д- Индивиду­альная адаптация к городской среде: психологические аспекты // Социально-экологические про­блемы капиталистического города. М., 1979.

GG6

Революцию 1917г. совершали не средние слои рабочего класса, а низшие, которым действительно было нечего терять. Стремительно происходивший процесс урбанизации в России конца XIX и начала XX в., когда в город хлы­нули потоки разорившихся крестьян, создал «городское дно», социологичес­кие типажи которого выведены в классической пьесе М. Горького «На дне». Масса бывших крестьян, не устроившихся в городской жизни, послужила социальной базой большевиков, динамитом для третьей русской революции. Напомним, что деревня, хотя и бунтовала, ноне присоединялась к больше­викам ни в первые две революции (1905 г. и февраль 1917 г.), ни в последнюю октября 1917 г. до тех пор, пока ее сознание не «революционизировали» го­родские агитаторы.

Рис. 2. Два варианта миграционного воздействия на городскую культуру: а — городская культура нарушается; 6 — городская культура разрушается

Революционная жестокость, крайняя ненависть городских бунтарей к состоятельным горожанам, возможно, явилась следствием их неадаптирован­ное™ к новой культуре и новому сообществу, производной их маргиналь­ного статуса. По мнению А. Быстрицкого, опору большевизма составляли антигородские, сушностно маргинальные, псевдопатриархальные, патерна-листски ориентированные слои.

И хотя доля этих слоев в тогдашнем российском обществе и была зна­чительна, но составляющие их социальные группы все же были мень­шинством населения, и только слабость традиционной сельской куль­туры, разлагавшейся по меньшей мере с середины XIX в., и недофор-мированность культуры собственно городской позволили этому относительному меньшинству овладеть ситуацией. Но это меньшинство не имело никакой осознанной идеологии, кроме идеологии вульгарно­го ницшеанства. За исключением ничтожно малой кучки фанатичных коммунистов все остальные «революционеры» воспринимали соверша-

ющийся социальный катаклизм как уникальный шанс переменить судь­бу, вскарабкаться на вершину социальной пирамиды. Большевистские кадры в основном состояли из молодых, энергичных людей, прежде относившихся к низам общества... Эти деятели начинали в 1920-х гг. и сделали фантастические карьеры, став к 1930-м гг. всевозможными нар­комами, управленцами, «командирами производства», т.е. верхушкой советской номенклатуры... они воспринимали жизнь как беспощадную и кровавую схватку за власть и статус¹⁵.

Поскольку в России урбанизация началась позже, чем в Западной Европе, и проходила более быстрыми темпами, здесь не успевала аккумулироваться город­ская культура, откладываться культурные пласты. Они перемешивались, непра­вильно формировались и деформировались, менялись местами, утончались и истощались. Поэтому о российских городах надо говорить как об исторически молодых социальных общностях с неустоявшимся составом и несформировав-шимся городским пространством. Городская жизнь в России постоянно созда­валась и разрушалась, воспроизводила и утверждала себя, борясь с пережитка­ми, наспех утверждая новое, с трудом успевая с модными веяниями, но всегда ухватывая преимущественно вчерашний день культурных новаций.

В XX в. Россия пережила ускоренную урбанизацию по догоняющей схе­ме, близкой к латиноамериканской (рис. 3). Отчасти из-за этого многие рос­сийские города все еще сохраняют полусельский характер. Доля реальных горожан в России, судя по всему, не выше 55-60%, а полный учет трудоза­трат делает лидером занятий аграрный сектор с подсобными хозяйствами населения: 17 млн условно занятых вместо 8,5 млн по обычным данным и против 15 млн в промышленности¹⁶.

В России начало 1990-х гг. характеризуется прекращением роста город­ского населения и сменой знака динамики сельского с отрицательного на положительный. Сначала (1991 —1992) ее породили возвраты сельского ста­туса поселениям, а в 1992—1994 гг. — активные миграции в село. Как и го­родские, сельские мигранты развернулись с востока на запад. Апогеем при­тока населения стал 1994 г. Тогда в 23 регионах общее сальдо миграций в села даже превышало соответствующее сальдо в города.

Почему же люди ехали в сельскую местность? Не только же из-за поли­тики миграционных служб! Упрощенно общая ситуация сводилась к тому, что на селе легче с жильем, хотя труднее с работой и заработком. При сильном перепаде цен да еще в стрессовых обстоятельствах фак­тор пристанища часто перевешивал все другие. Плюс возможность по­лучить землю, иногда кредит на постройку дома. Тем не менее для очень многих приезжающих в села горожан, особенно из бывших республик СССР, это лишь временная остановка на пути в город. Когда к середи­не 1990-х гг. выяснилось, что и при кризисе заработать легче все же в городе, притом крупном, миграции снова канализовались в города¹⁷.

В 1992 г. произошел еще один важный перелом — вековой устойчивый естественный прирост сельского населения сменился на убыль: смертность стала выше рождаемости. Поначалу миграции в села даже перекрывали ес-

¹⁵ Быстрицким A. URBS ET ORBIS. Указ. соч.

¹⁶ Горбачева Т.Л. Использование данных обследования населения по проблемам занятости в Россиидля определения параметров теневой экономики // Вопросы статистики. 2000. № 6. С. 15—21.

¹⁷ Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен: Монографический сборник. М, 2001. С. 316.

тественную убыль, но с 1995 г. сельское население стало вновь сокращаться, как и до 1990-х гг., только уже по другим причинам.

В европейских странах миграция из села в город приостановилась в пос­леднюю четверть XX в., а в 1970-1980-е гг. началось обратное переселение горожан на природу — в пригороды и сельскую местность. Правда, в разных странах этот процесс шел неодинаково. Во Франции миграция в города до­стигла максимума в 1970-е гг. В результате миграционных процессов город­ской образ жизни распространился на бывшее сельское население. Изменил­ся характер занятости — женщины начали работать вне дома. Распад тради­ционной семьи выразился в том, что существенно реже стало совместное проживание разных поколений, что было весьма частым раньше, и увели­чилось число разводов. Параллельно с этим происходило некоторое размы­вание иерархической структуры внутри семьи, где раньше авторитет поко­ился на возрасте и старшинстве по рождению. Все эти изменения сопровож­дались уменьшением числа браков и увеличением числа разводов. В брак вступают все реже и все позже¹⁸.

Рис. 3. Доля городского населения в ряде стран и регионов мира'⁹:

1 — США: 2 — развитые страны; 3 — Латинская Америка: 4 — мир в целом; 5 — Россия;

6 — развивающиеся страны Азии и Африки

Сегодня подавляющее большинство населения развитых стран прожива­ет в городах и мегаполисах. Численность горожан постоянно возрастает, а селян — сокращается. Зачастую деревенские мигранты пытались создать в городе оазисы сельской культуры, ярким проявлением чему служат замкну-

¹⁸ Французы на пороге нового тысячелетия. — http://ambafrance.ru/rus/looks/number2000_83.asp.

" Трейвиш А. Россия: население и пространство. — Полит.Ру (http://www.polit.ru/docs/577755.html).

тые сообщества городских дворов, очевидных аналогов сельской околицы. Их нравы отражали закрытый деревенский мирок с вечными старушками на крылечке у подъезда, которые обсуждали поведение и образ жизни каждого жильца, выполняли функции неформальных СМИ, распространяя, как пра­вило, недостоверные сведения (слухи, сплетни, компромат), одновременно с тем играли роль арбитра и высшей судебной инстанции, оценивая поведе­ние молодежи, осуждая современные нравы, предписывая кодекс правиль­ного поведения.

Центростремительный поток не в силах были удержать даже малые горо­да, которые в 1970-е гг. советские проектировщики мечтали превратить в ог­радительный щит. В то время их насчи­тывалось около 5 тыс. Малые города (менее 20 тыс. человек) и поселки го­родского типа теряли молодежь так же быстро, как и села, а многие из них ста­ли чем-то вроде пересадочной станции на пути из села в крупный и крупней­ший город²⁰.

Урбанизация— процесс увеличения доли городского населения, переход от традиционного патриархального образа жизни к современному индустриально­му, доминирование ценностей и культу­ры городского образа жизни в обществе, переход к городской цивилизации озна­чает еще и то, что ведущую роль в жиз­ни общества стали играть политическая система, центральное правительство, промышленность и средства массовой информации. Даже ценности селян из­менились настолько глубоко, что пред­ставления о первичном окружении, которые прежде формировались сосед­ской общиной, теперь формируются средствами массовой информации.

Так, Ф. Томилин, в течение 20 лет изучавший сельское население Север­ного Казахстана, обнаружил удивительный феномен: о вырождении дев­ственной природы, эрозии почвы и ухудшении воздушного бассейна в сво­ей местности селяне узнали из средств массовой информации и начали бес­покоиться о сохранении окружающей среды лишь после того, как забили тревогу жители крупных городов.

Переселение в город коренным образом меняетжизньлюдей. Перенаселен­ность городов затруднила близкие отношения людей, сделала их более разоб­щенными. Соседи, живущие в одном доме, порой незнакомы друг с другом. Потребность в привязанности практически не встречается. В городе с милли­онным населением человек чувствует себя изолированным и одиноким.

Как уже говорилось, урбанизация носит всемирно-исторический харак­тер, ее трактуют как процесс перехода миллионов людей от сельского образа жизни к городскому. Он охватывает все страны — великие и малые, бедные

²¹¹ Гутнов А., Глазычев В. Мир архитектуры. Лицо города. М., 1990.

и богатые, но в разной степени разные страны в одну эпоху. Урбанизация в разных странах начинается в разное историческое время и протекает в од­ном и том же обществе с разной скоростью. Рост численности городского населения интенсифицировался в середине XIX в. В США и Англии доля горожан превысила удельный вес сельских жителей, т.е. стала больше 50%, в начале XX в., а в СССР — лишь в середине XX в. (рис. 4).

Процесс урбанизации объективен, значит, вовлекает в свою орбиту все слои населения и всех людей независимо от цвета кожи, возраста, социаль­ного происхождения, личных пристрастий, их воли и желания. Стало быть, он с трудом поддается управлению либо вовсе ему не поддается. Нельзя пла­нировать увеличение урбанизации, скажем, на 3% в течение 10 ближайших лет. Правительству можно планировать лишь строительство новых промыш­ленных предприятий, которое как бы автоматически приведет к возникно­вению новых городов и расширению старых. Таким образом, помимо своей объективности процесс урбанизации обладает еше одной чертой — он вто­ричен, т.е. выступает следствием каких-то других процессов, как правило, очень масштабных, происходящих в данном обществе в данное историчес­кое время либо происходивших в нем в недалеком прошлом (обычный го­ризонт времени — от 20 до 40 лет).

Рис. 4. Численность городского и сельского населения СССР, млн человек: 1 — городское население: 2 — сельское население

Численность горожан на Земле неуклонно возрастает, а селян — сокраща­ется. Специалисты говорят, что в связи с этим крупные города радикально перестраиваются один раз в 15 лет и увеличиваются в численности в несколь­ко раз в течение одного столетия; некоторые города, особенно быстро рас­тущие, как, например, Мехико, увеличиваются в 10 раз в течение полувека. Но наблюдаются и противоположные явления. В XVII в. в Венеции было 220 тыс. жителей, сегодня — 73 тыс. Многие уезжают: пустуют первые и послед­ние этажи домов, вообще покинуты 5 тыс. домов. Нет отопления, давно не было ремонта. Жителям надоели постоянные наводнения. Молодежи негде развлекаться. Венеция живет только туризмом. Если выселятся старые вене­цианцы, то город окончательно превратится в музей.

G71