Семейно-бытовые праздники и обряды как источник познания жизни этноса
Жизненный путь казака от рождения до самой смерти был отмечен различными семейными обрядами (11, с. 128)
Институт семьи складывался веками, формировались представления о её внутренней и внешней жизни, о взаимоотношениях её членов, о тех основах, которые скрепляют этот наиболее устойчивый союз людей.
Семейно-бытовые обряды, выражая целостность мировоззрения народа, со временем укрепились в его сознании как необходимая часть бытия. По семейно-бытовым обрядам мы узнаем о том, каковы представления народа о важнейших моментах человеческой жизни: рождении, вступлении в брак, смерти. У казачества именно эти обряды оказались наиболее устойчивыми: еще в XIX веке они справлялись в большинстве случаев с точным соблюдением установившихся традиций. Кроме этих трех важнейших для казака обрядов следует отметить и обряд поступления его на воинскую службу, составляющую едва ли не основную часть его жизненного пути и длившуюся практически до самой старости.
Родильному обряду в семейном быту придавали большое значение. В конце XIX века рождение пяти-семи детей в семье было обычным. Некоторые женщины имели по 15-17 детей. Сам обряд связан с комплексом примет и запретов: беременной казачке запрещалось перешагивать через веревку (иначе ребенок запутается в пуповине), резать лапшу (иначе родится без пальчиков), а если она что тайком возьмет (украдет), то на теле новорожденного появится пятно. Существенных различий в этом обряде между станицами (заимками) не наблюдалось. В конце 19 века рождение пяти - семи детей в семье было обычным. Некоторые женщины имели по 15-17 детей. Роды, как правило, принимала бабка-повитуха. В трудных случаях роженицу неоднократно обводили три - девять-двенадцать раз вокруг стола,
расплетали ей косу, открывали окна и т.п. Если ребенок рождался мертвым, бабка его «окликала». Считалось, что после этого дитя оживет.
В первые дни после родов за малышом ухаживала бабка. Она купала его в травяном настое. Для настоя нельзя было употреблять мяту («всю жизнь будут мять»), но можно было использовать любисток («чтобы все любили»). На третий или седьмой день после рождения в некоторых станицах совершался обряд «размывания рук». Он состоял из простого омовения рук на том месте, где родился ребенок. Обряд заканчивался угощением, бабке вручали мелкие подарки. Иногда вплоть до крестин, которые были следующим этапом родильного обряда, бабка помогала присматривать за ребенком (8, с. 15).
Крестинами называется христианский обряд крещения - комплекс ритуальных действий, связанных с приобщением к церкви и наречением имени новорожденному (4, с 22).
Обряд крещения и сопровождавшее его празднование принятия в общину христиан нового члена у казаков считались одними из важнейших. Крестили ребенка обычно в церкви через один-пять дней (иногда через одну-две недели) после родов. Крестить ребенка несли кум и кума - «крестные», названные вторые родители ребенка, которые должны были взять на себя все заботы о ребенке в случае смерти его родителей. Родители на крещении не присутствовали, так как мать еще считалась «нечистой». При крещении в церкви могли присутствовать дедушки, бабушки новорожденного, а также родственники и знакомые (11, с. 128).
Подмена настоящих родителей является древним реликтом. Она должна была предохранить ребенка от нечистой силы (4, с. 23). Структура ритуала крещения была заимствована из более древних религиозных систем. Похожие обряды встречаются у многих народов. При наречии имени ребенок становится членом общины и, соответственно, попадает под защиту родовых богов. Отсюда происходит обычай хранить в тайне имя, присвоенное при
крещении. Оно служило оберегающим талисманом, в повседневной жизни человек пользовался прозвищем.
Со временем крещение связали с имя наречением и стали его проводить над недавно родившимся младенцем.
Таинство крещения состояло из нескольких ритуалов: оглашение, отречение от дьявола, сочетание с Христом, освящение воды, погружение в освященную воду, миропомазание, хождение вокруг купели, омовение и пострижение.
Подготовив крещаемого к таинству, священник переходил к приготовлению воды: очищал её от возможных проявлений враждебных сил. Он осенял воду крестным знамение, погружал в неё крест, произносил молитву и запретительную молитву. В заключение священник наносил на воду, освященную елеем, знак креста.
Таинство крещения заключалась в том, что священник трижды погружал малыша в емкость с освященной водой (купель). Считалось, что после крещения ребенок очищается от греха и находится под покровительство Бога.
Ритуал завершался надеванием на крещенного символов новой жизни -нательного креста и новой одежды белого цвета. Наконец священник совершал миропомазание; наносил на лоб ребенка крест, освященный ароматическим маслом - миром.
В древности считалось, что после крещения семь дней нельзя мыться и менять одежду, чтобы не осквернить священное миро. Крестильную одежду можно было снять только после очистительного омовения. Поскольку на практике это создавало определенные неудобства, символическое омовение стали совершать сразу же после крещения. За ним проводилось символическое пострижение волос. Оно означало, что принявший крещение становится «рабом Божьим».
Священник отстригал несколько волосков с головы, вкладывал их в комочек с воском и опускал в купель. Элементы этого ритуала заимствовали из оберегающей магии (17, с. 109-118).
Смазав ребенку лоб и пяточки маслом, батюшка отдавал его кумовьям: мальчика принимал на руки крестный, девочку — крестная. До совершения этого обряда целовать младенца было нельзя. Священник надевал на шею ребенка крестик, который полагалось носить не снимая, за исключением случаев посещения бани, считавшейся «нечистым местом». Имя для новорожденного выбиралось кумовьями из списка святых по церковному календарю.
После крещения кумовья везли ребенка домой, где укладывали его на шубу, «чтоб богатым был». При рождении мальчика приглашались в дом, прежде всего мужчины — старые казаки, атаман или кто - нибудь из его представителей. Собравшиеся вспоминали всех прославившихся родственников ребенка, перечисляли их подвиги, желали новорожденному вырасти таким же храбрым казаком. И лишь затем обряд переходил в семейный праздник крестин, где присутствовали все родственники. Кум с кумой считались почетными гостями. Крестная приносила в подарок рубашку, полотенце, простынку, занавесочку для зыбки, крестный -нательный крестик, символ новой жизни, а также дарил чепчик, пеленки, материал. Родственники приносили в подарок деревянные погремушки, сшитые из кусочков материи куклы, дарили «на зубок» деньги. Обязательно приносили в подарок пироги. Причем если рождалась девочка, то приносили сладкие пироги, с начинкой из ягод или варенья. Подавая пирог родителям, обязательно приговаривали: «Вот пирог с доченькой». При рождении мальчиков пекли рыбные пироги и, даря, приговаривали: «Вот вам пирог с сыночком». Иногда вместе с подарком высказывали пожелания родителям: «Желаем вам вспоить, вскормить, на коня посадить» (чтоб казак вырос); «Желаем вам вспоить, вскормить да замуж выдать» (кормилицу взрастить).
Таким образом, определялись различные конечные цели в воспитании родившегося ребенка.
Особенностью крестинного обеда являлось приготовление повитухой «бабкиной каши». Каша варилась из пшена или риса, в неё добавлялся урюк или изюм. Все приходящие на крестины брали по ложке и пробовали эту кашу, затем благодарили повитуху за оказанную помощь и одаривали её подарками, включая деньги. После этого на стол выставлялись другие кушанья: пироги, кисели, молоко, мясо, рыба (11, с. 129-130).
Во многих станицах (заимках) гадали о будущем ребенка. Перед малышом раскладывали различные предметы: ручку, книгу, топор, саблю и смотрели, к чему он потянется. Каждый предмет обозначал профессию. Иногда предметы прятали под кожух, на который клали ребенка, и крестный отец, не глядя, вытаскивал один из них и тем самым определял судьбу крестника.
В целом родильная обрядность на протяжении XIX - нач. XX века почти не менялась. Это объяснялось как низким уровнем медицинского обслуживания, так и авторитетностью бабок-повитух.
Одним из важнейших семейных праздников казаков являлась свадьба, которую, наряду с обрядами похоронно-поминальным и родильно-крестильным, относят к «переходным» обрядам жизненного цикла: во время этого обряда молодые люди прощались со своей половозрастной группой и относительно свободной жизнью и переходили в разряд семейных мужчин и женщин, имевших совершенно иной социальный и экономический статус (18, с.114).
Своим подтекстом ритуал создания брачного союза опирается на мифологемы - глубинные образы, коренящиеся в подсознании: проницание живительным небесным светом земли, способной к плодоношению, триумф созидательных сил над стихиями деструкции, взаимообразная связь смерти и рождения, утраты и обретения. Свадьба — это «Божий суд», «Божий венец», конец и начало. В традиционной этнокультуре свадебный ритуал дистанцирован от любви как основы брака, от свободы личного выбора, а
также от брака по расчету, будучи значительнее и выше всего этого. Надличностное начало, заключенное в этом ритуале, поддерживает в народе отношение к свадьбе как к исполнению веления судьбы. Свадьба судьбоносна, так как в ней вершатся личные судьбы (19, с. 8-9).
Д.М. Балашов отмечал, что обряд, сопровождающий русскую свадьбу, «является могущественным средством национального воспитания и сплочения народа в одно духовное целое (обряд един и общеобязателен, а следовательно, объединяет всех живущих членов народа друг с другом), а также средством связи живущих с предками (обряд совершается так же, как его совершали деды и прадеды, следовательно, он объединяет народ не только географически, но и исторически, образуя духовную связь, уходящую в глубь времен)» (20, с. 5).
Дошедшие до нас свадебные обряды в своей основе сложились в XVIII-XIX вв. В летописях XI1 века говорится об обычаях похищения невесты и её выкупа, существовавших у некоторых восточнославянских племен. В XI-XIII вв. выкуп, умыкание, вождение молодых вокруг дерева уже считались пережитками прошлого. Из старинного описания свадьбы одной из дочерей Ивана III с князем Холмским в 1500 г. по обряду, задуманному устроителями так, «как велось исстари... при князе великом Симеоне Ивановиче... не поруша ни в чем», известно, что во времена правления сына Ивана Калиты Симеона Гордого (1341 -1353 гг.) свадьбы уже играли по твердо установленному порядку, предусматривающему сватовство, сговор, родительское благословение, обручение, расплетание косы, покрывание невесты, обсыпание хмелем, вождение в баню (21, с. 67).
В процессе развития свадебный обряд сформировался в более или менее самостоятельную систему ритуальных действий, связанных со многими жанрами фольклора, такими как причитания, заклинания, загадка, заговор и приговор, песня. Свадьба нередко становилась развернутым представлением, всем участникам которого отводились свои роли и центральная - невесте. Действующие лица фуппировались главным образом вокруг неё, а также
вокруг жениха, и внутри каждой из этих групп распределялись роли жениховых и невестиных помощников, наставников, глашатаев, посланников, вестников, дарителей, провожатых и т.д. Название того или иного обрядового действа заодно могло иносказательно обозначить и роль, и само лицо, исполняющее свою роль в отношении невесты (19, с. 10).
Цикл свадебных действ занимал длительный период времени и включал в себя сложные обряды: магические (воздействие на сверхъестественные силы, способные вредить или помогать человеку); общественно-бытовые (фиксация статуса невесты и жениха на разных стадиях его изменения и закрепления брачного контракта двух сторон); увеселительно-игровые. В плане происхождения брачного ритуала ведущее значение принадлежит магическим действиям. В зависимости от целей, которые в них преследовались, среди магических актов различаются побудительные и охранительные (более распространенные научные их названия: продуцирующие и антропеические).
Первые из них направлены на обеспечение деторождения, материального достатка, благополучия рода, верности духу предков и семейному очагу (условным эквивалентом которого часто являлся стол). Таковы ритуалы со свадебным хлебом, яйцом (древним символом плодородия, жизненного круговорота и обновления), мехом (например, расстилание овчины мехом кверху для жениха с невестой, как и для новорожденных) и коврами; ритуалы обсыпания новобрачных хмелем, зерном (точно так, как жертвенных животных при жертвоприношении), а также орехами, деньгами и сладостями. Обычай и обряды другой большой группы, охранительные, опираются на очистительную магию воды и огня (банные ритуалы и другие свадебные омовения, проведение свадебного поезда через пламя и т.д.) и обережную магию (использование в качестве оберегов шерстяной пряжи, рыболовных сетей, иголок, крестиков, святой воды, частей некоторых растений), к которой относится ещё и звукошумовая магия (звенящие колокольцы и всевозможные другие металлические предметы, пальба из ружей).
Разумеется, многие другие средства звукового поведения - обрядовый плач, смех, пение, говорение в соответствующем стиле (заговоры, молитвы) тоже являются изначально магическими, побудительными и охранительными одновременно.
Некоторые черты народной магии проступают в обычаях и обрядах общественно-бытового права. Одни из этих церемониалов имеют разделительную направленность, такие как закрывание невесты с головой, её изоляция от домочадцев в заднем, печном углу за занавесью либо в нежилой избе, символическое и наглядное «отделение от невесты девичества, её воли-красоты» (головной убор девушки, накосник, лента, платок, украшенное деревце на столе и т.д.), действия с волосами новобрачных (волосы наделены сверхъестественными свойствами). Другие церемониалы несут соединительное значение: совместные молитвы и трапезы, символические соприкосновения типа скрепления рук сватов, а затем жениха и невесты, наступания на ногу и т.д.; смена прически и головного убора - повивание новобрачных (особым образом повивают и новорожденных); обматывание новобрачных полотном с завязыванием узла; связывание ложек, кормление из одной посуды и отпивание вина из общего сосуда, обмен стопками; публичные поцелуи и т.д.
С течением времени во всех этих и других обрядах люди все чаще желают найти сугубо рациональный смысл. Теряются остатки иррационально-магических значений, обряды большей частью переходят в категорию развлечений (19, с. 11).
Свадебный обряд сибирских казаков формировался как сложное драматическое действие, впитав в себя разнообразные влияния. Весь комплекс свадебных действ объединился единой драматургической линией. Но при этом в каждой свадьбе действие происходило своеобразно и неповторимо. В целом для сибирской казачьей свадьбы была характерна пышная праздничность. Обильные пиршественные угощения с песнями,
плясками, величаниями, шутками превращали все действия обряда в непрерывное веселье.
В настоящее время традиционный свадебный обряд как целое сюжетное завершенное действо не бытует. Сравнивая собранную по крупицам схему традиционной свадьбы сибирских, уральских и донских казаков, можно наблюдать отсутствие отдельных обрядовых эпизодов, упрощение и сокращение их, перестановку внутри обряда и т.д. Однако наряду с этим в свадьбе казаков существовали свои эпизоды, ранее нигде не зафиксированные, например «Пельменная вечерка», основное значение которой - молодежное веселье (22, с. 57-58).
Основываясь на воспоминаниях респондентов, можно отметить существование у сибирских казаков несколько видов брака: «умыкание» или «кража невесты», «убег» и свадьба, подготовленная по согласию родителей с обеих сторон (22, с. 58).
Используя зафиксированную информацию, можно в общих чертах реконструировать основные черты свадебного обряда сибирских казаков.
Браки заключались в основном по желанию родителей. Особенностью казачьих браков являлись критерии выбора невесты: оценивались не только хозяйственность, черты характера, внешние данные, но и умение ездить верхом (23, с. 149).
Свадьба начиналась «с просватанья» т. е. предварительной договоренностью между семьями. Невест, как правило, старались выбирать не из своей станицы (заимки). Будущие жених и невеста часто друг с другом не были знакомы. Сватали преимущественно родственники жениха - дядя, брат, родители или крестные мать и отец, выступавшие в роли дружки. Жених при этом не присутствовал, но обязательно ждал где-нибудь неподалеку, и если невеста давала согласие на свадьбу, то просила показать жениха, и его вскоре приводили. Иногда сваты приезжали в дом невесты до трёх раз. Если родители девушки не отказывали, то приглашали сватов на следующий день. С утра сваты с женихом просили показать невесту.
Смотрины были необходимы в том случае, если молодых «заручали» без их согласия. После знакомства назначали день «рукобитья», когда «руку заручают», то есть спрашивают желание невесты. Если невеста соглашалась, в тот же день собирают вечер «зарученья», на котором назначается день свадьбы. На вечере «зарученья» присутствует молодежь и родственники с обеих сторон (22, с. 57).
Обряд «рукобития», или «зарученья», происходил следующим образом. Первыми берутся правыми руками родители, сверху кладут руки крестные отец и мать, последняя рука — жениха. Руки накрывают полотенцем и осеняют крестом. После этого все садятся за столы, и начинается обряд «пропоя» (или «запой») невесты, договариваются о приданом, подарках и сроке венчания. Свадьбу обычно назначали через месяц. Во время угощения невеста одаривала сватов и родителей жениха подарками (16, с.30; 22, с.58).
Вслед за «зарученьем» начинались молодежные вечера. Со времени «рукобития» каждый вечер до самой свадьбы у невесты собиралась молодежь. Самые ближайшие подруги, которые жили в её доме весь этот предсвадебный месяц, помогали невесте готовить приданое. На приданое невеста вышивала «в паутинку» рушники, скатерти (шерстяными нитками), филейки, подруги стёжили одеяла шили постельные принадлежности, вышивали полотенца, околодки, вязали кружева для прошв, подзорников и т.д. Каждый вечер в гости приходил жених. Девушки его встречали песней «Что у нас во кроме-городе», он же обязательно отдаривался конфетами, орехами. На вечерку жених приводил с собой парней. Изба набивалась битком. По ходу молодежных игр, составляющих основу вечеров, пели свадебные песни, игровые припевки, которыми припевали парней к девушкам. Считалось, что так можно составить будущие счастливые супружеские пары. Припевали и жениха к невесте. Жених при этом целовал свою невесту. Как правило, молодые жених и невеста сидели в «кути» (в углу за печкой) на лавке. Невеста была покрыта накидкой, а жених обнимал свою избранницу (16, с.ЗО; 24, с.4).
В некоторых станицах (заимках) в один из таких вечеров играли в «Пельменную вечерку». Девушки наряжались цыганками и собирали у родственников жениха и невесты продукты для вечерки. Если семья невесты была бедная, то «цыганки» ходили за продуктами по всем дворам. На предсвадебных вечерках молодежь пела песни про жениха и невесту (очень много песен о девушке), а парни одаривали девушек деньгами в знак благодарности (22, с.58).
В последний день девишника повсеместно топили баню для мытья жениха и невесты. Девишник - это прощание невесты с женской родней, подругами, с родительским домом. На Девишник приглашалась молодежь, куда парни и девушки приходили нарядные, пели песни, танцевали, веселились. Подружки - «шаферицы», украсив лентами веник, шли в дом жениха за мылом и вином, где их обязательно встречали чаем. По возвращении девушек невесту начинают готовить к бане: ставят её на стул и, припевая, расплетают косу. Невеста же обращалась ко всем присутствующим с просьбой «приступиться к трубчатой косе» и расплести прядочку. Первый начинал расплетать отец, затем мать и потом все, кто находится рядом. Закончив эту часть обряда, все молятся и ведут невесту в баню, где с шутками и припевками её парят, моют. Парни, жениховы друзья, стучат в окно и требуют: «Давайте бутылку, а то двери подопрем и не выпустим!». После бани невесте заплетают девичью косу. Позже приходит с друзьями жених и начинается вечерка (девишник), главным развлечением на которой были танцы под гармошку. На этом веселье выпивать было не принято (7, с. 119).
На следующее утро невесту обряжают, косу завязывают узлом, садятся за стол, поют свадебные песни, невеста причитает. Причитания сибирских казачек носили сугубо индивидуальный характер, кроме того, самые бойкие девушки вставляли в свои причеты такие двусмысленности, что «старики плевались» (25, с. 12). Все были в ожидании свадебного поезда с женихом. Когда поезд приближается к воротам, как правило, на разукрашенных конях
(в первой повозке - дружка и сваха, во второй - жених с полудружьями, в третьей «бояре» - молодые мужчины), по казачьему обычаю звучит ружейная стрельба, поезжанам поют: «По морю, морю», полудружья припевают «Бушуй, студень-холодень». За право въехать в ворота поезжане откупаются водкой. Рюмку от них принимает ближайшая подруга невесты со словами: «Прикройте, а то таракан попадет!» Дружка прикрывает рюмку деньгами, но девушка требует «прикрыть» ещё. Довольные подружки делят свой заработок и выпивают водку. В доме дружка обходит вокруг стола и садится, жених садится рядом с невестой, по бокам свахи (крестные). После выкупа невесты начинается застолье. Обычно «припевают» - величают жениха, невесту, гостей. Исполняли за свадебным столом в доме невесты и лирические песни, не имеющие строгой приуроченности, например «За туманом ничего не видно». Параллельно с величальными и лирическими песнями исполнялись корильные: «Ваш жених - пень горелый», «У нашего свата». Родители угощают всех пирогом, а молодые выпивают одну рюмку вина на двоих. Подружки выводят в куть повеличать неугомонного дружку, поют и гостям «боярам». Но вот все положенное обычаем исполнено, и поезд наконец везет молодых к венцу (24, с.ЗЗ).
Раньше обязательно венчались в церкви. В некоторых местах священник был «наездной», приезжал только во время праздников и свадеб. Перед свадебной гулянкой молодых вели к венцу. Невеста всегда была нарядной. На голову ей надевали венец с лентами, которые позже дарились подругам, чтобы досталось каждой (26, с. 196).
Кольцо, которым обмениваются при венчании, первоначально появилось на Востоке, где его заимствовали древние греки, затем оно перешло к римлянам, а позже распространилось по всему свету. Кольцо, надеваемое невесте после помолвки, служило знаком её будущих намерений и тесно связано с бытовавшим некогда обычаем купли женщины. Врученное таким образом кольцо является как бы коммерческим обязательством, подтверждающим, что соглашение будет выполнено, а также знаком, что эта
девушка «не продается». Так же в старину, в России бытовала традиция: жених не должен был видеть невесту до свадьбы (отсюда, само слово «невеста», т.е. неизвестная).
С давних времен пришел обычай стоять невесте слева от жениха во время венчания, брать его под левую руку и идти слева по окончании церемонии. Когда-то это делалось по очень серьезным причинам: жених становился справа, оставляя свободной правую руку для оружия, которым он мог достойно защитить её и себя от нападения неудачливого соперника (27, с. 381).
Свадьбу обычно справляли у жениха. Места за столом сначала занимали девки, а потом приходили сваты, гости жениха и выкупали у девок себе место за столом, только тогда девки, подруги невесты, уходили из-за стола, уступая места.
На свадьбу много стряпали, жарили, пекли - задолго собирались. Пекли слоеные пироги, заварники, разные калачи, сдобу, ресоры, (готовили сдобное жидкое тесто, специальным приспособлением опускали в кипящее масло и жарили, получались ресоры — похожие на хворост). Жарили мясо, котлеты, готовили студень — так же как и сейчас готовят, все те же блюда. А вот водки много не пили.
После свадьбы молодая жила в доме мужа со свекровью, свекром, которых почитала по-особому, и со всей родней мужа. Невестка в доме все делала - и хлеб пекла, и сено косила, и за скотом ходила, и коров доила. По-разному бывало: и ругались, и дрались, но как ни поругаются, не было привычки уходить. Женились и замуж выходили навек (26, с. 196).
Сразу же после венчания или по приезду в дом жениха приходил заключительный акт ритуала с косой. Женихова и невестина свахи расплетают девичью косу надвое и закручивают их вокруг головы («окручивают») по-бабьи (22, с.58).
Подружки из церкви идут домой (гулять на свадьбе им было не положено), жених же с полудружьями объезжает приглашенных заранее гостей и зазывает их на свадебное гуляние (16, с.ЗЗ).
Свадебный пир начинается с поздравления молодых, потом поздравляют женихову и невестину родню. Звучат различные плясовые и шуточные песни (22, с.59). На свадьбе обязательно присутствовал гармонист. Все гости плясали «Русскую», «Подгорную», «Цыганочку», «Барыню», пели старинные и «казацкие» песни, исполнялись и так называемые «срамные песни», почему неженатую молодежь обычно на свадьбы не пускали (25, с. 119).
Второй и последующие дни свадьбы были наполнены различными шутками, смехом. Так, например, когда зять входил в дом тещи, пели шуточную песню «Теща для зятя пирог испекла». На второй день обязательно рядились, мужчины надевали платья, женщины - шапки.
Свадьба могла длиться несколько дней, в течение которых надо было погостить у всех родственников жениха и невесты. В это время наряжались, катались на быке и заводили его в избу, ездили «к теще на блины» и, наконец, «тушили свадьбу» (28, с. 117).
Свадебный обряд сибирских казаков, при традиционности его основных моментов и схожести с общерусским, имел и отдельные фрагменты, отмеченные казачьей спецификой. Свадебный поезд - три-четыре кошевы — от венца ехал к дому жениха, где его у ворот поджидали, уже давно подготовившись, молодые друзья. Они заранее ставили сбоку у ворот небольшой столик, перед воротами - сноп соломы, затем брали в руки кнуты и ждали прибытие свадебного поезда. Первой должна подъехать к дому кошева с молодоженами, править же упряжкой (с кнутом в руках) обязан сам жених. При появлении поезда парни поджигали солому, и тут жених должен был выдержать нелегкое испытание - проявить свою удаль, стойкость, хорошую сноровку в управлении лошадьми: заставить коней лихо пронести кошеву (которая, кстати, тоже устлана соломой) с невестой и подружкой над полыхающим костром. Но этого мало - по бокам стоят жениховы друзья, в
свадебном застолье не участвующие и кровно заинтересованные в том, чтобы молодых в ворота не пропустить. Они яростно хлещут плетьми пытающихся проскочить через огонь коней. Удары плетей безжалостны: хоть по голове, хоть даже и по глазам коня. Задача одна: испугать и остановить. И вот повозка встала, теперь уже молодежь предъявляет жениху и дружке свои законные требования: выкупить право въезда в ворота одной - двумя четвертями водки. У жениха в кошеве все уже заранее приготовлено, и он вынужден откупиться. Закуски парни не требуют. Забирают с собой бутыли и сразу уходят гулять в «свою хату», а на свадьбе после того уже не появляются (1, с.26).
На зимних свадьбах у казаков бывало еще одно свое, не совсем обычное развлечение — «женская байга», описание которой приведено ранее (12, с.27). Устраивали катания. Запрягали лошадь в сани, привязывали к ней шкуры быка, лошади. Садились на сани и на шкуру, катались по станице, пели песни, поджигали березовые веники, насаженные на шест. Или садили в пустую бочку кого-нибудь и возили. Следующие дни гуляли у родственников жениха. Каждый из семейных гостей должен был отвести гуляние в своем доме, таким образом, свадьба могла продолжаться неделю или две, если жених богат и много богатых родственников. Однако любое похмелье начиналось с женихова дома. Заключительный день свадьбы назывался «куриная свадьба». Накануне вечером молодые обходили родню с мешком, куда складывали пойманных ими кур. Утром рубили кур, варили лапшу. Вечером за «куриным столом» заканчивалась свадьба. Через месяц после свадьбы молодые собирали друзей и подружек на «прощальную вечерку», где молодожены прощались с молодостью (22, с.59).
На свадьбах у молодежи бывали такие шутки: могли ночью снять с петель жениховы ворота и прислонить их к забору соседа, живущего напротив. Хозяину же - отцу жениха - стыд: ворота проспал. Были свои забавы и у семейных гостей: могли, к примеру, увести, заколоть и съесть на гулянье соседского бычка - тоже, значит, сосед проспал. Однако потом,
заранее договорившись, чьего бычка отдать взамен съеденного или в какую сумму денег и это всем обойдется, обязательно возвращали обиженному соседу долг.
Свадебными подарками от родителей обычно бывали лошади, телочки, если кто по богаче, то и корову добавляли или борону. Деньгами «дорили» редко. Наиболее состоятельные казаки давали обещание отстроить молодым отдельную хату и дать земельный надел. Это было мечтой каждой молодой семьи, так как большинство их жило под одной крышей с родителями, совместно обрабатывая землю. Подарки же прочих «мелких» гостей были недорогими - «ничего путного»: коромысла, ведро или пару чашек с блюдцами из своего же шкафа.
Очень строго следили в казачьих семьях за честью невесты. Бесчестье девушки считалось большим позором, что бывало очень редко (12, с. 28).
Следующим важным этапом для казака была служба в регулярной армии (с 1701 - 1874 гг - рекруты, с упразднением рекрутчины в 1874 г. введен новый термин - «новобранец»). Перед отправлением на службу молодого казака в доме устраивались проводины, куда приглашали близких родственников, соседей и друзей. Приглашенные приходили с каким-нибудь угощением, обычно со стряпней. На проводины старались заколоть поросенка, чтобы на столе было блюдо из свежего мяса. В некоторых станицах (заимках) выпекался специальный пирог, на котором была выложена надпись «Счастливый путь». Во многих семьях пекли праздничный пирог - курник. Самогонку казаки не гнали, а на всех торжествах подавали пиво, водку или вино (как купленное, так и самодельное).
По звонку колокола все население станицы собиралось на площади. Батюшка служил молебен. Выступал с напутственной речью атаман. После этого выкатывали бочку вина и угощали всех присутствующих. Обычно угощение продолжалось в лесу, ближайшей рощице. На земле расстилали кошмы или брезент, на котором рассаживались кружками отправляющиеся и
провожающие. Говорили о предстоящей службе, вспоминали интересные случаи из героического прошлого, выпивали, закусывали, пели казацкие песни: «Скакал казак через долину», «Ревела буря, дождь шумел», «По Дону гуляет казак молодой», «Поехал казак на чужбину далеко» и другие.
Девушки украшали лошадей холостых казаков (гриву и хвост -разноцветными лентами, уздечку - бумажными цветами), дарили новобранцам букеты живых цветов. Лошадь женатого казака не украшали. Если до ухода на службу парень не успевал жениться (хотя это случалось редко), то его девушка на проводинах в доме не присутствовала: казак встречался с ней тайно, «крадучись», дарил ей конфеты или другой подарочек, а она ему шила в дорогу платочек или кисет. После завершения гуляния в рощице казаки садились на коней, которых заставляли кланяться и вставать на колени, а затем строем с песней «Прощай, сторона моя родная, прощайте, милые друзья» отправлялись на сборный пункт.
После возвращения со службы молодой казак объезжал всех родных, рассказывал о службе, приглашал их на гулянье в свой дом. Если приезжало несколько человек со службы, то собирались вместе, ездили по улицам и распевали под гармошку песню «Эх, любо, да любо». Так могли гулять, переходя из дома в дом, по неделе (11, с. 131).
И ещё один обряд сравнительно мало изменился со временем — похоронный. В нём удивительно тесно переплелись древнейшие языческие верования и элементы христианского мировоззрения.
Смерть принималось народной традицией как неизбежность. К ней готовились заранее, но с помощью специальных гаданий стремились узнать, когда и кого постигнет эта участь. В некоторых станицах (заимках) гадали по куриной косточке или венчальным свечам.
Несмотря на влияние православия, мировоззренческая концепция древнеславянского похоронного обряда в рассматриваемый период прослеживается достаточно четко. Суть её заключалась в двойственном отношении к покойнику. Если материальная субстанция, тело,
воспринималась негативно, как источник несчастья для живых, то в духовной - душе относились вполне уважительно, наделяя её свойством покровительствовать людям.
Продолжением этой идеи явилось, вероятно, древнее представление о вечном круговороте души, о её способности через определенное время вновь давать начало жизни, возвращаться, возрождаясь в новом человеке. Об этих представлениях свидетельствует сохранившийся повсеместно обычай хоронить умершую девушку в свадебном наряде, а неженатого парня -одетого как жениха.
Все, что соприкасалось с телом покойника, стремились нейтрализовать, обезопасить. Мыло и воду, которыми умывали умершего, а также щепки от гроба закапывали в укромном месте, сжигали или клали в гроб. Все эти предметы считались опасными для живых и могли использоваться для насылания порчи. По этой же причине в доме закрывали зеркало, а при выносе покойника обязательно будили спящих чтобы их душа не ушла вместе с чужим телом.
Обращает на себя внимание его большое единообразие погребального обряда среди различных групп русского этноса. Важнейшим фактором, определяющим это единообразие, считается принадлежность русских к православию (29, с.40). Однако были и свои особенности. Приближение смерти очень часто определяли по поведению домашних птиц и животных, по случайным событиям: если икона падает на пол, то умрет глава семьи; если же завоет собака без причины или курица закричит по- петушиному — быть в доме покойнику. Особое значение придавали снам. Если во сне строишь новый дом, стираешь белье, отрывается подошва у сапога - смерть настигнет кого-нибудь из близких.
Умирающему старались облегчить смерть, помочь душе выйти из тела. Перед смертью необходимо было причаститься. Как и любой христианин, казак в случае внезапной смерти, например в пути, далеко от дома, в последнее мгновение обращался с молитвой к Богу и целовал крест. Смерть
без причастия считалось большим несчастьем для казака, так как душа умирающего, по поверьям, не могла попасть в рай. В подобных случаях родным умершего без причастия приходилось делать богатые приношения священнику и устраивать добавочные поминки в течение сорока дней.
Покойника, как правило, хоронили через два дня на третий (30, с.232). Тело усопшего омывали. Омовение простиралось на все части тела. Как правило, омовение совершали люди старшего возраста, в основном мужчины, но может омыть и женщина. Эта норма была строгой, и её выполняли повсеместно. Кое-где фиксируется традиция, по которой мужчину могли омывать и мужчины и женщины, а женщину - только женщины. При таком подходе допустимо омывание тела женщиной детородного возраста, но желательно все же, чтобы молодая обмывалыцица была вдовой (29, с.40).
После омовения обязательно причесывали гребнем и обряжали в погребальную одежду. Казака хоронили в полной парадной форме, с регалиями, офицеров - с эполетами и даже с шашками. Членов семей казаков хоронили в обычной одежде, по возможности новой. Умерших девушек наряжали как невест, клали в могилу цветы, на голову одевали венок из цветов, заплетали им две косы, так как были уверены, что на том свете каждая умершая девушка находит мужа — юношу, умершего неженатым. Покойника помещали на специальную лавку головой под образа, и священник или дьякон читали над ним Евангелие или Псалтырь. В это время во дворе делали гроб. Под плечи и голову усопшего клали подушку, обычно из ваты. Тело покрывали простыней. В день похорон покойника несли в церковь, отпевали, затем родственники и знакомые прощались с ним, и все шли на кладбище, которое, как прав