ЧЕТВЁРТАЯ ГЛАВА Голод короля и Время без отца

Нарушения в сыновстве

к содержанию

Я УЧАСТВОВАЛ в мужских собраниях с начала 1980-х годов, и от американских мужчин я снова и снова слышал одно и то же утверждение, сформулированное в сотнях форм: "Отца не хватает". Суждение предполагает, что субстанция отцовства похожа на соль, в прежние времена иногда бывшую в дефиците, или на грунтовые воды, просто исчезнувшие сейчас в некоторых районах.

Джеффри Горер пишет в своей книге "Американский народ"¹, что мальчику, чтобы стать мужчиной в Соединённых Штатах 1940-х годов, требовалось только одно отвергнуть своего отца. Кроме того, он отметил, что американские отцы рассчитывали быть отвергнутыми. Юноши в Европе, наоборот, традиционно представляли отца демоническим существом, которого они должны были побороть (и сын в романе Кафки "Процесс" борется со своим отцом до смерти и избавления). Многие сыновья в Соединённых Штатах, тем не менее, представляли отца в качестве простого объекта насмешек и высмеивания, и фактически он часто выступал им в комиксах и телевизионных рекламных роликах. Один юноша подытожил: "Отец это тот, кто шумит газетой в гостинной".

Очевидно, что "отцовская вода" в доме ушла глубже уровня большинства колодцев.

Слишком мало отца

к содержанию

Когда отец, как грунтовая вода, уходит вниз, и его становится слишком мало вместо того, чтобы быть слишком много, сыновья оказываются в новой ситуации. Что им делать: бурить для получения новой отцовской воды, экономить отцовскую воду, копить её, перегонять материнскую воду в отцовскую?

Традиционные культуры по-прежнему несут в себе изобилие отца. В так называемых традиционных культурах, многие заменители отца работают с юношей. Дяди разрыхляют сыну верх, или рассказывают ему о женщинах. Дедушки дают ему истории. Воины учат вооружению и дисциплине, старики учат ритуалу и душе все они почётные уважаемые отцы.

Бруно Беттельгейм² также отмечал, что для большинства традиционных культур фрейдистская версия о ненависти отца-сына не работает. По мнению Беттельгейма, бессловесное напряжение между отцами и сыновьями в Вене, принятое Фрейдом в качестве универсального и опирающегося на сексуальную ревность, по большей части было правдой лишь для Вены конца XIX века.

Отцы и сыновья в большинстве племенных культур живут в весёлой терпимости друг к другу. У сына есть много чему научиться, и как отец, так и сын проводят много часов пытаясь и ошибаясь вместе в создании наконечников стрел или ремонте копья, или выслеживании умного животного. Когда отец и сын проводят много длинных часов вместе как некоторые отцы и сыновья до сих пор мы можем говорить о том, что вещество, похожее на пищу, переходит из более старого тела в более молодое.

Современный ум может захотеть описать обмен между отцом и сыном как уподобление отношениям, имитация, но я думаю, что здесь имеет место физический обмен, как будто какое-то вещество переходит непосредственно к клеткам. Тело сына не его ум получает, и отец даёт эту пищу на уровне намного ниже сознания. Сын получает исцеление не руками, а телом. Его клетки получают некоторое знание о том, что такое взрослое мужское тело. Юношеское тело учится тому, чем вибрирует мужское тело. Оно начинает понимать песню, которую поют взрослые мужские клетки, и как очаровательно, элегантно, одиноко, отважно, в полутени танцуют мужские молекулы.

В течение долгих месяцев, проведённых сыном в материнском теле, его тело тщательно настраивалось на женские частоты: оно училось тому, что передают женские клетки, кто кому подчиняется в этом резонансном поле, что за животное перебежало через травянистую поляну, что тело слушает в течение ночи, что есть самое страшное и самое безопасное. Каким надёжным приёмником становится тело сына до его рождения и после для для верхних и нижних частот материнского голоса. Сын или приспосабливается к этим частотам, или умирает.

Теперь, стоя рядом с отцом, когда они ремонтируют наконечники стрел или плуги, или моют поршни в бензине, или ухаживают за рожающими животными, тело сына имеет шанс перенастройки. Медленно, в течение месяцев или лет, струны сыновьего тела начинают резонировать с суровостью, а иногда требовательностью, раздражённым юмором, непочтительностью, нетерпеливостью, самоуверенностью, вылезанием вперёд, молчаливой любовью мужского тела. И мужские, и женские клетки вырабатывают дивную музыку, но сын нуждается в резонансе с мужской частотой так же сильно, как с женской.

Сыновья, не получившие этого возвращения, будут испытывать голод по отцу всю свою жизнь. Я думаю, что называние этой страстной жажды "голодом" очень точно: юношеское тело нуждается в соли и воде так же, как голодающее тело и нижние отделы пищеварительного тракта нуждаются в белке. Если оно не находит его, желудок в конце концов съедает свои собственные мышцы. Такие голодные сыновья ошиваются вокруг пожилых мужчин, как бездомные вокруг бесплатной столовой. Как и бездомные, они чувствуют стыд за своё положение, и это безымянный, горький, неуничтожимый стыд.

Женщины не могут, независимо от того как сильно они сочувствуют своим голодающим сыновьям, заменить это особое недостающее вещество. Позже сын может попытаться получить его от женщины своего возраста, но это не работает.

Недоверие к пожилым людям

к содержанию

Всего лишь сто сорок лет прошло с тех пор как начало увеличиваться количество фабричной работы на Западе, и мы видим, как обедняется связь между отцом и сыном в каждом следующем поколении с катастрофическими последствиями. Внимательное изучение Английских Законов Огораживания показывает, что английское правительство в конце этого долгого законодательного процесса отказало безземельному отцу в бесплатном доступе к свободным пастбищам и общей земле и вынудило с семьёй или без неё двигаться к фабрике. Южные африканцы и сегодня делают то же, что их чёрные отцы.

К середине ХХ века в Европе и Северной Америке произошли массовые изменения: отец работал, но сын не мог видеть, как он работает. На протяжении всей эпохи древних охотников, длившейся тысячи, возможно, сотни тысяч лет, и на протяжении всей эпохи охотников-собирателей, последовавших за ней, и последовавших за ними сельскохозяйственных и ремесленных эпох и отцы, и дети работали и жили вместе. Ещё в 1900 году в Соединённых Штатах около 90% отцов были заняты в сельском хозяйстве. Во все эпохи сын видел отца за типичной работой в течение всего дня, все месяцы в году.

Что происходит, когда сын больше не может видеть всего этого? После тридцати лет работы с немецкими юношами такими же сиротами индустриального общества, как американские юноши сегодня Александр Митчерлих³, упоминаемый нами в первой главе, создал метафору: в психике сына появляется дыра. Когда сын не видит рабочее место отца или результаты его труда, он представляет своего отца героем, борцом за добро, святым или белым рыцарем? Ответ Митчерлиха печален: в этой дыре двигаются демоны демоны подозрений.

Демоны, невидимые, но разговорчивые, поощряют подозрение ко всем пожилым мужчинам. Это подозрение ломает коммуникацию между стариками и юношами. Углубление этого подозрения ощущалось в шестидесятые: "Никогда не доверяй никому старше тридцати".

Более старшие мужчины в американском военном ведомстве и в правительстве предали юных мужчин во Вьетнаме, соврав им о природе войны; они остались в безопасности после того, как просили юношей быть воинами, а отправили их быть обычными убийцами. И поэтому у демонов было много работы в недавней американской истории. Демоны призывают всех юношей увидеть Лоуренса Аравийского и Общество мёртвых поэтов, потому что они напоминают нам, как коррумпированы все мужчины во власти, и как основательно они предают юношей-идеалистов. Наставничество становится трудно поддерживать; посвящение отвергается.

Антропологи, пострадавшие от этих демонов предполагают, что старейшины в примитивных культурах всегда выполняют и унизительные для молодых мужчин действия под предлогом ритуала посвящения. Молодой архитектор, контролируемый демонами, втайне радуется, когда рушится здание Луиса Саливана; и рок-музыкант с оттенком злобного умысла играет музыку, которую его дед никогда не мог понять.

Это недоверие также негативно влияет на устойчивость сына. Сын, использовав большую часть своей критической, циничной энергии на подозрение к старикам, может быть компенсаторно наивен по отношению к женщинам или мужчинам своего возраста. Современный мужчина часто предполагает женщину более себя осведомлённой об отношениях, позволяет настроению женщины вести весь дом, предполагает, что когда она нападает на него, то делает это "для его же блага". Многие браки были потеряны на этом пути. Он может быть таким же доверчивым и в бизнесе: может позволить мужчине своего возраста украсть все деньги, или может принять унижение от другого мужчины под предлогом дружбы или учёбы. Направленность всех подозрений в одно место в сторону пожилых мужчин часто приводит к катастрофе в отношениях, и огромной душевной и духовной изоляции.

В следующем десятилетии можно ожидать того, что эти демоны подозрений будут всё больше и больше разрушать видение того, что такое мужчина, и что такое маскулинность. От двадцати до тридцати процентов американских мальчиков сейчас живут в доме, где нет отца, и демоны в них имеют абсолютное разрешение на ярость.

Вполне возможно также, что всё больше и больше матерей работают вне дома, и не могут показать своим дочерям то, что они делают. Аналогичные эмоции могут развиваться и в психике дочери, с последующим подозрением ко взрослым женщинам. Но поживём-увидим.

Темперамент без обучения

к содержанию

Когда отец, отсутствуя в течение дня, возвращается домой к шести, его дети получают его темперамент, но не его обучение. Если отец работает на корпорацию, чему он может научить? Он неохотно будет рассказывать сыну, что происходит на самом деле. Разделённость принятия решений в корпоративной жизни, массовые корпоративные усилия для уничтожения окружающей среды ради прибыли, благоразумие и даже трусость, которым он научился в бюрократическом аппарате кто захочет учить этому?

Мы знаем о тех редких случаях, когда отец берёт сына или дочь на свою фабрику, судейские слушания, стоянку подержанных автомобилей или в офис страховой компании, об усилиях в обучении и вознаграждении, сопоставимом с наградами обучения в ремесленных культурах. Но в большинстве сегодняшних семей, когда отец возвращается домой в шесть, сыновья и дочери получают только его расположение, или его темперамент как правило, раздражительный и отдалившийся.

Что отец сегодня приносит домой, так это, как правило, раздражительность, возникающую из бессилия и отчаяния, смешанного с многолетним стыдом и онемением, свойственным тем, кто ненавидит свою работу. Отцы в давние времени часто могли преодолевать свой по-человечески неадекватный темперамент, обучаясь вязанию верёвок, рыбалке, выкапыванию ям под столбы, гранению зерна, барабанному бою, починке упряжи, уходу за животными, даже пению и рассказыванию историй. Это обучение подслащало эффект темперамента.

Тоска по отцовскому благословению через обучение остаётся прежней, только немного старомодной; но дети не получают этого благословения. Более того, вместо не-благословения сын получает чрезвычайной силы угрожающего, ревнивого "Пустопапу", или как называет его Блейк "Никто-Отец" мужской принцип, живущий в Королевстве Ревности.

Отдалённость отца может серьёзно повредить способности дочери устанавливать добросердечные отношения с мужчинами в более позднем возрасте. Большая часть ярости, изливаемой некоторыми женщинами в сторону патриархата, проистекает из огромного разочарования от нехватки обучения отцами.

Мы говорим о том, что отец, как живительная сила дома исчез, когда эта сила потребовалась промышленности, пославшей его на всевозможные железные дороги, вырвав из всевозможных деревень.

Нет исторических моделей, готовящих нас к психическому состоянию современного сына. Чтобы понять психику сына мы должны представить новую обстановку, новые психические фигуры, новые демонические одержимости, новые ужасы, новые некомпетентности, новые полёты.

Грандиозные изменения происходят сейчас; немногие и нас отцов или сыновей готовы для таких значительных изменений. Я уже упоминал юношей, испытывающих голод по отцу и ужасно голодные тела сыновей; и демонов подозрений, вторгшихся в психику юношей; и неудовлетворённость сына, получающего лишь темперамент, но не получающего обучение. Теперь мы могли бы посмотреть на пропажу позитивных королей.

Потемневший отец

к содержанию

Патриархат это сложная структура. Мифологически он содержит внутри себя матриархат, и матриархат, будучи не менее сложной структурой, содержит внутри себя патриархат. Политическая структура схожа с внутренней. И мы знаем, что внутри каждого мужчина есть женщина, и внутри каждой женщины есть мужчина.

Истинный патриархат привносит солнце через Священного Короля в каждого мужчину и женщину в культуре; истинный матриархат привносит луну через Священную Королеву в каждую женщину и каждого мужчину в культуре. Смерть Священных Короля и Королевы означает, что мы живём в системе промышленного доминирования, не являющегося патриархатом. Система, в которой мы живём не делает чести ни мужскому, ни женскому формам чувствования. Система промышленного доминирования определяет, что происходит в мире с ресурсами, ценностями и привязанностями; как живут и как умирают животные; как воспитываются дети. И в форме промышленного доминирования нет ни короля, ни королевы.

Смерть Священного Короля и исчезновение Группового Короля означает, что дефицит отца становится ещё более острым. Сейчас, когда отец сидит за столом, он кажется слабым и незначительным, и мы все чувствуем, что отец больше не заполняет такого большого пространства в комнате, как отец девятнадцатого века. Некоторые приветствуют это, не понимая всех последствий.

Данные события создавали изгородь вокруг отца, оставляя его наедине со своим собственным ничтожеством. Д.Г. Лоренс⁴ сказал: "Мужчины уже много лет ослаблялись в своей мужественной и блистательной сути, ослаблялись в уныние и практически в низости. Это ли не зло?"

Когда отец кажется всё более и более ослабленным, удручённым, ничтожным, он будто становится инструментом тёмных сил. Мы помним, как в Звёздных Войнах нам даётся образ Дарта Вейдера обыгрывание образа тёмного отца. Он искренне находится на стороне тёмных сил. Когда государственные и мифологические цари умирают, отец теряет сияние, получаемое им от солнца или от иерархии солнечных существ; затемняясь, он поражает общество.

Демоны, создавшие магазин пропаганды в психике сына, убеждают его, что отцовская тьма глубже, чем сын вообще может представить. Что можно сделать по этому поводу? Сын рано узнаёт, что его мать не может выкупить его отца; кроме того, в большинстве случаев, она и не хочет делать этого. Единственный, кто остался, чтобы сделать это сын.

Пока государственные цари оставались на высоте, отец забирал сияние сверху; и сын пытался подражать отцу чтобы стать таким же ярким, чтобы добраться до его высоты. Сын воспринимает отца светящимся. Возможно, этого не было в действительности, но мы замечаем, что литература конца восемнадцатого века полна такого рода уважения и почтения по отношению к отцу, подражания ему.

Сейчас, когда отец рисуется в качестве объекта для насмешек (например, на телевидении как мы показывали ранее), или для подозрений (как это происходит в Звёздных Войнах), или в качестве злого дурака (когда он приходит домой из офиса, и не может обучать сына), или как слабый и нерешительный (когда он перестаёт наследовать королевское сияние), у сына проблемы. Как он может представить себе свою жизнь в качестве мужчины?

Некоторые сыновья падают в тайное отчаяние. Годам к шести они, вероятно, усваивают взгляд их матери на их отца, а в двадцать они усваивают критический взгляд общества на отцов, которых в результате перестают принимать во внимание. Что они могут сделать, кроме того, что обратиться за помощью к женщинам?

В этой просьбе нет ничего плохого. Но даже женщины с наилучшими побуждениями не могут дать того, что необходимо. Некоторые сыновья, испытывающие голод по отцу, олицетворяющие тайную тоску, даже не упоминают женщин. Не рассматривая их собственного отца и того, почему он такой какой есть, они попадают в страшную безнадёжность, безоговорочно принимая идею полного умаления отца. "Я сын бракованного мужского материала, и я, вероятно, будут таким же, как он." Тогда, с этой тайной, они сдаются, падают духом, живут с онемением внутри, чувствуя принуждение быть тёмным, потому отец тёмный. Они перестают активно участвовать в политической жизни, столь характерной для мужчин XIX века в Соединённых Штатах, они чувствуют, что их мнение не имеет значения, они становятся тайным подземным народцем, и иногда топят себя в алкоголе, живя в норе под землёй.

Другие сыновья отвечают прыжком вверх и полётом. Чем глубже отец тонет в их глазах, тем дольше становятся их полёты. Каждый день всё больше и больше газет и книг предоставляет данные о сексуальном насилии, совершённом отцами, о неспособности отцов жить по-человечески, о жёсткой про-военной позиции многих отцов, о трудоголизме отцов, их алкоголизме, избиении жён, развязности. Всё это усиливает яркость, к которой сыновья вынуждены стремиться из-за того, что их отец тёмный.

Мы можем почувствовать в этой ситуации один ответ на вопрос "Почему в мире становится всё больше и больше наивных мужчин?". Или отцы становятся темнее, чем были в прошлом, или они воспринимаются таковыми, и сын присваивает себе задачу искупить темноту отца.

Мы можем ещё раз взглянуть на феномен, о котором говорили ранее, феномен восходящего сына, "вечного мальчика", безумной бабочки, летящей на свет, "puer aeternus" или "постоянного мальчика", как называют его некоторые. Мария-Луиза фон Франц в Puer Aeternus понимает его взлёт вверх как бунт против земной, консервативной, собственнической, цепляющейся части материнской женственности.

Джеймс Хиллман в своём эссе "Великая Мать, Её Сын, Её Герой и Puer" видит всё иначе. Он связывает этот феномен с отцом. Для современной психологии характерно до сих пор связывать всё с матерью, так как и Фрейд, и Юнг были мужчинами матерей и наша психология происходит от них.

Мы предположили, что юноша в наше время может почувствовать будто его отец каким-то образом погружается в демоническую тьму, вид тьмы, подразумеваемой в словах трудоголизм, слабость, покорность, изолированность, алкоголизм, наркомания, оскорбительность, отговорки или трусость.

Многие из современных сыновей тогда не борются с отцом как в ранние века, не разгадывают стратегию победы над ним, вместо этого они взмывают над ним, за ним. У нас есть трансцендентная психология, психология мужчин, которые как Торо решают иметь более возвышенное сознание, чем их отцы. Это не ошибка, это летание.

Я отношу себя к сыновьям, пережившим годы потерь, разрыва с землёй, разреженного воздуха, одиночества бегуна на длинные дистанции для того, чтобы подняться высоко в воздух, откуда видно. Такой сын пытается искупить "вдвойне тёмного отца", став "просветлённым".

Это не ново; это ново лишь в сравнении. Джеймс Хиллман предположил, что мы можем найти образец искупления в египетском боге Хоре, сыне [Осириса. Он бог соколов и ястребов, и сохранившиеся великолепные статуи изображают его в виде сокола с его зоркими глазами. Парящего сокола Хора можно рассматривать как ответ на тюремное заключение отца.

Мы все помним, что Осирис был отправлен во тьму. Его брат Сет обманул его и положил в гроб; крышка была прибита, и гроб был брошен в Нил. В таком виде заключённый во тьму Осирис переплыл Средиземное море и оказался в Библе, где был заключён во вторую тьму внутри ствола дерева. Таким вдвойне тёмным Осирис оставался в течение многих лет.

Гор говорит о себе, что он намерен взлететь дальше, чем любой из других богов. Одна рукопись говорит:

Гор взмывает в небо за пределы полёта истинной души бога и всех богов прежнего времени... Я вышел за пределы Сета, я уникален в своём полёте.

Мы может увидеть в этой картинке. Мы уже упоминали о том, что сын летящий к солнцу, не сможет увидеть свою тень она находится позади него. Он видел тень своего отца, но его собственная тень остаётся скрытой.

Полёт этого рода не "спасителен" для отца. Взлетающий сын летит от отца, а не к нему. Взмывая к свету, поднимаясь по карьерной лестнице, достигая просветления, сын в какой-то степени спасает имя отца.

Это объяснение стремления взлёта движет мной, потому что предполагает, что не весь этот труд делается из страха притягивающей матери что-то делается из любви к вдвойне тёмному отцу.

Среди сыновей всегда были летуны, но никогда их не было так много, как сейчас. Конечно, мужчина может добиваться духовности слишком рано в своей жизни. И воспарение это то, что я добавляю в наш список дисбалансов, вызванных уменьшением и умалением отца.

Общество без отца порождает птицеподобных мужчин такими впечатлительными, такими очаровательными, такими открытыми к наркомании, такими искренними так же, как великие бухты Геллеспонта порождают журавлей, по замечанию Гомера миллионами летящих к солнцу.

История: Визит короля

к содержанию

Мальчик в нашей истории начал восхождение, когда Дикарь унёс его на плечах. Затем он спустился вместе со своим пораненным пальцем в воду, а затем резко вознёсся, когда его голова обратилась золотом. Затем он опустился ещё глубже во время Пепла на кухне.

Это вдыхание и выдыхание кажется правильным, и так как мальчик научился этому способу дыхания, мы могли бы оставить его здесь и закончить историю. Каждый мужчина, принявший путь вниз и вовне, становится спустившимся мужчиной: он напоминает Иосифа спустившегося в Египет, и Иова, упавшего с большой высоты, и Гекельберри Финна, спустившегося вниз по реке. Но история не закончена; пока ничего не было сказано о втором Короле.

Большое место в сказочных историях занимают два Короля. Проблемы происходят с собственным отцом первым Королём, приходится оставить первый замок. Через какое-то время страданий и одиночества на картине появляется второй Король, он находит героя (или героиню) во время охоты, принимает его или её, и ставит задачу. Затем начинается сложный танец, в ходе которого искатель приключений пытается установить плодотворные взаимоотношения с новым Королём.

Мы помним, что мальчик в нашей истории не имеет ремесла. Показав некоторую нехватку отцовского обучения он принимается на работу помощником повара в замке, не являющемся замком его отца. Здесь он получает опыт золы и пепла несмотря на свои золотые волосы. После того, как он провёл какое-то время на кухне, повар приказывает ему отнести еду Королю. История описывает это так:

Однажды, когда никого не было под рукой, повар приказал мальчику подать еду к королевскому столу. Но так как мальчик не хотел, чтобы кто-то увидел его золотые волосы, он не снял свой головной убор. Такого никогда не случалось в присутствии Короля, и он сказал: "Когда ты подходишь к королевскому столу, то должен снять свою шапку". Мальчик ответил: "Ах, Господин, я не могу; на моей голове язва". Король вызвал повара наверх, и спросил, как он мог взять такого мальчика к себе на службу, и приказал ему уволить мальчика и выгнать его из замка.

Золотые волосы помогают нам уцелеть в подростковом возрасте, но это больше мешает, чем помогает, и мальчик говорит об этом совершенно ясно: "На моей голове язва". Такие волосы это вкус неба, но мы не знаем, что с ними делать, когда встречаемся с Королём: показать и похвастаться ими или схитрить и скрыть их.

Каждый хочет побыть с "Королём". Мы знаем как сильно девушки находиться рядом с Элвисом Королём, или как мы чаще слышим "Принцем". Мы слышим о женщине, которая постоянно вламывается в дом Девида Леттермана, и людях, которые крадут салфетки из комнат Принца Чарльза, или разбивают лагерь поблизости от ранчо Майкла Джексона, или готовы на всё, чтобы быть приглашёнными на вечеринку в Белом доме. Каждый хочет быть с "Королём". Сейчас для многих "Королём" является Далай-лама, для кого-то даже затмевая Папу Римского.

Жажда по отцу превращается в жажду по Королю. Но история говорит, что наличие золотых волос не даёт возможности остаться в его палатах.

Быть может, каждый из нас взял на себя разновидность кухонных работ, познакомился с пеплом и даже пережил катабазис, но это не означает, что мы можем на долгое время остаться с Королём. Охранники берут нас и выпроваживают вон. Это то, что говорит нам история.

Поэтому возникает несколько вопросов: почему у нас так много голода по "Королю"? И почему в наши двадцать и тридцать визиты к нему так коротки?

Каждый из нас помнит свои подростковые влюблённости в учителей, краткие встречи со знаменитостями и концертными исполнителями, неловкие беседы с известными писателями, к которым мы пришли за советом. Если "Король" принимает нас, мы можем обнаружить себя в ученичестве, для которого у нас недостаточно дисциплины. Женщина, идущая в палаты к гуру, может к своему ужасу обнаружить, что он хочет заняться с ней любовью. А иногда забота "Короля" оказывается истинной, но мы говорим невпопад... мы так сильно хотим похвалы и одобрения, что получая его, смущаемся происходят неловкие вещи и мы отступаем, безнадёжно растерянные.

Конечно, Король или Королева не могут существовать физически, то есть, в нашем мире. Двенадцатилетние переживают необъяснимый опыт света, который не могут никак назвать. Обычно, они не знают мифов, которые могли бы помочь им сравнить этот опыт со сказочным. Четырнадцатилетние понимают всю математику в единой вспышке или знают, что говорят индийские святые, они путешествуют по частям разума, не посещаемым ранее, и имеют проблески религиозного экстаза. Такой опыт подобен вознесению на Седьмое небо и резкому падению обратно на землю.

Как поклонники Романтизма мы тоскуем по этому океаническому чувству, ощущавшемуся нами в утробе матери, когда мы были божественны и питались амброзией. Зависимость равнозначна побегу из ограничений и задержке в покоях Короля. Многие из нас взбегают вверх по лестнице даже прежде, чем повар попросит нас об этом, и через алкоголь, секс или кокаин продлеваем мгновения этого визита. Можно сказать, что вся наша культура сегодня одержима одной этой сценой из "Железного Джона" визитом Короля. Но тот, кто посещает его до призыва или слишком задерживается падает обратно в пепел.

Бары встреч напоминают покои Короля. Сексуальный охотник внутри мужчин и женщин, смешавшись в этот момент с любовником, экстравагантно обещают экстатические поездки, вознесение в небесные чертоги и эротические изыски. Дух страдает во время этих нуждающихся союзов.

Такая охота, как говорит Шекспир:

Утолено, влечет оно презренье,

В преследованье не жалеет сил.

И тот лишен покоя и забвенья,

Кто невзначай приманку проглотил.

Безумное, само с собой в раздоре,

Оно владеет иль владеют им.

В надежде радость, в испытанье горе,

А в прошлом сон, растаявший, как дым.

Все это так. Но избежит ли грешный

Небесных врат, ведущих в ад кромешный?

Перевод С.Маршака

Бары встреч это фантастические алхимические печи, где пытаются сплавить неочищенные металлы, день за днём, ночь за ночью.

По какой-то причине, визиты к Королю, когда мы молоды, не продолжаются долго. Алхимики бы сказали, что даже когда мы хорошо выполнили работу пепла, душа по-прежнему заражена инфантильным голодом, нереалистичными надеждами и яростью на наших родителей или партнёров. Ещё один способ рассказать о том, что есть что: на кухне мы познаём свои чувства; мы узнаём дерево, мы узнаём огонь, и мы узнаём пепел, вот и всё.

Наша душа, находясь на кухне, напоминает какой-то искажённый разнородный камень. Дух, светлый и прямой, пока не может сделать чистый оттиск на этом необработанном материале.

Король напротив живущий в своей комнате высоко в замке среди воздуха и солнечного света предполагает солнечную мощь и священный разум. Король пребывает в единстве; он не искажён, не разнороден по сравнению с пепельным мальчиком или девушкой-золушкой; и он смотрит на вопросы иначе. Мы не должны удивляться тому, что визит мальчика в истории был таким коротким.

Эдвард Эдингер, суммируя заключения алхимиков относительно этой точки, говорит: "Малая [свадьба] это союз или сплав веществ, которые ещё недостаточно отделены или отчётливы. За этим всегда следует смерть...".

Алхимики рассказывают о большой свадьбе или "великой свадьбе", происходящей позднее; и мы увидим, что она также произойдёт в самом конце нашей истории.

История Железного Джона это история танца, в котором юноше постепенно и со многими колебаниями удаётся приблизиться ко второму Королю.

Мы знаем, что в нашей жизни история может закончиться прям на кухне, вся сразу. В ответ на просьбу принести суп Королю, некоторые скажут "Здесь никого нет" или "Пусть сам несёт свой суп". Если человек путает уровни, он может сказать "Я приношу суп только себе, и никогда не принесу его никому другому, даже Королю".

Те, кто игнорируют "повара" могут застрять на кухонном этапе на долгие годы, к счастью или несчастью отождествляя себя с ребёнком-жертвой, знакомым лишь с пеплом. Некоторые дети чувствуют страх переступания порога; им кажется, что безопаснее остаться в пепле. Мрачные писатели, такие как Уильям Берроуз или Джон Хоукс пишут из таких застреваний, настаивая на том, что всё есть пепел.

Если посещение покоев Кроля так важно и так эмоционально значимо мы должны более подробно рассмотреть, что Древний мир имел в виду под словом "Король".