Кризис первого рождения личности

Возникает данный кризис примерно в возрасте двух с половиной – трех лет. Внешнее его выражение состоит в резком усилении непослушания и упрямства со стороны ребенка. Взрослые постоянно слышат настойчивые «я сам», «хочу», «не хочу», «не буду» и т.п. Часто кажется, что ребенок делает все вопреки просьбам, желаниям или предложения родителей, не говоря уже о распоряжениях. Родители часто спрашивают педагогов и психологов, что с этим делать. Чаще под вопросами подобной направленности подразумевается желание родителей иметь послушных детей. На что приходится обращать внимание, что послушный ребенок будет слушаться не только своих родителей, воспитателей, но и всех подряд. Полностью проконтролировать, кто и что именно скажет ребенку, невозможно, поэтому от послушного ребенка можно ожидать не меньше проблем, чем от непослушного. Правда, это в будущем. Но многим родителям недостает способности построить осмысленный прогноз личностного развития своего ребенка. Выручает их природная мудрость или следование хорошим клановым традициям. Но в тех случаях, когда таких ресурсов нет, помощь психолога будет весьма кстати. Мы можем помочь родителям отрефлексировать собственные действия в отношении своих детей, оценить их отдаленные последствия. Это усилит способность родителей брать ответственность на себя за то, каковы эффекты их влияния на детей. Работая в этом направлении, мы также способствуем и личностному росту самих родителей.

Но чтобы профессиональная помощь со стороны психолога была по настоящему квалифицированной, нам требуется понять, что происходит с ребенком во время прохождения первого личностного кризиса, какие душевные процессы обеспечивают рождение его как личности.

Мы фактически уже описали основные события и переживания кризиса рождения личности в пункте 5.6.4. Здесь необходимо структурировать наши представления в соответствии с заявленной теорией. Как обсуждалось выше (раздел 4.6.), кризисы развития, в том числе личностного, проходят три фазы: предкритическую, критическую и посткритическую. Рассмотрим каждую из них применительно к ребенку 2-3 лет.

Предкритическая фаза.

Как было заявлено, кризис запускается, когда назревает противоречие между настоящим социальным положением ребенка и тем, которое ожидается или требуется взрослыми. Взрослые по сути сами провоцируют кризис, тем что задают привлекательный для ребенка социальный образец, позитивную модель, которой ребенку хочется следовать. Это – их (взрослых) произвольность, их власть над миром (в пределах представлений ребенка) соблазняет ребенка копировать их, уподобляться им в своем поведении. Мало того, взрослые не только являют собой образец для подражания, но они прямо побуждают малыша устремиться к новым горизонтам. Они все чаще и чаще говорят ребенку «сам» (одевайся, собери игрушки, иди, а не просись на руки, ходи в туалет, умывайся, чисти зубы и многое другое). Неудивительно, что ему и вправду захотелось все самому!

Основная трудность, с которой имеет дело ребенок в предкритической фазе, состоит в том, что становится все труднее жить в рамках старых отношений с окружающими. Вот он и опрокидывает их, отменяет, мощно заявляя свои «хочу» и «Я сам».

Новый образ Я (Я-идеальное для данного кризиса), к реализации которого стремится ребенок, это образ Повелителя. Прорывается эта устремленность даже в высказываниях: «вот вырасту и буду как…!» По ним хорошо видно, что ставится задача стать едва ли не Творцом. Точно так же, как это было и в те исторические периоды, когда люди стремились уподобиться богам (см. 2.2.). Выдающиеся люди объявляли себя наместниками бога на земле, а некоторые даже называли себя богом, спустившимся с небес. Нечто похожее наблюдаем и у ребенка. Ему наивно и искренне хочется владеть и распоряжаться окружающими, творить произвол, все делать по своему усмотрению. Тем более что сладкий опыт управления окружающими уже есть: крик младенца (метасообщение «помогите»), его улыбка и вокализации («общайтесь со мной»), кусание соска («не забирайте») и т.п. Но теперь ставится предельно трудная, явно завышенная и задача, но это форма идеализации желаемого будущего.

Критическая фаза.

По мере того как сила желания растет, ребенок все в большей степени ведет себя так, будто он уже Повелитель. Т.е. пытается идеальную форму (желаемый образ Я) непосредственно воплотить в свою жизнь. Это явно неадекватное устремление вызывает отпор со стороны окружающих (их метапослание могло бы звучать как «знай свое место»). В той мере, в которой им это удается, ребенку становится ясно с предельной чувственной остротой, насколько реально он еще слаб и беспомощен. (В этот момент очень легко поверить в свою полную неполноценность, если к тому будут способствовать обстоятельства и реакции ребенка). Дезориентация и сложность внутреннего мира достигают критического значения. Здесь и наступает тот переломный момент (самый пик кризиса), когда возникает мотивация к изменению себя. Эта горькая пилюля проглатывается с трудом, столь велико разочарование.

Где-то в это время и приходит необходимый ресурс. Ребенок постепенно открывает важную для себя вещь – в обществе существует иерархия: одни люди подчиняются другим. Но те, которые подчиняются одним, сами могут управлять другими. Формируется когнитивный конструкт в виде шкалы, определяющей социальную силу и статус человека (кто кого сильнее). В речи это прорывается в виде соревнования-хвастовства «чей папа сильнее», «чья мама лучше», «кто кого побьет» и т.п. Строго говоря, возникновение такого конструкта не требует вербализации, поскольку в социальных структурах животных он образуется и существует в виде ритуальных процедур: в порядке доступа к пище (волки), в последовательности клевания друг друга (голуби), в порядке символического совокупления (обезьяны) и т.п. Но у членов человеческих сообществ над этим естественно возникающим конструктом надстраивается (точно по законам образования высших психических функций) знаковая презентация в виде высказываний, описывающих отношения, и правил поведения, регламентирующих распределение статуса партнеров по взаимоотношениям.

Так вот этот когнитивный по природе конструкт представляет собой структурно-динамическую модель личности. Фактически, личность начинает выстраиваться в соответствии с законами социальной иерархии. Идентифицируясь со всеми, кто сильнее его (т.е. почти со всеми окружающими), ребенок постепенно интериоризирует и их действия, и их устремления.

Посткритическая фаза.

Казалось бы, то чисто когнитивное достижение – понимание социальной иерархии и законов соподчинения людей, но оно начинает оказывать благоприятное влияние и на самооценку ребенка.

Во-первых, открывается перспектива возможности постепенного восхождения по лестнице социальной иерархии. Улавливается пронизывающее все общество, побуждающее начало: «если… то…». Условный характер социальный жизни ребенок усваивает через условную любовь отца [Фромм 1990]. Дети в этот переходный возраст в известном смысле «открывают» для себя отца. Отец олицетворяет собой ту сторону общественных отношений, которая касается социальных достижений. В дополнение к чувству защищенности и доверия (разумеется, если эти качества были удачно приобретены им ранее), которое обеспечивает мама со своей безусловной любовью, ребенок усваивает правило, следуя которому можно занимать более высокое место в социальной иерархии.

(К этому возрасту З. Фрейд относит возникновение эдиповых фиксаций. Мы не беремся здесь обсуждать, насколько достоверны его представления, но верно то, что на данном возрастном этапе дети начинают хорошо различать роли папы и мамы, прекрасно улавливают различие в полах. Вероятно, для части детей эти социальные конструкты могут оказаться «склеенными», феноменологически проявляясь как эдиповы переживания).

И, во-вторых, ребенок усваивает, что не так уж все безысходно, что у него есть реальные шансы пусть и не постоянно, но в удачные моменты и в лучшие времена добиваться своего, преодолевая сопротивление окружающих. Поняв (почувствовав, ухватив) относительный характер возможности воздействия людей друг на друга, ребенок становится способным разместить себя в пространстве социальных отношений и уровней. Поскольку в кризисной фазе ему указывали «знай свое место», то со временем он действительно обучается свое место находить! Получив же признание (подтверждение), что он именно таков, что он ведет себя адекватно своему статусу, он проживает первый опыт социальной идентичности.

Благодаря полученной социальной поддержке, опираясь на нее, ребенок принимает себя обновленным. Пусть и не таким, как хотелось, но хотя бы таким, как получается. А получается так, как договоришься, схитришь, упросишь и т.п. Дитя обнаруживает у себя власть над окружающими – реальную власть. Конечно, это не то, о чем мечталось или предчувствовалось, тем не менее, стабилизация воспринимается как благо и получает дополнительное мотивационное подкрепление.

* * *

Остается добавить, что кризис даже в острой (критической) фазе длится в течение нескольких месяцев, порой сильно различаясь у разных детей. Такие же различия наблюдаются и в степени его выраженности. У некоторых внешние проявления переживания кризиса доходят до несносности для окружающих. У других же внешне все проходит незаметно. Зависит это во многом от того, как родители отнесутся к инициативе ребенка быть самостоятельным. Если родители стремятся любой ценой добиться от ребенка удобного для них поведения, то происходит это за счет ребенка:

· он лишается возможности испытать сладкое чувство хозяина своих поступков, что накладывает ограничения и на его готовность стать хозяином своей жизни;

· родители упускают шанс подготовить свое чадо к будущей ответственности, поскольку там, где нет свободного волеизъявления, где нет выбора, ответственность не может быть добровольно взята, а лишь возложена;

· ребенку труднее стать личностью, если его как личность не признают; в терминах ранее введенной растительной метафоры (см. 4.1.), трудно прорасти, если землю все время утаптывают.

Как видим, цена очень велика: задержка личностного становления, в худших случаях – надломленность личности. Такие дети затем часто испытывают трудности и в самооценке, становятся причиной затруднений в межличностных отношениях. Среди клиентов психолога она составляют значительный процент.

И наоборот, если родителям хватает мудрости принять произвол ребенка как неизбежный этап в его развитии, то они будут в меру терпимы к его «личностным упражнениям». Один из продуктивных подходов состоит в том, чтобы развести между собой два вектора воздействия. Первый – поддержать ребенка в его стремлении желать чего-то и быть самостоятельным. Это означает принять его и подтвердить как личность. Второй – повлиять на отдельные характеристики и детали принятого решения. На фоне того, что желание ребенка получило право на существование, он быстрее согласится обсуждать детали, де-факто поделиться авторством своего решения. Такими могут быть:

· предложить свою помощь, показать как лучше сделать то, что он хочет; это позволит проконтролировать выполнение (если есть риск травмы для ребенка) и одновременно обучить (обеспечить себе спокойствие в будущем);

· обсудить с ребенком, каким образом так реализовать желание, чтобы учесть интересы других людей; это позволит постепенно приучить к конструктивности мышления, особенно на этапе планирования;

· обсудить с ребенком причины возникновения его желания, почему он желает именно этого (разумеется, в разумных пределах и в доступных ребенку выражениях); это будет побуждать к рефлексии, что будет способствовать облагораживанию (окультуриванию) принятия решений в будущем.

Желание сделать по-своему, с поправкой на необходимость считаться с желаниями окружающих людей, находит свое выражение как в новых социальных приобретениях, так и в личностных новообразованиях.