Трикстер-культура, или Культура без Трикстера

На рубеже 19-20 вв. убеждение, что культура создана для того, чтобы "сеять разумное, доброе, вечное", претерпело сокрушительный удар. Одним из следствий этого и была "реабититация" Трикстера. Не случайно, именно в 20 в. П.Радин и К.-Г.Юнг впускают этот образ в культуру. Отныне положительной серьезности героя отчетливо противопоставляется лукавство, зловредность, самозабвение, разрушительно-созидательное обаяние Трикстера. Трикстерный Дионис Ницше явился предтечей множества трикстеров. Трикстеры латиноамериканцев (Г.Г.Маркес, Ж.Амаду, Х.К.Онетти и мн. др.)… Трикстеры фантастики (вспомним хотя бы юродивого героя романа "Все живое" К.Саймака, медиирующего мир людей и мир пришельцев)… Карлик-уродец из "Жестяного барабана" Г.Грасса… Трикстеры Ремизова, Абрама Терца, Венички Ерофеева… Даже в советской печати из-за загнутого уголка страницы то и дело выглядывали трикстеры – Булгакова, Вл.Орлова, Стругацких … Да один Остап Бендер чего стоит! Словом, ХХ век породил свою трикстериану.

Казалось бы его финал, связанный с освобождением от самых разнообразных оков породит новых трикстеров. Тем не менее, Трикстер в культуре рубежа веков находится в столь же незавидном положении, как Локи под льющимся на него змеиным ядом. Ибо культура, отказавшаяся от серьезности и смысла, более не нуждается в ставящем их под вопрос Трикстере. Его замещают сонмы "трикстерят", сменяющих друг друга с молниеносной скоростью, – от Лени Голубкова до Брынцалова, от героев В.Пелевина и В.Сорокина до Майкла Джексона, от Децла и Шуры до персонажей "Догмы" и "Бойцовского клуба"[4]. Запрет на смысл – недекларируемый (в массовой культуре) или отчетливо акцентированный (в философии и искусстве постмодернизма) – порождает множество причин, в силу которых образ Трикстера в его яркой парадоксальности отныне невостребован.

Мы уже говорили, что Трикстер возникает и начинает действовать тогда, когда воникшая в культуре "брешь" оказывается непреодолимой с помощью привычных моделей и стереотипов. При возникновении "бреши-зияния" неизбежны падение авторитетов, "переоценка ценностей" (Ф.Ницше), распад канона. Неизбежно и апокалиптическое мироощущение, прекрасно выраженное Дж.Донном: "Все рушится, как в бездне ураганов".

То, что на уровне повседневности культура старается этой бреши не замечать – факт не новый. Она спокойна, как олимпийские боги, предающиеся наслаждениям и забавляющиеся интригами. А в минуты подступившего ужаса она требует: "Хлеба и зрелищ!", равно дарующих забвение. Не случайно, много столетий спустя после возникновения этого афоризма, в 30-е годы ХХ в., именно Голливуд спас Америку от социальной катастрофы. На счастье, всегда неожиданно, откуда ни возьмись появлялся Трикстер. Дадим ему сейчас иное, изначально предполагаемое, но до сих пор не названное нами имя – Автор. У римлян "автором" назывался военачальник, завоевывающий новые территории. Автор-Трикстер, без надежды на успех тщившийся завоевать Хаос.

Усугубить подступившее ощущение трагизма, выявить приметы беды – и тут же развернуть ситуацию иной стороной, показать, что не все потеряно, и тем самым спасти – такова была задача автора. Сейчас он, добровольно и с видимым удовольствием отказавшись от трансцендентной роли, став "автором-функцией" (М.Фуко), отказавшись "навязывать" свое мнение и возводить в истину свой смысл, занялся "игрой в бисер" – изысканно-ёрническими перепевами прежних смыслов. В этом занятии есть злое удовлетворение ребенка, не умеющего строить замков из песка и посему с радостью топчущего замки, созданные другими. "Зияние" перестает быть помехой, вызывающей к жизни принципиально новый смысл. Напротив, сама эта "прореха" в Космосе – приятная возможность съязвить по поводу его несовершенства и тем самым оказаться "выше". Выше природы, выше культуры, выше Космоса и Хаоса.

Впрочем, Хаос и сам ныне приобретает иной, "одомашненный" вид. Чем фильм-катастрофа отличается от реальной трансляции взрыва в Нью-Йорке? Тем, что фильм – выдумка, а теракт – правда? Но тот, для кого пустой риторикой звучит пушкинское "над вымыслом слезами обольюсь," – способен ли он с болью воспринять правду? Путь к правде лежит через "нас возвышающий обман". Да и сама граница между Космосом и Хаосом, как и все иные границы, стерта. К этому привели "запрет на запрет" и "отказ от отказа". Попытка преодоления бинарности "путем Трикстера", т.е. путем риска, жертвы, путем преодоления страха оказаться парией, провалилась. Ибо провалилась сама идея бинарности. Стало можно все – в том числе и Трикстер. Но легализованность Трикстера убивает.

Не менее пагубной для Трикстера оказалась и трансформация категории "чудо", связанная с производительно-потребительским характером культуры. Трикстер – изначально кудесник: доказательством этого служит само мифологическое наполнение его образа. Но в мире, где "чудом" именуется все – от шоколадного батончика до туалетной бумаги, где самое чудо приобретает утилитарно-бытовой характер, наивные чудеса Трикстера уже не нужны (вспомним суетливого Хоттабыча и многомудрого Вольку). Сказка должна стать былью: на меньшее мы не согласны. Впрочем, это уже "вчерашний день". А в нынешнем каждый из нас способен сотворить маленькое чудо не только "себе", но и из "себя" – и, вступив в удивительное царство "виртуальности", по желанию изменить собственные возраст, пол, внешность. Для этого уже не надо быть Трикстером – достаточно быть обладателем компьютера. К слову, и половой амбивалентностью Трикстера уже никого не удивить. Как писал Ж.Бодрийяр, "сегодня нет ничего менее надежного, чем пол <…> принцип неопределенности распространился на половые отношения, как и на отношения политические и экономические" [2, с. 60]. Итак, под угрозой оказывается не только миссия Трикстера, но и сами его качества. "Детскость" подавляется тотальной инфантилизацией, образцы которой бесперебойно поставляют нам кино, видеоклипы, слоганы и реклама; "оборотничество" перестает быть значимым в "обществе спектакля" (термин Ги Дебора). Что касается "смехового начала", то нашими постоянными спутниками стали раскаты хохота, доносящиеся из коробочки радио и с телевизионных экранов.

Нет, разумеется это не торжествующий хохот Трикстера, которому удалось вернуться живым из Хаоса или перехитрить богов. Это не радость ребенка, повелителя мироздания, самокатящегося колеса (Ф.Ницше). Это вовсе не умение стать Иным, во всех метаморфозах сохраняя свою сущность. Это – суррогат, подделка, симулякр. Но культуре недосуг вдаваться в такие детали, поскольку, словами А.Гениса, "в сегодняшнем мире важен не продукт, а упаковка, не сущность, а имидж" [3, с.232].

Однако, культуре, как и человеку, свойственно уставать. Наступит день, когда она утомится от воплей ди-джеев, от звездопадов перхоти, летящей с экранов в тарелки телезрителей, от попеременного мельтешения – на тех же экранах – трансвеститов и политиков. Наступит час, когда выпьет себя до дна опостылевшая постмодернистская ирония. Наступит миг, когда культура обнаружит себя в центре замкнутого круга, опоясавшего мир, который отказался решать проблемы. И тогда придет Трикстер и прорвет круг.

Литература:

1. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.

2. Бодрийяр Ж. " Фрагмент из книги "О соблазне" // ИЛ, 1994, № 1.

3. Генис А. Два: Расследования. М., 2002.

4. Кундера М. Книга смеха и забвения. С-Пб., 2003.

5. Леви-Строс К. Структура мифов // Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985.

6. Лихачев Д.С. Смех как "мировоззрение" // Смеховой мир Древней Руси. Л., 1976.

7. Лотман Ю.М. Семиосфера. C-Пб., 2001.

8. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1976.

9. Мелетинский Е.М. Культурный герой // Мифы народов мира: Энциклопедический словарь в 2 т. Т.2. М., 90. С. 25-27.

10. Панченко А.М. Смех как зрелище // Смеховой мир Древней Руси. Л., 1976.

11. Радин П. Трикстер. Исследование мифов северо-американских индейцев. СПб, 1999.

12. Топоров В.Н. Образ трикстера в енисейской традиции // Традиционные верования и быт народов Сибири. XIX - начало X в. Новосибирск, 1987.

13. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. С-Пб, 1997.

14. Юнг К.-Г. Душа и миф: шесть архетипов. Киев, 1996.

[1] Бифуркация (от лат. bifurcus - раздвоенный) – процесс качественного перехода от состояния равновесия к хаосу через последовательное изменение периодических точек, при котором происходит качественное изменение свойств системы (катастрофический скачок). Хаос, по М.Фейгенбауму, может возникнуть через бифуркацию.

[2] Мы не придерживаемся известной схемы "норм–эталон–идеал", а следуем определению идеала И.Кантом как предельной цели и предельной же ценности, понимая идеал как сверхнормативную категорию.

[3] В тексте Д.Лихачева слово "дурак" понимается в ином смысле, нежели тот, в котором его употреблял Ю.Лотман (противопоставляя дурака сумасшедшему). "Дурак" Лихачева, "шут" Бахтина, "сумасшедший" Лотмана и "безумец" Фуко тождественны в своей основной функции – в осуществлении "взрыва", порождающего новые культурные основания бытия человека и социума.

[4] Здесь речь идет не о степени таланта или меры бездарности. Среди названных авторов и исполнителей есть и те, и другие. Среди перечисленных образов есть интересные и примитивные. Речь идет о самом принципе "обмельчания" образа Трикстера.