Трикстер и культурный герой: две стороны медали?
Фигуры Трикстера и Культурного героя в мифах соотносятся несколькими способами. При всей очевидности их различий ("король" и "шут") соотношение Культурного героя и Трикстера всегда указывают на их близость. Более того, чем древнее мифологический сюжет, тем чаще в нем Трикстер одновременно является и Культурным героем, как уже упомянутый Ворон, Койот, Норка и мн.др.
Нередко серьезный Культурный герой обладает чертами трикстера, или же во благо людей совершает "трикстерные" поступки. Так, культурные герои часто воруют необходимые людям вещи: при всем своем величии Прометей чисто "трикстерным" образом похищает огонь. Более того, характеристиками Трикстера может обладать не только Культурный герой (в узком понимании термина), но и бог. Таков, например, Гермес. Уже сам его божественный статус указывает на сверхсерьезное к нему отношение. Гермес рожден старшей из семи плеяд Майей от Зевса. Происхождение Гермеса, таким образом – самое что ни есть аристократическое. Более того, в отличие от Зевса Майя – еще и очень добропорядочная дама: само ее имя означает "мать", "кормилица". Гермес является проводником мертвых в царство Аида (снимая дихотомию "Живое–Мертвое"); исполняет почетную должность посредника между богами и людьми, медиируя Сакральное и Профанное (на это же качество Гермеса косвенно указывает Гомер, называя его "сновидений вожатым"). Гермес дает Персею меч для убийства Медузы, Одиссею указывает на волшебную траву, с помощью которой он сможет спастись от злого колдовства Кирки, Амфиону вручает лиру. Гермес – deus ex machina: он приходит на помощь неожиданно, как джинн из бутылки, в том случае, если герой не может справиться с обстоятельствами своими силами. Это одно из древнейших свойств божества – служить спасителем человека – не оставляет сомнений в том, что Гермес – полноправный и полноценный бог, имеющий свою четко очерченную и почетную нишу в пантеоне. При этом Гермес – пройдоха и плут.
У Гомера в "Гимне Гермесу" читаем:
Сын родился у богини – ловкач, изворотоливый, дока,
Хитрый пролаз, быкокрад, сновидений вожатый, разбойник,
В двери подглядчик, ночной соглядатай…
Словом, сомнений в трикстерной природе Гермеса у нас нет (как нет их и у К.-Г. Юнга, прямо называвшего Гермеса "трикстером"). Итак, не только герой, но и даже бог может обладать отчетливо-трикстерными чертами.
И наконец, нередко случается, что Трикстер и Культурный герой – братья. Часто они – близнецы и, притом, относящиеся друг к другу отнюдь не "по-братски". В этом случае их функции резко оппозиционны: Культурный герой творит благо, Трикстер – умышленно или по собственной безалаберности и бездарности – зло. Так, меланезийский То Кабинана создает нужное и полезное, а его близнец То Карвуву – вредное (например, смерть). Героическому Прометею противопоставлен его близнец Эпиметей, причем эта противопоставленность просвечивает уже в этимологии их имен: если "Прометей" означает "предвидящий", то "Эпиметей" – "крепкий задним умом".
Иногда Культурный герой и трикстер – не близнецы, но находятся в кровном родстве, как скандинавский "всеотец" Один и проказник Локи. Будучи асом и даже "задешево" (путем двойного обмана) отстроив для скандинавских богов их обиталище – Асгард, Локи, тем не менее, является трикстером в чистом виде. Так, он – "оборотень", поскольку может принимать вид кобылы, сокола, блохи (отметим вскользь сам "сниженный" образ этого насекомого). Тем самым Локи снимает оппозицию "Божество – Животное". Как истинный Трикстер, он не гнушается воровством и грабежом (отбирает сокровище карлика Андвари, крадет пояс Брисингов у Фрейи), вероломством (история с двойным похищением богини Индун с ее молодильными яблоками; неприглядная роль в убийстве Бальдра). Он – зачинщик распрей между асами, карликами (цвергами) и великанами. Он – "паршивая овца" в стаде богов. Возникает вопрос: для чего негодник-трикстер вообще нужен в качестве бога, культурного героя или его брата? И почему чем более ранней является мифологическая система, тем менее дифференцировано "героическое" и "трикстерное" (на это указывает зооморфность многих культурных героев, а также – животные качества, присущие трикстерам даже в "героическом" обличье, – обжорство, половая раснузданность)? Так, в Северной Америке похитителем огня, добывшим его для людей, чаще всего является трикстер (Ворон, Койот, Кролик и пр.). Юнг объясняет отсутствие разрыва между героическим и комическим началами нерасчлененностью человеческого сознания, еще не возвысившимся над своей животной природой. Но, может быть, дело не только в этом?
Обратимся к сюжету Старшей Эдды "Перебранка Локи". Думается, он представляет собой своего рода "ключ" к дихотомии "Культурный герой – Трикстер". Итак, наказанный асами за серьезную провинность, а затем – милостиво прощенный Одином Локи (видимо, из благодарности) подвергает богов поношению по принципу "а судьи – кто?". Обвинения его нешуточны. Богиню плодородия и красоты Фрейю он упрекает в сексуальной распущенности и кровосмесительстве, бога-поэта Браги – в трусости, а самого Одина – в несправедливости и женоподобии! Показательно, что дело происходит на пиру, связанном с установлением ритуального мира, который в итоге оказывается разрушенным. Локи не хочет мира. Более того, он делает все, чтобы прочный мир был невозможен. В гармонию, символизируемую пантеоном богов, врывается дисгармония. Бунт против умеренности и рассудочности – дело Трикстера.
Трикстер – узаконенная мифом дисгармоничность, указующая на прореху в Космосе, причем, понимаемом в обоих смыслах этого слова – в Космосе как в универсуме и в "космосе" как в упорядоченном целом культуры. Вспомним идею А.Тойнби о том, что первый Вызов, запускающий в движение мир, – козни Дьявола (Трикстера), которыми тот указывает Богу на недостатки его творения.
Продуктивность дисгармоничности – не только в указании на недостаточность гармонии. Дисгармония указывает и на резерв возможностей: в Вызове кроется возможность Ответа. Средства и сам механизм Ответа ищутся и находятся "в недозволенном", в том, что выходит за рамки культуры – в "не-культуре", в неструктурном целом – в Хаосе. Словом, там, где все средства хороши, потому что правил там нет. Именно противоречивое взаимодополнение Космоса и Хаоса задает мирозданию нестабильность, которая и задает динамику развития.
В оппозиции "Хаос–Космос", которая в разные эпохи культурного развития принимает разные облики-проявления ("культура – натура", "аполлоновское–дионисийское", "культура–антикультура" и т.д.) важен момент противопоставления упорядоченной размеренности Космоса и животной силы Хаоса. Потому-то мощь враждебных племен (особенно "их" шаманов и колдунов) зачастую представляется большей, нежели "своих": они есть порождения Хаоса, а в Хаосе заложена более могучая витальная сила, нежели в культурно организованном пространстве. Эта мысль в разных видах содержится не только в фольклоре, но и в образах профессиональной культуры (вспомним Воланда и его свиту), не только в мифологии, но и в философии (тут уместно упомянуть не только "волю" А.Шопенгауэра и Ф.Ницше с его "дионисийским", но и М.Шелера – с идеей "жизненного порыва", и Н.Бердяева с его "меонической свободой", и мн. др.).
С представлением о Хаосе как об источнике витальности неразрывно связано мифологическое отношение к нему как к порождающему началу. Еще греки утверждали его связь с Эросом: так, в Птицах" Аристофана Хаос есть одна из первопотенций. Недаром и самих птиц как метафорическое выражение "жизненного мира" Эрос рождает именно от Хаоса. Одновременно Хаос – гибель. Все начала и все концы заключены в нем. В Хаосе эмбрионально содержится все – все же в нем и погибает. Хаос – идея беспрестанного рождения – и первобытно-жестоко-нерефлективного уничтожения того, что он породил. Это водоворот (не случайно греками Хаос зачастую понимался как "вода", "влага") – водоворот постоянных изменений, которые никогда не утверждаются. Ведь для утверждения и стабилизации необходим Космос. Собственно говоря, идея Хаоса – идея проб и отбрасывания вариантов. Потому-то одним из олицетворений Хаоса является двуликий Янус, по Овидию, символизирующий творчество как разнонаправленность, "нелинейность".
Хаос могуществен уже тем, что является первоначальным состоянием мироздания, а значит – источником все-возможности, непредставимой в "посюсторонней" реальности. Потому-то пребывать в принципиальной нестабильности Хаоса человек органически не способен. Человек – да. А Трикстер? Случайно ли трикстер Гермес является проводником душ в потустороннюю реальность? Но зачем Трикстеру "выламываться", вырываться из упокоенности культуры в жерло Хаоса? Представляется, что основание для такого геройства – заведомая недостаточность Космоса. Ибо там, где есть порядок и структура, неминуемы "рвы", "провалы", "пропасти".
Итак, в космосе культуры обнаруживается зияние, которое она неспособна преодолеть, не выходя за пределы собственной знаковой системы, – смутное, но все усугубляющееся ощущение наличия проблемы, с которой правило, норма, закон совладать не могут. Этот внутрикультурный "разрыв" возникает, когда старые добрые порядки, установленные в "золотом веке", не срабатывают, ибо не охватывают нового образа действительности. Говоря языком синергетики, в этот момент Космос-система оказывается в "точке бифуркации"[1], откуда открывается бесчисленное количество путей в будущее. В этом случае в культуре, имеющей одним из своих фундаментальнейших качеств тягу к стабильности и организованности, назревает неминуемый бинарный конфликт. Это конфликт между двумя предполагаемыми интенциями выхода. По аналогии со стилями искусства условно назовем их "попытка классицизма" и "попытка барокко". Первая из них предполагает дальнейшее структурирование Космос-системы по типу нормы: она связана со стремлением "вогнать в рамки" то, что из рамок вырывается, а следовательно – с неминуемым насилием. Вторая – радикальный выбор из множества вариантов, кроющихся в недозволенном, невозможном, невероятном. "Выбор этой, сделавшейся впоследствии (курсив мой. – Ю.Ч.) исторической реальностью, единицы, можно определить как случайный или же как результат вмешательства других, внешних для данной системы и лежащих за ее пределами закономерностей… В рамках данной структуры он представляет собой случайность. Таким образом, реализация этой потенции может быть охарактеризована как нереализация целого набора других" [7, с. 57]. На наш взгляд, этот выбор из множества потенций производит Трикстер, выступающий как персонификация выбора. Наша тернарная схема теперь выглядит так: