Справедливость: история и виды

Понятие справедливости — одно из самых сложных и туманных в этической мысли прежде всего потому, что оно не ограничивается чисто нравственными аспектами и всегда прочитывается как социально-экономическое и идеологическое. Нравственное, экономическое и соци­альное так тесно переплетены здесь, что создают в неко­тором смысле амальгаму, из которой лишь путем специ­ального анализа можно извлечь собственно моральное со­держание.

Справедливость — мерная характеристика человечес­ких отношений. Она означает такой должный порядок человеческой жизни, при котором существует соответ­ствие между деянием и воздаянием, достоинством и воз­награждением. Сразу видно, что справедливость имеет как бы два лица: одно — карающее, выносящее суровый приговор, определяющее наказание за преступления и проступки, а другое — одобряющее, выдающее в той или иной форме награду за добрые дела и образцовые труды. Это распределение поощрений и наказаний, раздача по­глаживаний и пинков производится при справедливом подходе сообразно заслугам и промахам людей, — не взи­рая на лица!

Справедливость по главной своей интенции объектив­на. Если мы раздаем поощрения и наказания по личной симпатии, по знакомству, за взятки, то о справедливос-

__________________________________ Лекция 4

ти нет и речи. В том-то и дело, что справедливость (если представить ее в виде некоей высшей инстанции или силы) действует сообразно характеру поступка и без вся­кой личной склонности. Недаром богиню правосудия Фемиду изображают в виде женщины, у которой глаза завязаны, а в руках весы. Богиня взвешивает добро и зло вслепую, так же вслепую уравнивает она на своих весах преступление и наказание, подвиг и награду. Фемида ру­ководствуется найденным равновесием, стремясь, чтобы никакая страсть и никакое корыстное желание не покач­нули чашу весов. Обманы, подлоги, подкупы, пылкие увещевания, богатство или социальный статус — ничто для поистине справедливого суда. Перед ним равны мо­нархи и нищие, рабочие и президенты, знаменитости и люди совсем обыкновенные. Каждый получает по заслу­гам. Таков идеал справедливости, такова мечта о ней и таков ее пугающий образ для тех, кто хотел бы остаться безнаказанным.

В древних доклассовых обществах первичная эконо­мическая справедливость существовала прежде всего как уравнительная справедливость. Это значит, что все чле­ны рода или племени получали равную долю совместно добытого на охоте или собранного в лесу. Уравнитель­ная справедливость позволяла первобытному человеку выжить в условиях дефицита средств к существованию. Если бы средства делились иначе, племя просто бы вы­мерло. Впрочем, надо думать, что моменты воздаяния тоже имели место в жизни наших далеких предков. Ска­жем, нарушение того или иного табу (сурового запрета), несомненно, каралось смертью или изгнанием, а выдаю­щееся деяние, приносящее пользу племени, поощрялось — ритуальное восхваление или что-то в этом духе.

С появлением земледелия и скотоводства, с образова­нием прибавочного продукта и социально-классовых групп уравнительная справедливость, до конца не исчезая, по-тесняется в экономической жизни распределительной спра-

Честность и справедливость

ведливостью, которая проникает во все сферы общества. Распределение благ согласно труду, сословие-классовой, кастовой и племенной принадлежности становится мощ­ным двигателем развития общества и культуры. Однако рождение всеохватывающей распределительной справедли­вости означает одновременное появление несправедливос­ти, поскольку произведенный трудом прибавочный про­дукт теперь может быть отнят и отнимается силой. Усло­вия жизни и, как говорят теперь, качество жизни разных людей стали несопоставимыми. Появляются бедные и богатые, которые вступают в конфликт между собой, от­стаивая свои интересы под флагом справедливости. Эта справедливость является формой выражения своей правды — своих потребностей и точек зрения, которые не только радикально различны, но и противоположны.

С возникновением государственности появляются писа­ные законы, право, закрепляющее сложившееся положе­ние вещей и претендующее на выражение настоящей пол­ной справедливости. Впрочем, моменты уравнивания и распределения, которые совсем не ограничены областью хозяйственной жизни, еще долго остаются под патрона­жем традиции. Именно традиция, а не только закон в те­чение столетий продолжает определять, кому, за что и как должно воздаться. Нередко справедливость права даже вступает в весьма острые конфликты со справедливостью традиции. Добрая традиция может отвергать несправедли­вый по сути закон, однако в других случаях передовой за­кон может отменять косную и антигуманную традицию.

На фоне всех этих сложных процессов формируется собственно нравственное представление о справедливос­ти, когда справедливость начинает рассматриваться как качество, присущее человеку, его сознанию и воле, его свободному решению — быть или не быть справедливым.

Впрочем, до собственно человеческого понимания справедливости в раннеклассовом обществе еще далеко. Пока она предстает как особый мировой закон. Бросим

__________________________________ Лекция 4

взгляд на историю философии, чтобы лучше представлять себе, какой являлась справедливость людям прошлого.

В древней ведической философии существовало учение о рите — порядке вещей и незыблемом мировом законе справедливости, который определяет место всему существу­ющему. Кроме риты, как часть миропорядка действует также закон кармы. Карма — связь событий, следующая из по­ступков людей и вообще всех живых существ. Закон кармы справедлив, так как каждый сам определяет свое последу­ющее состояние, ему не на кого жаловаться. Если человек в цепях — он сам выковал эти цепи, если он страдает — его страдание следует из его собственного поведения. Карма никого не наказывает, она лишь воплощает то качество, которое содержится в действии. Ничто не может коснуться человека, чего он сам не заслужил. Чтобы кармическая справедливость стала к нам более благосклонна, нужно про­сто изменить свое поведение и исправить последствия про­шлых поступков, а это зависит от самого человека.

В древнекитайской философии роль мирового закона и справедливости играет дао — естественный текучий по­рядок вещей. Свободное подчинение ему делает челове­ка просветленным и мудрым, а те, кто нарушают есте­ственный порядок и вмешиваются в мир своей напорис­той и капризной волей, получают весомые удары судь­бы, которые оцениваются людьми как несправедливые. Однако они вполне справедливы, ибо являются следстви­ем противостояния дао.

В древнегреческом учении Анаксимандра речь идет о принципе, согласно которому первые элементы — зем­ля, вода, воздух и огонь — находятся в определенных про­порциях, они виновны друг перед другом, если нарушают пропорцию, и справедливо поглощаются первоосновой.

Первая фундаментальная концепция справедливости как социального явления была высказана Платоном. Его справедливость элитарна и иерархична. В трактате «Го­сударство» Платон пишет о трех сословиях, каждое из

Честность и справедливость

которых имеет четко отведенное ему место в обществе: правители-философы правят, воины защищают государ­ство, а ремесленники и земледельцы ведут хозяйствен­ную жизнь. Платон считает справедливым то, что никто из представителей сословий не претендует на чужую роль, а каждый строго выполняет вмененные ему функции. Что­бы обосновать это разделение, Платон говорит, что боги подмешали людям в кровь разные металлы: одним золо­то, другим серебро, а третьим медь. Таким образом, со­циальная справедливость определена волей богов, и со­словия функционируют согласно нерушимому порядку.

Аристотель стал тем мыслителем, который заговорил о справедливости как соразмерности. Справедливость вы­ступает для него как средняя точка между крайностями — несправедливостями. В основу справедливости он кла­дет принцип неравенства и впервые вводит существую­щие по сей день понятия уравнительной и распредели­тельной справедливости.

В средневековье христианство учит верующих тому, что Бог не только всемогущ и всеблаг, но и справедлив. Его справедливость — высшая сила, он всем воздает по заслугам. Правда, многие деяния Бога и акты его воли непонятны людям в силу ограниченности человеческого ума. Нам не дано осмыслить промысел Божий, поэтому человек не должен подходить со своими ограниченными мерками к свершению небесной справедливости.

Представители эзотерической философии часто упре­кают христиан в том, что их Бог несправедлив: одним он дал долгую счастливую и богатую жизнь, а других выпус­тил в мир нищими калеками. При этом жизнь дана толь­ко одна, и по ее порой весьма скудным плодам будет вы­несено решение о вечном спасении или вечном прокля­тии. Эзотерики указывают на то, что шансы разных лю­дей на духовный рост и прозрение оказываются слишком неравными, а наказание чересчур сурово — вечный ад за какие-нибудь 60-70 лет земных мучений. То ли дело кар-

Лекция 4

ма, по крайней мере знаешь, за что страдаешь... К тому же можно попробовать все исправить и перерождаться до тех пор, пока не научишься добру и справедливости. Од­нако христиане стоят на своем, утверждая, что нам неве­дом высший промысел, который на Страшном Суде все поставит на свои места, первые Здесь будут последними Там, и справедливость свершится.

В средние века выражением справедливой воли Бога было иерархическое строение феодального общества с его сословным разделением, которое приписывало человеку одну и ту же социально-классовую роль от рождения и до смерти.

Только в Новое время появляется идея равенства как выражения справедливости. Она приходит вместе с по­бедой «третьего сословия» — восходящей буржуазии. Од­нако равенство понимается не как экономическое или социально-статусное (эти виды неравенства остаются не­прикосновенными), а как равенство правовое, как тре­бования соблюдения заключенных соглашений всеми без исключения.

Человек Нового времени — разумный эгоист, он по­нимает, что война всех против всех способна уничтожить его самого, и он заинтересован в равенстве определен­ных социальных обязанностей, а также в том, чтобы все договоры соблюдались. За нарушение договоренностей должно следовать справедливое наказание, а иначе ника­кой бизнес не удастся! Юридическое представление о справедливости выдвигается на первый план.

Можно сказать, что буржуазно-рыночная справедли­вость провозглашает: живи сам и жить давай другим! Спра­ведливость теперь включает:

• равенство права моего и других;

• равную обязанность мою и других заботиться о на­
ших общих интересах;

• справедливое наказание за нарушения общественного
порядка и преступления против общества и индивидов.

Честность я справедливость

Справедливость Нового времени теряет свой запредель­ный сакральный характер и становится собственно чело­веческой, делом договоренности, консенсуса, решения голосованием в парламенте. В ее сердцевине заложена идея неприкосновенности частной собственности, кото­рая считается гарантией существования всех других видов справедливости. Право на частную собственность не дол­жно быть подорвано ничем, напротив, оно должно быть гарантировано всей мощью государства и нравственно-правовыми убеждениями и представлениями индивидов.

Справедливость, истолкованная как обеспечение вла­дения, делается рациональной, понятной и выражает в первую очередь интересы тех социальных групп, которые уже обладают собственностью на средства производства и могут оказать наибольшее влияние на установления об­щезначимых юридических и нравственных норм. Понят­но, что такой перенос справедливости с небесного на земное не отменяет разгула реальной несправедливости в конкретных жизненных ситуациях. Несправедливость, принявшая облик эксплуатации, кризисов и других несо­образностей рыночного общества, продолжает царить в людских делах, постоянно выводя нас за рамки рацио­нально-рассудочных суждений и толкая к надежде на выс­шую справедливость, на оценку по Гамбургскому счету, на Божий суд.

Буржуазная справедливость выдвигает формальный принцип равенства и создает этим условия для существо­вания демократического строя, массового общества и всех реалий современного западного мира. Однако, провоз­глашая равенство в праве, она далеко не всегда создает равенство в реальных возможностях. Каждый бьется здесь один, сам за себя, общество не гарантирует своей помо­щи тем, у кого нет материальной стартовой площадки для успеха. Сделать самого себя, реализовать свои спо­собности без социальной поддержки удается далеко не всем. Вопиющие социальные контрасты, борьба за спра-

Лекция 4

ведливость рабочих и студентов, женщин и представите­лей национальных меньшинств — типичная картина в ны­нешних развитых странах.

Марксизм XIX в. попытался создать свое учение о со­циальной справедливости, основав его на принципе, пря­мо противоположном буржуазному, — на принципе об­щественной собственности. Последующий опыт реаль­ного социализма в СССР и странах Восточной Европы показал, что простая отмена частной собственности и замена ее государственно-бюрократическим владением не обеспечивает того равенства для развития человеческих возможностей, которое Маркс и его сподвижники пони­мали как справедливость. Социальный эксперимент ока­зался неудачным. Справедливость еще раз показала ту­манность и неуловимость своего лика.

В современном мире справедливость так или иначе всегда включает оба момента, еще в древности отмечен­ные Аристотелем: момент уравнительный и момент воз­дающий. Равенство выступает как важнейшее условие самой жизни человека и развития его индивидуальнос­ти. Так, все люди должны иметь равное право на жизнь, свободу и равенство независимо от классовой принад­лежности, вероисповедания и цвета кожи. Они имеют равное право на свободу личной жизни, передвижения, гражданства, а также на создание семьи и владение иму­ществом. Можно и дальше перечислять многообразные права, записанные во Всеобщей декларации прав чело­века. Но реальная справедливость не сводится к установ­лению равенства, она включает в себя конкретное мате­риальное и организационное воздаяние во всех сферах жизни, которое часто закреплено в законе. Это и рас­пределение благ сообразно конкретным принципам, и на­казания за преступления, и поощрение со стороны об­щества для тех, кто совершает выдающиеся деяния.

Нравственные представления о справедливости сопро­вождают социально-правовые установления, порой совпа-

Честность и справедливость

дая с ними, а порой вступая в конфликт. Следует заме­тить, что у власти и у масс представления о справедливо­сти часто не совпадают, нередко являясь прямо противо­положными. Для современного развитого общества эта ситуация не менее типична, чем для средневековья или зари Нового времени.

Власть, которая претендует на выражение мнения всего народа, как правило, выражает интересы наиболее обеспе­ченных правящих групп — олигархии, поэтому столкнове­ния интересов, представлений, требований неизбежны. Однако, обладая в современном мире большими возмож­ностями, в том числе владея средствами массовой ин­формации, власть активно навязывает массам свое пред­ставление о справедливости, изображает все производимые ею акции как справедливые, стремится развенчать оппо­нентов, отстаивающих свою правду. Впрочем, в отличие от деспотических былых времен, демократическое рыноч­ное общество признает публичные дискуссии по вопросам справедливости. Руководители развитых государств не без оснований полагают, что пар, уходящий в гудок, позво­ляет сохранять или мягко преобразовывать наличную со­циальную ситуацию, не доводя ее до разрушительных бун­тов и революций. Власть, которая позволяет громко кри­чать и критиковать ее, оценивается людьми как более спра­ведливая, чем та, что казнит за каждое слово.

Буржуазно-демократическое представление о справед­ливости, основанное на принципе равенства прав и диф­ференциации вознаграждений, — отнюдь не единствен­ная точка зрения на справедливость, присутствующая в общественном сознании XX в. В наши дни в трудах пред­ставителей религиозного фундаментализма и эзотеричес­кого традиционализма все больше звучат призывы к вос­становлению теократической государственности, которой будут править великие посвященные, жрецы, определя­ющие судьбы людей согласно божественному провиде­нию. Предлагается разрушить демократическую уравни-

__________________________________ Лекция 4

тельность, разогнать общество массового потребления и установить подлинную справедливость, при которой все будут разделены на сословия сообразно своим способно­стям и станут вести строго определенный для сословия образ жизни. Разумеется, для современного сознания та­кие предложения выглядят как полнейшее мракобесие и попытка повернуть человечество вспять.

Проблема справедливости как социально-экономичес­кого и нравственного явления продолжает оставаться от­крытой для дискуссий и социальных, проектов.