Часть вторая. Аграрная революция

Глава 5. Величайший в истории обман

2,5 миллиона лет люди кормились, собирая растения и охотясь на животных, которые жили и размножались без участия человека.

Переход к оседлому земледелию начался примерно в 9500-8500 годах до н.э. в гористых областях юго-восточной Турции, западной Персии и Леванта в очень небольшом регионе и поначалу шел медленно. Пшеницу и коз одомашнили примерно за 9 тысяч лет до н.э., горох и чечевицу — около 8 тысяч лет до н.э., оливу — около 5 тысяч лет до н.э., лошадь приручили около 4 тысяч лет до н.э., а виноград сделался культурным растением примерно за 3,5 тысячи лет до н.э. До других представителей флоры и фауны очередь дошла позже, но в целом за 3,5 тысячи лет до н.э. процесс одомашнивания закончился.

До сих пор более 90% калорий человечество получает из тех немногих видов растений, к-рые наши предки научились выращивать в период между серединой X и IV тысячелетием BC (пшеница, рис, кукуруза, картофель, просо и ячмень).

Если мозг мы унаследовали от охотников-собирателей, то кормовую базу — от древних земледельцев.

Было несколько независимых локальных очагов аграрной революции. В Центральной Америке начали сеять кукурузу и бобы, на Ближнем Востоке - пшеницу и горох, в Южной Америке одомашнили картофель и ламу. В Китае одомашнили рис, просо и свинью, в Северной Америки начали разводить тыквы. На Новой Гвинее произошла «сладкая революция» — тут одомашнили бананы и сахарный тростник, а в Западной Африке - африканский рис, просо, сорго и пшеницу.

Сейчас насчитывают 10 очагов (долина Миссисипи, Мексика, Анды, джунгли Амазонии, субсахарная Африка, Судан, Левант, Индия, Китай, Индонезия).

Большинство растений и животных невозможно приручить.

Аграрная революция отнюдь не стала началом новой, легкой жизни — древним земледельцам жилось куда труднее, а подчас и более голодно, чем собирателям.

Благодаря аграрной революции общий объем потребляемой человечеством пищи, безусловно, увеличился, но больше еды — это вовсе не обязательно более полезная диета или больше досуга. Произошел демографический взрыв и возникла элита, но среднестатистический скотовод или земледелец работал больше, а питался хуже, чем среднестатистический охотник или собиратель. Аграрная революция — величайшая в истории афера.

Человека обманули растения - пшеница, рис и картофель. С их "точки зрения" аграрная революция - это невероятный успех. Начав как дикие растения с очень скромным ареалом произрастания, они "захватили" огромные территории.

Пшеница добилась своего, обманув беднягу сапиенса. Полуобезьяна жила себе счастливо, охотилась и собирала растительную пищу, но примерно 10 тысяч лет назад занялась культивированием пшеницы. Прошло едва ли два тысячелетия — и во многих уголках Земли люди с рассвета до заката лишь тем и занимались, что сажали пшеницу, ухаживали за пшеницей, собирали урожай.

Для земледелия требуются совместные усилия многих крестьян. Пшеница не растет посреди камней, так что сапиенсы, надрываясь, расчищали поля. Пшеница не любит делиться солнцем, водой и питательными веществами с другими растениями, так что мужчины и женщины день напролет под палящим солнцем выпалывали сорняки. Пшеница болеет — сапиенсам пришлось оберегать ее от вредителей, от фузариоза и прочих недугов. Пшеница не может защитить себя от животных, которые вздумают ею полакомиться, будь то кролики или саранча. Поэтому крестьянам приходилось строить заборы и охранять поля. Пшеница — водохлеб, и люди таскали воду из источников и ручьев, поливали свой будущий урожай. Чтобы утолить голод пшеницы, сапиенсы начали собирать экскременты животных и удобрять ими почву, на которой она росла.

Тело Homo sapiens было не предназначено для таких задач. Эволюция приспособила человека лазить на яблоню и гнаться за газелью, а не очищать поля от камней и таскать туда воду. Позвоночник, колени, шеи и стопы платили дорогой ценой. Исследования древних скелетов показали, что с возникновением сельского хозяйства появилось и множество болезней: смещение дисков, артрит, грыжа.

До аграрной революции зерновые составляли малую долю в его рационе. А питаться одними зерновыми отнюдь не полезно — эта диета бедна витаминами и микроэлементами, зерновые плохо перевариваются, страдают зубы и десны.

Пшеница даже не гарантировала людям безбедную жизнь. При охотничье-собирательном образе жизни в случае природных колебаний, люди меняли пищевой рацион (мигрировали). Крестьянские общины же жизненно зависят от какой-то одомашненной монокультуры => проливные дожди, стая саранчи или грибок, мутировавший и сумевший заразить это растение, приводили к повальной гибели земледельцев — умирали тысячи, десятки тысяч, миллионы.

Вероятно, после аграрной революции вырос уровень агрессии <= появилось понятие собственности (на землю), к-рую нужно защищать.

Многие антропологические и археологические исследования указывают, что в простых аграрных обществах, где еще не имелось социальных структур выше деревни и племени, насилие было причиной примерно 15% всех смертей (25% смертей среди мужского населения). У земледельческого племени дани на Новой Гвинее насильственная смерть уносит 30% мужчин. У другого племени, энга, — до 35%. В Эквадоре вероятность насильственной смерти для мужчины из племени уаорани составляет 60%.

Крестьянская жизнь принесла людям как обществу защиту от диких животных, дождя и холода. Но для каждого человека в отдельности недостатки перевешивали достоинства. Наше нынешнее благополучие проистекает из основ, заложенных аграрной революцией => мы её воспринимаем как прогресс.

Пшеница давала гораздо больше калорий на единицу площади, чем все прежние источники пищи, и Homo sapiens начал размножаться по экспоненте. Примерно 13 тыс. ВС, в Иерихонском оазисе Палестины могла прокормиться собирательством и охотой кочующая группа из примерно ста особей — здоровых и, по-видимому, довольных. Около 8,5 тыс. ВС, когда на смену диким растениям пришли пшеничные поля, тот же оазис уже поддерживал жизнь тысячи человек — правда, уже стесненную, полуголодную и нездоровую.

Успех эволюции вида измеряется не наличием или отсутствием голода или болезней, а количеством повторений его ДНК в следующем поколении. Подобно тому как успех компании измеряется количеством долларов на счете, так и эволюционный успех вида измеряется числом носителей данной ДНК. С этой точки зрения, 1000 особей всегда лучше, чем 100. И в этом суть аграрной революции — в появлении гораздо большего числа представителей Homo sapiens, живущих в худших условиях.

Распространение обработки земли происходило медленно, на протяжении веков и тысячелетий. Перемены происходили постепенно, и каждая стадия вносила почти незаметные изменения в повседневный быт.

В сытые годы люди рожали больше детей, в неудачные — меньше. У людей, как у большинства млекопитающих, работали гормональные и генетические механизмы, контролировавшие процесс размножения. В сытые времена девочки раньше достигали полового созревания, и шанс на оплодотворение повышался. В голодную пору половое созревание задерживалось, и шансы на беременность снижались.

К этим природным механизмам контроля рождаемости добавлялись и социальные. Женщины старались рожать не чаще, чем раз в три-четыре года. Они держали детей у груди день весь напролет до позднего возраста (круглосуточное сосание груди существенно снижает шансы нового зачатия). Применялись и другие методы: полное или частичное половое воздержание (тут могли пригодиться табу), аборты, а порой и детоубийство.

Примерно 18 тыс. л.н. закончился последний ледниковый период. Средняя температура воздуха росла, увеличивалось и количество осадков. Новые климатические условия оказались идеальными для ближневосточной пшеницы и других злаков, они размножились и распространились. Люди стали употреблять в пищу больше пшеницы — и поневоле сделались ее рекламными агентами. Колосья прямо с поля в пищу не употребишь: зерно нужно обмолотить, размолоть, желательна также термическая обработка. По дороге к лагерю часть зёрен терялась => они начинали расти поблизости от лагеря.

Способствовало её распространению и подсечно-огневое земледелие. Огонь уничтожал деревья и кустарник, и пшеница единолично присваивала себе солнечный свет, воду и питательные вещества. Там, где пшеницы оказывалось особенно много, где водилась дичь и имелись в изобилии другие источники пищи, люди могли разбить лагерь и осесть на сезон, а то и вернуться в следующем.

На первых порах период оседлости длился всего месяц, пока собирали урожай. В следующем поколении лагерь задерживался еще на неделю сверх месяца, потом на две и постепенно превратился в деревню. Следы таких поселений обнаруживаются во многих точках Ближнего Востока.

Сначала просто собирали урожай, потом начали рассеивать часть зёрен на поле, потом поняли, что зёрна лучше закапывать => начали рыхлить и вспахивать землю.

Женщина, собиравшая дикие злаки, не превращалась за ночь в крестьянку, возделывающую пшеницу, а потому трудно указать точный момент, когда произошел окончательный переход к земледельческой культуре.

В целом к 9 тыс. ВС Ближний Восток представлял собой конгломерат поселений типа Иерихона, жители к-рых основную часть времени занимались культивированием небольшого числа одомашненных видов.

В этих поселениях запасы пищи => население стало расти. Отказ от кочевого образа жизни => возможность рождать для женщины хоть каждый год: детей начали отлучать от материнской груди в более раннем возрасте (их не надо переносить, их можно кормить кашей и молоком). Отношение к деторождению также изменилось => дети стали рассматриваться как ценный трудовой ресурс [собирательство изначально - труд женщин и детей]. Однако скученность + ухудшение питания => рост инфекционных болезней и детской смертности: в большинстве аграрных общин как минимум один из трех детей умирал, не достигнув 20 лет. Но рост рождаемости заметно перекрывал уровень смертности.

Со временем невыгодность «сделки с пшеницей» становилась все более очевидной. Дети умирали, взрослые в поте лица добывали хлеб насущный. Жизнь иерихонца в середине IX тысячелетия до н.э. стала явно тяжелее, чем в X или XIII, но никто так и не понял, что происходит. Поколения жили почти в точности как их отцы, разве чуточку более «эффективно». Множество «усовершенствований», каждое из которых для того и предназначалось, чтобы сделать жизнь легче, в совокупности превратилось в жернов на шее каждого земледельца.

Люди не могли представить последствий своих решений: что их поселения превратятся в рассадник инфекций, что детская смертность резко вырастит, что зависимость от одного главного источника питания оборачивается смертельным риском во время стихийных бедствий.

К тому же переполненные амбары привлекали воров и врагов, и пришлось строить стены, вооружаться и сторожить свое добро.

Погоня за легкой жизнью завела в тупик — это был первый опыт такого рода, но далеко не последний. Как часто молодые люди после окончания учебы поступают на работу в известные фирмы, давая себе при этом слово, что будут работать как проклятые, чтобы накопить достаточно, только до 35 лет. Затем займутся делом своей мечты. Но в 35 у них ипотека, дети в приличной дорогой школе, необходимость содержать две машины, оплачивать домработницу... и ощущение, что без приличного вина и отдыха за границей и жить-то не стоит.

Один из немногих «железных законов» истории: роскошь превращается в необходимость и порождает новые обязанности [это, кстати, спорно: чтобы этот закон истории "работал" необходима соответствующая психология].

История о ловушке роскоши содержит важный урок. В поисках легкой жизни человечество высвободило мощные преобразующие силы, которые стали менять мир в непредвиденном и даже нежеланном для человека направлении. Никто не планировал аграрную революцию и не добивался умышленно зависимости человека от зерновых. Был принят ряд несложных решений с простой ближайшей целью — наполнить желудки, обеспечить какую-никакую безопасность, — но в совокупности эти решения вынудили древних охотников-собирателей таскать под палящим солнцем бесчисленные сосуды с водой и поливать эту клятую пшеницу.

В 1995 г. на юго-востоке Турции раскопано поселение Гёбекли-Тепе: там обнаружено древнейшее мегалитическое сооружение - установленные и декорированные резьбой стелы весом до 7 т (а в каменоломне поблизости законченная стела весом 50 т), всего ок. десятка подобных конструкций. Датируются они эпохой до аграрной революции (нет бытовых следов постоянных домов), древнее Стоунхенджа, к-рый возведён в III тыс. ВС.

Материальной пользы у этого сооружения не было => оно культового характера. Построить Гёбекли-Тепе могли бы лишь тысячи кочевников из разных групп и племен, если бы объединились для сотрудничества, причем на долгие дни. К такому координированному коллективному усилию подвигнуть людей способна лишь развитая религия или идеологическая система.

При этом Гёбекли-Тепе находится в зоне изначального произрастания дикой пшеницы. Вряд ли это совпадение и сооружение

Чтобы прокормить тех, кто строил эти монументальные здания, а потом собирался в них, требовались огромные запасы продуктов. Вполне допустимо предположение, что охотники-собиратели перешли от использования дикорастущей пшеницы в качестве подножного корма к интенсивному возделыванию не потому, что решили запастись зерном впрок, но потому, что иначе невозможно было бы соорудить храм и поддерживать его деятельность. Религия — вот что вынудило эти группы людей пойти на жертвы, которых добивалась от них пшеница.

Фаустова сделка между людьми и зерновыми культурами была не единственной между человечеством и дьяволом. Ещё одна сделка определила судьбу овец, коз, свиней и кур. Кочевники, охотившиеся на диких баранов, постепенно изменили структуру стад, за счет которых они кормились.

Сначала это была выборочная охота (на крупных и сильных самцов), потом загон в ущелье и защита их от хищников. Чтобы стадо было спокойнее, забивали, в первую очередь, самых агрессивных, непослушных и любопытных (те норовят отбиться), а наиболее привлекательных с пищевой ценности спаривали. Итог: домашний скот стал тучнее, спокойнее и глупее.

Прирученные животные — овцы, куры, ослы и прочие — обеспечили человека пищей (мясом, молоком и яйцами) и материалами для изготовления одежды (шерстью и шкурами). Их физическая сила => для транспортировки, пахоты, молотьбы и других работ.

10 тыс. л.н. овец, крупного рогатого скота, коз, свиней и кур насчитывалось всего лишь несколько миллионов, и то в ограниченных регионах Африки и Азии. Сегодня на Земле живет почти миллиард овец, миллиард свиней, крупного рогатого скота свыше миллиарда особей, 25 миллиардов кур.

Естественная продолжительность жизни курицы составляет 7-12 лет, крупного рогатого скота — 20-25 лет. Сейчас большую часть одомашненных кур и животных режут в возрасте от нескольких недель до нескольких месяцев (петух старше 3 месяцев перестаёт нагуливать вес).

Куры-несушки, дойные коровы и тягловый скот, как правило, получают отсрочку и могут прожить много лет, но какой ценой? Рабство, жесточайший режим эксплуатации, образ жизни, совершенно чуждый потребностям и желаниям живого существа. Чтобы превратить быков, лошадей, ослов и верблюдов в покорный тягловый скот, нужно было уничтожить их естественные инстинкты и социальную структуру стада, подавить сексуальность и агрессию, ограничить свободу передвижения. Одомашнивание почти всегда подразумевает кастрацию самцов — они становятся менее агрессивными.

На Новой Гвинее было обыкновение обрезать каждой свинье пятачок: с таким увечьем свинье больно нюхать, и она не может ни сама прокормиться, ни даже найти дорогу, то есть впадает в полную зависимость от хозяина. Или же свиньям выкалывают глаза.

Чтобы доились коровы, козы и овцы, их приплод сразу убивают (они доятся после рождения телят, козлят и барашков). На современных молочных фермах корове, как правило, отпущено примерно пять лет жизни, затем ее отправляют на бойню. Эти пять лет она проводит почти в постоянной беременности, через два-четыре месяца после рождения теленка ее оплодотворяют вновь, чтобы не прерывать производство молока.

Иные пастушеские племена поступают намного изощреннее: они убивают козленка, мясо съедают, а из шкуры изготавливают чучело и предъявляют его матери, чтобы стимулировать лактацию. Племя нуэр в Судане даже поливало чучело мочой самки, чтобы та почуяла живой и знакомый запах. Применяли нуэр и другую хитрость: обвязывали морду теленка колючками — когда он начинает сосать, мать чувствует боль и сама отгоняет малыша. Туареги, разводившие верблюдов в Сахаре, отрезали или протыкали молодняку нос и верхнюю губу, чтобы затруднить сосание молока.

Впрочем, некоторым одомашненным животным повезло: овец разводили не ради мяса, а ради шерсти, любимые кошки и собаки, а также кони — боевые и участники скачек — наслаждались немалыми привилегиями. Пастухи по своему заботятся о стаде => неслучайно цари и пастухи предпочитали наименоваться пастырями.

Стремительный рост коллективной мощи и явный эволюционный успех нашего вида сопровождались ростом индивидуальных страданий.

Глава 6. Строительство пирамид

Примерно в X тысячелетии до н.э., перед тем как сапиенсы начали возделывать землю, на планете жило всего от 5 до 8 миллионов кочующих охотников и собирателей. К I веку н.э. этих кочевников оставалось всего миллион или два (по большей части в Австралии, Новом Свете и Африке) — ничтожное число по сравнению с 250 миллионами крестьян (“Historical Estimates of World Population”, U.S. Census Bureau, accessed December 10, 2010, http://www.census.gov/ipc/www/worldhis. html.)

Древние охотники-собиратели, как правило, проходили в своих странствиях десятки и даже сотни километров: вся эта территория — горы, леса, реки и даже открытое небо над головой — была их «домом». Аграрная революция породила новый психологический феномен - привязанность к «своему дому» и отгороженность от соседей.

Осёдлый земледелец оказался в искусственном, далеком от природы ландшафте. Земледельцы жили в рукотворных оазисах, к-рые усердно отвоевывали у окружавшей их дикой природы. Они вырубали леса, рыли каналы, расчищали землю под луга и поля, строили дома, прокладывали глубокие борозды и стройными рядами сажали плодовые деревья. В результате складывалась среда, пригодная лишь для человека и «его» животных и растений. Этот вырванный у природы участок еще и обносили забором или стеной.

Большую часть исторического времени созданные человеком анклавы ("искусственные острова") оставались очень маленькими, на них со всех сторон наступала неприрученная природа. Поверхность Земли составляет примерно 518 миллионов квадратных километров, из них 150 миллионов занимает суша. И даже в XIII веке н.э. подавляющее большинство крестьян вместе со своими растениями и животными ютились на территории площадью всего 11 миллионов квадратных километров — на 2% поверхности планеты.

Эти 2% земной поверхности — вот и вся сцена, где разворачивалась история.

Экономика охоты и собирательства по самой своей сути препятствовала долгосрочному планированию. И это, как ни парадоксально, избавляло кочевников от многих треволнений.

Аграрная революция придала будущему небывалое прежде значение. Земледелец вынужден постоянно думать о будущем и работать на него. Ведь в основе аграрной экономики лежит сезонный цикл производства: долгие месяцы подготовительных работ и короткий напряженный период сбора урожая.

Кроме того, зависимость от одомашненных растений => необходимость делать запасы на случай засухи, неурожая, нашествия насекомых и т.п. Ряд работ (e.g., посадка оливковых деревьев) предполагают отдачу через время свыше человеческой жизни.

=> с самого зарождения сельского хозяйства человека сопровождает тревога о будущем.

Труды и тревоги земледельца вызвали к жизни весь комплекс социальных и политических систем => повсюду в мире появлялись правители, элита, и поглощали накопленные земледельцами запасы пищи, оставляя беднякам лишь скудное пропитание.

Излишки пищи оказались топливом прогресса. Благодаря им зародились политика, войны, искусство и философия. За счет них возведены дворцы и крепости, памятники и храмы. До самого недавнего времени крестьяне составляли 90% населения => именно они кормили незначительное меньшинство (царей, чиновников, воинов, жрецов, художников и мыслителей). Хотя именно об этом меньшинстве пишут в учебниках по истории.

Сапиенсы не обладают врожденным инстинктом сотрудничества с большими массами чужаков.

Охотники-кочевники на основе общей мифологии могли объединяться в крупные, но не долговременные союзы.

Первые города. В Иерихоне несколько сот жителей. В Чатал-Гуюке - 5-10 тыс.

Ок. 3100 г. ВС долине Нижнего Нила сложилось первое царство, где неск. сот тысяч жителей. В 2250 г. ВС Саргон Древний объединил под своей властью более миллиона жителей Месопотамии (при постоянной армии в 5400 человек).

В 221 году до н.э. династия Цин объединила Китай, а Рим примерно в то же время покорил Средиземноморье. 40 миллионов налогоплательщиков Цин содержали постоянную армию из сотен тысяч воинов и сложную бюрократическую систему, включавшую более 100 тысяч чиновников. Римская империя в свои лучшие годы собирала налоги со ста миллионов подданных, финансируя за счет этих доходов постоянную армию из 250-500 тысяч солдат.

Все эти сети сотрудничества — города древней Месопотамии, китайская и Римская империи — основаны на «воображаемом порядке». Они существовали за счет социальных норм, то есть не в силу инстинкта либо личного знакомства всех участников, а благодаря вере в одни и те же мифы.

С точки зрения биологии люди не «сотворены» — они развиваются в ходе эволюции, а эволюция никоим образом не делает их «равными». Идея равенства неразрывно связана с идеей творения. Американцы, когда принимали Декларацию независимости, следовали христианской концепции творения, в к-рой каждый человек понимается как божественно сотворенная душа и перед Богом все души равны.

Эволюцией движет не сходство, а различия. Генетический код каждого человека отличается от других, каждый ребенок вырастает в разной среде. В итоге развиваются несходные навыки и качества, дающие соответственно неравные шансы на выживание.

Суть любого "воображаемого порядка" (будь то порядок, основанный на идее иерархии, как в законах Хаммурапи, будь то порядок, основанный на идее равенства, как в американской декларации независимости) заключается в том, что мы в него верим - не потому, что он совпадает с объективной истиной, но потому, что эта вера позволяет нам эффективно взаимодействовать и преобразовывать общество в лучшую сторону.

Воображаемый порядок сохраняется лишь до тех пор, пока большая часть населения, и в особенности достаточно высокая доля элиты и служб безопасности, искренне в него верит.

Средневековый человек (даже аристократ) не имел прайвиси (в отличие от современного человека), с момента рождения и до момента смерти он всё время был на виду, всегда учитывал, что подумают и что скажут о нем люди => для него естественной была мысль, что ценность человека определяется его местом в социальной иерархии и тем, как судят о нем другие.

Каждый человек с рождения попадает в установленный до него воображаемый порядок, и с раннего детства его желания формируются под влиянием господствующих в обществе мифов. Даже то, что самому человеку кажется не просто личным — глубоко эгоистическим желанием, как правило, запрограммировано воображаемым порядком.

E.g. современная мода проводить отпуск за рубежом - это так называемое романтическое потребительство <= сочетание романтической и потребительской психологии.

Романтизм учит, что человек должен полностью раскрыть свой потенциал, а для этого требуется самый разнообразный опыт, какой только удастся получить. Откройтесь широчайшему спектру эмоций, испробуйте разные виды отношений, отведайте стряпню всех народов, научитесь любить и такую музыку, и сякую. И, пожалуй, лучший способ достичь максимального разнообразия — порвать с обыденной рутиной, покинуть привычное окружение и отправиться в дальние страны, где мы сможем «ощутить» культуру, запахи, вкусы и нормы других людей.

Потребительская идеология учит, что для счастья нужно потребить как можно больше продуктов и услуг. Сегодня любая реклама — это маленький миф о том, как очередной продукт или услуга улучшат вашу жизнь.

Воображаемый порядок не есть плод лишь моего воображения — он интерсубъективен, т.е. существует в сообщающемся воображении тысяч и миллионов людей.

Интерсубъективное существует в общении, в коммуникативной сети, соединяющей субъективные сознания людей. Если отдельный человек изменит свои убеждения, на интерсубъективном это не отразится. Но если большинство людей, составляющих эту «сеть», умрет или изменит свои представления, то интерсубъективное явление мутирует или исчезнет.

Среди важнейших факторов истории немало таких интерсубъективных феноменов: закон, деньги, боги, нации.

Отказаться от воображаемого порядка не в наших силах. Разрушая стены темницы и устремляясь навстречу свободе, мы попросту выбегаем в более просторный двор более вместительной тюрьмы.

Глава 7. Перегрузка памяти

Крупные системы, вовлекающие в сотрудничество не десятки, а тысячи и миллионы людей, порождают огромные массивы информации, которые ни один человеческий мозг не в состоянии самостоятельно обработать и сохранить.

Поскольку социальный уклад сапиенсов принадлежит к сфере воображения, люди не могут сберечь ту информацию, без которой невозможно существование человеческого коллектива, попросту копируя свою ДНК и передавая гены потомству. Требуется сознательное усилие для сохранения всех этих законов, обычаев, процедур, манер и всего прочего, из чего состоит инструкция по функционированию человеческого общества, — в противном случае социальный уклад мгновенно распадется.

Империи и царства производят огромные объемы информации. Помимо законов, нужно хранить отчеты о сделках и налогах, инвентарные описи запасов, отложенных на случай войны, перечни торговых судов, календари праздничных дней и юбилеев побед.

В результате аграрной революции появились более сложные общества, жизненно важной сделалась информация принципиально нового типа — математическая. Собирателям не приходилось иметь дела с большими числами.

Информационная ёмкость мозга изначально ограничивала возможности роста человеческих коллективов => ещё многие тысячи лет после аграрной революции человеческое общество оставалось сравнительно простым и не увеличивалось в размерах.

Шумеры первыми создали письменность: между 3500 и 3000 годами до н.э. оставшийся неизвестным гений изобрел систему хранения информации за пределами человеческого мозга — систему, созданную специально для обработки математических данных.

Шумеры использовали два вида знаков: числовые (на базе 10- и 60-ричной систем) и понятийные (знаки, обозначающие людей, животных, товары, территории, даты и т.д.).

Также от той эпохи сохранились списки слов, многократно копируемых учениками писцов в качестве упражнений.

=> первоначально шумерская письменность была неполной, т.е. записи состояли из наглядных знаков, годных для передачи лишь конкретных видов информации, относящихся к ограниченной сфере человеческой деятельности (расчётов и формул).

Система кипу так и осталась неполной. Максимального развития эта система достигла в империи инков, населеннной 10-12 миллионами человек и охватывавшей территорию современного Перу, Эквадора и Боливии, а также области Чили, Аргентины и Колумбии. С помощью кипу инки сохраняли и обрабатывали большие объемы информации, без чего сложная административная система подобной империи никак не могла бы функционировать.

Шумерская клинопись развивалась => к середине III тыс. ВС уже стала полной системой письма. Тогда же сложилась египетская иероглифическая письменность.

Еврейская Библия, греческий эпос, индийская «Махабхарата», буддистская «Трипитака» — все они родились как устные произведения и передавались от человека к человеку из поколения в поколение. Они продолжили бы жить, даже если бы письменность не была изобретена. А вот налоговые списки и вся сложная бюрократия возникают лишь с письменностью, так что бюрократия и неполная система записи и поныне связаны неразрывно (закодированные столбцы компьютерных баз данных).

При бюрократии недостаточно изобрести систему письма, необходима ещё система упорядочивания накопившейся информации => Шумерское царство, Египет эпохи фараонов, Древний Китай, империя инков разработали действенные техники архивации, каталогизации и извлечения записанных данных.

Древние писцы учились не только читать и писать, но также пользоваться каталогами, словарями, календарями, таблицами и формулярами => важнейшее последствие изобретения письменности: люди научились мыслить по-другому, иначе воспринимать мир. На смену свободным ассоциациям и холистическому мышлению пришло бюрократическое разделение.

Не позднее IX CE были изобретены "арабские" цифры. Именно эти математические символы сделались всемирным письменным языком. Почти все государства, частные компании, организации, институты, независимо от своего основного языка пользуются математическими символами для записи и обработки данных.

Тому, кто хочет повлиять на государственные решения, на деятельность организаций и компаний, приходится учиться языку чисел. Эксперты умеют переводить на этот язык даже абстрактные термины «бедность», «счастье» и «честность» («уровень жизни», «субъективное ощущение благополучия», «рейтинг надежности»). Некоторые области знания, такие как физика, практически порвали отношения с устным языком и полностью перешли на математическую заумь.

Сравнительно недавно математическая запись породила еще более эффективную систему — двоичную, которая применяется в программном обеспечении компьютеров. Для нее требуется всего лишь два знака — 0 и 1.

Глава 8. История несправедлива

Воображаемые структуры и письменность нивелировали биологическую неспособность человека организовывать большие коллективы.

Однако большие структуры не отличаются справедливостью - они организованы иерархически. Даже отцы основатели, подписавшие американскую Декларацию независимости, где заявлен принцип равенства, не распространяли принцип равенства на весь коллектив: права не получили женщины, негры и индейцы.

Американский воображаемый порядок освящал также иерархию богатства. Американцы тогда понимали равенство очень просто: богатые и бедные подчиняются одним и тем же законам. «Свобода» означала только одно: государство не может (за исключением чрезвычайных обстоятельств) конфисковывать частную собственность или указывать владельцу, как распорядиться имуществом.

Все перечисленные разделения — на свободных и рабов, белых и черных, богатых и бедных — коренятся в человеческом воображении.

Большинство людей считает иерархию своего общества естественной и единственно справедливой: это все прочие общества руководствуются ложными и нелепыми критериями.

У иерархий имеется важная социальная функция: люди, совершенно друг с другом не знакомые, сразу понимают, как им друг с другом обращаться.

Также иерархии влияют на характер и способности человека: прежде всего почти все навыки человеку нужно сперва привить, а потом развивать + даже если представители разных сословий проявляют одни и те же способности, им не гарантирован одинаковый успех, ведь играть им придется по разным правилам.

В большинстве случаев возникновение иерархии определяется набором случайных исторических факторов, а затем та или иная иерархия закрепляется, увековечивается и передается из поколения в поколение, а определенные группы людей подправляют и дополняют ее в соответствии со своими интересами.

Возникновение расовой иерархии в Америке. С XVI по XVIII век белые завозили в обе Америки миллионы рабов из Африки, чтобы те добывали сырье в рудниках и обрабатывали плантации. То, что рабов вывозили из Африки <= три фактора: Африка ближе, чем Азия; там уже существовал сложившийся рынок работорговли; негры обладали генетическим преимуществом - иммунитетом перед малярией и жёлтой лихорадкой, к-рые свирепствовали на плантация и убивали белых.

Сложившаяся ситуация получила идеологическое оформление и одобрение: богословы утверждали, что негры - это потомки Хама, биологи доказывали интеллектуальное и нравственное превосходство белых, а врачи писали, что негры живут в нечистоте и распространяют заразу.

Расистские мифы оказались удивительно живучи: они пережили и Гражданскую войну и законодательное запрещение рабства => к 1865 году белые (а также и большинство черных) прочно усвоили мысль, что черные глупее и ленивее белых, не заботятся о личной гигиене, зато склонны к насилию и половой распущенности.

Со временем предрассудки только усугублялись и закреплялись => сложилась система "законов Джима Кроу" => к середине XX века сегрегация на территории бывшей Конфедерации стала едва ли не более жесткой, чем под конец XIX века. Межрасовый секс превратился в безусловное табу (для линчевания достаточно было одного только подозрения).

Большинство социально-политических иерархий не имеют под собой логического или биологического основания. Они лишь фиксируют случайное стечение обстоятельств, подкрепленное мифами (именно поэтому полезно изучать историю).

Культурное, юридическое и политическое неравенство полов отчасти отражает их очевидные биологические отличия. Деторождение по определению является женской привилегией, ибо у мужчины нет матки. Но это универсальное зерно объективной истины каждое общество обволакивало слоями идей и культурных норм, весьма далеких от биологии. Женскому и мужскому началу приписывается целый ряд свойств, никак не вытекающих из биологии.

«Биология разрешает, запрещает культура». Природа охотно открывает перед нами самый широкий спектр возможностей. Но культура принуждает людей ограничиться лишь некоторыми и отказаться от всех остальных. Биология позволяет женщинам иметь детей — некоторые культуры принуждают их к реализации этой способности. Биология дает мужчинам возможность получать сексуальное удовлетворение друг с другом — некоторые культуры запрещают им реализовать эту возможность.

Культура обычно твердит, что запрещает лишь противоестественное, однако с биологической точки зрения противоестественного не существует. Все, что возможно, по определению естественно. Неестественное, нарушающее законы природы поведение попросту не могло бы осуществиться, его и запрещать нет смысла. Ни одно общество не попыталось отменить фотосинтез или запретить разноименным зарядам притягиваться друг к другу.

Наши понятия о «естественном» и «неестественном» почерпнуты не из биологии, а из христианского богословия. Христианские богословы утверждают, что Бог сотворил человеческое тело и каждому органу назначил конкретную функцию. До тех пор, пока мы используем члены и органы своего тела в предусмотренных Богом целях, мы живем естественно, если же используем их вопреки Божьему замыслу — это противоестественно. Но у эволюции замысла нет. Органы развивались не по чьему-то указу, и «назначение» их меняется. Ни один человеческий орган не выполняет ныне в точности те же функции, что выполнял сотню миллионов лет назад его «прототип». Органы развиваются для выполнения определенных функций, это верно, однако уже существующий орган может затем быть приспособлен и для другого.