В ареале этнических смещений (1 часть)
Поиск начала эпохи
То, что история, как социальная, так и этническая, делится на эпохи - кванты развития, не подлежит сомнению. Однако современники никогда не могут обнаружить ни начал, ни концов ни одной эпохи. Аберрация близости заставляет их видеть в событиях, весьма эффектных и болезненных, смену эпохи, тогда как на известном расстоянии очевидно, что это или смена фазы этногенеза, или эпизод внутри фазы, ставший, благодаря особому вниманию историков или, еще хуже, беллетристов, предметом особого внимания и интереса, не всегда бескорыстного. Так, французская революция 1789 г. рассматривалась современниками как поворотный пункт мировой истории. Так думал даже Карлейль, а верно ли это?
Французское королевство Гуго Капета - парижского графа, избранного королем в 987 г., расширялось при его потомках и к XIV в. охватило почти всю территорию современной Франции. Завоеванные силой оружия земли, будучи включенными в королевство Франция, постоянно находились в оппозиции... нет, не короне, а городу Парижу. На этом весьма выигрывали короли, часто не ладившие с населением своей столицы и тогда находившие опору в провинциальном дворянстве и буржуазии окраинных богатых городов. Но если провинции отлагались от короны, парижане помогали королям усмирить их.
Так, в XII в. Филипп Август покорил Нормандию, Мэн, Анжу, в XIII в. - Тулузу, а Филипп III - Бургундию. В XV в. полностью подчинены Бретань и отложившаяся Бургундия, а также часть Фландрии; в XVIII в. - Эльзас. И все население этих областей ненавидело Париж.
А парижане - наиболее пассионарный субэтнос - хотели, чтобы короли слушались их; и сила бывала часто на их стороне. В 1356 г. Этьен Марсель - глава купеческой гильдии; в 1413 г. Кабош - глава цеха мясников пытались захватить власть в Париже, а тем самым - во Франции. Следом шли аналогичные попытки: Лига, Фронда и, наконец - восстание Сентантуанского предместья, продержавшееся с 1789 по 1794 г. - не дольше, чем предшествующие. И после были аналогичные события: в 1848 г. и в 1870 г., но шум вокруг "Великой" революции забил все остальные мелодии и какафонии.
Ну вот, прошло 200 лет и мы видим, что Марат сопоставим с Кабошем, Дантон - с Этьеном Марселем, а Дюмюрье - с графом Арманьяком. Настоящая же история французского этноса началась в кровавый день битвы при Фонтанэ, потом - при прочтении Страсбургской клятвы и оформилась при избрании Гуго Капета. Видно это только при отдалении и охвате одним взглядом всего тысячелетнего процесса этнической истории Франции.
Но ведь Франция одна страна, настолько сильная, что процесс этногенеза внутри нее не был ни разу нарушен. Это очень упрощает работу историка. А ведь в нашем случае этносы малочисленны, соседи агрессивны, культурные влияния неотчетливы, но без установления соразмерности значимости событий никаких результатов получить нельзя. Следовательно, необходимо усовершенствовать методику исследования.
Степи Северного Прикаспия, где скрылись хунны, были не местом развития этноса, а местом встреч или поприщем для столкновений, значит, предметом исследования будет именно столкновение и вызываемое им смещение этногенезов, что само по себе не ново.
Как известно, смещение ортогенного процесса возникает за счет воздействия чужого этноса на аборигенов, причем это воздействие обычно проявляется при внезапной массовой миграции, которую аборигены не смогли своевременно отразить. В нашем случае таких миграций в Восточную Европу было две: готы - около 155 г. из "острова Скандзы" перебрались в устье Вислы [+114], после чего победным маршем дошли до Черного моря [+115], а хунны из Центральной Азии в 155-158 гг. [+116] достигли берегов Волги, где вошли в соприкосновение с аланами. Ситуация в степях Прикаспия и Причерноморья изменилась радикально и надолго. Значит, от этой даты можно вести хронологический отсчет событий этнической истории региона. Но если история готов, граничивших с Римской империей, относительно полна, то история хуннов с 158 г. по 350 г. совершенно неизвестна. Можно лишь констатировать, что за 200 лет они изменились настолько, что стали новым этносом, который принято называть "Гунны" [+117].
Согласно принятому нами постулату - дискретности этнической истории, мы должны, даже при размытости начальной даты, считать середину II в. за исходный момент отрезка истории. И нас не смущает то, что 200 лет истории не освещены источниками. Общий исход событий легко восстановить методом интерполяции, что уже в значительной части сделано. И хотя, по принятой шкале отсчета - рассмотрение истории с бэровских бугров низовий Волги -гунны находятся в центре нашего внимания, мы начнем не с них, а с их окружения: готов, римлян и ранних христиан, в IV в. создавших Византию.
Римская империя во II в. была страной вполне благоустроенной, но в II в. она превратилась в кошмарное поприще убийств и предательств, а в IV в. сменила даже официальную религию и освященную веками культуру. Иначе говоря, в 192-193 гг. произошла смена фаз этногенеза: инерция древнего толчка иссякла и заменилась фазой обскурации - бессмысленной растратой накопленных сокровищ: таланта, мужества, честности, ума и патриотизма. Так развивается дворец, в котором подгнивают балки перекрытий.
Христианские общины росли, крепли, множились и ветвились. Так бывает лишь тогда, когда негэнтропийный импульс, или, что то же самое, пассионарный толчок, зачинает новый процесс этногенеза. Попытка гальванизировать христианами Западную империю не дала положительных результатов, но этносы в зоне толчка, в том числе готы, обрели новую энергию, шли от победы к победе и находились в фазе пассионарного подъема. А гунны?
Загадка и задача
Кто такие "гунны" и каково их соотношение с азиатскими хунну? Действительно, оба эти народа были по культуре далеки друг от друга, однако К.А. Иностранцев, отождествивший их [+118], был прав, за исключением даты перекочевки (не IV в., а II в.), а американский историк Отто Мэнчен-Хелфен сомневался в тождестве хуннов и гуннов напраснно [+119], ибо его возражения: неизвестность языка хуннов и гуннов, невозможность доказать факт перехода с Селенги на Волгу, несходство искусства тех и других - легко опровергаются при подробном и беспристрастном разборе обстановки II-V вв [+120]. Эту "загадку" можно считать отошедшей к истории науки, а современная наука ставит перед нами уже не загадку, а задачу: каким образом могло получиться, что немногочисленный (об этом ниже) бродячий этнос создал огромную державу, развалившуюся через 90 лет, да так основательно, что от самого этноса осталось только имя? Решить эту задачу путем применения традиционной методики невозможно, иначе она была бы давно решена. Попытка А.Н. Бернштама применить к доклассовому обществу социальные категории [+121] привела автора к позорному разгрому [+122] из-за многочисленных передержек. Но применение этнологии - естественной науки должно дать лучший результат.
История европейских гуннов написана подробно и исчерпывающе отвечает на вопросы: "как было?" и "что было?", но не затрагивает вопросов "почему?" и даже: "а могло бы быть иначе?". Естествознание же интересуется именно этими вопросами, как впрочем и широки читатель. В нашей предваряющей работе по рекомендации редактора проф. М.И. Артамонова последние вопросы обойдены молчанием, ибо в I960 г. этнологии, как самостоятельной науки, еще не существовало. Но теперь она есть [+123] и в сочетании с традиционной фактографией может помочь в поисках решения. И больше того, она позволит отказаться от филологического источниковедения, которое занимается взглядами древних авторов, а не тем, что было на самом деле.
Не то чтобы издание и комментирование источников были не нужны. Как раз наоборот! Только из них этнолог получает достоверную информацию о событиях, но вместе с тем он получает вполне неполноценную интерпретацию, отражающую уровень науки II-VI вв. И это очень мешает пониманию направления этнических и социальных процессов, ибо уровень науки XX в. все-таки несколько выше и охват темы - шире.
Поэтому мы видим задачу в том, чтобы, используя накопленный и проверенный материал фактов, понять и объяснить его как явление биосферного масштаба, т.е. соединить этническую историю с палеогеографией I тыс. н.э. Отсюда вытекает наше отношение к библиографии и истории проблемы. Библиографические сноски не исчерпывающи, так как нашей задачей является изучение хуннов, а не хуннологов. С XVIII в. хуннская тема увлекала многих талантливых историков, но. их взгляды блестяще изложены К.А. Иностранцевым в специальной работе, повторять которую нет смысла. Новые разногласия учтены автором этих строк в цитированных работах. Поэтому целесообразно не повторять пройденного, а дать, так сказать, двуступенчатую систему отсылочных сносок: ссылаться на последние обобщающие работы, в которых изложение источников и взгляды предшественников уже критически обработаны и проверены. Да ведь нельзя вложить в одну главу книги все, что выучил за 30 лет!
Зато за счет экономии, проведенной предлагаемым способом, появилась возможность использовать достижения палеогеографии, что особенно интересно для описываемого периода, ибо климатические колебания II-IV вв. были весьма резкими. Именно этот параметр позволит пролить свет на главную тему нашей книги - характеристику разных типов этнических контактов.
Встречи
Перейдя на новое место, неукротимые хунны не могли не встретиться с аборигенами. Обычно именно встречи и столкновения на этническом уровне привлекали внимание древних историков и фиксировались в их сочинениях. И о приходе хуннов в Прикаспий есть упоминания: уже упомянутого географа Дионисия Периегета, около 160 г., и Птоломея в 175-182 гг. Но этого так мало, что даже возникло сомнение, не вкралась ли в их текст ошибка переписчика [+124]. Однако такое сомнение неосновательно! [+125], ибо автор VI в. Иордан, ссылаясь на "древние предания", передает версию, проливающую свет на проблему [+126].
Король готов Филимер, при котором готы ко второй половине II в. появились на Висле [+127], привел свой народ в страну Ойум -страну, изобилующую водой. Предполагается, что страна Ойум располагалась на правом берегу Днепра [+128]. Там Филимер разгневался на каких-то женщин, колдуний, называемых по-готски "галиурунами" и изгнал их в пустыню, где с ними встретились "нечистые духи", и потомки их образовали племя гуннов.
Видимо так и было. Хунны, спасшиеся от стрел и мечей сяньбийцев. оказались почти без женщин. Ведь редкая хуннка могла вынести 1000 дней в седле без отдыха. Описанная в легенде метисация - единственное, что могло спасти хуннов от исчезновения.
Но эта метисация, вместе с новым ландшафтом, климатом, этническим окружением так изменили облик хуннов, что, для ясности, следует называть их новым именем гунны, как предложил в 1926 г. К.А. Иностранцев (см. выше).
Такая радикальная перемена в образе жизни и культуре -явление естественное. Английские крестьяне XVII в. - пуритане, баптисты, квакеры и католики, эмигрировавшие в Америку, за 200 лет переродились в скваттеров и трапперов, потом в ковбоев, потом в гангстеров. Они стали непохожими на англичан, но ведь и те со времен Тюдоров изменились, хотя и в другом направлении.
Еще более нагляден пример испанцев в Латинской Америке. В XVI в. Кортес покорил ацтеков с помощью тласкаланцев и семпоальцев, которые за помощь и союз были освобождены от всех налогов. Смешение креолов с индейцами шло медленно, но расхождение "Новой Испании" с метрополией - быстро. Креолы -испанцы, рожденные в Америке, - в XVIII в. возненавидели "гачупинов", так называли приезжавших из Испании.
В XIX в. испаноязычные католические колонии отпали от Испании и вернули индейские названия: Мехико, Чили, а креолы выдумывали себе генеалогии, чтобы походить не на испанцев, а на ацтеков или инков, ибо называли себя не "испанцами", а "американцами".
Хунну и гунны - аналогичный пример этнической дивергенции, но с более печальным исходом. Дивергенция - следствие миграции, а на новом месте пришельцы не могут не вступить в контакт с соседями, но контакты бывают разными.
Аланы: жившие между нижней Волгой и Доном, встретили хуннов недружелюбно. Однако во II-III вв. хунны, постепенно становящиеся гуннами, были слишком слабы для войны с аланами, потрясавшими даже восточные границы Римской империи. На берегах Дуная их называли роксаланы, т.е. "блестящие" или "сияющие аланы" - ср. греческое чтение бактрийского имени Раушанак - Роксана (жена Александра Македонского) [+129]
В низовьях реки Сейхун (Сырдарья) жил оседлый народ хиониты, которых китайцы называли "хуни" и никогда не смешивали с хуннами [+130]. С хионитами хунны не встречались. Очевидно, лежавшая между ними суглинистая равнина, с экстрааридным, т.е. сверхзасушливым климатом, была природным барьером, затруднявшим этнические контакты, нежелательные для обеих сторон.
Северными соседями хуннов были финно-угорские и угро-самодийские племена, обитавшие на ландшафтной границе тайги и степи. Их потомки - манси и ханты (вогулы и остяки) - реликты некогда могучего этноса Сыбир (или Сибир [+131]), в среднегреческом произношении савир, в древнерусском - север, северяне, которых еще в XVII в. называли "севрюки". Прямых сведений о хунно-сибирских контактах нет, что само по себе говорит об отсутствии больших войн. Косвенные соображения, наоборот, подсказывают, что отношения савиров и хуннов, а позднее - гуннов, были дружелюбными. Вот тут-то и зарыта собака!
Свободное место
Обычно, когда в коммунальную квартиру въезжают новые жильцы, то их встречают враждебно, так как они претендуют на площадь, которую старые жильцы норовили приспособить для себя. Исключением является лишь та редкая ситуация, когда новоселы занимают комнату, давно пустующую и никому не нужную. Но разве бывает такая ситуация в природных ландшафтах - где естественный прирост толкает на расширение ареала до возможных пределов? Бывает! Но только тогда, когда какая-то территория становится непригодной для ведения привычного хозяйства и, следовательно, ненужной. Ее покидают и не интересуются тем, кто ее займет, лишь бы не стал агрессором.
Внутренние .области обширного Евразийского континента принципиально отличаются от прибрежных характером увлажнения. Западная Европа, по существу, большой полуостров, и омывающие ее моря делают ее климат стабильным. Конечно, и здесь наблюдаются вариации и повышением или понижением уровня увлажнения, но они невелики и значение их для хозяйства народов Западной Европы исчерпывается отдельными эпизодическими засухами или наводнениями. Те и другие быстро компенсируются со временем, но даже в этом случае последствия их отмечаются в хрониках.
Исследуя эти процессы, необходимо помнить, что хронисты или, по-нашему - летописцы, всегда отмечают события и явления редкие, экстраординарные, а не обычные, характерные для описываемого периода. Так, в дождливые периоды отмечаются ясные дни или месяцы и наоборот. Особенно важно учитывать смены повышенных увлажнении и атмосферных фронтов, а пути циклонов постоянно смещаются с юга на север и обратно. Как установлено, эти смещения происходят от колебаний солнечной активности и соотношений между полярным, стабильным, и затропическим, подвижным, антициклонами, причем ложбины низкого давления, по которым циклоны и муссоны несут океаническую влагу на континент, создают метеорологические режимы, оптимальные или для леса, или для степи, или для пустыни.
И если даже в прибрежных регионах эти смещения заметны, то внутри континента они ведут к изменениям границ между климатическими поясами и зонами растительности. Последние же определяют распространение животных и народов, хозяйство коих с окружающей средой всегда связано тесно.
И наконец, смены зон повышенного увлажнения наглядны при изучении уровней Каспия, получающего 81% влаги через Волгу, из лесной зоны, и Арала, который питают реки степной зоны. Уровни эти смещаются гетерохронно, т.е. при трансгрессии Каспия идет регрессия Арала и наоборот. Возможен и третий вариант:
когда циклоны проходят по арктическим широтам, севернее водосбора Волги, снижаются уровни обоих внутренних морей. Тогда расширяется пустыня, отступает на север тайга, влажные степи становятся сухими и тает Ледовитый океан. Именно этот вариант имел место в конце II в. и особенно в III в. Кончился он только в середине IV в.
Эта длинная преамбула позволяет дать краткий ответ на поставленный вопрос. Неукротимые хунны уходили на запад по степи, ибо только там они могли кормить своих коней. С юга их поджимала пустыня, с севера манила окраина лесостепи. Там были дрова - высшее благо в континентальном климате. Там в перелесках паслись зубры, благородные олени и косули; значит, было мясо. Но углубиться на север хунны не могли, так как влажные лесные травы были непривычным для хуннских коней, привыкших к сухой траве, пропитанной солнцем, а не водой.
Местное же население, предки вогулов (манси) [+132], отступало на север, под ласковую тень берез и осин, кедров, елей и пихт, где водились привычные для него звери, а светлые реки изобиловали рыбой. Им не из-за чего было ссориться с неукротимыми хуннами. Наоборот, они, видимо, понравились друг другу. Это можно заключить по тому, что в конце V в. и в VI в., когда гуннская трагедия закончилась и гуннов, как этноса, не стало, угорские этносы выступают в греческих источниках с двойным названием: "гунны-савиры", "гунны-утигуры", "гунны-кутригуры", "хуну-гуры" [+133]. Если даже приуральские угры не смешивались с потомками хуннов, то очевидно, что они установили контакт на основе симбиоза, а отнюдь не химеры. Такой контакт позволил им объединить силы, когда они понадобились.
Напомним, значение терминов. Симбиоз - близкое сосуществование двух и более этносов, причем каждый имеет свою экологическую нишу. Химера - сосуществование в одной экологической нише. Отношения между этносами могут быть и дружескими, и враждебными, метисация возможна, но не обязательна, культурный обмен иногда бывает интенсивным, иногда - слабым, заменяясь терпимостью, переходящей в безразличие. Все зависит от величины разности уровней пассионарного напряжения контактирующих этносистем.
Иногда имеет значение характер социального строя, но в нашем случае этого не было. Южносибирские и приуральские финно-угры в III в. имели свою организацию, которую китайские географы назвали Уи-Бейго - Угорское Северное государство [+134]. Оно было расположено на окраине лесной зоны, примерно около современного Омска. У хуннов тоже была военная организация и вожди отрядов, без которых любая армия небоеспособна. Но и те, и другие находились в родовом строе - первобытнообщинной формации, что исключало классовые конфликты между обоими этносами. Двести лет прожили они в соседстве, и когда наступила пора дальних походов на Европу, двинулись не хунны и угры, а потомки и тех, и других - гунны, превратившиеся в особый этнос. Хунны стали ядром его, угры - скорлупой, а вместе - особой системой, возникшей между Востоком и Западом вследствие уникальной исторической судьбы носителей хуннской пассионарности.
Великая пустыня и север
И все-таки неукротимые хунны не смогли бы уцелеть, если бы в ход событий не вмешалась природа. Степь, которая была для их хозяйства вмещающим ландшафтом, в начале н.э. была не пустой равниной, покрытой только ковылем и типчаком. В ней были разбросаны островки (колки) березового и осинового леса, встречались сосновые боры. Там паслись несметные стада сайгаков; лисицы-корсаки охотились на сурков и сусликов. Громадные дрофы и красавцы журавли подвергались нападениям степных орлов и небольших, но ловких удавов. Степь могла кормить даже такого свирепого хищника, как человек. Почему же финно-угры так легко отказались от степных угодий, принадлежавших им по праву?
Во II в. атлантические циклоны сместили путь своего прохождения на восток, в глубины континента [+135]. в I в. они несли влагу через южные степи и выливали ее на горные хребты Тарбагатая, Саура и Тяньшаня, откуда они текли в Балхаш и Арал. Степи при этом зимой увлажнялись оптимально. Снега выпадало достаточно (свыше 250 мм в год), чтобы пропитать землю и обеспечить растительности возможность накормить собой травоядных, а телами тех - хищников, в том числе людей. Но в середине II в. путь циклонов сдвинулся в лесную зону, что вызвало обмеление Арала и подъем уровня Каспия на 3 м. Величину трансгрессии определил В.Г. Рихтер, изучив донные отложения Кара-Богаз-Гола и высоту бара, отделяющего залив от моря [+136].
Но в III в. вековая засуха развернулась с невиданной мощью. Северная аридная степь сдвинулась к северу, заменившись экстрааридной пустыней. Количество осадков снизилось до 100-200 мм в год. полынь вытеснила ковыль, куманы заменили сайгаков, ящерицы, ядовитая гюрза, варан - степных удавов.
Тогда угры покинули изменившую им природу и двинулись на север по великой реке Оби, а самодийцы - по красавцу Енисею. Самодийцам повезло больше. Они достигли северного аналога Великой степи- тундры, научились приручать северного оленя и сделали местопребывание этого прекрасного зверя своим месторазвитием. От берегов Хатанги и Дудыпты до Кольского полуострова распространились кочевники оленеводы, и там они прожили свой исторический цикл - 1200 лет, о которых мы, к сожалению, ничего не знаем, как и о судьбе прочих бесписьменных народов.
Угры, продвигавшиеся по Оби, встретили племя, а может быть, целый народ, имени которого история не сохранила. Открыли его археологи и свою находку назвали "Усть-полуйской культурой" [+137]. Название же, которое ему попытались дать, исходя из мансийских преданий - "сииртя", означает - неупокоенный дух убитого, приходящий по ночам для отмщения своим погубителям [+138], Манси считали, что последние "сииртя" прячутся в пещерах Северного Урала и Новой Земли и, являясь невидимками, очень опасны.
Что же, может, так оно и было.
Правильнее всего предположить, что миграция угров на север произошла вследствие великой засухи III в. или сразу после нее, а пассионарность, необходимую для столь грандиозных свершений, предки нынешних угров получили от метисации с хуннами, у которых пассионарность была в избытке, а все остальное потеряно. Но метисация всегда бывает взаимной, и, как уже было сказано, хунны превратились в гуннов.
Но тут для каждого читателя, знакомого с географией, встает вопрос: как скотоводческий и конный этнос мог преодолеть таежный барьер, отделяющий южную степь от северной, т.е. тундры? Зимой в тайге глубокий снег, через который лошадей не провести, а летом болота с тучами гнуса. По глубокой Лене предки якутов в XI в. спускались на плотах, но по бурному Енисею через перекаты и мели Оби этот способ был бы слишком рискованным. А кроме того, угры и сами гунны распространялись на север по Волге, а в этой реке -течение сильное. Тем не менее большинство северных народов Восточной Европы имеют два раздела: финский -древний и угорский - пришлый. Мордва: эрзя - финны, мокша -угры. Мари: горные черемисы - финны, луговые - угры. "Чудь белоглазая" - финны. Чудь Заволоцка - угры. (Чудь Заволоцкая или Великая Пермь - Биармия скандинавских саг).
Видимо, южным этносом были лопари, сменившие свой древний язык на финский. Язык, поскольку он является средством общения, бесписьменные этносы меняют легко и часто. Передвигаться же по тундре с востока на запад, на Кольский полуостров и в Северную Норвегию, было тогда не сложно.
И, наконец, чуваши состоят из двух компонентов: местного и тюрксого, даже не угорского. Поскольку чувашский язык принадлежит к наиболее архаичным тюркским языкам, сопоставление его с гуннским правдоподобно [+139].
Заметим, что все перечисленные этносы живут около Волги и ее притоков или поблизости от них. Значит, именно Волга, замерзающая зимой, была дорогой угров и гуннов на север. Ту же роль в Зауралье играли Обь и Енисей. Угро-самодийцы обрели новую родину, заменив собой древние циркумполярные этносы, от которых сохранился только один реликт - кеты.
В предлагаемой реконструкции гипотетична только дата переселения - III-IV вв. Она является выводом дедуктивным, т.е. предлагается на базе изучения всей климатической и этнической истории. Действительно, ни до, ни после этой даты не было ни мотивов, ни возможностей для столь большой миграции. Но как при любом гипотетическом построении любые новые аргументы за и против желательны.
И последнее, финны и угры с гуннами не ассимилировали друг друга, а жили на основе симбиоза. Это снижало необходимость межплеменных войн и резни. Только несчастные "усть-полуйцы" превратились в страшных духов - "сииртя", а в прочих местах миграция прошла относительно благополучно. Заметим это и обратимся к югу.
Великая пустыня и юго-запад
Скифы и сменившие их сарматы жили полуоседлым бытом, совмещая земледелие с отгонным скотоводством. Скот их нуждался в сене, потому что в их степях снеговой покров превышал 30 см, что исключает тебеневку (добычу скотом корма из-под снега). Сухие степи их не привлекали, а пустыня просто отпугивала. Зато луга и лесостепь сарматы умели осваивать, чуждаясь только дубрав и березово-осиновых лесов; там им нечего было делать. Поэтому, сопоставив карту распространения сарматских племен I в. и разнотравно-дерновинно-злаковых степей, нетрудно определить размеры Сарматии: от среднего Дуная на западе до Яика и даже Эмбы на востоке.
Однако зауральская Сарматия была периферией их ареала, ибо Причерноморье получает дополнительное увлажнение от меридиональных токов черноморского воздуха, Каспий же в то время стоял на абсолютной отметке минус 36 м и его северный берег был расположен южнее параллели 45 градусов 30 минут, хотя Узбой в то время впадал в Каспий [+140]. При столь малом зеркале испарение было слабым и не влияло заметно на климат северного берега Каспия.
Когда же наступила великая засуха, сарматы стали покидать восточные степи и берега Каспийского моря. Они передвинулись за Волгу, а сокращение пастбищных угодий компенсировали расширением запашки зерновых, ибо Римская империя охотно покупала их дешевый хлеб.
Таким образом, восточнее Волги образовались свободные от населения пространства, и они стали пристанищем для хуннов, привыкших на своей родине к еще более засушливым степям, нежели полынные, опустыненные степи Северного Прикаспия.
Но подлинная пустыня надвигалась на степь с юга. Полынь уступала место саксаулу и солянкам. Тот ландшафт, который ныне бытует в Кызылкумах и Каракумах, окружил с севера Аральское море, которое высохло настолько, что превратилось в "болото Оксийское [+141]". И эта местность в III в. была даже еще хуже, так как бурые суглинки, в отличие от песков, не впитывают дождевую воду, а дают ей испариться, оставляя равнину гладкой, как стол.
Засуха не пощадила и Балхаш, который высох так, что дно его было занесено эоловыми отложениями, перекрывшими соленые почвы. После засухи, кончившейся в IV в., Балхаш не успел осолониться [+142]. Обитавшие вокруг него усуни отошли в горы Тяньшаня, а их земли заняли потомки "малосильных" хуннов, сменившие свое имя на "чуйские племена".
Великая пустыня и юг
Все населявшие степи племена в III в. были слабы. Политическое значение они обрели лишь во второй половине IV в., когда атмосферная влага вновь излилась на континентальные пустыни.
Чтобы не возвращаться больше к истории Средней Азии, долгое время развивавшейся отдельно от истории Азии Центральной, отметим, что все силы народов Приаралья и Припамирья были скованы войнами с Ираном [+143].
Внешнеполитическое положение Ирана в середине III в. было весьма напряженным. Борьба с Римской империей была делом нелегким. После первых удач, закончившихся пленением императора Валериана в 260 г., персам пришлось перейти к обороне. Римляне проводили контрнаступление планомерно и последовательно: в 283 г. они отняли у персов контроль над Арменией, а в 298 г. навязали Ирану невыгодный Нисибинский мир.
Талантливый шах Шапур II (309-379) был вынужден в первую половину своего царствования тратить средства и силы на отражение наступления хионитов, но к 356 г. хиониты стали союзниками Ирана и под их натиском пала Амида, форпост римлян в Месопотамии.
Успокоение на восточной границе дало персам возможность отразить наступление Юлиана в 361 г. После 371 г. нажим персов на запад ослабел. Почему?
Оказывается, в 368-374 гг. восстал наместник восточной границы, Аршакид, сидевший в Балхе. В 375-378 гг. персы потерпели поражение настолько сильное, что Шапур даже снял войска с западной границы и прекратил войну с Римом; хонны, т.е. хиониты выступили на поддержку восстания, разорвав союз с Ираном; восстание погасло при совершенно неописанных обстоятельствах, но сразу же вслед за подавление Аршакида в персидских войсках появляются эфталиты, как союзники шаханшаха, в 384 г. Это не может быть случайным совпадением. В самом деле: Балх лежит на границе иранского плоскогорья и горной области около Памира. Задачей персидского наместника было наблюдение за соседними горцами и, можно думать, до восстания ему удавалось препятствовать их объединению. Но как только это воздействие прекратилось, горные племена объединились и покончили со своим врагом, чем и объясняется их союз с персидским царем. Степные хиониты, поддерживавшие повстанца, видимо, были разбиты, так как их нажим на Иран с этого времени прекратился. С середины IV в. эфталитское царство стало преградой между оседлым Ираном и кочевническими племенами Евразийской степи, в том числе - среднеазиатскими хуннами. Этим объясняется, почему Иран больше беспокоился об укреплении кавказских проходов, нежели о своей восточной границе, лишенной естественных преград.
Эфталиты были народ воинственный, но немногочисленный. Успехи их объясняются глубоким разложением захваченных ими областей. Судьба их могущества напоминает историю средневековой Швейцарии, устрашавшей Европу до тех пор, пока Франция и Австрия были в упадке. Эфталиты совершали свои губительные набеги, главным образом, на Индию, а для стран восточное Памира и Тяньшаня их вмешательство было только эпизодом [+144].
В III в. китайцы утеряли влияние на владения к северу от Стены. Крайним пунктом распространения Китая на запад стал Дуньхуан. Династия Цзинь вернула часть застенных владений, а именно низовья реки Эдзин-Гол и турфанскую котловину, которая в 345 г. была переименована в "область Гаочан Гюнь" [+145]. Управление этой отдаленной областью было для китайского правительства чрезмерно затруднительно, и она, естественно, вошла в сферу влияния правителей Хэси.
Прочие владения в III в. имели тенденцию к укрупнению: н;) юго-западе создалось государство Сулэ (Кашгар), на юге оно включило Яркенд [+146], на северо-западе - Тяньшань. Хотан усилился и остался единственным владением, продолжавшим тяготеть к Китаю. Это была не политическая зависимость, а культурная близость, выражавшаяся в регулярных посольствах из Хотана в Китай.
На северо-западе распространилось по северным склонам Тяньшаня княжество Чеши, от оз. Баркуль на востоке, до верховьев р. Или на западе; на юге Шаньшань объединила все владения от стен Дуньхуана до берегов Лоб-нора. В центре страны захватил гегемонию Карашар (Яньки), около 280 г. подчинивший себе Кучу и ее вассалов Аксу и Уш [+147]. Однако можно думать, что Карашар стал столицей не монолитной державы, а конфедерации, так как на карте "Западного Края" эпохи Цзинь помечена граница между Кучей и Карашаром, и в дальнейшем эти оба государства имеют разных правителей, хотя и выступают в тесном союзе. Народ охарактеризован как "тихий и мирный", избегающий общения с чужеземцами, даже торговля будто бы производится без произнесения единого слова [+148].
Обитателей "Западного Края" обогащала только посредническая торговля, так как культура шелка была введена в Хотане лишь во второй половине IV в., откуда перешла в Согдиану в V в. [+149] Все сведения о "Западном Крае" или "Серике" получены античными авторами не из первых рук, потому что парфяне не допускали прямых сношений между Римом и Китаем [+150]. Не исключена возможность того, что парфяне нарочно дезинформировали римлян, чтобы затруднить им сношения с Восточной Азией.
Итак, грандиозная засуха III в. так ослабила степные этносы , Турана, что они проиграли войну с Ираном [+151] и стали жертвой своих восточных соседей: сначала гуннов, а потом тюркютов [+152].
Примечания
[+114] Иордан. О происхождении и деянии гетов. Иордан считал готов потомками гетов, конечно, ошибочно, стр. 195.
[+115] Дата появления готов на Черном море (весьма приблизительно: "время Каракаллы" (211 -217). (См.: Вебер Г. Всеобщая история. Т. IV. М., 1893, стр. 449.)
[+116] Гумилев Л. Н. Некоторые вопросы истории хуннов.// ВДИ. 1960. N 4, стр. 120-125. (Приведена литература.)
[+117] Иностранцев К.А. Хунну и гунны. // Тр. туркологического семинария. T.I. Л., 1926, стр. 118-119, (предложил применить название "гунны" для европейской ветви хуннов, дабы избежать путаницы. Применять же современное китайское чтение иероглифов - "сюнну" -равно безграмотно и антипатриотично).
[+118] Иностранцев К.А. Указ. соч.
[+119] Maenchen-Helfen О. The Huns and the Hsiung-nu. Bizanion, American Series.III.T.XVII, 1925. P. 222-243; The Legende of the Origins of Huns. ibid., 244-252.
[+120] Гумилев Л.Н. Некоторые вопросы...// ВДИ, 1960, N4, стр.120-125. Он же. Хунну, стр. 236-249.
[+121] Бернштам А.Н. Очерки истории гуннов. Л., 1951.
[+122] ВДИ. 1952. N1, стр. 101-109; Сов.археол, 1953. T.XVII. стр. 320-326.
[+123] Гумилев Л.Н Этногенез и биосфера Земли. Второе издание - Л.1989.
[+124] См.: Maenchen-Helfen О. Ор cit. P. 244-252,
[+125] См.: Гумилев Л.Н. Некоторые вопросы истории хуннов //ВДИ. 1960. N4, стр. 120-125.
[+126] См.: Иордан. Указ. соч., стр. 90.
[+127] Там же, стр. 195.
[+128] Там же.
[+129] См.: Гумилев Л.Н. Сказание о хазарской дани // Русская литература. 1974, N3, стр. 164-174.
[+130] См.: Гумилев Л.Н. Эфталиты и их соседи в IV веке// ВДИ, 1959, N1, сто. 129-140.
[+131] См.: Артамонов М.И. Указ. соч., стр. 103-113 (приведена литература).
[+132] Именно предки вогулов (манси) в первых веках и. э. имели наибольшую территорию, и этнонимы манси, мадьяр и мишар - всего лишь звуковые варианты одного имени (См.: Чернецов В.Н., Мошинская В.И. В поисках древней родины угорских народов// По следам древних культур от Волги до Тихого океана. М., 1954, стр. 190.)
[+133] См.: Скржинскдя Е.Ч. Комментарий в кн.: Иордан, стр. 222-223.
[+134] Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений... Т. Ш. Приложения, карта 3 (время Сань-го).
[+135] См.: Гумилев Л.Н. Гетерохронность увлажнения Евразии в средние века// Вестн. Ленингр. Ун-та. 1966, N18.
[+136] См.: Рихтер В.Г. Донные отложения Кара-Богаз-Гол как индикатор колебаний уровня Каспийского моря// Бюл. МОИП. Отд. геологии. 1961. Вып. 1.
[+137] Чернецов В.Н., Мошинскмя В.И. В поисках древней родины угорских народов, стр. 163-192.
[+138] Сииртя - слово самоедское; применяется также к Заволоцкой Чуди. (См.: Ефименко П.С. Чудь Заволоцкая. Архангельск, 1986, стр. 24. 42, 86; Записки Географического общества. 1864. N2, стр. 49 (Шаманство в Сибири).
[+139] См.: Серебрянников Б.А. Происхождение чуваш по данным языка// О происхождении чувашского народа. Чебоксары, 1957, стр. 41.
[+140] См.: Гумилев Л.Н. История колебаний уровня Каспия за 2000 лет (с VI в. до н.э. по XVI в. н. э.). Колебания увлажненности Арало-Каспийского региона в голоцене., М., 1980, стр. 37-39.
[+141] Гумилев Л.Н. Гетерохронность увлажнения Евразии в средние века, стр. 85.
[+142] См.: Берг Л.С. Беседа со студентами Московского Университета. // Вопр. географии. 1951, N3, стр. 68-69.
[+143] Alfheim F., Stiei R. Die Araber in der Alton Welt. Bd. V. Teil 2. Berlin, 1969. 507-525.
[+144] См.: Гумилев Л.Н. Древние тюрки, стр. 18-19.
[+145] Бичурин Н.Я. Собрание сведений... Т.П. стр.249; Т.Ш. стр.19.
[+146] См.: Бичурин Н.Я. Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии. Чебоксары, 1960. стр.365.
[+147] Там же. стр. 557-562.
[+148] См.: Марцеллин, Аммиан. Вып. II. стр. 188-191
[+149] См.: Hannestac К. Les relations de Byzance avec la Transcaucausie et L'Asie Centrale au V et VI siecles. Byzantion. T.XXV-XXVII. Brixelles, 1957.p.450
[+150] ibid. p. 120.
[+151] См.: Гумилев Л.Н. Колебания степени увлажнения и миграции народов в Юго-Восточной Европе с II по IV вв. // Autes du VII Congres International' des Sciences Prehisloriques& Prague, UNESCO, 1971. p. 951-955
[+152] См. Гумилев Л.Н. Древние тюрки, cтр. 35-37
ГЛАВА IV