Должен ли отец играть с ребенком?

Многие жены считают это одной из важней­ших отцовских обязанностей и выражают недовольство, если супруг норовит от нее уклониться. Однако мне такая постановка вопроса не кажется правильной. Начнем с того, что ребячьи игры — психологически нелегкое занятие для взрослых. Многим людям это на­столько тяжело, что они предпочли бы полдня перетаскивать мешки с картошкой, чем полча­са перекатывать с места на места игрушечные машинки, загоняя их в гараж. Когда их заставляют этим заниматься, им становится так скучно, что они начинают на ходу засыпать. Одна из мам, обратившихся ко мне за сове­том, страшно сердилась на мужа, поскольку его игры с ребенком всегда заканчивались од­ним и тем же. Минут через десять муж раз­ражался громким храпом, а ребенок — оби­женным плачем. Жена считала, что муж де­лает ей назло, а он искренне хотел ей угодить, но — не мог. В развитии человека есть определенные стадии, и то, что легко выпол­няется на одном этапе, бывает сильно затруд­нено или вообще недостижимо на другом. Ска­жем, у двухлетнего ребенка еще нет абстракт­ного мышления, и его бессмысленно обучать решению математических задач. Когда же ка­кая-то стадия развития пройдена, вернуться на нее тоже подчас невозможно.

Я в детстве обожала играть в прятки. Из всех коллективных игр это была, пожалуй, моя самая любимая. Тогда дети вообще больше играли на свежем воздухе, и в играх принимал участие весь двор, так что было очень весело. Потом мы подросли и уже предпочитали про­сто бродить по улицам или болтать, сидя на лавочке. Потом пошли кто работать, кто в ин­ститут, и стало совсем уже не до детских игр.

И вот однажды, на первом или на втором курсе, мы с моими приятелями-студентами поехали на дачу. А там кто-то вдруг предло­жил «тряхнуть стариной» и поиграть в прят­ки. Все пришли в восторг, в том числе и я, быстро посчитались и разбежались кто куда. То, что произошло дальше (хотя вроде бы ничего особенного не произошло), я запомни­ла навсегда: со стороны дома доносился смех ребят, которых «застукал» водящий, в их го­лосах чувствовалось непритворное веселье, а я стояла в углу сада за яблоней и мне было безумно скучно. Я честно пыталась настроить­ся на веселый лад, напоминала себе, что я так любила играть в эту игру, но всколыхнуть в душе интерес никак не удавалось. Ощущение скуки не проходило. В жизни каждого чело­века бывает какой-то свой момент прощания с детством. Я, например, именно тогда поняла, что мое детство прошло окончательно.

С возрастом почти все люди утрачивают све­жесть мировосприятия, присущую детям. Как правило, ее удается сохранить лишь талантли­вым людям искусства.

Примерно то же происходит и со способно­стью к детской игре. Обычно ее сохраняют те, в ком до конца жизни остается много ре­бяческого, кто любит дурачества, клоунаду, розыгрыши. Но вот незадача! Эти черты до­статочно редко сочетаются с тем, чего ждут от мужей их требовательные жены: с серьез­ностью, основательностью, ответственностью.

Помню, администраторы одного детского центра были в полном восторге от папаши, ко­торый, не успев там появиться, принялся раз­влекать ребят всякими фокусами и даже, не долго думая, встал на голову.

«Надо же, какой отец!» — с нескрываемой завистью вздыхали они.

Но как раз с ролью отца Григорий справ­лялся из рук вон плохо. Он был ужасно хао­тичный, все забывал, все терял, на него ни в чем нельзя было положиться, ни на какой ра­боте он подолгу не задерживался, поскольку никто не желал долго терпеть его безответ­ственности, и все в доме держалось на его старой, больной матери (жену Григорий вы­брал по принципу «два сапога — пара», и она в один прекрасный день сбежала «искать се­бя» в другой город, оставив его с двумя ма­ленькими детьми).

Так уж устроена жизнь, чем-то обязатель­но приходится поступаться. Либо отец — ве­ликий затейник и приводит в восторг всю ок­рестную детвору, либо он добытчик и надеж­ная опора семьи. Порой, конечно, и за клоу­наду платят деньги, но это, скорее, исключе­ние из правил.

Очень точно связь серьезности, даже суро­вости, и хозяйственности уловил русский по­мещик А. Н. Энгельгардт, хорошо знавший народную жизнь на Смоленщине. Рассказы­вая, какие качества в идеале должен иметь глава семьи, называемый «большаком», он пи­сал: «Чем суровее большак, чем деспотичнее, чем нравственно сильнее, чем большим уважением пользуется от мира, тем больше хозяй­ственного порядка, тем зажиточнее двор. Су­ровым деспотом-хозяином может быть только сильная натура, которая умеет держать браз­ды правления силою своего ума, а такой ум­ственно сильный человек непременно вместе с тем есть и хороший хозяин, который может, как выражаются мужики, все хорошо «зага­дать»; в хозяйстве же хороший «загад» — пер­вое дело, потому что при хорошем загаде и работа идет скорее и результаты получаются хорошие».

Конечно, раньше и жизнь была суровей. Небрежное ведение крестьянского хозяйства в средней полосе России без преувеличения было чревато для членов семьи голодной смер­тью, так что характер «большака» не на пус­том месте сформировался. Сейчас жизнь суще­ственно облегчилась (хотя мы считаем, что живем неимоверно трудно), и требования к главе семейства тоже смягчились. Однако об­щий принцип остался прежним.

Мне кажется, гораздо важнее, чтобы отец учил детей тому, чему не может научить мать: привлекал сыновей к мужским делам. А главное — разговаривал с детьми, выступал в роли мудрого наставника, к которому можно обратиться с самыми разными вопросами, ко­торый много знает и готов поделиться своими знаниями.

Вы скажете: «Да где ж такого взять?»

Но у любого взрослого, даже у самого нео­бразованного, знаний больше, чем у ребенка. И больше жизненного опыта, который подчас ценнее книжных знаний. Только не надо тре­бовать, чтобы его интересы совпадали с ваши­ми. Это даже лучше, если вы, допустим, бу­дете приобщать ребенка к театру, а муж — к технике, спорту, рыбалке. И, повторяю, хоро­шо, чтобы он ПОБОЛЬШЕ ГОВОРИЛ С РЕ­БЕНКОМ. Многие взрослые (не только отцы) вообще недостаточно беседуют с детьми, пред­почитая изъясняться в форме инструкций и нравоучительных монологов. А если и разго­варивают, то, в основном, на бытовые темы: что ел, какие оценки получил в школе, что задали по такому-то предмету. Сперва им ка­жется, что дети слишком малы, а затем дети подрастают, но у них уже нет потребности разговаривать с родителями, они привыкли удовлетворять жажду общения на стороне. В результате люди живут «рядом, но не вмес­те», и возможность влиять на детей очень ог­раничена.

Жены часто считают своих мужей молчуна­ми, и потому совет, чтобы мужья побольше разговаривали с детьми, кажется им невыпол­нимым. Но опыт показывает, что даже (а, может, особенно?) отъявленные молчуны оживляются и готовы говорить часами о том, что им интересно. Просто их интересы не со­впадают с женскими, вот они и помалкивают.

Еще недавно в основе государственной поли­тики лежал принцип: «Искусство не должно опускаться до уровня толпы; наоборот, толпу, массу нужно поднимать до уровня высокого искусства». И люди в массе своей читали не бульварные романы, а хорошую литературу, которая издавалась огромными тиражами, ез­дили из поселков в город, чтобы побывать в театре, посещали разные лекции, интересова­лись вещами, которыми в других странах ин­тересуется лишь горстка высоколобых интел­лектуалов. Теперь ориентиры переменились, и результат налицо. На улицах мат-перемат, а в вузах вынуждены вводить отдельным предме­том русский язык, потому что даже выпуск­ники престижных гимназий пишут с орфогра­фическими ошибками (про пунктуацию и го­ворить нечего!).

Мне кажется, взаимоотношения детей с от­цом должны строиться по тому же принципу равнения вверх. Не отцу надо опускаться на четвереньки и ползать вместе с малышом. Пусть лучше малыш становится на цыпочки, стремясь дотянуться до отца.

Я уж не говорю о том, что при повышенной конкурентности отца с сыном совместные игры просто вредны. Оба люди азартные, вхо­дят в раж, и дело практически всегда конча­ется ссорой. А поскольку в игре нет ни стар­ших, ни младших, там все равны — так уж устроен мир игры — и без того шаткий авто­ритет отца подрывается еще больше.

Вообще, когда речь заходит о семейных ро­лях, очень полезно поинтересоваться традици­онным раскладом: как было раньше. Ведь че­ловечество существует не одну тысячу лет, и семьи до недавних времен отличались очень большой устойчивостью. Значит, и роли в се­мье не случайно распределялись определен­ным образом — правильность такого распределения подтверждалась многовековой практи­кой. Так вот, малые дети, конечно, играли всегда. На то они и малыши. Но руководили игрой тоже дети, только постарше. Никому и в голову не приходило привлекать к ребячьим забавам отца. У него имелись дела поважнее.

А если отец слабовольный?

Конечно, ситуация не из приятных. Но ведь жены часто сами стремятся верховодить, а когда мужчина уступает им бразды правле­ния, начинают жаловаться. И потом, далеко не всегда то, что женщина считает слабоволи­ем, действительно является таковым. Покла­дистый муж может в каких-то вопросах вдруг оказаться тверд, как кремень. Жена сочтет это блажью, ослиным упрямством, а дело-то совсем в другом. Дело в том, что она путает кротость со слабоволием. Кроткий человек ус­тупает другим не из слабости, а наоборот, чувствуя свою силу. Он может возвыситься над множеством вещей, пренебречь самолюби­ем просто потому, что не считает это важным. Он избегает ссор, мирится первым, готов при­знать свою вину. Но если что-то для него принципиально, тут его никакими силами не сдвинешь с занятой позиции.

Мне вспоминается история одного знакомо­го. Жена считала его безвольным, потому что он никогда ей не перечил, покорно отдавал получку, ничего не предпринимал, не посове­товавшись с ней. В их доме все делалось под девизом: «Как скажет Валечка». Но вот однажды у мужа тяжело заболела мать, жившая в другом городе, и он решил перевезти ста­рушку к себе. И никакие протесты Валечки, никакие истерики не помогли. Муж был го­тов скорее развестись и ухаживать за матерью в одиночку, чем предать ее (в иных категори­ях он сложившуюся ситуацию не рассматри­вал). Где же здесь слабоволие?

Кроме того, в последние годы некоторые женщины начали считать признаком безволия неумение зарабатывать деньги. Но ведь муж­чины не виноваты, что государство поставило их в ситуацию, когда за честный труд платят гроши. На самом-то деле это гражданский подвиг — оставаться работать на оборонном предприятии, где люди порой годами не полу­чают зарплату, потому что «оборонку» реши­ли задавить. Или работать в НИИ, понимая, что если ты и твои товарищи уйдут в коммер­цию, «двигать науку» просто будет некому. Да, конечно, семье приходится трудно. Но кто сказал, что быть хорошим человеком легко? И почему тогда детей мы нацеливаем на учебу, а не на воровство? Ведь воровать легче и при­быльней.

Самое главное, конечно, не заработок, а нравственный авторитет главы семьи. Сейчас как раз такое время, когда человеческие ка­чества проходят серьезную проверку на проч­ность. И далеко не всегда люди, которые ока­зываются в наши дни на коне, могут служить детям хорошим примером.

Ну, и напоследок несколько слов о семейной солидарности. Думаю, вы со мной согласитесь, что жены склонны жаловаться чужим людям на своих мужей чаще, чем мужья на жен. Не знаю, с чем это связано. Наверное, со слабос­тью прекрасного пола. Хотя дети — а ведь они еще слабее — на родителей чужим почти не жалуются. Даже когда у них на то есть веские основания.

Во всяком случае, я давно заметила, что в семьях с более традиционным укладом жизни (например, у кавказцев) жена о муже слова худого чужаку не скажет. Даже если в семье кромешный ад. Специалистам, конечно, с та­кой семьей работать труднее, поскольку о мно­гом приходится лишь догадываться, но для детей воспитательное значение такой семейной солидарности огромно. Ведь и у нас еще не­давно считалось неприличным выносить сор из избы. А прежде чем обвинять мужа в сла­боволии, пожалуй, имело бы смысл вспомнить другое мудрое изречение — насчет бревна в своем глазу и соринки в чужом.

Глава 16. Приходящий папа

Лет сорок тому назад, когда в газетах публи­ковались объявления о всех предстоящих раз­водах (настолько их было мало!), для многих мальчиков и девочек уход отца из семьи был настоящей катастрофой. Соседи перешептыва­лись, а кое-кто в минуту запальчивости мог бросить и до боли обидное, злое: «Безотцов­щина!» Как будто ребенок был виноват в рас­паде семьи...

Маленькие штирлицы

Сейчас разводов неизмеримо больше, и на де­тей, оставшихся без отца, давно уже переста­ли показывать пальцем. Но это не значит, что проблем не существует. Ведь каждому ребен­ку, даже если он в этом не признается, хочет­ся, чтобы у него были и мама, и папа. И дети, которые открыто не выражают своих чувств, часто страдают гораздо больше, по­скольку вынуждены справляться со своими переживаниями в одиночку.

Подчас это очень ярко может проявиться на консультации у психолога. Мама будет уве­рять, что уход отца оставил сына равнодуш­ным, поскольку сын про него даже не спра­шивает, а мальчик в рисунке семьи изобразит рядом с собой папу, хотя папа уже три года живет отдельно, с новой женой.

Очень характерная история произошла не­давно на занятиях в нашем психологическом кукольном театре. Шестилетний Дима, пока­зывая сценку про свою непослушную собаку, рассказал, что он заплатил за нее штраф ми­лиционеру деньгами, которые папа дал на ве­лосипед. А в следующий раз, в другой сцен­ке, изобразил, как они с папой поехали в вос­кресенье за город собирать грибы.

Вы спросите: «И что тут особенного?»

Ничего, кроме того, что папа после развода, произошедшего четыре (!) года назад, ни разу не навестил Диму и никаких денег на его содержание не давал.

Глядя на счастливое лицо ребенка, вышед­шего из-за ширмы после показа семейной идиллии, мама расплакалась. А после занятия сказала, что даже не могла себе представить, насколько Дима скучает по отцу.

Так что, если ваш сын или дочь не интере­суется своим отцом, это вовсе не означает, что им на него наплевать (во что нередко хочется верить женщине, у которой после развода не складываются отношения с бывшим мужем). Дети чутко улавливают настроение взрослых, их интуиция порой просто поразительна.

Дочка одной моей знакомой не помнила сво­его отца, поскольку он оставил семью, когда ей было пять месяцев. И никогда не расспра­шивала о нем мать. Только однажды, года в четыре, она вдруг ни с того ни с сего заяви­ла: «Мой папа приедет! Он меня не бросил!».

Но больше на эту тему не заговаривала. По­том, когда девочке исполнилось семь лет, мать снова вышла замуж. И только тогда по­няла, как же ее дочери не хватало отца. А еще немного повзрослев, девочка призналась ей, что в детском саду отчаянно завидовала детям, за которыми по вечерам приходили отцы, но боялась огорчить мать и молчала, как партизан.

Наверное, вы уже догадываетесь о моих взглядах на проблему развода. Помню, однаж­ды мне довелось участвовать в телепередаче, посвященной этой сложной, болезненной для многих проблеме. Героиней передачи была мать-одиночка, которая заявила, что ее доче­ри отец не нужен, так как он подонок, и во­обще они прекрасно обходятся без отца. (Я еще подумала: «Каково девочке все это слы­шать?!» Она была не такой уж и маленькой и вполне могла смотреть передачу вместе с ба­бушкой и дедушкой, которые, конечно же, прильнули к телевизору, ведь не каждый день их дочь появлялась на телеэкране.)

Среди приглашенных была и ныне покой­ная актриса Майя Булгакова. Она вниматель­но слушала споры героини с экспертами-пси­хологами, а потом, обращаясь к зрителям, сказала примерно следующее: «Я считаю, что надо терпеть. Терпеть до последнего. Поверь­те, даже самый хороший человек не может дать ребенку того, что дает родной отец. Даже если он такой-сякой-разэтакий». И было ясно, что слова эти сказаны не просто так, а по-настоящему выстраданы.

Зал (передача, как теперь модно, шла при участии зрителей) притих. Никто не ожидал от известной актрисы суждений, которые обычно слышишь от простых, полудеревенс­ких старушек. Волею судьбы эта передача оказалась для Майи последней — вскоре она погибла в автокатастрофе. Вот, наверное, поче­му мне так запомнилось, что она сказала. Это прозвучало как завещание.

«Беспримерность»

Но, увы, как гласит пословица: «Если бы юность умела, если бы старость могла». Умей мы в юности прощать, а в старости — вернуть время назад и исправить ошибки, наши дети, да и мы сами, были бы гораздо счастливее.

Второе, если не третье поколение людей, вырастает без отцов. Если это происходит в рамках одной семьи, то есть бабушка растила дочь без отца, дочь тоже развелась и воспиты­вала ребенка одна, то и для него весьма вы­сока степень вероятности потерпеть фиаско в семейной жизни. Ведь дети подсознательно усваивают модели общения в семье и отноше­ние к противоположному полу, глядя, как мама относится к папе, а бабушка — к де­душке. Сколько раз приходилось слышать, что в детстве женщина давала себе зарок никогда не устраивать мужу сцен, подобных тем, ка­кие устраивала ее мама. А выйдя замуж, вдруг начала вести себя истерично и кричать на своего мужа, в точности воспроизводя ма­теринские выражения и интонации.

— Меня это ужасает, но я ничего не могу с собой поделать. Как будто в меня вселяется дух моей матери, — говорят женщины.

Так влияют на нас образы, запечатленные в детстве. Когда дети растут без отца, то у мальчиков нет эталонов мужского поведения в быту. Воспитываясь в женской среде, они невольно усваивают женский тип реагирова­ния на многие ситуации и, будучи затем по­ставлены в позицию мужа и отца, ведут себя «по-бабьи», чем, естественно, вызывают недо­вольство жены. Укреплению брака, как вы понимаете, это не способствует.

Сейчас, например, очень многие девушки жалуются, что парни ведут себя как-то странно: не ухаживают или вяло ухаживают за девушкой, даже когда она им нравится, а ждут, чтобы она сама начала проявлять инициативу. Или обижаются, когда девуш­ка не звонит им по телефону, а ждет звон­ков от него («Я же тебе звоню! Почему ты мне не звонишь? Это нечестно!»). Хотя, во­обще-то, всегда считалось, что мужчина дол­жен добиваться женщины, а не наоборот. Напористость со стороны девушки трактова­лась как распущенность, вульгарность, о чем свидетельствуют и многие выражения наше­го языка, который, как язык любого наро­да, является выразителем народной психоло­гии. Про такую девушку говорили, что она «дешевка», «вешается на шею», «окрутила парня», «женила на себе». Очень многих мужчин это отвращало, охлаждало их пыл. Собственно, подобную реакцию можно увидеть и у высших животных: слишком откро­венное, зазывное поведение самки восприни­мается ими как агрессия, в результате чего самец, не запрограммированный природой на войну с «женским полом», обращается в бег­ство.

Становясь в позу женщины, благосклонно принимающей ухаживания понравившегося ей мужчины, юноша и в дальнейшем не сможет проявлять во взаимоотношениях с любимой мужские качества. Тут ему, что называется, уже по роли не положено быть волевым, ре­шительным, инициативным. И отношения либо расстроятся, либо юноша будет подавлен, превратится в подкаблучника.

У девочки, воспитывающейся в неполной семье, положение не многим лучше. Повсед­невное общение с отцом учит ее разбираться в мужской психологии, подстраиваться под нее (а для женщины это очень важно, если она хочет, чтобы ее замужество оказалось удачным), учит не бояться мужчин и в идеа­ле дает то человеческое тепло, которое многие женщины, не имевшие отца, пытаются обре­сти благодаря раннему вступлению в любов­ную связь и «вешаясь» то на одного мужчи­ну, то на другого.

Поэтому, конечно, надо терпеть до послед­него. Ну, а в случае развода, даже если вам горько и тяжело видеться со своим бывшим супругом, не торопитесь отвадить от него ре­бенка. Лучше «приходящий папа», чем ника­кого.