Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века

Есть очень большая трудность в определении нацио­нального типа, народной индивидуальности. Тут не­возможно дать строго научного определения. Тайна всякой индивидуальности узнается лишь любовью, и в ней всегда есть что-то непостижимое до конца, до последней глубины. Меня будет интересовать не столь­ко вопрос о том, чем эмпирически была Россия, сколь­ко вопрос о том, что замыслил Творец о России, умо­постигаемый образ русского народа, его идея. Тютчев сказал: «Умом России не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно толь­ко верить». Для постижения России нужно применить теологальные добродетели веры, надежды и любви. Это народ, вызывающий беспокойство наро­дов Запада. Всякая народная индивидуальность, как и индивидуальность человека, есть микрокосм и потому заключает в себе противоречия, но это бывает в раз­ной степени. По поляризованности и противоречивости русский народ можно сравнить лишь с народом еврей­ским. И не случайно именно у этих народов сильно мессианское сознание. Противоречивость и сложность русской души, может быть, связана с тем, что в Рос­сии сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории – Восток и Запад. Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Вос­токо-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской, душе боролись два начала, восточное и западное. Есть соответствие между необъятностью, безгран­ностью, бесконечностью русской земли и русской души, между географией физической и географией душевной. В душе русского народа есть такая же необъятность, безгранность, устремленность в бесконечность, как и в русской равнине. Два противоположных начала легли в основу формации русской души: при­родная, языческая дионисическая стихия и аскетически-монашеское православие. Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный кол­лективам; национализм, самохвальство и универса­лизм всечеловечность; эсхатологически-мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт.

Русская интеллигенция есть совсем особое, лишь в России существующее, духовно-социальное образова­ние. Интеллигенция не есть социальный класс, и ее существование создает затруднение для марксистских объяснений. Интеллигенция была идеалистическим классом, классом людей, целиком увлеченных идеями и готовых во имя своих идей на тюрьму, каторгу и на казнь. Интеллигенция не могла у нас жить в настоя­щем, она жила в будущем, а иногда в прошедшем. Невозможность политической активности вела к испо­веданию самых крайних социальных учений при само­державной монархии и крепостном праве. Интеллиген­ция была русским явлением и имела характерные рус­ские черты, но она чувствовала себя беспочвенной. Беспочвенность может быть национально-русской чер­той. История не есть только тради­ция, не есть только охранение. Беспочвенность имеет свою почву, революционность есть движение истории. Когда во вторую половину XIX века у нас окончательно сформировалась левая интеллигенция, то она приобре­ла характер, схожий с монашеским орденом. Тут ска­залась глубинная православная основа русской души: уход из мира, во зле лежащего, аскеза, способность к жертве и перенесение мученичества. Она защищала себя нетерпимостью и резким разграничением себя с остальным миром. Психологически она наследие рас­кола. Только потому она могла выжить при преследо­ваниях. Она жила весь XIX в. в резком конфликте с империей, с государственной властью. В этом конфлик­те права была интеллигенция. То был диалектический момент в судьбе России. Вынашивалась русская идея, которой империя, в своей воле к могуществу и наси­лию, изменяла.

Родоначальником русской интеллигенции был Ра­дищев, он предвосхитил и определил ее основные чер­ты. Когда Радищев в своем «Путешествии из Петер­бурга в Москву» написал слова: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлена, стала»,– русская интеллигенция родилась. Радищев – самое замечательное явление в России XVIII в. У него можно, конечно, открыть влияние Руссо и учение о естественном праве. Он замечателен не оригинально­стью мысли, а оригинальностью своей чувствительно­сти, своим стремлением к правде, к справедливости, к свободе. Он был тяжело ранен неправдой крепостно­го права, был первым его обличителем, был одним из первых русских народников. Он был многими головами выше окружавшей его среды. Он утверждал верхо­венство совести. «Если бы закон, – говорит он, – или государь, или какая бы то ни было другая власть на земле принуждали тебя к неправде, к нарушению долга совести, то будь непоколебим. Но бойся ни унижения, ни мучений, ни страданий, ни даже самой смерти».

ГЛАВА 18. КУЛЬТУРА XX ВЕКА

Поэтические течения в русской литературе конца XIX – начала XX века // Литературные манифесты и художественная практика. – М., 1988. – С. 63, 69–70, 83–87, 102–103, 108.

Ортега-и-Гассет Х. Тема нашего времени / Х. Ортега-и-Гассет // Самосознание европейской культуры XX века. – М., 1991. – С. 265–267.