Глава 2. Культура как объект культурологии и

Хрестоматия

для студентов всех форм обучения всех специальностей
учебное электронное текстовое издание

Подготовлено кафедрой культурологии и дизайна

Екатеринбург

Составители : О.И. Ган, Л.Б. Вожева , Е.В. Головнева, Н.И. Журавлева, С.В. Мельникова, А.В. Булатова, К.И. Возгривцева, И.Б. Резник, Н.С. Евстюгина, Е.В. Блошенко, Н.Н. Четвероусова, В.А. Летова, Л.В. Зорина

Культурология : Хрестоматия

Составители : О. И. Ган, [ и др.]

Хрестоматия по культурологии является частью учебно-методического комплекса по культурологии и предназначена для студентов всех специальностей всех форм обучения. Цель данной хрестоматии – помочь студентам освоить курс «Культурология», уяснить смысл главных проблем через непосредственное изучение основных источников, осознать место культурологических проблем в современном обществе, сформировать наиболее значимые социально - личностные и общекультурные компетенции: понимание многообразия культур и цивилизаций в их взаимодействии, осознание значения науки в современном обществе, способность к критическому восприятию информации, толерантность, уважение и принятие Другого (раса, национальность, религия, статус, роль, пол), понимание роли искусства в обществе.

СОДЕРЖАНИЕ

Глава 1. Введение в культурологию .........……………………………….……..….4

Глава 2. Культура как объект культурологии и

культурологического знания…………..……………………....................13

Глава 3. Культура и личность……...........…………………………………………24

Глава 4. Культурные ценности и нормы………………………………………….32

Глава 5. Типология культуры…............…………………………………………...41

Глава 6. Межкультурные коммуникации. Диалог культур…...........…..………..50

Глава 7. Миф феномен культуры………………………………………………….59

Глава 8. Религия феномен культуры……………………...........………………….72

Глава 9. Наука и техника как феномены культуры………………………………85

Глава 10. Искусство как феномен культуры……………………………………...98

Глава 11. Генезис культуры ……………………………….…..........……………122

Глава 12. Культура Древнего Востока……………………...........………………134

Глава 13. Античная культура…………………………..........…….……………..141

Глава 14. Культура западноевропейского средневековья…...........………........149

Глава 15. Ренессансный тип культуры…………………….........….….………...158

Глава 16. Новоевропейский тип культуры……………….......……..….…..........170

Глава 17. Основные тенденции развития русской культуры….........….………179

Глава 18. Культура XX века………………………………….........….........190

ГЛАВА 1. ВВЕДЕНИЕ В КУЛЬТУРОЛОГИЮ

Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре / Ю.М. Лотман. – СПб., 1994. – С. 5–9.

Мердок Дж.П. Фундаментальные характеристики культуры / Мердок Дж.П. //Антология исследований культуры. – СПб., 1997. – С. 45–56.

Фрейд З. Недовольство культурой / З. Фрейд // Психоанализ. Религия. Культура. – М., 1992. – С. 64–134.

ГЛАВА 2. КУЛЬТУРА КАК ОБЪЕКТ КУЛЬТУРОЛОГИИ И КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ

Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества / И.Г. Гердер. –М., 1977. – С. 230–231.

Бердяев Н.А. Философия неравенств / Н.А. Бердяев. – М., 1990. – С. 256, 260–261.

Фрейд З.Неудовлетворенность культурой / З. Фрейд // Мир философии. В 2-х ч. – М., 1997. – Ч.2. – С. 285–295.

ГЛАВА 3. КУЛЬТУРА И ЛИЧНОСТЬ

Бердяев Н.А. Смысл творчества. Опыт оправдания человека / Н.А. Бердяев. – М., 2002. – С. 232–234, 238–239.

Фромм Э. Человек для себя / Э. Фромм. – М., 2000. – С. 476, 480–481, 490–491, 499–501.

Э. Фромм. Человек для себя

А. Общая характеристика

Со времени классической и средневековой литературы вплоть до конца девятнадцатого века было потрачено много усилий на описание образа достойного человека и достойного общества, какими они должны быть. Такие идеи находили выражение отчасти в форме философских и теологических произведений, отчасти в форме утопий. Двадцатый век блистает отсутствием таких образов. Внимание сосредоточилось на критическом анализе человека и общества, в котором положительные образы человека, каким он должен быть, лишь подразумеваются. Хотя нет сомнения, что этот критицизм имеет огромное значение и служит условием всякого совершенствования общества, отсутствие образов, рисующих «лучшего» человека и «лучшее» общество, парализующе действует на веру человека в самого себя и в свое будущее (и в то же время само отсутствие таких образов является результатам этого парализующего действия).

Современная психология, и в особенности психоанализ, в этом отношении не исключение. Фрейд и его последователи дали блестящий анализ невротического характера. Их клиническое описание неплодотворного характера (в терминах Фрейда – прегенитального характера) является исчерпывающим и точным, несмотря на то, что используемые ими теоретические концепции нуждаются в пересмотре. Но характеру нормальной, зрелой, здоровой личности не было уделено почти никакого внимания. Этот характер, названный Фрейдом генитальным характером, остался довольно смутным и отвлеченным понятием. Фрейд определил его как склад характера личности, у которой оральное и анальное либидо утратило свое доминирующее положение и функции в результате превосходства генитальной сексуальности, цель которой – сексуальный союз с представителем противоположного пола. Описание генитального характера не выходит далеко за пределы утверждения, что это склад характера индивида, способного исправно выполнять сексуальные и социальные функции.

При рассмотрении плодотворного характера я пытаюсь выйти за рамки критического анализа и исследовать природу вполне развитого характера, являющегося целью человеческого развития и одновременно идеалом гуманистической этики. Первым приближением к понятию плодотворной ориентации может послужить указание на ее связь с фрейдовским генитальным характером. Действительно, если мы применим фрейдовский термин не буквально, в контексте его теории либидо, а символически, он вполне точно обозначит смысл плодотворности. Ибо стадия сексуальной зрелости – это стадия, когда человек обретает способность естественной плодотворности: от слияния спермы с яйцеклеткой зарождается новая жизнь. В то время как этот тип плодотворности одинаков у человека и животного, способность к материальному производству – специфическая способность человека. Человек не только рациональное и социальное животное. Его можно также определить как животное производящее, способное трансформировать доступную ему материю, используя свой разум и воображение. Он не только может производить, он должен производить, чтобы жить. Однако материальное производство – это лишь самый общий символ плодотворности, как аспекта характера. «Плодотворная ориентация» личности означает фундаментальную установку, способ отношений во всех сферах человеческого опыта. Она включает ментальную, эмоциональную и сенсорную реакции на других людей, на самого себя и на вещи. Плодотворность – это человеческая способность использовать свои силы и реализовать заложенные в человеке возможности. Если мы говорим, что он должен использовать свои силы, мы подразумеваем, что он должен быть свободен и независим от кого-то, кто контролирует его силы. Мы подразумеваем, следовательно, что он руководствуется разумом, поскольку можно использовать свои силы, только если знаешь, каковы они, как и для чего их использовать. Плодотворность означает, что человек воспринимает себя как воплощение своих сил и как «творца»; что он ощущает себя единым со своими силами и в то же время что они не скрыты и не отчуждены от него.

ГЛАВА 5. ТИПОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ

Ясперс К. Смысл и значение истории / К. Ясперс. – М., 1991. – С. 92–95.

Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский. – М., 1991. – С. 87–92.

А.Ф. Лосев Диалектика мифа

I. Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический вымысел.Это заблуждение почти всех «научных» методов исследования мифологии должно быть отброшено в первую голову. Разумеется, мифология есть выдумка, если применить к ней точку зрения науки, да и то не всякой, но лишь той, которая характерна для узкого круга ученых новоевропейской истории последних двух-трех столетий. С какой-то произвольно взятой, совершенно условной точки зрения миф действительно есть вымысел. Однако мы условились рассматривать миф не с точки зрения какого-нибудь научного, религиозного, художественного, общественного и проч. мировоззрения, но исключительно лишь с точки зрения самого же мифа, глазами самого мифа, мифическими глазами. Этот вот мифический взгляд на миф нас тут и интересует. А с точки зрения самого мифического сознания ни в каком случае нельзя сказать, что миф есть фикция и игра фантазии. Когда грек не в эпоху скептицизма и упадка религии, а в эпоху расцвета религии и мифа говорил о своих многочисленных Зевсах или Аполлонах; когда некоторые племена имеют обычай надевать на себя ожерелье из зубов крокодила для избежания опасности утонуть при переплытии больших рек; когда религиозный фанатизм доходит до самоистязания и даже до самосожжения, — то весьма невежественно было бы утверждать, что действующие тут мифические возбудители есть не больше как только выдумка, чистый вымысел для данных мифических субъектов. Нужно быть до последней степени близоруким в науке, даже просто слепым, чтобы не заметить, что миф есть (для мифического сознания, конечно) наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная реальность. Это не выдумка, но — наиболее яркая и самая подлинная действительность. Это — совершенно необходимая категория мысли и жизни, далекая от всякой случайности и произвола.

II. Миф не есть бытие идеальное.Под идеальным бытием условимся сейчас понимать не бытие лучшее, совершеннейшее и возвышеннейшее, чем бытие обыкновенное, но просто смысловое бытие. Всякая вещь ведь имеет свой смысл не с точки зрения цели, а с точки зрения существенной значимости. Так, дом есть сооружение, предназначенное для предохранения человека от атмосферных явлений; лампа есть прибор, служащий для освещения, и т. п. Ясно, что смысл вещи не есть сама вещь; он — абстрактное понятие вещи, отвлеченная идея вещи, мысленная значимость вещи. Есть ли миф такое отвлеченно-идеальное бытие? Конечно, не есть ни в каком смысле. Миф не есть произведение или предмет чистой мысли. Чистая, абстрактная мысль меньше всего участвует в создании мифа… Чтобы создать миф, меньше всего надо употреблять интеллектуальные усилия. И опять-таки мы говорим не о теории мифа, а о самом мифе как таковом. С точки зрения той или иной теории можно говорить о мыслительной работе субъекта, создающего миф, об отношении ее к другим психическим факторам мифообразования, даже о превалировании ее над другими факторами и т. д. Но, рассуждая имманентно, мифическое сознание есть меньше всего интеллектуальное и мыслительно-идеальное сознание. У Гомера (Od. XI 145 сл.) изображается, как Одиссей спускается в Аид и оживляет на короткий срок обитающие там души кровью. Известен обычай побратимства через смешение крови из уколотых пальцев или обычаи окропления кровью новорожденного младенца, а также употребление крови убитого вождя и пр. Спросим себя: неужели какое-то мыслительно-идеальное построение понятия крови заставляет этих представителей мифического сознания относиться к крови именно так? И неужели миф о действии крови есть только абстрактное построение того или другого понятия? Мы должны согласиться, что здесь ровно столько же мысли, сколько и в отношении, напр., к красному цвету, который, как известно, способен приводить в бешенство многих животных. Когда какие-нибудь дикари раскрашивают покойника или намазывают свои лица перед битвой красной краской, то ясно, что не отвлеченная мысль о красном цвете действует здесь, но какое-то иное, гораздо более интенсивное, почти аффективное сознание, граничащее с магическими формами.

Я не буду умножать примеров (достаточное количество их встретится еще в дальнейшем), но уже и сейчас видно, что там, где есть хотя бы слабые задатки мифологического отношения к вещи, ни в каком случае дело не может ограничиться одними идеальными понятиями. Миф – не идеальное понятие, и также не идея и не понятие. Это есть сама жизнь. Для мифического субъекта это есть подлинная жизнь, со всеми ее надеждами и страхами, ожиданиями и отчаянием, со всей ее реальной повседневностью и чисто личной заинтересованностью. Миф не есть бытие идеальное, но – жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесная, до животности телесная действительность

III. Миф не есть научное и, в частности, примитивно-научное построение. Предыдущее учение об идеальности мифа особенно резко проявляется в понимании мифологии как первобытной науки. Большинство ученых во главе с Контом, Спенсером, даже Тейлором думает о мифе именно так иэтим в корне искажает всю подлинную природу мифологии. Научное отношение к мифу, как один из видов абстрактного отношения, предполагает изолированную интеллектуальную функцию. …Миф всегда чрезвычайно практичен, насущен, всегда эмоционален, аффективен, жизнен. И, тем не менее, думают, что это — начало науки. Никто не станет утверждать, что мифология (та или иная, индийская, египетская, греческая) есть наука вообще, т. е. современная наука (если иметь в виду всю сложность ее выкладок, инструментария и аппаратуры). Но если развитая мифология не есть развитая наука, то как же развитая или неразвитая мифология может быть неразвитой наукой? …Из того, что научную потребность мы берем здесь в малом виде, отнюдь не вытекает того, что она уже не есть научная потребность, была первобытна, есть все же как-то наука, иначе она совершенно не войдет в общий контекст истории науки и, следовательно, нельзя ее будет считать и первобытной наукой. Или первобытная наука есть именно наука, – тогда она ни в каком случае не есть мифология; или первобытная наука есть мифология, – тогда, не будучи наукой вообще, как она может быть первобытной наукой? мифология выравнивается с точки зрения одного критерия который для нее и специфичен, и истинен. Им она отличается от всякой другой, как, например, языческая мифология от христианской, хотя бы в отдельности мы и находили некоторое сходство и даже тождество в законах мифообразования. Также и борьба гностической мифологии с ортодоксальной христианской или протестантской с католической могла быть только потому, что мифическому сознанию свойственна категория истинности. Если бы для всякого мифа совершенно был безразличен вопрос о «действительности» и«мнимости», то была бы невозможна никакая борьба внутри самого мифического сознания.

Общий итог: миф не есть научное, и в частности примитивно-научное, построение, но живое субъект-объектное взаимообщение, содержащее в себе свою собственную, вне-научную, чисто мифическую же истинность, достоверность и принципиальную закономерность и структуру.

М. Элиаде. Аспекты мифа

Опыт определения понятия «Миф»

Миф есть одна из чрезвычайно сложных реальностей культуры, и его можно изучать и интерпретировать в самых многочисленных и взаимодополняющих аспектах.

Мне кажется, что более приемлемым будет следующее определение, так как оно шире охватывает интересующий нас вопрос: миф излагает сакральную историю, повествует о событии, произошедшем в достопамятные времена «начала всех начал». Миф рассказывает, каким образом реальность, благодаря подвигам сверхъестественных существ, достигла своего воплощения и осуществления, будь то всеобъемлющая реальность, космос или только ее фрагмент: остров, растительный мир, человеческое поведение или государственное установление. Это всегда рассказ о некоем «творении», нам сообщается, каким образом что-либо произошло, и в мифе мы стоим у истоков существования этого «чего-то». Миф говорит только о происшедшем реально, о том, что себя в полной мере проявило. Персонажи мифа – существа сверхъестественные. Они общеизвестны, так как они действуют в легендарные времена «начала всех начал». Миф раскрывает их творческую активность и обнаруживает сакральность (или просто сверхъестественность) их деяния.

Так как миф рассказывает о деяниях сверхъестественных существ и о проявлении их могущества, он становится моделью для подражания при любом сколько-нибудь значительном проявлении человеческой активности. Когда миссионер и этнограф Штрелов спрашивал представителей австралийского племени арунта, почему они совершают тот или иной ритуал, ему отвечали однозначно: «Потому что так нам повелели наши предки». Члены племени кай (Новая Гвинея) отказывались как-либо менять свой образ жизни и особенности своей трудовой деятельности и, объясняя это, говорили: «Так поступали немусы (мифические предки), и мы делаем так же». Когда у певца племени навахо спросили о причине возникновения одной из деталей обряда, он ответил: «Потому что наши Святые Предки поступили так в первый раз». Мы находим точно такое же оправдание в молитве, которая сопровождает тибетский древний ритуал: «Как нам было завещано от начала сотворения мира, так мы и должны совершать жертвоприношения. (...) Как наши предки поступали во времена прошедшие, так и мы должны поступать сегодня». Такое же оправдание приводится и индусскими теологами. «Мы должны делать так, как боги делали во времена "начала всех начал" (Satapatha Brahmana, VII.2,1,4). «Так поступали боги, так теперь поступают люди» (Taittiriya Brahmana, I. 5, 9, 4).

Структура и функции мифов

Этих предварительных замечаний достаточно, чтобы уточнить несколько характерных положений, касающихся мифа. В самом общем смысле можно сказать, что миф, каким он проживается в первобытных обществах:

1) составляет историю подвигов сверхъестественных существ;

2) это сказание представляется как абсолютно истинное (так как оно относится к реальному миру) и как сакральное (ибо является результатом творческой деятельности сверхъестественных существ);

3) миф всегда имеет отношение к «созданию», он рассказывает, как что-то явилось в мир или каким образом возникли определенные формы поведения, установления и трудовые навыки; именно поэтому миф составляет парадигму всем значительным актам человеческого поведения;

4) познавая миф, человек познает «происхождение» вещей, что позволяет овладеть и манипулировать ими по своей воле; речь идет не о «внешнем», «абстрактном» познании, но о познании, которое «переживается» ритуально, во время ритуального воспроизведения мифа или в ходе проведения обряда (которому он служит основанием);

5) так или иначе миф «проживается» аудиторией, которая захвачена священной и вдохновляющей мощью воссозданных в памяти и реактуализированных событий.

Проживание мифа предполагает наличие истинно «религиозного» опыта, поскольку он отличается от обычного опыта, от опыта каждодневной жизни. Религиозный характер этого опыта есть следствие того факта, что актуализируются легендарные события, события возвышенного характера и наполненные чрезвычайной значимостью. Мы как бы заново присутствуем при творческих актах сверхъестественных существ. Мы покидаем мир обыденности и проникаем в мир преображенный, заново возникший, пронизанный невидимым присутствием сверхъестественных существ. Речь идет не о коллективном воссоздании в памяти мифических событий, но об их воспроизведении. Мы ощущаем личное присутствие персонажей мифа и становимся их современниками. Это предполагает существование не в хронологическом времени, а в первоначальной эпохе, когда события произошли впервые. Именно поэтому можно говорить о временном пространстве мифа, заряженном энергией. Это необычайное, «сакральное» время, когда обнаруживаются явления новые, полные мощи и значимости.

Р. Барт. Мифологии

Миф – это слово

Конечно, миф — это не любое высказывание; только в особых условиях речевое произведение может стать мифом; в дальнейшем мы установим, каковы эти условия. Но с самого начала необходимо твердо усвоить, что миф — это коммуникативная система, сообщение. Следовательно, миф не может быть вещью, концептом или идеей; он представляет собой один из способов означивания; миф — это форма. Хотя на более поздних этапах исследования нам придется установить исторические границы этой формы, условия ее употребления, наполнить ее социальным содержанием, вначале необходимо описать миф именно как форму.

Легко убедиться в том, что попытки разграничить разного рода мифы на основе их субстанции совершенно бесплодны: поскольку миф — это слово, то им может стать все, что достойно рассказа. Для определения мифа важен не сам предмет сообщения, а то, как о нем сообщается; можно установить формальные границы мифа, субстанциональных же границ он не имеет. Значит, мифом может стать все что угодно? Я полагаю, что дело обстоит именно так, ведь суггестивная сила мира беспредельна. Любую вещь можно вывести из ее замкнутого, безгласного существования и превратить в слово, готовое для восприятия обществом, ибо нет такого закона, естественного или иного, который запрещал бы говорить о тех или иных вещах. Разумеется, дерево есть дерево. Однако у Мину Друэ дерево уже не совсем дерево, оно приукрашено, приспособлено для определенного вида потребления, может вызывать литературные симпатии и антипатии, какие-то образы, одним словом, к его чистой материальности прибавляется определенное социальное применение.

Мифическое слово есть сообщение. Оно не обязательно должно быть устным: это может быть письмо или изображение; и письменная речь, а также фотография, кинематограф, репортаж, спортивные состязания, зрелища, реклама могут быть материальными носителями мифического сообщения. Сущность мифа не определяется ни тем, о чем он повествует, ни его материальным носителем, так как любой предмет может быть произвольно наделен значением. Этим мы не хотим сказать, что мифическое высказывание следует рассматривать только в плане языка; в действительности изучением мифов должна заниматься общая наука, более широкая, чем лингвистика; имя этой науки — семиология.

Чтение и дешифровка мифа.

Каким образом воспринимается миф? Здесь надо снова обратиться к двойственности его означающего, которое одновременно является и смыслом и формой. В зависимости от того, сосредотачивается ли наше внимание на смысле или форме или на том и другом сразу, мы будем иметь три различных типа прочтения мифа.

1. Если мы сосредоточимся на полом означающем, то концепт однозначным образом заполнит форму мифа. В этом случае мы получим простую систему, в которой значение вновь станет буквальным: африканский солдат, отдающий честь, является примером французской империи, ее символом. Этот тип восприятия характерен для создателей мифов, например, для редактора журнала, который берет какой-нибудь концепт и подыскивает ему форму

2. Если воспринимать означающее мифа как уже заполненное содержанием и четко различать в нем смысл и форму, а следовательно, учитывать деформирующее влияние формы на смысл, то значение окажется разрушенным, и миф будет восприниматься как обман: африканский солдат, отдающий честь, превращается в алиби для концепта «французская империя». Этот тип восприятия характерен для мифолога; расшифровывая миф, он выявляет происходящую в нем деформацию смысла.

3. Наконец, если воспринимать означающее мифа как неразрывное единство смысла и формы, то значение становится для нас двойственным; в этом случае мы испытываем воздействие механики мифа, его собственной динамики и становимся его читателями: образ африканского солдата уже не является ни примером, ни символом, еще менее его можно рассматривать как алиби; он является непосредственной репрезентацией французской империи.

Два первых типа восприятия статичны и аналитичны; они разрушают миф, выставляя напоказ его интенцию или разоблачая ее; первый подход циничен, второй служит целям демистификации. Третий тип восприятия динамичен, он представляет собой потребление мифа в соответствии с теми целями, ради которых он был создан; читатель переживает миф как историю одновременно правдивую и ирреальную.

Миф ничего не скрывает и ничего не афиширует, он только деформирует; миф не есть ни ложь, ни искреннее признание, он есть искажение. Сталкиваясь с альтернативой, о которой я только что говорил, миф находит третий выход. Поскольку первые два типа восприятия угрожают мифу полным разрушением, то он вынужден идти на какой-то компромисс, миф и является примером такого компромисса; ставя перед собой цель «протащить» интенциональный концепт, миф не может положиться на язык, поскольку тот либо предательским образом уничтожает концепт, когда пытается его скрыть, либо срывает с концепта маску, когда его называет. Создание вторичной семиологической системы позволяет мифу избежать этой дилеммы; оказавшись перед необходимостью сорвать покров с концепта или ликвидировать его, миф вместо этого натурализует его.

Главный принцип мифа, заключается в том, что он превращает историю в природу. Становится понятным, почему в глазах потребителя мифов интенция, навязывание концепта могут быть совершенно явными и в то же время не казаться своекорыстными. Причина, которая побуждает порождать мифическое сообщение, полностью эксплицитна, но она тотчас застывает как нечто «естественное» и воспринимается тогда не как внутреннее побуждение, а как объективное основание. Если я прочитываю образ африканского солдата, отдающего честь, как простой символ французской империи, мне необходимо отвлечься от самой реальности образа, ибо, будучи низведен до роли простого орудия, он оказывается дискредитированным в моих глазах. Напротив, если я расшифровываю приветствие африканского солдата как алиби колониализма, я тем более разрушаю миф, так как мне совершенно ясна его побудительная причина. Однако для потребителя мифа результат будет совершенно иным: все про­исходит так, словно образ естественным путем продуцирует концепт, словно означающее является основанием означаемого; миф возникает в тот самый момент, когда Французская империя начинает восприниматься как естественное явление, миф представляет собой такое слово, в оправдание которого приведены слишком сильные доводы.

Библия. Новый Завет

Глава 6.

Смотрите, не творите милостыни вашей перед людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного.

2. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою.

3. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая,

4. чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

<...>

19. Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкопывают и крадут;

20. но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкопывают и не крадут;

21. ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

<...>

33. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.

34. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы.

Глава 7.

1. Не судите, да не судимы будете;

2. ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какой мерою мерите, такою и вам будут мерить.

3. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?

4. Или, как скажешь брату твоему: дай, я выну сучок из глаза твоего; а вот, в твоем глазе бревно?

5. Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

6. Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, что они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас.

7. Просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучите и отворят вам;

8. ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.

9. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень?

10. и когда попросит рыбы. Подал бы ему змею?

11. Итак, если вы, будучи злы, умеете, даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него.

12. Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки.

13. Выходите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими;

14. потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их.

<...>

Глава 25.

13. Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придет Сын Человеческий.

14. Ибо Он поступит, как человек, который, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил их имение свое;

15. и оному дал он пять талантов, другому два. Иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился.

16. Получивший пять талантов пошел, употребил их в дело и приобрел другие пять талантов;

17. точно также и получивший два таланта приобрел другие два;

18. получивший же один талант пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего.

19. По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета.

20. И подошел, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: господин! Пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них.

21. Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего.

22. Подошел также и получивший два таланта и сказал: господин! Два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них.

23. Господин его сказал ему: хорошо. Добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего.

24. Подошел и получивший один талант и сказал: господин! Я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал;

25. и убоявшись пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое.

26. Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый! Ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал;

27. посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я пришед получил бы мое с прибылью;

28. итак возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов,

29. ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет;

30. а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!

31. Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей,

32. и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов;

33. и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую.

34. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:

35. ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня;

36. был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.

37. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! Когда мы видел Тебя алчущим, и накормили? Или жаждущим, и напоили?

38. когда мы видели тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?

40. И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.

41. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его:

42. ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня;

43. был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.

44. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! Когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим. Или странникам, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили тебе?

45. Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали это одному из сих меньших, то не сделали Мне.

46. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.

Библия. Новый Завет

Евангелие от Иоанна

Глава 6.

28. Итак сказали Ему: что нам делать, чтобы творить дела Божии?

29. Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал.

30. На это сказали Ему: какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? Что Ты делаешь?

31. отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть (Псал.77,24).

32. Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам; не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес;

33. ибо хлеб Божий есть Тот, Который сходит с небес и дает жизнь миру.

34. На это сказали Ему: Господи! Подавай нам всегда такой хлеб.

35. Иисус же сказал им: Я есмь хлеб жизни: приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда;

36. но Я сказал вам, что вы и видели Меня, и не веруете.

37. Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет, и приходящего ко Мне не изгоню вон,

38. ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца;

39. воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день;

40. воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день.

Коран

Сура 78 «Очищение веры»

Bo имя Aллaxa милocтивoгo, милocepднoгo! Cкaжи: «Oн - Aллax - eдин, Aллax, вeчный; нe poдил и нe был poждeн, и нe был Eмy paвным ни oдин!»

Сура 107 «Подаяние»

Bo имя Aллaxa милocтивoгo, милocepднoгo! Bидaл ли ты тoгo, ктo лoжью cчитaeт peлигию? Этo вeдь тoт, ктo oтгoняeт cиpoтy и нe пoбyждaeт нaкopмить бeднoгo. Гope жe мoлящимcя, кoтopыe o мoлитвe cвoeй нeбpeгyт, кoтopыe лицeмepят и oткaзывaют в пoдaянии!

Сура 109 «Неверные»

Bo имя Aллaxa милocтивoгo, милocepднoгo! Cкaжи: «O вы нeвepные! Я нe cтaнy пoклoнятьcя тoмy, чeмy вы бyдeтe пoклoнятьcя, и вы нe пoклoняйтecь тoмy, чeмy я бyдy пoклoнятьcя и я нe пoклoняюcь тoмy, чeмy вы пoклoнялиcь, и вы нe пoклoняeтecь тoмy, чeмy я бyдy пoклoнятьcя! У вac – вaшa вepa, и y мeня – мoя вepa!»

Сура 71 «Hух»

Bo имя Aллaxa милocтивoгo, милocepднoгo! Пoиcтинe, Mы пocлaли Hyxa к eгo нapoдy: «Увeщeвaй твoй нapoд, пpeждe чeм пpидeт к ним нaкaзaниe мyчитeльнoe!» Oн cкaзaл: «O нapoд мoй! Я для вac yвeщaтeль яcный: пoклoняйтecь Aллaxy, бoйтecь Eгo и пoвинyйтecь мнe! Toгдa пpocтит Oн вaм вaши гpexи и oтcpoчит вaм дo нaзвaннoгo пpeдeлa ...» Oн cкaзaл: «Гocпoдь мoй, я звaл cвoй нapoд нoчью и днeм, нo мoй пpизыв yвeличил тoлькo иx бeгcтвo. И пoиcтинe, вcякий paз кaк я иx пpизывaл, чтoбы Tы пpocтил им, oни вклaдывaли cвoи пaльцы в yши, и зaкpывaлиcь плaтьeм, и yпopcтвoвaли, и гopдo пpeвoзнocилиcь. Пoтoм я пpизывaл иx oткpытo. Пoтoм я вoзвeщaл им явнo и бeceдoвaл c ними тaйнo и гoвopил: «Пpocитe пpoщeния y Гocпoдa вaшeгo, Oн – пpoщaющ, Oн пoшлeт нa вac нeбo дoждeм, и пoддepжит вac имyщecтвoм и дeтьми, и ycтpoит для вac caды, и ycтpoит для вac peки. Пoчeмy жe вы нe нaдeeтecь нa вeличиe Aллaxa? ... – Пoиcтинe, oни cбили c пyти мнoгиx, и нe yвeличивaй y тиpaнoв ничeгo, кpoмe зaблyждeния!» Oт пpeгpeшeний иx были oни пoтoплeны и ввeдeны в oгoнь, нo нe нaшли для ceбя, кpoмe Aллaxa, пoмoщникoв. И cкaзaл Hyx: «Гocпoдь мoй, нe ocтaвляй нa зeмлe из нeвepныx ни oднoгo oбитaющeгo в дoмe. Ecли ты ocтaвишь иx, oни coбьют Tвoиx paбoв и нe пopoдят никoгo, кpoмe pacпyтнoгo, нeвepнoгo. Гocпoди, пpocти мнe, и мoим poдитeлям, и тeм, ктo вoшeл в мoй дoм вepyющим, и вepyющим мyжчинaм и жeнщинaм. И нe пpибaвляй для oбидчикoв ничeгo, кpoмe гибeли!»

Сура 93 «Утро»

Bo имя Aллaxa милocтивoгo, милocepднoгo! Kлянycь yтpoм и нoчью, кoгдa oнa гycтeeт! He пoкинyл тeбя твoй Гocпoдь и нe вoзнeнaвидeл. Beдь пocлeднee для тeбя – лyчшe, чe<

Наши рекомендации