Перевод лингвистической литературы с английского языка
На русский
Считается, что у нас традиционно плохи переводы монографий и учебников по экономике, менеджменту, социологии, т.к. они делаются не лингвистами, а теми, кто побывал на стажировке в Америке и уверен, что может переводить. Еще печальнее, когда речь идет о переводах лингвистической литературы, сделанных кандидатами филологических наук.
Рассмотрим ошибки понимания текста исходного языка (ИЯ) и ошибки порождения текста на языке перевода (ПЯ) на материале книги «Дискурс-анализ. Теория и метод» Марианне В. Йоргенсен и Луизы Дж. Филипс (Перевод с английского; Гуманитарный центр, Харьков, 2004; Научный редактор и автор предисловия к русскому изданию к.ф.н. А.А. Киселева). Оговоримся, что оригинал текста для анализа не привлекался. Традиционно перевод оценивается в сопоставлении с оригиналом, но в данном случае, не располагая оригинальным текстом, можно тем более отчетливо видеть бросающиеся в глаза нарушения как прагматической нормы перевода, так и нарушения норм эквивалентности и нормы переводческой речи.
Эта переводная книга представляет собой поразительное по неграмотности, невежеству и бескультурью издание. Авторы книги не подозревают о том, что исследование, в которое они вложили много труда, представляет собой кривое зеркало. Фраза «traduttoretraditore» как нельзя лучше подходит для характеристики переводчика. Как ни грустно, переводчик оказывается виноват перед собственной культурой, а не переводимой культурой. Русская научная картина мира (включая устоявшуюся русскую терминологию) потерпела значительный урон.
1. В научном переводе очень важна проблема терминов и транслитерации имен, которые, с одной стороны, должны быть узнаны в новой читательской аудитории, а с другой стороны, стать прецедентами для дальнейшего употребления. Неузнавание или неверная передача собственных имен вызывают сбой коммуникации.
Всякое научное издание подразумевает отсылки к трудам ученых в данной области, для этого как минимум необходимо понимать, о каких персоналиях идет речь. Читателю ни за что не догадаться, что Джин Баудриллард – это Жан Бодрийар (JeanBaudrillard), что Антонио Грамчи – это Антонио Грамши (Gramsci). Один и тот же ученый S. Kvale на одной странице передается как Квейл, через несколько страниц -Квале. JacquesLacan назван Жак, через строчку Жако. Далее следует фраза «Опираясь на работы Бахтина, Мида и Выготского…» . Переводчику невдомек, что известный антрополог Маргарет Мид– женщина, и фамилия ее, естественно, не изменяется. Совершенно очевидно, что переводчик не затруднял себя поисками уже существующих написаний имен ученых, хотя достаточно заглянуть в словарь «Современная западная философия», чтобы обнаружить все эти имена собственные.
Встречаются случаи типа Glaswegian диалект, и переводчика это сочетание никак не смущает, хотя «диалект или говор жителей Глазго» был бы ничем не хуже, но опять-таки, надо было не полениться открыть англо-русский словарь.
2. На пунктуационном и графическом уровне бросается в глаза то, что переводчик не отстает от оригинала и здесь, то есть бездумно и буквально его калькирует. По-английски все слова в названиях организаций, фондов, учреждений пишутся с большой буквы. В переводе мы видим странно выглядящие Совет Социологических Исследований Дании; Центр Современной Культурологии в Бирмингеме. Незнание русской орфографии и пунктуации отличает весь текст, например: Дискурс-анализ ни коим образом не должен…
Но если в качестве материала используется беседа, ее, или, по крайне мере, ее части, необходимотранскрипировать.
3. Рассматриваемый перевод делает многие термины совершенно неузнаваемыми. Калькирование, которое в известном смысле облегчает расшифровку термина английского оригинала, в некоторых случаях оказывается фатальным для понимания переводимого термина.
Наш материал состоит из двух писем: письмо 21-летней «несчастной» в рубрику датского журнала, которую ведет некая «страдающая тетя», а также ответ этой тети. Страдающая тетя предлагает ей иначе артикулировать действительность. Ответ Йохансен, потом, пере-артикулирует элементы «письма несчастной». Очевидно, что имеется в виду AgonyAunt – т.е. журналистка, ведущая рубрику советов читателям по личным вопросам. Первый раз переводчик, вероятно, чувствуя диковатость выражения, берет его в кавычки, далее уже употребляет без кавычек. Интернациональное слово articulate означает не только «артикулировать что-либо фонетически», но и «ясно выражать, формулировать». Очевидно, девушке предлагается самой для себя по-другому сформулировать и выразить свое отношение к жизни.
4. Неумение разграничить части речи (существительное и прилагательное) и непонимание того, в какой функции употребляется слово, приводит к загадочно-бессмысленным высказываниям типа:
Особенно часто употребляемая форма интертекстуальности – это манифест интертекстуальности . Он гласит о том, что одни тексты явно основываются на других текстах. Нетрудно догадаться, что никакого «манифеста» в оригинале не было. Было manifestintertextuality, где manifest – adj. – очевидный, явный, легко обнаруживаемый.
Например, внутри порядка дискурса больницы, существующие дискурсивные практики включают терпеливые консультации доктор – пациент, научную терминологию, используемую как в письменной, так и в устной речи. «Терпеливые консультации» - это наверняка patientconsultations – консультации больных врачом. Попутно возникает вопрос: что означают “практики”? Специалисты, которые изучили свое дело на практике? “Практика” в русском языке не употребляется во множественном числе.
Стремление сохранить порядок слов оригинала, а также неумение определить, к чему относится отрицание в предложении, приводит к откровениям типа:
Например, чтобы обсуждать политические проблемы, все граждане не могут присутствовать в парламенте, и именно поэтому на практике вступает в силу представительская демократия. Более разумный вариант: «не все граждане могут присутствовать в парламенте, чтобы обсуждать политические проблемы, и поэтому….»
Ложные друзья переводчика
Анализируемый текст способствует появлению новой волны «ложных друзей» переводчика – слов, как будто уже ассимилированных русским языком, но в совершенно других значениях. Общеизвестно, что слова заимствуются в каком-то одном варианте значения, продолжая функционировать в оригинале в семантическом многообразии. И когда быстрый и плохой переводчик сталкивается с таким словом в ином употреблении, он немедленно использует уже известное ему заимствование.
Дебаты о Европейском Союзе указывают на то, что более вероятно появление европейскойидентичности, нежели исчезновение датской национальнойидентичности.
Identity в данном контексте безусловно означает «индивидуальные черты, особенности; индивидуальность; самобытность»
Миф – таким образом, принцип чтения данной ситуации, термины которого являются внешними к тому, что представлено в объективном пространстве, образованном данной структурой.
Переводчиккак-тоусвоил, что term – это «термин»; предположить, что terms –это «условия»,он не в силах.
Примеры можно умножать до бесконечности, но и сказанного достаточно, чтобы взглянуть заново на проблему псевдоинтернациональной лексики. Перед нами семантически невнятный, нелогичный, а порой просто бессмысленный русский текст, претендующий на научность, который свидетельствует о безответственности и нежелании “войти в тему”.
Ошибки в переводе рекламы
Поспешный перевод рекламного текста может сделать его непонятным. В следующем примере можно видеть элементарное неумение пользоваться словарем, т.е. выбирать из лексико-семантических вариантов слова, зафиксированного в словаре, единственно нужный в данном контексте.
Мы предлагаем отличную зарплату и подарочные пакеты.
Трудно предположить, что Бирмингемский университет, приглашая на работу преподавателя, обещает ему кулек конфет и мандаринов к Новому году в качестве подарка для детей (а именно эти ассоциации вызывает у русского читателя такой перевод). Достаточно раскрыть словарь, чтобы обнаружить одно из значений слова package – benefitsfromemployer (acar, privatemedicalinsurance).
Примеры можно множить, но все они сводятся к элементарному нежеланию (вероятно, вследствие неумения) пользоваться словарями, в которых есть если не все, то многое; к слабому знанию русской орфографии, пунктуации и синтаксиса; к полному отсутствию саморедактирования.
Вот перед нами перевод рекламного объявления о вакансии, на материале которого авторы анализируют особенности делового и рекламного дискурса.
Должность(кого?) руководителя(чего?) кафедры(чего?) технологии (чего?)выпуска(чего?) автомобилей.
На эту должность руководителя нужен выдающийся инженер, имеющий опыт, по крайней мере, в следующем: загрязнение окружающей среды автомобилями, транспортные средства, качественные воздушные системы. Вам также нужно будет посвятить себя исследованиям и консультированию во время преподавания студентам старших курсов и аспирантам.
Если бы написавший этот пассаж человек хотя бы раз перечитал им написанное или попросил кого-то прочитать, то спохватился бы, что о естественности текста не может быть и речи. Нельзя ставить подряд 5 (!) родительных падежей; не говорят по-русски «руководитель кафедры», а говорят «заведующий кафедрой»; кафедра эта, скорее всего, называется «Технология автомобильного производства». Вряд ли нужен на работе человек, имеющий опыт в загрязнении окружающей среды. Если первое предложение не содержит прямого обращения к потенциальному кандидату на должность, то и второе предложение не должно содержать слова «Вам». Общеизвестно, что предложения, имеющие в качестве формального подлежащего you,переводятся (причем достаточно часто) безличными или неопределенно-личными предложениями. По-русски последнее предложение значит, что искомый заведующий должен быть не только хорошим инженером, имеющим опыт работы в автомобильной промышленности, но и заниматься наукой сам и руководить дипломниками и аспирантами.
Очевидно, что переводчик не затрудняет себя поисками такой формы выражения, которая была бы не только понятна, но и естественна, «так как любые отклонения от естественности – это своеобразные «шумы», которые мешают передаче информации».