Петр Николаевич Кудряшев. 1947 г.

Этот табак мама разрешала курить даже дома. До сих пор помню этот тонкий аромат. Справедливости ради, надо сказать, что сигареты под одноименным названием, не идут ни в какое сравнение. Думая о чем-то серьезном, папа часто забывал, что уже в трубке кончился табак и когда вспоминал, что хочет курить, начинал искать трубку и привлекал к поиску всех нас и мы искали до тех пор, пока не найдем или кто-нибудь не обнаружит ее у отца во рту.

Отец умел делать все своими руками. Все экспонаты в музее оформлял для экспозиции сам. Даже туалет во дворе был сделан им так, что посетители в нерешительности уточняли назначение уборной, показывая на красивое деревянное сооружение в глубине двора. Он очень бережно относился к инструменту. Нам часто доставалось, если мы без спроса брали его. (Отец был строгим воспитателем своих детей). Однажды он меня застал у верстака с рубанком в руках. Мне было лет 12. Я пытался строгать доску. Сердце ушло в пятки в ожидании справедливого наказания. Он внимательно посмотрел на мое «творение», на стружку у ног. Но, к моему удивлению, вместо нравоучений, показал, как надо стоять и выводить рубанок при стружке с доски, чтобы не потерять качество и геометрию. Погладил меня по голове и разрешил пользоваться всем инструментом без его разрешения. Помню, как был счастлив, и меня «распирала» гордость. Я благодарен отцу за полученные знания во многих областях человеческой жизни.

Я никогда не видел отца пьяным, хотя на праздниках, он как обычно, был в роли тамады и всегда говорил красивые тосты, запивая их, по российскому обычаю, напитками наравне со всеми. Зато, при этом, видел, как он помогал дойти некоторым гостям, намного крупнее себя, до их домов.

Отец был чуть ли не единственным в округе фотографом. И сейчас в семейных альбомах сотен людей можно увидеть качественные снимки работы отца. У него были лучшие фотоаппараты, начиная со студийной «гармошки» на треноге с темным покрывалом и кончая маленькой немецкой «лейкой». Меня отец научил фотографировать с 9 лет, и эта страсть сохранилась на всю жизнь. Когда наступила цифровая эпоха, я, сидя за компьютером редактируя очередной снимок, всегда вспоминаю отца. Мне кажется, что достижения, достигнутые в этой области за столь короткий промежуток времени, не просто было бы осознать и «переварить» даже отцу. И всегда жалею, что ему не удалось увидеть все это и самому насладится этим творчеством. Не сомневаюсь лишь в том, что и здесь он был бы на переднем крае…».

Из воспоминаний дочери Елены:

«При оформлении экспонатов, таких как: ценные документы, картины, фотографии отец их старался размещать под стеклом в рамках. Это придавало экспонатам визуальную красоту, законченность, а главное – сохранность от выгорания и обветшания. Он сам изготовлял рамки и главной проблемой была нарезка стекла. Хороший стеклорез по тем временам был недоступен. Так отец, после долгих мучений, написал письмо в правительство А.Н.Микояну в Москву с просьбой обеспечить этим инструментом. В скором временем приходит посылка из министерства с отличным алмазным стеклорезом в добротном кожаном футляре. Отец радовался как мальчишка и с гордостью показывал как «поет» алмаз по стеклу и как легко откалываются ровные и узкие лишние линеечки. Не переставал восхищаться качеством реза и ровной кромке. До сих пор в музее висят рамы с экспонатами под стеклами, вырезанными этим алмазом. А также сотни глаз односельчан, до сих пор выглядывают из окон своих домов со вставленными моим отцом, стеклами.

Я училась в 10 классе. Отец отправил меня получить за него зарплату. Когда принесла деньги домой, то оказалось, что я недополучила 100 рублей. А это почти треть зарплаты. Я расстроилась, заплакала. Но отец просто сказал, что человеку свойственно ошибаться и каждый имеет право на ошибку. Главное, надо учиться на ошибках.

Папа, как известно, умел делать все своими руками. Но при этом часто шутил:

- «Хорошо все уметь, но не все делать».

У нас большая семья. Только детей семь «Я» и нет двух похожих. Объединяет всех высокий темперамент, в этом все в отца. Отец был вспыльчив, но отходчив. Бывало, вспылит, но буквально через короткое время беседует, как, ни в чем не бывало. Если чувствует, что погорячился, обязательно извинится…».

Из воспоминаний дочери Наташи:

«Наша семья была многочисленной, чего нельзя было сказать о доходах моих родителей. Зарплаты были маленькие, что до сих пор ума не приложу, как удавалось сводить концы с концами, не имея своей домашней скотины кроме кошки. Та тоже требовала еды и вечно терлась под столом о ноги отца, точно зная, что эти ноги, никогда не отшвырнут и, всегда что-нибудь достанется из тарелки в знак благодарности. Эта порода всегда безошибочно определяла среди множества пар ног обладателя самого доброго сердца.

В день зарплаты родители по традиции приносили конфеты (карамельки в фантиках и знаменитые подушечки) или пряники. Вся эта вкуснятина делилась поровну между всеми. Мы, как всегда, с удовольствием быстренько все поедали каждый свою долю, а отец свою долю оставлял на определенное время. И это время иногда наступало неожиданно для нас в виде приятного сюрприза к чаю или маленького поощрения.

Не смотря на то, что в доме полно народа и часто бывали посетители музея, отца можно было застать в задумчивости. Мы росли и у каждого из нас были свои интересы и, как правило, далеки от интересов отца. У него всегда был особый взгляд на окружающий мир, в политике, в литературе, искусстве и т.д. Мы были читающей семьей. Отец с детства прививал в нас любовь к книге. Вечерами после ужина наш дом напоминал читальный зал. А перед сном мы ложились в свои кроватки, выключался свет или гасилась керосиновая лампа (в селе долго не было электричества) и в темноте все слушали очередную радиопостановку. Раньше, до телевидения, по радио была рубрика «Театр у микрофона». Мы прослушивали практически все спектакли.

Часто чувствовалось, как отцу хотелось поделиться своими впечатлениями, но мы не были готовы к адекватной беседе в виду своей молодости или занятости. У него были глаза художника, душа поэта и аналитический ум. На маме был весь наш дом и музей. Она за день так изматывалась, что ей лишь бы дойти да кровати и ей было не до «философских» бесед. Одни ведерные кастрюли чего стоят, не считая огорода, заготовки дров и наши, всегда отменные, аппетиты растущих детей. Сейчас, с «высоты» прожитых лет, я понимаю, как маме было тяжело, а отцу временами было очень одиноко, как это часто бывает с талантливыми людьми…». Папа с мамой всегда участвовали и привлекали меня в самодеятельных спектаклях организованной местной интеллигенцией и ездили по соседним деревням и селам в санях зимой, где нас с премьерой ждали с нетерпением. Клубы были всегда переполнены.

Мне очень нравилось, как отец после ужина всегда хвалил маму за вкусную еду.

Петр Николаевич был одержим своей работой, отдавался работе и был счастлив в труде. И его труд, талант, одержимость, настойчивость и принципиальность не пропали даром. Стараниями замечательного краеведа А.С.Семенова, Р.Г.Ивановой при поддержке администрации района и краеведов-энтузиастов 25 ноября 1994 года в Бижбуляке открылся историко-этнографический музей.