ПОЛИФОНИЯ РАССКАЗА (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ТЕОДОРА ДРАЙЗЕРА “THELOSTPHOEBE”)

Ключевые слова: полифония (многоголосие) художественного произведения, авторский/персонажный речевой поток («голос»), несобственно-прямая речь (freeindirectspeech).

Рассказ Теодора Драйзера “The Lost Phoebe” удивительно многоголосное произведение. Парадоксально, но ошибки здесь никакой нет: рассказ действительно может быть многоголосным. «Голос» как один из важнейших составляющих грамматики нарратива вошел в лингвистику еще в 70-х гг. прошлого столетия, когда французский нарратолог Ж. Женетт определил его, наряду со «способом» и «временем», одним из основных аспектов рассказа.

Значительный вклад в исследование роли «голоса» в художественном произведении внесли и отечественные ученые – представители формальной школы: Б. Эйхенбаум, В. Шкловский, М. Бахтин. Именно Михаил Михайлович Бахтин, выдающийся русский литературовед, предложил термин полифония художественного произведения. Он отмечал, что роман – это «разноречевое, разноголосое явление» [2: 75].

Целью настоящей статьи является изучение явления полифонии (многоголосия) в рассказе на английском языке. Материалом исследования послужил рассказ Т. Драйзера «The Lost Phoebe» из сборника «20 Great American Short Stories» [7].

Чьи же голоса звучат в художественном произведении? Конечно, голос автора и его героев. При этом именно автор управляет всеми голосами и их полифонией в рассказе [1]. В. А. Кухаренко пишет о двух основных речевых потоках художественного текста: авторском и персонажном. При этом исследователь выделяет еще смешанное (контаминированное) изложение, представленное в форме несобственно-прямой речи, где звучит голос как автора, так и героя [3]. В зарубежной лингвистике данное явление носит название Free Indirect Speech. Австрийский нарратолог Моника Флудерник определяет его как «способ передачи речи и мыслей [героя], отличающийся свободой в синтаксическом выражении, а также наличием выразительных средств, отражающих точку зрения самого героя» [5: 154, перевод наш – Н. Л.]. «Это речь повествователя, пронизанная вместе с тем лексикой <…> синтаксическими конструкциями речи персонажа – источника информации, его интонациями, чувствами, мыслями», – пишет О. Н. Емельянова [4: 251]. Приведем ряд сигналов НПР в тексте: употребление личных форм глаголов и местоимений от лица повествователя, отсутствие вводящих глаголов речи и мысли (О. Н. Емельянова, М. Флудерник); замена настоящих времен на прошедшие (М. Флудерник); вопросительные и восклицательные предложения (О. Н. Емельянова); использование лексики и синтаксиса, характерных для прямой (М. Флудерник) и разговорной (В. А. Кухаренко) речи; отражение внутреннего мира (В. А. Кухаренко), точки зрения (М. Флудерник) самого героя.

Обратимся к голосам в рассказе Теодора Драйзера «The Lost Phoebe». Произведение повествует о старом фермере Генри Райфснайдере, теряющем рассудок после смерти любимой жены Фиби. Герой отправляется на ее поиски, которые сопровождаются галлюцинациями. Во время одного из этих видений вместе с образом вновь обретенной Фиби герой встречает свою погибель. Рассказ представляет собой повествование от третьего лица. Голос автора, таким образом, лишен признаков «я» и является, по образному замечанию М. Флудерник, «бестелесным» («a disembodied voice»). Однако читатель слышит в рассказе, конечно же, не только его, но также и голоса персонажей.

Наиболее сложна и многогранна речевая партия главного героя – старого Генри. Она представлена как прямой, так и внутренней речью^[2], выраженной с помощью НПР. Прямая речь Генри организована как диалогически, так и монологически. В начале рассказа показан его диалог с Фиби, в котором, кроме авторского, звучат голоса обоих персонажей.

Затем в поисках Фиби Генри взаимодействует с другими персонажами: фермером Доджем и старой Матильдой, в диалогах с которыми слышатся и их голоса. Впервые увидев почудившийся ему образ умершей Фиби, Генри разговаривает сам с собой: “Well”, he said to himself, his mouth open, “I thought shore I saw her” [7: 129]. Читатель, таким образом, слышит его монологическую речь.

Монологическая речь присуща и другим героям рассказа: фермеру Доджу и старой Матильде, встретивших Генри после гибели Фиби и осознавших, что старый фермер болен: “Well, I’ll beswitched!”, he [Farmer Dodge] said aloud to himself. “He’s clean out’n his head” [7: 132]; “Laws! Laws!” sighed Mrs. Race, there being no one present with whom to share her astonishment…“The poor man!..” [7: 133].

Внутренняя речь старого фермера, как было отмечено, представлена в тексте с помощью НПР. Всего в рассказе 10 фрагментов с несобственно-прямой речью Генри. Они обнаруживают признаки, свойственные данному типу повествования. Так, во фрагменте: [Генри впервые «увидел» Фиби] “Could it be she – or her ghost? He had scarcely ever believed in spirits; and still –” [7: 129] сохраняются черты авторского повествования (прошедшее время, личное местоимение 3 лица единственного числа). Однако без всяких вводящих глаголов речи и мысли (e.g. «он подумал…») читатель понимает, что слышит внутренний голос самого Генри благодаря вопросительному предложению, прерыванию речи (“…andstill – ”, англ. Aposiopesis) – явлениям, свойственным прямой речи самого героя. Та же вопросительно-взволнованная интонация, присущая безутешному Генри слышится и в этих предложениях НПР: “What was it that moved in the distant shadows along the path…? Was it truly his Phoebe?...” [7: 140].

В следующем фрагменте НПР, встроенном в авторский нарративный ряд, видно, как угол зрения описания происходящего изменяется от авторского к персонажному (к точке зрения Генри): “He arose, greatly astonished, walked the floor in the cool room, convinced that Phoebe was coming back [голос автора]. If he only thought sufficiently, if he made it perfectly clear by his feeling that he needed her greatly, she would come back, this kindly wife, and tell him what to do. She would perhaps be with him much of the time, in the night, anyhow… [внутренний голос Генри]” [7: 131]. Несмотря на сохранение форм прошедшего времени и местоимения 3 лица единственного числа, как в авторском повествовании, в данном фрагменте происходит сдвиг в сторону передачи внутреннего мира героя – звучит внутренний голос Генри. Эмоциональный и глубоко личный тон высказывания создается благодаря усилительной частице only, усиливающим наречиям perfectly и greatly. Характер прямой речи фрагмент получает за счет модального слова perhaps, а так же разговорного наречия anyhow.

Кроме вышеупомянутых голосов, в рассказе также звучит собирательный голос людей, встречавшихся на пути Генри и повторявших одно и то же: “His figure after a time became not so much a common place as an accepted curiosity, and the replies, “Why, no, Henry; Iain’tseeher”, or “No, Henry; she ain’t been here today,” more customary” [7: 135].

Данные о голосовом разнообразии рассказа можно представить в следующей таблице в виде оппозиций, соответствующих ряду принципов.

Таблица 1

Голосовое разнообразие рассказа «The Lost Phoebe» в оппозициях

1. По происхождению (речь)
Авторская	Речь автора
Персонажная	Речь всех героев рассказа
2. По наличию внешнего адресата
Диалогическая	Генри, Фиби, Додж, Матильда, речь прохожих
Монологическая	Генри, Додж, Матильда
3. По характеру эгоценричности
Прямая	Генри, Фиби, Додж, Матильда
Внутренняя	Генри
4. По функциональному стилю речи
Художественная	Автор
Разговорная	Прямая речь всех героев рассказа
5. По манере представления и оформления
Прямая	Речь всех героев рассказа
Косвенная	Речь автора
6. По характеру индивидуальности
Индивидуальная	Генри, Фиби, Додж, Матильда
«Собирательная»	Речь прохожих, встречавших Генри

Таким образом, приведенные данные позволяют нам сделать вывод о том, что рассказ Т. Драйзера «TheLostPhoebe» действительно удивительно многоголосен. Основу произведения составляет голос автора, вездесущего творца, руководящего всей полифонией заключенных в него голосов персонажей. Временами голос автора и персонажа сливается воедино. В тексте данное явление проявляется в форме несобственно-прямой речи, призванной изобразить душевный мир персонажа. Сказанное можно отразить в виде схемы, представленной выше и иллюстрирующей расположение и взаимодействие голосов в рассказе. Основу схемы (а также и произведения) представляет речь автора (самый крупный круг), внутри которого помещаются голоса других персонажей. В центре авторского изложения главный герой – Генри, речевой поток которого наиболее сложен и выражен как прямой, так и внутренней речью. Остальные герои рассказа слышат только прямую речь Генри, внутренняя же слышна только главному герою, автору и, конечно, читателю.

Литература

1. Андреева К. А. Когнитивные аспекты литературного нарратива. Тюмень, 2004. 196 с.

2. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет. М., 1975. 504 с.

3. Кухаренко В. А. Интерпретация текста. М., 1988. 192 с.

4. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. М., 2006. 696 с.

5. Fludernik M. An Introduction to Narratology. London/New York, 2009.

6. Fludernik M. The Linguistic Illusion of Alterity: the Free Indirect as Paradigm of Discourse Representation // Diacritics 25.4 (1995): 89-115.

20 Great American Short Stories. М., 2009. 292 с.

Бабинова И.Н.

студент группы 43010а

ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

МЕТОДЫ ПЕРЕВОДА ЛАКУН