О бесполезности и неизбежности заблуждений
Начнем с главного: люди могут регулярно достигать своих целей потому и только потому, что руководствуются такими представлениями о реальности, которые соответствуют этой реальности, и именно такие представления называются и с т и н н ы м и.
Какая-то совокупность представлений о мире необходимо лежит в основе любого вида человеческой деятельности и эта совокупность представлений никогда не может быть абсолютно ложной в силу практического характера человеческой жизнедеятельности: тот, у кого было абсолютно ошибочное мнение о способах добывания огня или залечивания ран, погиб много тысяч лет тому назад; тот, у кого сегодня абсолютно ошибочное представление о грибах или наркотиках, обречен на гибель, если будет действовать на основе своих ложных представлений.
Однако в массовом сознании не только обывателей, но и ученых достаточно широко распространено мнение о том, что в "донаучный период" развития познания преобладали ложные представления с "элементами истины", а в период развития науки преобладают истинные представления с некоторыми "элементами заблуждений", которые, впрочем, "качественно выше" заблуждений предшествующих эпох (16). Даже те исследователи, которые отстаивают рациональность представлений и действий первобытных людей и пишут о бледности и близорукости европейской веры в то, что дикари строили свою жизнь на основе ложных представлений (17), решительно не могут сделать, казалось бы, вполне логичный вывод об относительной истинности этих представлений. Напротив, они утверждают, что бессмысленно подходить с оценкой истинности к "сильно отличающимся от привычных нам формам жизни и социальной организации" (18), а для того, чтобы "реабилитировать" в глазах современных людей наших первобытных предков, предлагают считать, что все люди "могут регулярно достигать своих целей, даже если они не руководствуются никакими истинными доктринами относительно устройства реальности" (19).
Во втором параграфе данного пособия было сказано достаточно о том, что воззрения первобытных людей не только подлежат истинностной оценке, но и вполне такую оценку выдерживают, поскольку соотношение истинного и ложного в этих воззрениях обусловлено конкретно-историческим уровнем развития практической деятельности человека, а в границах этой обусловленности данное соотношение остается инвариантным на протяжении всей истории человечества.
Речь идет, разумеется, не о том, что современный человек знает то же самое, что и первобытный человек, или что объем знаний вообще не увеличивается. Дело в том, что человек любой эпохи знает именно о том, что входит в круг его жизнедеятельности и познание чего обеспечивает ему возможность существования в качестве субъекта этой - человеческой - жизнедеятельности. Нет никаких оснований предполагать, что лишь некоторые этапы или разновидности человеческой деятельности обусловливают "преимущественно истинное" познание реальности, в то время как другие -"преимущественно ложное".
Напротив, практическая деятельность человека детерминирует единый процесс осознания одних результатов познания как истинных, а других - как ложных и обусловливает гносеологическую однородность тех форм отражения действительности, которыми человек оперирует в различных сферах своей деятельности. Это значит, что не существует "качественных различий" между заблуждениями различных культур, эпох или видов деятельности: сегодняшние заблуждения ничем не лучше первобытных, однако и первобытные знания ничем не хуже современных!
Смысл, заключенный в стремлении к Истине, в том и состоит, чтобы знать, как устроен мир сам по себе. И если бы практическая деятельность человека была эффективна и приводила к достижению желаемого результата на основе любых представлений, то ценностная ориентация на Истину вообще не могла бы возникнуть. Однако она не только возникла, но и обеспечила человечеству возможность существования и развития благодаря тому, что в любом множестве конкретно-исторических представлений человечества подмножество истинных представлений никогда не бывает пустым.
А теперь попытаемся разобраться в существе парадоксальной ситуации, когда утверждения о значимости истины сочетаются с уверенностью в "практической пользе заблуждений".
Разумеется, анализировать подобного рода утверждения можно лишь с твердой уверенностью в том, что они носят метафорический характер и что в них скрыто совсем не то содержание, которое можно воспринять при их буквальном истолковании. В противном случае, мы получим вполне абсурдные утверждения о том, что астрономам, например, "полезно заблуждаться" относительно устройства Вселенной, врачам "полезно заблуждаться" относительно причин болезней, а всем остальным, очевидно, "практически полезно" вообще ничего не знать об окружающем их мире.
В действительности абсурдные утверждения о "практической пользе заблуждений" являются лишь формой выражения фундаментальной проблемы познания, суть которой состоит в том, что сознанию присуще противоречие между осознанной истинностью образов и их объективным значением.
Напомню, что познание представляет собой целенаправленный процесс удостоверения истинности образов сознания. Знание всегда возникает в результате оценки тех или иных идеальных образов, выраженных в высказываниях, на истинность, т.е. на соответствие сущему-самому-по-себе, и вне этого оценочного отношения не существует. При этом важнейшей особенностью процесса познания является то, что субъект познания никогда не знает, где именно кончается его знание и начинается незнание, которое он принимает за знание.Эта особенность познания обусловлена тем, что реально функционирующее сознание человека не может оценивать на истинность одновременно и содержание своих образов, и основания оценки.
Так, например, оценивая на истинность систему Птолемея, астроном не может одновременно оценивать на истинность основания (критерии) своих же оценочных суждений и потому, вопрошая самого себя: " Не заблуждаюсь ли я, оценивая эту систему как истинную?" - астроном фактически продолжает сомневаться в истинности именно системы Птолемея, а не тех представлений о строении космоса и движении планет, на основании которых он оценивает содержание системы Птолемея.Утверждение "Я заблуждаюсь, считая систему Птолемея истинной" было бы тождественно утверждению "Я уже не заблуждаюсь, так как перестал(а) считать эту систему истинной".
Вообще, сказать "Я заблуждаюсь" - значит признать свое утверждение ложным, т.е. не соответствующим сущему самому по себе. Однако до тех пор, пока астроном не знает ответа на вопрос "Истинна ли система Птолемея?", он не заблуждается. Заблуждаться он начнет лишь в тот момент, когда сочтет эту систему истинной.
Итак, заблуждение - это продукт познания, не являющийся знанием, но возникающий так же, как и знание, в результате оценки идеальных образов на истинность.
В отличие от знания, истинностная оценка которого совпадает с его гносеологическим содержанием, заблуждению присуще несовпадение между осознанной истинностью образа и его гносеологическим содержанием, т.е. между тем, как образ (идея, теория) оценивается человеком, и тем, как этот образ соотносится с отображаемым объектом.Рассмотрим этот сложный вопрос на нашем астрономическом примере.
Согласно геоцентрической системе Птолемея, Земля находится в центре, а планеты движутся неравномерно по круговым орбитам. В гелиоцентрической системе Коперника Солнце находится в центре, а планеты движутся равномерно по круговым орбитам.
То отношение, в котором эти утверждения находятся к реальному устройству Солнечной системы, обусловлено их гносеологическим содержанием, т.е. степенью соответствия реальному устройству Солнечной системы, и это отношение остается инвариантным на протяжении столетий. Это значит, что те элементы содержания данных концепций, которые были истинными или ложными (т.е. соответствовали или не соответствовали реальности), сохраняют свои гносеологические характеристики навсегда: ни во времена Птолемея, ни в эпоху Коперника, ни сегодня, ни миллион лет спустя Земля не была, не есть и не будет центром той системы планет, элементом которой является, а планеты не двигались, не движутся и не будут двигаться равномерно по круговым орбитам. А значит, оценивая эти утверждения как истинные, астрономы всегда ошибались. Однако узнали они о своем заблуждении лишь ретроспективно, т.е. лишь тогда, когда перестали заблуждаться, перестали оценивать эти утверждения как истинные.
Таким образом, в момент осознания своего заблуждения - человек перестает заблуждаться, но до этого момента - никто не знает содержания своих заблуждений, потому что невозможно оценивать утверждение как истинное и при этом осознавать, что заблуждаешься! Именно поэтому рассуждения о "познавательной функции" или "практической пользе" заблуждений не следует понимать буквально: у заблуждений нет никаких функций в познании, поскольку никто и никогда не опирается в своей познавательной деятельности на заблуждения.
Напротив, и идея теплорода (флогистона), и идея эфира, и геоцентрическая система - и многие другие идеи долгое время осознавались учеными как истинные и только благодаря этому включались научным сообществом в корпус знания. Несмотря на то, что эти идеи не стали "более истинными" вследствие того, что были общепринятыми в научном сообществе, именно факт осознания их истинности превращал их в знание.
Что касается плодотворности тех идей и теорий, истинность которых опровергается последующим развитием научного познания, то роль подобных идей в развитии науки обусловлена не их самоценностью и уж, конечно, - не их ложностью, а, прежде всего и главным образом, - их относительной истинностью. Именно на это обращал внимание В.Уэвелл - один из родоначальников истории науки как самостоятельной дисциплины - когда писал о том, что мы не должны упустить из виду ту здравую и навсегда сохранившуюся в науке долю воззрений, которую имели создатели и сторонники теории флогистона. "Они соединили вместе, как процессы одинакового рода, такие изменения и явления, которые на первый взгляд не имеют ничего общего, каковы например, окисление, горение и дыхание. А эта их классификация верна; и важность такого соединения нисколько не умаляется, какое бы мы ни принимали объяснение самих процессов" ( 20 ).
Хочу еще раз обратить внимание моих читателей на то, что с течением времени изменяется не гносеологическое содержание тех или иных идей и теорий ( в той мере, в какой речь идет об одних и тех же идеях и теориях!), а их истинностная оценка. Именно поэтому нельзя считать, что геоцентрическая система вовсе не была заблуждением во времена Птолемея и в течение полутора тысяч лет после ее создания, но "превратилась в заблуждение" только после победы гелиоцентрической системы Коперника, как нельзя согласиться с утверждением о том, что идея неделимости атома в античности была истинной, а в конце 19 в. - стала ложной.
Подобно тому, как атом всегда был делим, а утверждение о его неделимости, воплощенное в самом древнегреческом слове "атом", всегда было ложным, геоцентрическая система ( как совокупность вполне определенных утверждений ) всегда находилась в одном и том же отношении к подлинному строению Солнечной системы, а потому всегда была в одной и той же мере и истинной, и ложной. Ни создание, ни победа теории Коперника не могли изменить объективного гносеологического содержания системы Птолемея.
Однако утверждение гелиоцентрической системы принципиально изменило характер осознания научным сообществом содержания геоцентрической системы: если до этого момента система Птолемея осознавалась как истинная и входила в систему научного знания, то после этого момента она стала осознаваться как ложнаяи была исключена из сферы научного познания. Но и до, и после победы коперниканской идеи процесс осознания содержания системы Птолемея научным сообществом содержал в себе заблуждение, так как сначала не только относительно истинные, но и абсолютно ложные моменты содержания системы Птолемея осознавались как абсолютно истинные, а затем - даже относительно истинные моменты стали осознаваться как абсолютно ложные.
И именно это изменение гносеологической - истинностной - оценки содержания той или иной системы научного знания является исключительно важным для понимания социокультурной сущности научно-познавательной деятельности, поскольку не может быть выведено формально-логическим путем из содержания самой системы знания, но обусловлено главным образом изменением культурно-исторического контекста существования этой системы и ее носителей.
Уверена, что многие из моих читателей уже готовы пополнить ряды скептиков всех времен и народов, не устающих повторять все тот же вечный вопрос: "Что есть Истина?"
Действительно: зачем вообще говорить об истине как цели научного познания, если известно, что не существует однозначных критериев для различения истины и заблуждения и если мы знаем, что заблуждаемся всегда?
Ответ на все подобные вопросы так же вечен, как и сомнения скептиков, и содержится, по существу, в самой их формулировке: в том-то и дело, что даже свои сомнения человек не может выразить без употребления глагола "знать" и всех его производных! Даже самые законченные и последовательные из скептиков - агностики - утверждают: "Мы з н а е м, что мир н е п о з н а в а е м" , - и само это утверждение оказывается всего лишь очередным свидетельством в пользу того, что человек буквально обречен на поиски истины самим характером своей жизнедеятельности и что некоторый фон абсолютной достоверности, или "умиротворенной уверенности"( по выражению выдающегося философа ХХ в. Л.Витгенштейна), выражаемый утверждением "я знаю", является неотъемлемой чертой сознательной деятельности человека.
Человек не может и никогда не действует в условиях осознанной проблематичности цели, поскольку для достижения любой цели необходимо некоторое волевое усилие, которое возможно лишь в результате осознания потребности, побуждающей к ее удовлетворению. Проблематичность цели означала бы проблематичность потребности, неспособной побудить человека к действию. Однако, ставя перед собой определенную цель, человек исходит из того, что он знает о реальности то, что позволяет ему эту цель не только поставить, но и достичь. Поэтому, в частности, ни одна "утопия" не может быть выдвинута и обоснована именно как утопия, но, напротив, осознается при выдвижении и обосновании как истинная и вполне достижимая цель.
Вместе с тем, если какая-то совокупность представлений, выступая основой мотивации человеческой деятельности, реально привела к достижению поставленной цели, то можно с уверенностью сказать, что произошло это только и исключительно потому, что данная совокупность представлений не является абсолютно ложной и что, придерживаясь этих представлений, люди никогда не заблуждались абсолютно.
В конце концов, все, кому скептицизм кажется более оригинальным и современным, нежели "тривиальная" вера в способность человека добывать знание о мире, должны помнить, что даже скептическое утверждение об отсутствии у нас какой-либо достаточно надежной системы критериев, удостоверяющих истинность наших воззрений, подлежит истинностной оценке и является истинным лишь при условии истинности вполне определенной концепции человеческого освоения мира, а сама эта концепция утверждается ее сторонниками как истинная, т.е. соответствующая сущности человеческого познания самой по себе.