Существовала ли наука в каменном веке?
Наука в системе культуры
Учебно-методические материалы
профессора Н.С.Черняковой
1. Смысл термина "наука"
Термин "наука" обозначает социально организованную деятельность по производству научного знания.
Смысл этого определения состоит в том, что реальность общественной жизни, именуемая "наукой", возникает в результате органического единства трех аспектов:
1) особого вида человеческой деятельности,
2) системы знания как конечного результата этой деятельности и
3) совокупности организаций и учреждений как социальной формы, в которой эта деятельность существует и развивается.
Иначе говоря, в структуре совокупной общественной деятельности существует особый вид - научная деятельность, осуществляемая особыми группами людей - учеными, с целью получения особого продукта - научного знания.
Сам факт наличия данного вида профессиональной деятельности в структуре общественного разделения труда свидетельствует о необходимости специальной подготовки, значительных материальных и духовных затрат и особых усилий со стороны общества для достижения желаемого результата - научного знания. Во всяком случае, очевидно, что особенности научной деятельности в значительной степени определяются особенностями научного знания как конечного продукта, к которому научная деятельность стремится и ради получения которого в обществе формируются особые группы людей, объединенных общей целью в единое сообщество ученых, или научное сообщество.
Несмотря на то, что наука как целостное явление общественной жизни характеризуется органическим единством знания, деятельности и социальной формы организации, существование и развитие каждого из аспектов ее целостного бытия обладает своими собственными чертами и закономерностями. И это обстоятельство значительно усложняет понимание сущности науки, ее происхождения и закономерностей развития. Так, например, в любом справочнике можно прочесть, что оформление науки в качестве социального института произошло в 17 - нач.18 вв., когда в Европе были образованы первые научные общества и академии и началось издание научных журналов. Но значит ли это, что научного познания до этого момента истории не существовало и что система научного знания начала формироваться лишь в 17 веке? А если все-таки научно-познавательная деятельность возникла раньше привычных для нас социальных форм ее организации, таких как академии, институты, лаборатории или журналы, то когда именно это произошло: в каменном веке или в эпоху древних цивилизаций, в античности или в средние века? Попробуем разобраться.
Специфика научного познания
История возникновения и развития человека как существа социокультурного - это история становления человека в качестве существа мыслящего, разумного, способного познавать (открывать, отображать) логику вещей и следовать этой логике (закономерности) в процессе практического и духовного освоения мира.
Любая разновидность человеческой деятельности включает в себя элементы познавательной деятельности, несущей определенную информацию о действительности. Когда мы говорим о человеке как о разумном, рационально, осмысленно действующем субъекте, то имеем в виду, что этот субъект:
1) находится в сознании, т.е. знает о своем собственном существовании, отличном от существования окружающего мира;
2) преследует определенную цель, которая существует в егосознании в виде идеального образа желаемого результата;
3) соизмеряет избираемые средства достижения цели с полученным результатом, т.е. способен к выбору адекватных средств достижения поставленной цели.
Тот факт, что сущность и явление как атрибуты реальности в принципе не совпадают друг с другом, порождает объективную необходимость формирования мышления как особой способности человеческой психики различать эти диалектически взаимосвязанные формы бытия сущего.
Способность мыслить, познавая существенные свойства окружающего мира, лежит в основе культуротворческой деятельности человека. Благодаря мышлению, открывающему существенные свойства и связи между явлениями реальности уже на уровне обыденного сознания, в повседневной предметно-практической деятельности, человек научился добывать огонь, создавать и совершенствовать орудия труда, приручать животных, обрабатывать землю, строить жилище и делать многое другое.
Однако, существуют такие глубинные уровни сущности и такие закономерности развития явлений действительности, которые не могут быть познаны без применения специальных средств и методов.
Если бы, наблюдая изо дня в день, в течение тысячелетий, на охоте, у костра, в поле восходы и заходы Солнца, люди смогли, в конце концов, понять, как устроена Солнечная система, то научное познание этой проблемы, осуществленное астрономами, человечеству бы не понадобилось.
Если бы умение считать давало возможность вычислять площади, орбиты планет или траектории движения летящих предметов, то ни математика, ни физика как отрасли научного познания были бы людям не нужны.
Иначе говоря: если бы сущность и закономерности развития природных и общественных явлений были познаваемы в процессах трудовой, семейно-бытовой, магической, художественной, религиозной, политической или любой другой разновидности человеческой деятельности, то наука как особый вид познавательной деятельности была бы излишней.
Но в том-то и дело, что существуют такие стороны действительности, такие уровни сущности, такие закономерности, которые не могут быть познаны ни обыденным, ни религиозным, ни философским, ни художественным - ни каким-либо иным вненаучным путем, даже при сколь угодно больших затратах человеческих сил на протяжении сколь угодно длительного промежутка времени (что, само по себе, несовместимо с длительностью и характером человеческой жизни, а потому является заведомо невыполнимым условием).
Таким образом, сущность и специфика научного познания состоит в том, что оно является общественно организованным процессомдобывания знания о тех сторонах сущности и закономерностей развития мира, которые в принципе не могут быть познаны ни в каких иных формах материального и духовного освоения мира.
Отсюда следует, что познавательная деятельность как специфическая форма взаимосвязи субъекта и объекта не исчерпывается и не сводится к деятельности научно-познавательной, являющейся лишь одной из форм исторического развития познания, и что научное знание как результат научно-познавательной деятельности не исчерпывает собою всей совокупности знания, добываемого человеком. Напротив, человечество обладает множеством жизненно необходимых знаний, накопленных задолго до возникновения или независимо от научного познания, но при этом - никакая совокупность вненаучного знания не отражает тех сторон реальности, знание о которых добывается в процессе научного познания.
Как особая форма познавательной деятельности, целью которой становится систематическое раскрытие существенного и закономерного в окружающем мире с помощью специально создаваемых материальных и идеальных средств, научное познание зарождается на стадии цивилизации, в 3-ем тыс. до н.э., обретает вполне устойчивые черты к середине 1-го тыс. до н.э. в Древней Греции, однако осознает себя в качестве особой, отличной от всякой иной, формы познавательной деятельности, не ранее 17 века - в западноевропейской культуре Нового времени.
Хочу еще раз подчеркнуть, что нет решительно никаких оснований считать вненаучное знание менее правдоподобным и практически значимым, нежели результаты научного познания. Напротив, если, например, коренной житель данной местности, опираясь на опыт своих предков и собственные наблюдения, устанавливает сроки посева и жатвы, определяет полезные свойства растений или предсказывает погодные явления, то степень достоверности его утверждений, а значит - и степень доверия к ним, не сможет превзойти вся мировая наука, так как никакая наука не говорит о единичном - "вот этом" - явлении, предмете или процессе, хотя знание именно этого единичного явления: этой местности, этого растения или этого животного и т.д. - обладает для человека не меньшей значимостью, чем знание общего, повторяющегося, закономерного.
Знание единичных, отдельных, специфических сторон и свойств действительности, добываемое человеком в процессе повседневного предметно-практического и духовно-практического освоения мира, всегда будет принципиально отличаться от научного знания тем, что не обладает ни общезначимостью (ибо это знание о том, что можно знать, а можно и не знать всем и каждому), ни интерсубъективностью (потому что для его выражения, сохранения и передачи не существует универсальных средств), ни способностью проникнуть в закономерности явлений реальности (поскольку для этого необходимо выйти за пределы единичного).
Между тем, все элементы научного познания обладают свойствами, обеспечивающими достижение основной цели научного познания - общезначимого, интерсубъективного знания сущности и закономерностей развития явлений действительности.
Именно для достижения этой цели:
1) формируются специальные предметы научного познания, не совпадающие с объектами практической или вненаучной познавательной деятельности;
2) создаются специальные научные методы и средства познания;
3) разрабатываются специальные научные процедуры удостоверения истинности полученных результатов познания;
4) непрерывно совершенствуется вся система научного знания, включающая научные факты, гипотезы, теории, эмпирическая и теоретическая обоснованность которых не остается неизменной в процессе развития научного познания;
5) вырабатываются специальные научные способы изложения, обсуждения, хранения, наследования и т.д. научного знания и обучения навыкам научно-познавательной деятельности;
6) возникает социальный институт науки как система учреждений, организующая и обслуживающая производство и трансляцию научного знания, а также воспроизводство научных кадров и обмен деятельностью между наукой и другими отраслями общественного производства.
Каждый из перечисленных элементов научного познания требует отдельного рассмотрения, однако для понимания тех проблем, которые рассматриваются в данном учебном пособии, важно усвоить главное: научное познание - это особый вид познавательной деятельности, возникший на достаточно высоком - цивилизационном этапе - исторического развития с целью достижения не просто знания о мире, а знания существенных связей, закономерностей развития этого мира.
Старые мифы на новый лад
Наука как сфера духовного производства уже давно миновала период юношеского самоутверждения и на пороге 3-его тысячелетия благополучно вступила в пору зрелых размышлений о своей сущности и месте в человеческой культуре.
Прогресс, достигнутый обществом за последние 400 лет, стал свидетельством как неоспоримых заслуг науки в достижении истинного знания о мире, так и мифологичности ее претензий на то, что она является единственной дорогой, ведущей к Истине.
Но оказалось, что мифы классического естествознания об особых и исключительных правах науки на истину, о всесилии и непогрешимости научного метода стали уже достоянием общественного сознания и здравого смысла и что процесс расставания с иллюзиями юности будет сложным не только для самой науки, но и для общества, привыкшего требовать от науки таких гарантий преуспевания, которых она не в состоянии дать, и возлагать на научное познание такие надежды, которых оно заведомо не сможет оправдать.
Столкновение с реальными сложностями и противоречиями в развитии научного познания, которое в течение нескольких столетий воспринималось общественным сознанием как непогрешимое, объективное, точное, далекое от метафизических ухищрений и проч. и т.п., породило в обществе глубокое разочарование, уныние и чувство обманутых надежд. Здравый смысл, неготовый к восприятию "науки с человеческим лицом", на котором проступают последствия ожесточенной борьбы научных школ и направлений, отсутствия однозначных критериев и оценок истинности полученных результатов, неустранимой проблематичности достижения истины в любом конкретном научном исследовании, начал подвергать сомнению эффективность научного метода как такового, а крушение собственных надежд на всесилие научного прогресса расценил как доказательство равенства в правах на Истину любых форм духовной деятельности человека, начиная с астрологии и кончая гаданием на кофейной гуще.
Между тем, невежественное, граничащее с мракобесием уничижение научного познания, которое все более и более пронизывает среду обитания современного человека и проникает даже в вузовские аудитории, бывшие некогда цитаделями сциентизма, имеет столь же отрицательное влияние на интеллектуальное и духовное развитие людей, как и беспросветная вера в научно-технический прогресс.
Осознание сложившейся в последние десятилетия ХХ века ситуации делает не только психологически оправданной, но и, несомненно, привлекательной позицию тех исследователей, которые продолжают отстаивать идею уникальности содержания и исторической роли научного познания, признавая своеобразный "долг чести" перед наукой. Думается, усилиями именно так мыслящих ученых и педагогов государственные стандарты высшего образования по многим специальностям пополнились такими учебными курсами, как "Концепции современного естествознания" и "Наука в системе культуры". В известной мере, кризис престижа науки играет положительную роль в развитии ее самосознания, поскольку вынуждает вернуться к истокам научного познания и с высот исторического развития взглянуть на действительные основания специфичности данной формы познания.
Однако, несмотря на существенные изменения, произошедшие как в социальном статусе науки, так и в науковедении, и сделавшие очевидной реальную степень родства науки с другими видами человеческой деятельности, основополагающая идея методологии классического естествознания об "особых правах" науки на истинное знание продолжает свое существование в современном науковедении в форме мифа об "особом эпистемологическом статусе" науки (З).
Суть этого мифа состоит в убеждении, что наука является особым, уникальным феноменом, отличающимся от всех других видов человеческой деятельности своей принципиальной независимостью от социокультурного контекста, и что именно этот статус "социокультурной независимости" обеспечивает науке достижение истины.
Фундаментальная проблема бытия науки в обществе и культуре состоит, по мнению сторонников "особого статуса" науки, в том, что, даже будучи компонентом совокупной общественной деятельности и феноменом культуры как способа жизнедеятельности конкретного субъекта, научная деятельность порождает результат - научное знание - содержание которого лишено социокультурной специфики, не имеет пространственно-временных или культурно-исторических различий, а, напротив, носит универсальный, общечеловеческий характер, так как является отражением сущего самого по себе.
Осознание и исследование этой проблемы явилось одним из главных событий философии, методологии и истории науки во второй половине ХХ века и породило диаметрально противоположные подходы к ее решению: исключение всякого влияния социокультурных факторов на содержание научного знания, с одной стороны, и отрицание всякой специфики научного познания - с другой.
Впрочем, следует помнить, что до сих пор первая посылка большинства умозаключений о сущности научного познания формулируется так: "Если наука обладает "особым статусом", то она способна достигать истинного знания".
Те, кого называют представителями"крайнего социологизма" в методологии науки и кто отрицает специфику научного познания и объективно-истинное содержание научного знания, пришли к этому выводу именно потому, что были уверены в наличии однозначной зависимости между "особым", внекультурным, внесоциальным статусом науки и истиной как ее конечной целью. Обнаружение подлинной социальности и культурно-исторической обусловленности научного познания явилось для них доказательством не только принципиального сходства между наукой и другими видами человеческой деятельности, но и невозможности достижения - именно по этой причине - истинного знания (4).
С другой стороны, оппоненты "социологистов" отличаются от них лишь тем, что считают наличие истинного научного знания установленным фактом и рассматривают сам этот факт как свидетельство в пользу существования "особого статуса" науки.
/Кстати, знатоки могут проявить свою эрудицию и ответить на вопрос: какая формально-логическая ошибка допущена в рассуждениях как "социологистов", так и их оппонентов?/
Я же предлагаю моим читателям изменить первую посылку умозаключений о сущности научного познания и убедиться в том, что обоснование "особого статуса" науки при этом просто утрачивает всякий теоретический смысл.
Итак, будем исходить из того, что: научное знание как социокультурный продукт является результатом социокультурной деятельности.
В развернутом виде это утверждение выглядит так: научное знание само по себе является носителем социокультурных характеристик, которые порождены человеческой деятельностью, носящей социокультурный характер; отсюда следует, что научное знание не может обладать "социокультурной независимостью" от своих же собственных, неотъемлемых социокультурных черт.
Ясно, что при таком понимании научного знания проблема его "социокультурной независимости", или "особого эпистемологического статуса", просто не может быть корректно сформулирована. Но в таком случае требуется разъяснить и обосновать предлагаемый подход, что я и попытаюсь сделать в следующих разделах данного пособия.
7. Что такое "знание"?
Если наука определяется как социально организованная деятель-ность по производству научного знания, то это может означать лишь одно: смысл научно-познавательной деятельности состоит в достижении такого результата, который признается научным сообществом научным знанием.
Но что такое "знание" вообще? Что значит "знать"?
Говоря о специфике научного познания по сравнению с обыденным, мы "по умолчанию" исходили из того, что нам уже известно, что такое "знание", и мы лишь уточняем, в чем состоит специфика особого вида знания - научного. Однако, за умолчанием не всегда стоит именно знание того, о чем умалчивают, поэтому разберемся в существе вопроса.
Знание - это прежде всего совокупность идеальных образов реальности.Знать - значит иметь в своем сознании, быть носителем совокупности идеальных образов реальности.
Но всякий ли идеальный образ или совокупность образов являются именно знанием?
Знает ли, например, античный астроном, как устроена Солнечная система, если он считает (т.е. обладает, имеет в своем сознании совокупность идеальных образов, выраженных на языке определенных астрономических теорий), что Земля находится в центре этой системы и что система является не Солнечной (гелиоцентрической), а Земной (геоцентрической)?
А химик 18 в. знает ли, какова сущность процесса горения, если объясняет этот процесс с помощью такого идеального образа, как "флогистон" (особое вещество "горючести", входящее в состав горючих материалов)?
Или, допустим, пассажир петербургского метро, советующий другому пассажиру доехать до станции "Академическая", чтобы попасть в Академию художеств, - знает ли он сам, где находится Академия художеств?
И античный астроном, и химик 18 века, и пассажир метро были в равной мере убеждены, что обладают знанием того, о чем говорят. Однако каждый, читающий сейчас эти строки, з н а е т, что античный астроном не знал, как устроена Солнечная система, что химик 18 века не знал, какова сущность процесса горения, и что пассажир метро, явно, не знает, где находится Академия художеств.
Такая прямо противоположная оценка одних и тех же утверждений свидетельствует о том, что знанием считается отнюдь не всякий идеальный образ, выраженный в высказываниях, а лишь тот образ, который признается соответствующим реальности, или сущему, т.е. тому, что существует, тому, что есть. Именно такой образ реальности называют истинным.
Таким образом, знание возникает в результате оценки образов сознания на истинность и вне этого оценочного отношения не существует. То, что имеется в виду и выражается утверждением "я знаю", всегда осознается и декларируется как истинное.
/Если бы это было не так, то в приведенных примерах и астроном, и химик, и пассажир выражались бы, примерно, так: "Я знаю, что то, что я утверждаю, ложно, но я все равно это утверждаю", иными словами: "Я знаю, что рядом со станцией метро "Академическая" Академии художеств нет, но я, тем не менее, настоятельно рекомендую Вам доехать до станции метро "Академическая"./
Думаю, что отныне всем моим читателям должно быть ясно, почему термин "истинное знание" тавтологичен, подобно терминам "прямоугольный квадрат", "круглый круг" или "незрячий слепой", а термин "ложное знание" является таким же оксюмороном, как термины "круглый квадрат", "деревянное железо" или "зияющие высоты". Однако, повторю еще раз: как на уровне общественного, так и на уровне индивидуального сознания, те результаты познания ( компоненты сознания), которые еще не осознаются или уже не осознаются как истинные, не включаются в сферу знания.
С этой точки зрения познание представляет собой целенаправленный процесс удостоверения истинности идеальных образов, формирующихся в сознании.
Те мысли, идеи, суждения, истинность которых остается проблематичной, именуются догадками, предположениями, мнениями, верованиями, гипотезами. Однако в той мере, в какой любые догадки или гипотезы уже осознаны субъектом познания как истинные, они превращаются для него в знание.
Итак, быть знанием для любого образа сознания означает лишь одно - быть истинным, а быть истинным - значит быть тем и только тем, что осознается как соответствующее сущему самому по себе, как отображающее (репрезентирующее) сущее в сознании.
Сколько целей у науки?
Даже отсутствие веры в способность научно-технического прогресса сделать человеческую жизнь более осмысленной не может поколебать уверенности современного человека в том, что наука оказывает решающее влияние на развитие всех сфер жизнедеятельности современного индустриального общества и что без использования научных знаний не может быть решен ни один вопрос, касающийся материально-технических основ современной цивилизации.
При всей справедливости подобного убеждения, оно способствует формированию такого представления о науке, в соответствии с которым наука якобы стремится к самым разнообразным целям: от экономического эффекта и быстрой окупаемости до простоты решений и охраны окружающей среды, - и стремление к Истине среди этих целей занимает отнюдь не первое место. Дело дошло уже до того, что "чистое служение знанию", вдохновлявшее целые поколения людей, посвятивших свою жизнь науке, признается одним из ведущих отечественных специалистов " не просто иллюзией, а нравственной безответственностью" ( 13 ).
Когда читаешь подобные утверждения, кажется, что враждебные пришельцы из космоса уже на Земле и что они лишили множество землян главного средства защиты - здравого смысла. Чтобы проверить степень своей собственной защищенности, ответим на несколько "контрольных вопросов" : от чего именно ждут экономического эффекта, быстрой окупаемости или охраны и сбережения природных ресурсов? О какой нравственности пекутся, если служение Истине перестает быть для ученого высшим проявлением морального долга?
Прежде всего необходимо осознать, что наука стремится не к экономическому эффекту как таковому и не к осуществлению, скажем, природоохранных действий, а к з н а н и ю о путях и способах достижения как экономически эффективной политики, так и экологически безопасного производства. Сама по себе научная идея, даже развившаяся до уровня формализованной теории, не может приносить прибыль или улучшать среду обитания человека, потому что ни один результат чувственно-предметной, практически-преобразовательной деятельности человека не является непосредственным результатом именно научно-познавательной деятельности, за исключением результатов научно-экспериментальной деятельности в сфере самой науки.
Даже говоря о науке как "непосредственной производительной силе", мы не должны забывать, что любая разновидность практической деятельности лишь в той или иной степени основывается на результатах научных исследований. Однако не эти результаты несут ответственность за экономически неэффективную деятельность, а конкретные люди, действия которых могут оставаться вполне бессмысленными и при наличии истинных научных теорий.
/Кстати сказать, проблема "утечки мозгов" потому и существует во многих странах, что сами по себе научные идеи не могут обеспечить даже выживание "мозгов" своих создателей./
Единственной собственной целью научного познания всегда было и навсегда останется получение знаний о мире. Знание, только знание и ничего, кроме знания, - таков продукт научно-познавательной деятельности, какие бы вненаучные цели общество ни пыталось науке навязать и в каких бы собственных грехах науку ни стремилось обвинить.
Зона моральной, экономической, политической и любой другой ответственности науки - это производство, развитие, совершенствование знания, а фундаментальная ценность, в которой выражена конечная цель и смысл научно-познавательной деятельности - это Истина.
Груза такой ответственности вполне достаточно, чтобы обеспечить и оправдать значение той роли, которую наука призвана играть в человеческой культуре. Однако ирония исторической судьбы науки состоит в том, что ее могущество сплошь и рядом переоценивают, списывая на ее счет провалы любых других видов деятельности.
Разумеется, существует множество факторов, оказывающих влияние как на развитие науки, так и на ее восприятие в общественном сознании, но в этом пособии я намеренно останавливаюсь на анализе именно тех из них, которые обусловлены сущностью научно-познавательной деятельности и понимание которых позволяет избавиться от иллюзорных представлений о том, как добывается то, что именуется "научным знанием".
В научном познании
Гносеологическая программа науки ориентирована на получение научного знания, т.е. такого образа реальности, который можно оценить как истинный (соответствующий реальности самой по себе) или хотя бы - как стремящийся к истине, правдоподобный.
В соответствии с этой гносеологической программой, все оценочные суждения в науке являются истинностными. Это значит, что хорошая (приемлемая, полезная, эффективная, красивая) - научная теория - это истинная (или более правдоподобная) теория и никакая другая. Вопрос о том, почему "хорошей" и, следовательно, более приемлемой признается та, а не иная теория или идея, всегда является вопросом о том, почему именно эта теория или идея признается истинной или более правдоподобной?
Несмотря на то, что вся совокупность утверждений, выносимая отдельным ученым или научным коллективом на публичное обсуждение и оформленная в виде научного текста (устного или письменного), осознается самими авторами как истинная или истинная по преимуществу ( т.е. правдоподобная), само это осознание, сопровождающее любой акт публикации индивидуального результата научного познания, не имеет еще общезначимого, надиндивидуального значения, не превращает полученный результат в научное знание как общественный феномен, т.е. феномен, выходящий за рамки индивидуального сознания в сферу науки как формы общественного сознания.
Как общественный феномен научное знание существует только в рамках научной традиции, только как передаваемое из поколения в поколение и в каждый данный момент времени реально распредмеченное.Это значит, что, только восприняв результат индивидуальной научно-исследовательской деятельности как свой собственный и включив его в процесс научных коммуникаций, научное сообщество превращает этот результат в факт общественного сознания. И только в процессе непрерывной переработки, переделки, преобразования нового результата научному сообществу удается выявить его истинное содержание.
Можно сказать, что отдельный ученый или научный коллектив и научное сообщество в целом выполняют по отношению друг к другу функцию "двойного контроля", гарантирующую максимально возможную в данных культурно-исторических условиях проверку полученных результатов на эмпирическую подтверждаемость, теоретическую обоснованность и социальную значимость. Только такая всесторонняя проверка может служить основанием для заключения о возможной истинности тех или иных результатов научного познания.
Интерпретация научного текста оказывается значительно более радикальной, чем интерпретация художественного текста, именно потому, что сам процесс длительных концептуальных преобразований, сопровождающий различные интерпретации одного и того же научного текста, рассматривается научным сообществом как способ выявления того смыслового инварианта, который и будет осознан учеными как знание.
При этом безразличие науки к неизбежным потерям научной информации при концептуальных преобразованиях, происходящих в процессе восприятия и наследования результата индивидуального научного творчества, обусловлено не отсутствием самих потерь, а необходимостью включения этого результата в различные теоретические контексты, без чего невозможно ни понимание его содержания, ни проверка этого содержания на истинность, ни превращение выявленного смыслового инварианта в интерсубъективное научное знание. Именно с целью многократного повторения процедуры удостоверения истинности полученных результатов все элементы научно-исследовательской деятельности облекаются в форму, доступную воспроизведению и проверке в любой точке пространства и времени, любым ученым, действующим по указанной методике с помощью соответствующих средств.
Таким образом, осознание, установление научным сообществом истинного содержания того или иного результата научно-познавательной деятельности оказывается длительным процессом, в котором познавательные (когнитивные) факторы неразрывно связаны с социокультурными и индивидуально-личностными.
Мера истинности той или иной теории, идеи, закона остается проблематичнойна протяжении долгого времени, поскольку в реальном историческом процессе результатом научно-исследовательской деятельности оказывается не только знание (объективная истина), но и заблуждение, да и само знание существует лишь в неразрывном единстве абсолютных и относительных моментов и облечено в конкретно-историческую форму, не соответствующую тому вневременному, внеисторическому содержанию, к которому стремится научное познание.
Именно поэтому любой результат научной деятельности не только "подлежит интерпретации", но и непрерывно интерпретируется. Более того, в процессе истолкования, осмысления, переинтерпретации истинностная оценка того или иного результата научного исследования может существенно измениться.
В результате, "качество истинности" любого результата научного творчества: факта, идеи, теории, закона - обнаруживается лишь в длительном процессе научных коммуникаций, а логика развертывания объективно-истинного содержания научного познания оказывается историей возникновения, формирования и укрепления определенной традиции научного исследования.
Именно н а у ч н а я т р а д и ц и я представляет собой способ функционирования знания в реальном, "живом" процессе научно-познавательной деятельности. Она выступает как способ разрешения противоречия между объективно-истинным содержанием результата научного познания и его субъективной, культурно-исторической формой, как процесс исторического наследования знания, в котором моменты сохранения и преобразования слиты в неразрывное единство.
Ученые, идущие вслед за создателем новой научной теории ( или воспринимающие любой иной результат научно-исследовательской деятельности другого ученого), не только совершенствуют и развивают содержание этой теории, но и придают ей все более завершенную форму, которая может отсутствовать в работах самого создателя теории. Передаваясь от родоначальника теории или идеи его последователям и от одного поколения ученых - другому, содержание научного результата, дающего начало определенной научной традиции, постоянно перевоплощается в новые формы, опредмечивается во множестве различных научных текстов. Такая смена концептуальных контекстов и более или менее существенная переделка исходного содержания ведут ко все более полному и глубокому отделению истины от заблуждения, абсолютного от относительного, безличного и вневременного от субъективно-личностного и исторически преходящего.
Однако, даже сбрасывая целый ряд культурно-исторических форм и каждый раз очищаясь от их наслоений в процессе нового истолкования, научное знание ни на одном из этапов развития научной традиции не существует вне определенной конкретно-исторической формы, которая является функцией культуры как реального способа жизнедеятельности субъекта научного познания.
Наличие объективного противоречия между содержанием научного познания и его конкретно-исторической формой проявляется во всей совокупности противоречий, которыми пронизан реальный процесс научно-познавательной деятельности и которые включают в себя противоречия между объективно существующей "проблемной ситуацией" и ее отражением в виде конкретной задачи (проблемы), решаемой ученым в процессе научного исследования; между задачей и способами ее решения; между объективными тенденциями развития стиля научного мышления и его индивидуальными особенностями; между субъективно формулируемой целью и объективными результатами исследования; между объективно-истинным содержанием результата и авторской формой его выражения и др. В конечном счете, каждый новый шаг в развитии научного познания несет на себе черты не только определенной логической ступени развития системы научного знания, но и черты конкретно-исторической формы существования этой системы в деятельности субъекта научного познания.
Именно поэтому, в частности, только изучение процессов возникновения научного знания с учетом той конкретно-исторической формы, в которой это знание впервые появляется, позволяет раскрыть действительную преемственность в развитии научного познания. Так, например, взаимосвязь системы Птолемея и системы Коперника вообще не может быть понята, если идеи гелиоцентризма берутся в их современном изложении, поскольку влияние "доклассических" концепций, подобных системе Птолемея, физике Аристотеля, теории флогистона или идеям алхимии, на последующие "классические" теории неразрывно связано с той культурно-исторической формой, в которой эти классические теории впервые появляются. И если мы хотим понять действительную связь между системой Коперника и системой Птолемея, то мы должны анализировать эти системы в том ви<