Классическая риторика и культура речи

Классическую риторику следует рассматривать как прообраз современной культуры речи, поскольку в период своего возникновения (V в. до н.э.) и первоначального развития риторика была единственной отраслью человеческого знания, которая ведала закономерностями, нормами и наиболее эффективными приемами общения. В процессе развития и дифференциации науки об общении в ней постепенно сформировались, а в дальнейшем от нее отделились новые самостоятельные дисциплины: культура речи, стилистика, лингвопрагматика, лингвистика текста, социолингвистика, психолингвистика, психология общения, этническая и кросс-культурная психология и т.д. Одно время риторика как бы отошла на второй план (для России период «забвения» риторики длился с середины XIX в. по 80-е гг. XX в.), утратив свою «самость» и растворившись в новых науках об общении. Однако наметившийся в последние годы рост самоосознания относительно молодых речеведческих дисциплин привел к тому, что они наконец-то «заметили» «старушку-риторику», оживив к ней интерес общественности. Своеобразная «легализация» риторики неминуемо привела к появлению работ, в задачи которых входило решение вопроса: «Какие именно из проблем, интересующих ту или иную речеведческую дисциплину, действительно затрагивались в истории риторики и что именно было сделано риторикой для их решения?». Кратко и в известной степени априорно отвечая на поставленный вопрос в связи с ортологической проблематикой (априорность обусловлена отсутствием полных, разноаспектных историко-научных исследований в данной области), мы должны признать, что классическая риторика затрагивала весь основной комплекс идей, ассоциирующийся теперь с этико-коммуникативным аспектом современной культуры речи. Объясняется это следующими обстоятельствами.

1. Классическая риторика сформировала первичное представление о специфике коммуникативной нормы (или точнее – коммуникативного правила). Коммуникативное правило вневербально, так как ответственно за использование вербальных и невербальных компонентов речевой коммуникации; ситуативно, поскольку постулирует различные ситуации коммуникативного взаимодействия; диалектично, так как коммуникативные нормы одного типа речевого взаимодействия могут приходить в противоречие с нормами другой разновидности общения; объективно, потому что объединяет говорящего и слушающего – говорящий должен исполнять речь, соблюдая нормы, слушающий должен понимать речь, исходя из знания нормы; многомерно, так как учитывает единицы всех уровней – лингвистические и экстралингвистические, вербальные и невербальные, языковые и речевые и т.д.; континуально, в силу того что подчиняет для своей реализации единицы всех уровней; этически окрашено, поскольку в прямой или косвенной форме создает представление о том, что дурно, а что хорошо.

2. Разделом «Образ оратора (ритора)» классическая риторика заложила основы для современной ортологической теории, обращающей внимание на социальные типы носителей литературной коммуникативной нормы. При этом следует иметь в виду, что если классическая риторика ориентировала свою аудиторию на систему качеств и условий, необходимых для формирования коммуникативной личности элитарного типа, то современная культура речи с ее установкой на анализ «языкового вкуса эпохи» рассматривает идею коммуникативной личности в связи с социальной дифференциацией литературного языка и обращает внимание на те факторы, которые способствуют становлению коммуникативной личности как элитарного, так и неэлитарного типа. В частности, исследуя развитие неэлитарных типов речевой культуры в сфере действия литературного языка, современная ортология пришла к выводу о значимости для формирования неэлитарной коммуникативной личности таких факторов, как: а) семья, в которой телепередача предпочитается чтению книг, любое средство массовой информации воспринимается в качестве ортологического образца, отсутствуют словари; б) окружение подростка; в) средства массовой информации и литература, рассчитанная на невзыскательный вкус; г) культурный уровень преподавателей средней и высшей школы; д) наметившееся в связи с либерализацией общественной жизни стирание ролевых иерархий (и прежде всего – иерархий пола, возраста, степени знакомства), учитываемых при осуществлении общения.

3. Создавая образцы частных риторик, классическая риторика актуализовала проблему речевых жанров как особых типов речевого взаимодействия; предложила модели кодифицирующего описания для единиц, качественно отличающихся от предложения (высказывание, реплика, речевой акт, речевой жанр и т.д.); сделала ведущим для кодификации жанров и текстов прагматический аспект, предполагающий опору на правило как речекультурную обязанность одной стороны коммуникации во имя прав другой стороны – то есть все то, с чем ассоциируется сегодня коммуникативное направление культуры речи с его интересом к тому, как должен действовать человек, имеющий определенный внеречевой замысел, какими правами он наделен в процессе общения посредством жанра.

4. Классическая риторика установила такие сферы общения, которые являются приоритетными для нормирования и кодификации – социально значимые, гармонизирующие типы коммуникативного взаимодействия, а также сферы с повышенной семиотичностью (например, ритуал) и особой речевой ответственностью (например, учебно-воспитательный процесс, сферы обслуживания, судопроизводства и т.д.), что является одной из первоочередных задач современной культуры речи, ратующей за сохранение и совершенствование литературного языка и стремящейся эти цели воплотить.

Культура речи и неориторика

Сейчас мы наблюдаем ренессанс риторики, и, следовательно, очень важно определить, что именно составляет предмет риторики, в чем ее своеобразие, в какой зависимости по отношению к культуре речи она находится.

В настоящее время существует много определений риторики, и, естественно, в этих условиях дискуссионно соотношение риторики и близких к ней наук. Наиболее пересекающимися представляются риторика и культура речи в ее современном (этико-коммуникативном, не узко нормативном) понимании (ср.: «…культура речи представляет собой такой выбор и такую организацию языковых средств, которые в определенной ситуации общения при соблюдении современных языковых норм и этики общения позволяют обеспечить наибольший эффект в достижении поставленных коммуникативных задач»[3]).

Принимая во внимание данное определение, можно указать по меньшей мере два основных подхода к решению проблемы междисциплинарных связей, проходящих по линии «культура речи – неориторика». С одной стороны, неориторика мыслится как составная часть культуры речи, один из ее аспектов (это аспектирующий подход); с другой стороны, неориторика представляется в виде самостоятельной дисциплины, которая стоит в ряду гуманитарных, в том числе и речеведческих, наук (это синтезирующий подход). Стоит особо подчеркнуть, что характерной чертой синтезирующего подхода является установление тех областей современного человеческого знания, с которыми неориторика сотрудничает во имя формирования риторического (речевого) идеала. (Представление об интегральности данной дисциплины см. ниже в схеме 1[4]).

Схема 1

Рассмотрим сначала аспектирующие концепции межпредметных связей неориторики и культуры речи. Как уже отмечалось выше, основным постулатом данного направления в разграничении «дисциплинарных» полномочий является тезис о подчиненности, несамостоятельности, зависимости неориторики от культуры речи. Другими словами, культура речи начинает напоминать «расширяющуюся вселенную», вбирающую в себя «другие миры».

Такая позиция нашла свое отражение в ортологической концепции научного коллектива, возглавляемого Л. К. Граудиной и Е. Н. Ширяевым. С их точки зрения, «то, что теперь называют коммуникативным аспектом культуры речи, было известно уже в античности, подарившей миру учение о риторике».[5]

Показательна в этом смысле и позиция Т. Г. Хазагерова и Л. С. Шириной – авторов одного из популярных учебников по общей риторике.[6] По их мнению, место риторики в ряду других лингвистических дисциплин (т.е. грамматики, стилистики и культуры речи) может быть определено следующей «многоэтажной» структурой (см. таблицу 1):

Таблица 1

11.	Грамматика (как наука о правильной речи)
2.	Стилистика (как наука о понимании ясной, красивой и уместной речи)	Риторика (как наука о порождении ясной, красивой и уместной речи)
3.	Культура речи

На первом этаже здания (грамматика) мы получаем ясные представления о правильности, норме. На втором этаже учился сначала искусству понимать, слушать, читать, оценивая всю глубину и мастерство сказанного и написанного (стилистика), а затем мастерству говорить и писать с максимальной эффективностью (риторика). Что же касается последнего этажа – культуры речи, то он нужен для того, чтобы привести все полученные ранее знания и навыки в соответствие с требованиями, предъявляемыми к языку в данном обществе на данном отрезке времени.

Характерной манерой данных аспектирующих подходов становится сужение риторической проблематики, сведение ее либо к мастерству целесообразной (т.е. соответствующей замыслу говорящего) речи, либо к искусству порождения ясной, красивой, уместной речи. Упрощение предмета риторики не случайно и обусловлено целями этих концепций, их стремлением либо дать необходимый минимум ортологического знания, либо сформировать четко очерченную и одновременно подчиненную «сферу обитания» неориторики – а именно, область креативной (самостоятельно, творчески создаваемой) устной или письменной речи.

Синтезирующий подход. Этот подход к проблеме соотношения культуры речи и неориторики предполагает включение в лоно риторической проблематики основ современной ортологии в той мере, в какой они способны решить задачу, связанную с построением эффективной модели общения. В связи с этим перед обеими науками встает необходимость разграничения их дисциплинарных областей, выявления их своеобразия, поиска адекватных средств для их гармоничного, диалектического сосуществования.

Обусловленная данным подходом самостоятельность каждой из рассматриваемых дисциплин: 1) предполагает их параллельное включение в область речеведения как системы наук о речи[7]; 2) предопределяет специфику их предметной области: «…если для культуры речи как науки главное все же кодификация того, как надо(какие нормы следует соблюдать и как надо добиваться наибольшей эффективности речи), то для риторики как науки главное – выяснить, что в общении является наиболее эффективным, как лучше добиться эффективности речи» [Сиротинина 2012: 51] или «…грубо говоря, изучение того, как надо – объект культуры речи и предмет ее теории (что и по каким основаниям кодифицировать)… как лучше добиться мастерства речи – объект риторики…» [там же: 51-52]; исходя из этого заключения неориторика – «это теория и мастерство эффективной… речи» [Михальская 2006: 34]; 3) позволяет интерпретировать ортологическую проблематику как одну из тех ценностей, на которые должна опираться неориторика, заботясь в своей установке на оптимизацию общения о совершенстве национального риторического идеала как системы наиболее общих требований к речи и речевому поведению, исторически сложившейся в той или иной культуре и отражающей систему ее ценностей – этико-эстетических, логико-аргументативных, коммуникативно-прагматических, нормативно-языковых и мировоззренческих.[8]

Культура речи и стилистика

Современный этап теоретического развития культуры речи напоминает во многом логику формирования категориального аппарата стилистики. Как наука, которая «…изучает язык по всему разрезу его структуры сразу, т.е. и звуки, и формы …но зато с особой точки зрения» (Г. О. Винокур), стилистика одна из первых стала разрабатывать интегративный подход к анализу явлений разных уровней языковой системы. Сущность этого подхода состоит в развитии принципов экспансионизма (Е. С. Кубрякова) – научного анализа, формирующего синтетические представления о целостности различных аспектов языка как системы. Развитие стилистической науки закономерно – в силу большей обобщенности стилистических категорий – предполагало расширение границ традиционного объекта лингвистического исследования (системы знаков) за счет внимания к его феноменологической природе (функционированию). Поэтому логика утверждения современной формулы экспансионизма «от слова – к тексту», по сути дела, характеризующая всю историю языкознания, наиболее адекватно предстает в многообразии школ и направлений современной стилистики, в непосредственной связи с которыми теория культуры речи определяет перспективы исследования собственной предметной области.

Основные черты экспансионизма («выход в текст», возникновение новых «сдвоенных» наук, упрочнение связи лингвистики с логикой и философией, возникновение новых областей знания внутри самой лингвистики, расширение объекта исследования внутри уже сложившихся «уровневых» дисциплин[9]) обосновываются в европейском языкознании во многом благодаря сложившейся системе стилистических представлений о единстве процессов языка – речи, действительно, сформировавших современную универсумную модель языкознания как «расширяющейся вселенной».[10] Поэтому «роза ветров» современной стилистики служит своего рода моделью эволюции идей, принципов и методов культуры речи.

В результате развития функциональных принципов освещения системы знаков современная стилистика устойчиво ассоциируется в научном сознании, с одной стороны, с изучением стилистических возможностей языковой системы, а с другой – с рассмотрением «реальной величины» стилистической науки – текста как формы выражения этих стилистических возможностей. Однако все попытки создания общего определения стилистики обречены, на наш взгляд, на неудачу, поскольку каждое из определений, во-первых, фиксирует научный вкус эпохи, во-вторых, отражает уровень осознания ключевых, «вечных» проблем лингвистики, в-третьих, обращает внимание на ведущее направлении стилистического анализа / синтеза. Кроме того, неоднородность предмета исследования, разнообразие единиц и категорий лингвистического описания, особая социальная и межуровневая системная значимость основных стилистических понятий – все это вместе создает представление о целесообразности выдвижения в том или ином определении стилистики одного из сложившихся теоретических направлений в качестве ведущего аспекта исследования – ориентира создаваемой стилистической парадигмы. Вследствие этого традиционное определение «двойственной» природы стилистики (обозначение «стилистики языка» и «стилистики речи» как основных разделов стилистического знания) не представляется аргументированным прежде всего по причине того достаточно сложного концептуального разграничения фундаментальных лингвистических понятий языка и речи, которое унаследовано стилистикой еще от риторики и которое стилистика XIX-XX вв. последовательно развивает, синтезируя представления о языке и речи как единой самоорганизующейся и саморазвивающейся субстанции в общей теории знаковых подсистем языка – речи и речевой деятельности.

Думается, что создание модели общей стилистики подчинено в современной науке трем версиям функционализма, представляющим систему знаков в аспекте (1) языковых (структурных), (2) коммуникативных и (3) когнитивных функций. Именно сочетание данных аспектов, выдвигающее один из них на передний план исследования соотношения языка и речи, образует современное стилистическое пространство знаний, формируемое представлениями 1) о стилистических ресурсах языковой системы, 2) о речевой системности единиц языка и 3) о когнитивной роли стилистических явлений. Каждое из этих представлений мотивирует выделение самостоятельного раздела стилистики, взаимосвязанного со всей системой стилистических дисциплин через исследование категориальной шкалы «язык – стиль – текст», имеющей свою линию стилистической интерпретации. Так, в русской филологии основные версии стилистики традиционно связаны с решением задач анализа / синтеза форм речевой коммуникации и языковых способов их реализации в системе / тексте. Выдвижение одного из аспектов или, напротив, синтез различных аспектов обосновывают сосуществование в современной русской стилистике «аспектирующей» и «синтезирующей», или «уровневой» и «надуровневой», концепций стилистического анализа / синтеза – общих разделов стилистической науки.

«Аспектирующая», «уровневая» концепция стилистики представляет собой ту версию науки о стиле, которая, зародившись в пределах структурной лингвистики, впервые отразила взаимосвязь языковых функций единиц языка с речевым функционированием языковых знаков. Созданное в результате этого расширение понятия «функция языка» как «назначение» языкового знака в языке / речи позволило ввести в состав уровней представления внешней и внутренней формы языка особой – стилистической – сферы «назначений» языковых знаков от фонетики – до синтаксиса, что позволило, в принципе, выйти за пределы структурных отношений элементов системы языка в мир реального использования этой системы в процессе речевого общения. Вместе с тем сам «уровневый» характер методики стилистического анализа, устанавливающего стилистическую маркированность единиц конкретного языкового уровня в традиционной, «уровневой» модели структурной лингвистики, исключал возможность установления детерминации языка, общества и индивида. Вследствие этого главная задача модели структурной (лингвистической) стилистики – обозначить проявления все того же абстрактного понятия лингвистической науки – языка-эталона, который и предопределяет формулировку тезиса о существовании внеконтекстуальных стилистических ресурсов языка, стилистических окрасках, коннотациях, значениях языковых знаков, входящих в круг системных характеристик языковых знаков. Поэтому главным понятием – категорией представления стилистических отношений единиц языка – становится не понятие стиля, а понятие стилистической нормы. Именно через данное понятие ведется описание сложившейся системы стилистических ресурсов языка, его стилистической системы в конкретный период ее исторического развития, а результаты описания – синхронные «срезы» исторической фиксации в звуковой форме знака релевантной информации о его использовании в речи (его стилистическом значении) – устанавливают наиболее общее стилистическое противоположение единиц языка на шкале языковых стилей «низкое – нейтральное – высокое». Это создает «системно-структурное», «уровневое» представление о стиле как совокупности языковых средств, имеющих единую стилистическую окраску как в системе языка, так и на его отдельных уровнях от фонетики до синтаксиса (ср., например, понятие «стиль произношения» в концепции Р. И. Аванесова[11]). Отсюда и терминологическое обозначение данного раздела стилистики в отечественной традиции: «лингвистическая», «структурная», «аналитическая», «описательная» стилистика, или «стилистика ресурсов».

Особую сферу лингвистической стилистики составляет учение о средствах словесной образности, или так называемая «экспрессивная стилистика», рассматривающая круг проблем, составлявших центральную часть античных риторик и поэтик – теорию словесного выражения мысли (элокуцио). Созданная в античной и средневековой риторике классификация фигур, тропов речи, как известно, впоследствии перешла в ведение стилистики, разработавшей понимание стилистических фигур и тропов как средств речевой выразительности и изобразительности. Современные перспективы развития экспрессивной стилистики (особенно русской) связаны в первую очередь с возрождением идей классической риторики, научную парадигму которой (фигурологию) стилистика не может не учитывать. Однако те успехи, которые были достигнуты стилистикой в области решения исконно риторических проблем, позволяют сохранять учение о речевой выразительности языка в границах стилистики (ср., например, выделение «стилистико-риторической» проблематики в качестве предмета изучения особого раздела современной стилистики – «риторической стилистики»[12]). Более того, данный раздел стилистики обладает особой теоретической значимостью: введение в круг исследовательских задач стилистики вариантов решения риторических проблем, по сути дела, создает уже в пределах структурного аспекта стилистики представление о «двойственной», «комплексной» природе предмета исследований стилистической науки, ее направленности на изучения и системы языка, и правил функционирования данной системы. Кроме того, именно учение о средствах речевой экспрессивности позволяет преодолеть существенный теоретический парадокс стилистики ресурсов, а именно – ее представление о «внеконтекстуальных» стилистических ресурсах системы языка, которые, в действительности, заданы логикой исторической эволюции стилистической системы языка, то есть обусловлены реальным функционированием языковых парадигм эпохи, а поэтому не могут не рассматриваться именно как результат текстового функционирования определенного периода становления стилистической системы. И в риторической стилистике, с ее вниманием к способам экспрессивной организации речи, становится актуальным уже «контекстуальный» уровень стилистики, то есть тот уровень, который в обобщенной форме правил экспрессивного использования ресурсов системы начинает соотносится с «реальной величиной» стилистики – текстом – и, следовательно, с важнейшим принципом «синтезирующей» концепцией стилистики – функционализмом знаковой репрезентации языка как достояния общества и индивида.

«Синтезирующая» модель стилистики в большей мере, чем «аспектирующая», реализует идею «межуровневой» природы стилистических явлений, позволяя строить методику анализа в аспекте постепенного усложнения лингвистических стратегий, не только интерпретирующих, но и моделирующих правила функционирования языковой системы. Закономерен в этом отношении тот факт, что выделение стилистики в качестве самостоятельной дисциплины связано с формированием особого ее направления – функциональной (или коммуникативной) стилистики. Именно в пределах данной версии стилистики впервые были выделены «истинные» функциональные категории языка, позволившие впоследствии обосновать нерелевантность традиционной оппозиции «язык / речь» и «реальность» центрального понятия стилистики – стиля – как феномена одновременно языкового и речевого, влияющего на образование языковой стилистической нормативности в каждой микросистеме речевого использования языковых знаков, в каждом аспекте социально значимой речевой коммуникации.

Становление и развитие функциональной стилистики как одного из первых опытов развенчания идей структурализма имеет еще одно важное следствие. Созданное функциональной стилистикой представление о функциональном стиле как особой речевой системе распределения языковых знаков и стратификации литературного языка, а также установленные принципы полевой структуры жанрово-ситуативных и языковых норм стилей (в соответствии с которыми каждый стиль имеет свой центр и периферию, организующую как своеобразие каждого стиля, так и процесс межстилевого взаимодействия различных функциональных подсистем) – все это предопределило интерес к изучению конкретных речевых форм функционирования стилистических норм – текстов, тех конкретных речевых произведений, которые в функциональной стилистике выступали прежде всего в качестве источников систематизации правил функционирования языка. Этот «реальный» уровень стилистического анализа / синтеза обобщается в новейшем направлении стилистических исследований – стилистике текста, конкретизировавшей и вместе с тем представившей более сложную версию стилистики благодаря своему обращению к разноаспектной интерпретации функционирования языка как достояния системы – общества – индивида.

В русской филологии зарождение стилистики текста как направления, представляющего в наиболее адекватном виде все нюансы системного изучения языка / речи и создающего представление о тексте как образе системе систем, детерминированном коммуникативно-прагматическими стилеобразующими факторами, связано не только с упрочнением представлений о целесообразном использовании языка в различных сферах общения. Особое место в русской стилистике всегда отводилось «исторической науке лингволитературоведческого характера» (В. В. Виноградов) – науке о языке и стилях художественной литературы. Обобщая представления о поэтической функции языка, данное направление стилистики формирует антропоцентрический подход к сфере искусства слова как особой функциональной сфере литературного языка. Именно в пределах этой стилистической дисциплины впервые мотивируется целостный «образ» стилистики, создаваемый пониманием стиля как системы стилистических, коммуникативных и авторских употреблений языка. Особое значение при этом имеют вопросы системы особого рода – индивидуального стиля мышления и сознания творческой языковой личности (речевого воплощения образа автора), а также принципы создания и организации художественных произведений, послужившие впоследствии основаниями выделения как общей стилистической теории речевого произведения – стилистики текста, так частной концепции стилистики художественного текста (тесно связанной с со стилистикой «декодирования», «интерпретации» - актуальными направлениями французской стилистики, а также с общей теорией герменевтики текста).

В целом, взаимодействие стилистических направлений – довольно сложный процесс, поскольку «реальной величиной» всех версий стилистики является текст (со всеми вытекающими отсюда последствиями комплексного, разноаспектного представления этого феномена). Так, наука о языке и стилях художественной литературы, являясь теоретической основой осознания предмета исследования стилистики художественного текста, а через нее – и стилистики текста (как это отмечается в русской филологической традиции, в которой принципы стилистического изучения текста были сформулированы на материале высшей формы «творимой реальности» – художественного текста – задолго до выделения стилистики текста в качестве отдельной научной сферы), сама испытывает влияние других парадигм стилистики и прежде всего – стилистики функциональной. То коммуникативное представление проблемы функционирования языка, которое разработано в функциональной стилистике, не может не оказывать воздействия в современной стилистике, поскольку любой текст выступает всегда как социокультурный феномен, «реальный» только в условиях общения. Отсюда обозначение в современной русской стилистике еще одного направления – коммуникативной стилистики художественного текста как ведущей дисциплины изучения текста, главная задача которой – выявить особенности языкового выражения коммуникативно-прагматической модели автор – текст – читатель.

Особую роль в процессе развития принципов и методов стилистической науки играют традиции изучения языка и речи, сформировавшиеся в рамках различных национальных школ языкознания, в которых не существовало понятия стилистики как раздела лингвистики, однако предмет лингвистического изучения всегда был связан с феноменом функционирования. Так, современная русская стилистика не может не учитывать главные достижения англо-саксонской лингвистической традиции: теорию речевых актов, лингвистику текста, теорию дискурса и когнитивную лингвистику. Синтез русской стилистики с данными сферами научного знания не просто обогащает теоретический и методологический аппарат дисциплины, но – главное – позволяет осознать место стилистической парадигмы в развивающемся мире лингвистической науки и перспективы изучения ее фундаментальных проблем.

Развитие актуального содержания стилистики связано прежде всего с развитием функциональных принципов представления языка, разработанных функциональной стилистикой благодаря изучению правил языкового выражения процессов речевой коммуникации. Однако взаимодействие функциональной стилистики со стилистикой текста и теорией дискурса существенно уточняет круг проблем, традиционно относимых к данной сфере знаний в европейской лингвистике. Внимание к правилам продуцирования текста в лингвистике текста и дискурсивной лингвистике не может не корректировать процедуры функционально-стилистического анализа, особенно в случае представления полифункциональных сфер речевой коммуникации, а также периферийных в стилистическом отношении жанров и текстов – сфер «взаимопроникновения» стилей. Немаловажен и тот поворот лингвистики, нередко характеризуемый как «смена научно-исследовательской парадигмы», который сделан в конце ХХ века в сторону осознания принципов антропоцентризма и функционализма классического языкознания. В частности, общее внимание современной лингвистики к когнитивной функции языка не может обойти стороной и стилистику, интерпретирующую многие классические положения своей теории в свете идей когнитивной лингвистики, что свидетельствует о зарождении еще одного новейшего направления стилистики – стилистики когнитивной, определяющей роль стилистической информации в процессе формирования когнитивной инфраструктуры знаний человека о мире.

Важно и то, что в современной стилистике сохраняют свою актуальность и традиционные прикладные аспекты стилистики: практическая стилистика как область систематизации языковых – речевых стилистических норм, а также связанная с ней сфера методики преподавания стилистики. Как дисциплины особой практической значимости, связанные с решением задач воздействия на речевую практику носителей языка, практическая стилистика и методика преподавания стилистики взаимосвязаны с наукой о культуре языка, теоретические постулаты которой также имеют вполне самостоятельное развитие в современной науке, создающей версию культуры речи как самостоятельной лингвистической дисциплины, имеющей не только прикладное, но и теоретическое значение.