Глава ш. демократические практики

Проблема легитимности.

Итак, если мы не хотим оказаться в плену у демократической мифологии, а, к сожалению, многие версии политической философии есть не что иное, как расширенные и софистицированные варианты демократического мифа, необходимо обратиться к изучению реальных демократических практик. Но сначала необходимо уточнить какой смысл мы будем вкладывать в термин “демократические практики”.

Каждое правительство может существовать достаточно долго только тогда, когда оно легитимно, то есть по крайней мере терпимо для значительного большинства подданных (заметим, что мы пока не имеем в виду никакой демократии)¹. Очень трудно представить себе власть, которая существует исключительно благодаря постоянному насилию - для существования такой власти не хватило бы ресурсов обществ - ведь нельзя же приставить к каждому человеку по надсмотрщику (именно поэтому большие сомнения вызывают исторические реконструкции, основанные на идее тотального доминирования рабского труда. При рассмотрении конкретных исторических ситуаций немедленно выясняется, что такое положение дел если и существует, то очень недолго - рабы довольно быстро получают право иметь собственность, работать на стороне за оброк, отпускаются на свободу и т.д.)².

Следовательно, правительство или господствующая элита должны в определенной мере всегда принимать во внимание интересы других групп и слоев общества, прежде всего обращая внимание на то, чтобы не подойти к опасному порогу потери легитимности. Но это можно сделать только в результате некоторого обмена информацией о положении дел с представителями этих групп и слоев. Фактически такой обмен информацией и учет требований выливается в систему переговоров, которые могут охватывать более или менее широкий круг проблем - подати, участие в военных действиях, введение новых законов и т.д. Степень институционализации таких переговоров может быть различный - от “молчаливого торга” в стиле Т. Шеллинга³, т.е. обмене значимыми и интерпретируемыми символами, без того, чтобы брать на себя какие-то обязательства по поддержанию контактов, до установления специальных институтов, обеспечивающих интеграцию мнения тех или иных групп населения в процесс принятия решений. В том случае, когда процесс переговоров с властью институционализирован, мы можем говорить о существовании демократических практик. Очень важно заметить, что, вообще говоря, власть может выступать для членов общества и как трансцендентный субъект (например, власть богов или духов), и в этом смысле некоторые религиозные практики в обществе, предполагающие переговоры с трансцендентными силами или контроль над ними, следует рассматривать как демократические практики (см. об этом ниже в Части II).

Понятно, что существование разрозненных демократических практик отнюдь не делает политическую систему демократической. Но если возникает система таких практик, покрывающая основные группы населения и вводимая в действие в случае обсуждения наиболее важных для общества проблем, то мы можем говорить о демократической политической системе. При этом предполагается, что демократическая практика затрагивает не только взаимоотношения власти и других социальных субъектов общества, но и взаимоотношения самих этих социальных субъектов - индивидуумов, групп, корпораций, политических партий и т.д.

Тем самым в центре нашего исследования демократии оказываются не выборы власти, не референдумы и не контроль за властью со стороны гражданского общества, как это имеет место в большинстве теорий демократии, а эффективная система переговоров между социальными субъектами, позволяющая поддерживать значительный запас легитимности политического режима.

В пользу такого понимания демократии говорит то, что традиционные критерии демократической теории в случае их формального выполнения (но в отсутствие эффективного управления) ни в какой степени не обеспечивают режиму легитимности, что и имеет своим результатом распад таких формально демократических режимов в результате народного возмущения, военных переворотов, коллапса экономики и т.п.

Собственно говоря, если такие события происходят, то это свидетельствует о том, что режим оказался не легитимным (и дело здесь совсем не в “вере в легитимность”), а следовательно, и не был демократическим по существу, а лишь формально именовался демократией.

Если мы согласимся с определением демократии как институционализированной системы переговоров между социальными группами, обеспечивающей легитимность режима⁴, то возникает и совершенно новый подход к типологии демократических режимов, основанной на анализе того, какие демократические практики используются и в каких случаях. А это, в свою очередь, требует создания типологии демократических практик.

Так как демократическая практика, по нашему определению, является институционализацией переговоров между социальными субъектами (быть может, переговоров молчаливых), то нам для исследования принципов функционирования реальной демократии необходим экскурс в теорию переговоров.

Теория переговоров.

Интерес к созданию теории переговоров возник в 50-60-х годах в связи с развитием новых методов в социальных науках, прежде всего теории игр⁵. Такой подход - со стороны метода, а не со стороны анализа содержания, наложил сильный отпечаток на создававшиеся теории. Фактически первые теории переговоров были основаны на метафоре торга - т.е. могли бы быть более или менее применены, скажем, для анализа поведения покупателей и продавцов на рынке, пытающихся придти к соглашению о цене.

Основными понятиями этой теории были уступки, скорость уступок и взаимное обучение. Такая метафоризация теории переговоров, распространяется на значительно более широкий круг переговорных проблем, чем торг на рынке или торг по поводу уровня заработной платы между профсоюзами и предпринимателями, на самом деле была совсем не безобидной - имплицитно предполагалось, что позиция может быть легко квантифицирована, а уступки, то есть ее изменение, также могут быть выражены численно. Естественными предположениями при такой концептуализации проблемы являются представления о взаимосвязи скорости уступок сторон и изменении характера этой взаимосвязи в процессе временного обучения.

Метафора торга обладала и несколькими другими очень неприятными особенностями - во-первых, торг - это игра с нулевой суммой - то, что выигрывает один, проигрывает другой. Между тем переговоры по самому своему смыслу - это (если использовать один язык теории игр) игра с ненулевой суммой. Различные исходы, вообще говоря, могут приводить как к взаимной выгоде, так и к общему проигрышу. Но и использование теории игр с ненулевой суммой несильно улучшает ситуацию. Метафора торга имплицитно предполагает симметричную ситуацию - собственно говоря, если бы у одной из сторон была бы эффективная стратегия, то нет никаких оснований ожидать, что эта же самая стратегия не может быть использована другой стороной. Тем самым любая “эффективная стратегия”, пусть и с учетом ненулевой суммы игры, оказывается фикцией, если нет каких-либо параметров асимметрии. Между тем даже анализ простейшего случая рыночного торга показывает, что асимметрий в ситуации достаточно - количество потенциальных покупателей и продавцов на рынке различно, различно время, которое могут потратить на торг продавец и покупатель и т.д., но в абстрактной теоретико-игровой постановке неясно как эти асимметрии принять во внимание. Можно, конечно, рассматривать асимметричные теоретико-игровые матрицы - но это лишь один из множества видов асимметрий - не менее важна, скажем, асимметрия в ресурсах, которые трудно учесть в рамках теории игр.

Примерно два десятилетия усилий по применению методов теории игр к исследованию переговоров привели ряд исследователей к мысли, что нужна иная концептуализация и другой выбор базисных метафор для того, чтобы эффективно анализировать реальные переговоры, которые могут быть многосторонними, охватывать широкий круг трудно сопоставимых проблем, касаться вопросов, в которых и ситуации и уступки чрезвычайно трудно или просто невозможно оценить количественно и т.п.⁶

Попытка такой кардинальной реконцептуализации связана прежде всего с именами Б. Зартмана⁷ и Дж. Уинэма⁸. Б. Зартман обратил внимание на то, что в переговорном процессе по сложным вопросам, как правило, можно выделить две фазы - 1) установление общей рамки соглашений и 2) определение деталей этого соглашения. При этом если метафора торга и подходит до какой-то степени для описания процесса переговоров относительно деталей, то установленные рамки, которая устраивает обе стороны - это своего рода изобретение, т.е. сугубо творческий когнитивный акт. Дж. Уинэм на примере анализа ряда крупных международных переговоров показал, что в неясной ситуации первая фаза многосторонних переговоров имеет исследовательский характер, являясь по существу совместным исследованием проблемы, что и определяет в основном институциональную структуру таких переговоров.

Такая реконцептуализация переговорного процесса ясно указывает на то, что необходимо исследовать преимущественно когнитивные механизмы взаимодействия сторон в процессе переговоров, существенной особенностью которых является интеграция знаний о ситуации в процессе взаимодействия. Теперь мы видим, насколько тесно теория переговоров оказывается связанной с общей теорией демократии. И в том, и в другом случае речь идет о принятии совместных решений, т.е. о способах интеграции знаний и предпочтений различных социальных субъектов в единую систему, способную демонстрировать рациональность мышления и выбора. Посмотрим теперь, как можно построить когнитивную конструкцию переговорного процесса. Для этого рассмотрим вначале когнитивную схему принятия решений одним социальным субъектом, а затем проанализируем, каким образом эта схема может быть использована для описания интеграции знаний и предпочтений в процессе коллективного принятия решений.

В процессе принятия решений необходимо прежде всего иметь представление о положении дел. Описание положения дел - очень непростая задача, так как далеко не все существенные элементы положения дел доступны - так практически невозможно с полной уверенностью судить о намерениях других социальных субъектов, мысли людей постоянно меняются, очень трудно оценить реальные ресурсы как партнеров, так и противников. В описании положения дел, тем не менее можно выделить некий стабильный каркас - презумпции, касающиеся структуры социума и основных характеристик социальных субъектов - эти презумпции мы будем называть социальной онтологией. Социальная онтология субъектов может быть совершенно различной при наличии одних и тех же фактических данных о ситуации. Так, мир можно представить, например, как арену вечной борьбы добра и зла, а можно рассматривать как хаос морально нейтральных событий. Социальные онтологии являются неверифицируемыми, и, что еще важнее, нефальсифицируемыми интерпретационными схемами, которые могут быть наложены на любую конкретную картину событий.

Но помимо описания ситуации необходимо иметь средства ее оценки. Эти средства даются системой ценностей, позволяющей соотносить структуру ситуации - с одной стороны с критериями приемлемости для социального субъекта, с другой стороны - с абстрактными моральными схемами и концепциями - Блага, Зла, Справедливости и т.п. Система ценностей является очень сложным когнитивным конструктом, предполагающим наличие большого запаса прототипических ситуаций, с которыми по тем или иным правилам соотносится конкретная анализируемая ситуация. При этом очень часто такое соотношение имеет характер метафоры.

Наконец, третьей важнейшей компонентой когнитивной модели принятия решений является операциональный опыт, т.е. апробированный подбор инструментальных средств разрешения проблем. Операционный опыт - это множество различных сценариев вместе с указаниями о том, какие сценарии в каких типах ситуаций следует применять, чтобы добиться того или иного желаемого результата. Ясно, что важнейшей частью операционального опыта является типология проблемных ситуаций и типология исходов описания на некотором достаточно абстрактном языке. В случае операционального опыта военного характера этот язык должен включать такие описывающие исходы понятия, как победа или поражение, в случае политического операционального опыта - обретение или потеря власти и т.п.⁹

Теперь мы можем перейти к описанию когнитивной конструкции переговорного процесса, которая позволит нам построить типологию фаз переговорного процесса, а вслед за этим и типологию демократических практик.

Попробуем установить последовательность фаз переговоров, основываясь на изложенной выше когнитивной модели принятия решений¹⁰. Идея о фазах переговоров требует некоторых дополнительных разъяснений. Эту последовательность фаз можно понимать в двух различных смыслах. Можно представить себе процесс установления и институционализации процесса переговоров - в этом случае последовательность фаз будет проходить в направлении от наиболее поверхностного и враждебного взаимодействия до наиболее глубоко интегрированного и кооперативного. Можно представить себе также и процесс выработки совместного решения в рамках институционализированных переговоров - парадоксальным образом эта же последовательность фаз в подобном случае будет проходить в обратном направлении. Парадоксальность же ситуации в том, что наиболее враждебная фаза, сопровождающаяся угрозами односторонних действий (срыва переговоров) обычно приходится на конец, когда соглашение уже в основном выработано, и речь идет об определении последних его деталей (примеров такого рода странного поведения можно привести великое множество).

Итак, когда два социальных субъекта вступают во взаимодействие, то для каждого в его картине мира существуют значительные лакуны, прежде всего - это намерения и предпочтения других социальных субъектов. Даже в том случае, если субъекты не вступают в прямое взаимодействие, т.е. не обмениваются текстами, поясняющими их позиции, они совершают по отношению друг к другу какие-то действия, и эти действия могут быть интерпретированы другой стороной на основе достаточно общих моделей поведения и мышления. Эти действия могут выражать как угрозу, так и дружественные намерения, как агрессию, так и подчинение. Обмен такими действиями Т. Шеллинг предложил назвать “молчаливым торгом”, и этот молчаливый торг можно считать самой слабой формой переговоров (если под слабостью понимать слабую степень интеграции знаний и предпочтений). Заметим, что степень интеграции представляется нам наиболее удачной формой упорядочения фаз переговоров.

Следующая фаза - это торг, т.е. метафорическое представление ситуации в виде игры с нулевой суммой, где уступка одной стороны означает приобретение другой стороны. Интересно заметить, что во многих реальных случаях, когда игра не является игрой с нулевой суммой и существуют реальные альтернативы метафоре торга, описание процесса переговоров в терминах уступок тем не менее психологически трансформирует игру с ненулевой суммой в игру с нулевой суммой (некий уровень выигрыша от взаимовыгодного характера ситуации, считается как бы сам собой разумеющимся и не принимается во внимание, важным становится лишь соотношение уступок. Открытый торг - более высокая, чем молчаливый торг, степень интеграции, так как используется общая для обеих сторон оценка уступок - по крайней мере один элемент когнитивной модели - интегрируется в процессе взаимодействия. Здесь необходимо обратить внимание на то, что и в случае формального установления общей системы оценки ситуации наличие асимметрии ситуации может изменить “реальную” стоимость уступок. Так для богатого покупателя некоторый уровень уступки в целом может быть не важен, в то время как для бедного продавца - представлять очень существенную величину, так что и в простейших случаях переговоров реальные уровни интеграции знаний о ситуации и предпочтений могут заметно различаться.

Следующая степень интеграции - это переговоры относительно рамочного соглашения (по Б. Зартману), т.е. определение некоторой общей для сторон структуры модели будущего, возможно без деталей, относительно которых предполагается дальнейший торг, скажем, в рамках некоторой пакетной сделки. Эта общая структура модели будущего является интеграция части картины мира сторон.

Заметим, что, строго говоря, непросто разумно определить, что является более “глубокой” интеграцией - установление общей рамки будущего или установление общей системы оценки, как при торге.

Но в упорядочении фаз переговоров по степени интеграции знаний и предпочтений мы предполагаем, что определение общей модели будущего будет крайне затруднено без наличия общей для сторон системы оценок ситуации или, по крайней мере, без рефлексии различия в этих оценках, что тоже есть свидетельство интеграции знаний сторон о переговорной ситуации. Помимо этого установление рамок соглашения - это еще обычно нахождение взаимовыгодного решения, т.е. в терминах теории игр, обнаружение принципиальной возможности исхода игры, положительного для обеих сторон. Тем самым, на наш взгляд, имеет смысл считать, что установление общей модели будущего - более глубокая степень интеграции сторон в переговорном процессе чем торг.

И, наконец, наиболее глубокая степень интеграции сторон - это совместное исследование ситуации, т.е. совместное выявление тех последствий, к которым ведет как рамочное соглашение, так и урегулирование деталей. На этой фазе происходит интеграция операционального опыта, т.е. взаимные рефлексы сценариев решения возникающих или могущих возникнуть в будущем проблем. Таким образом последовательная схема интеграции знаний и префераций в процессе переговоров выглядит примерно следующим образом (см. схему 1).

Схема 1.

Ошибка! Неизвестный аргумент ключа.Ошибка! Неизвестный аргумент ключа.Ошибка! Неизвестный аргумент ключа.Торг действиями (молчаливый торг)		Торг действиями
Ошибка! Неизвестный аргумент ключа.Торг о деталях		Торг о деталях
Ошибка! Неизвестный аргумент ключа.Установление общей системы оценок		Установление общей системы оценок
Ошибка! Неизвестный аргумент ключа.Установление общей рамки соглашений		Установление общей рамки соглашений
Ошибка! Неизвестный аргумент ключа.Совместные исследования ситуации (изучение последствий)		Совместные исследования ситуации (изучение последствий)

Участник А Участник Б

В случае становления переговоров как института, фазы проходят на схеме 1 сверху вниз - происходит последовательная интеграция знаний в процессе институционального строительства. Если институт переговоров уже создан и устоялся, то новые проблемы рассматриваются в обратном направлении (на схеме 1 - снизу вверх). Вначале изучается ситуация, затем устанавливается общая рамка, потом идет торг относительно деталей и, иногда, в случае несогласия по деталям, используются средства молчаливого торга - временное прерывание переговоров, угроза ухода с переговоров вообще и т.п.

Здесь не место подробно обсуждать применения этой схемы к общей теории переговоров. Мы покажем лишь, как эта схема работает в случае становления демократической системы, и каким образом она позволяет получить типологию демократических практик.