Американский закон о равных правах

Из трех андроцентричных направлений восприятия ^_е Щины, обнаруженных в иудейско-христианской теоло,..

юз

древнегреческой философии и теории психоанализа Фрейда, два (восприятие женщины в рамках бытовой и репродуктивной функции в семье с мужчиной во главе, а также восприятие женщины как худшего отклонения от мужского стандарта) глубоко внедрились в историю американского Закона о равных правах. Что касается третьего андроцентричного контекста (восприятие женщины в рамках ее способности стимулировать и удовлетворять мужской сексуальный аппетит), то он вкраплен во всю историю американского законодательства о сексуальном насилии. Хотя этот вопрос специально не рассматривается в данной книге¹².

Начиная с периода колонизации, правовой статус, предоставляемый американским женщинам, нес на себе сильный отпечаток двух особенностей общего права в Англии. Во-первых, — это доктрина о статусе замужней женщины, согласно которой правовая идентичность женщины являлась составной частью правовой идентичности ее мужа; и, во-вторых, доктрина о неприкосновенности частной жизни семьи, согласно которой семья и дом защищены законом от судебного вмешательства¹³. Эти доктрины были озвучены Уильямом Блекстоуном в Комментариях к законам Англии (1765— 1769/1979). По поводу доктрины о неприкосновенности частной жизни семьи Блекстоун писал:

«К преступлениям и судебно наказуемым проступкам относятся... нарушения и насилие... в области публичных прав и обязанностей, взятых на себя всем обществом, рассматриваемым как сообщество со своей социальной совокупной правоспособностью... Недостатки частных лиц... не являются и не могут являться объектом действия какого-либо муниципального закона... Таким образом, порок пьянства, если оно совершается приватно и без свидетелей, остается неизвестным другим и, разумеется, не рассматривается органами правосудия; однако, если пьянство совершается публично, открыто, то оно, будучи дурным примером, наказуемо в соответствии с гражданским правом» (Vol. 4. Р. 41—42).

В отношении доктрины о статусе замужней женщины Блекстоун высказывался даже более недвусмысленно: «В браке, — писал он, — муж и жена перед законом являются одним лицом; то есть само существование или правовое существование женщины приостанавливается на протяжении брака или, по крайней мере, соединяется и сводится к существованию или правовому существованию мужчины, под чьим крылом, покровительством и защитой она все исполняет» (Vol. 1. Р. 430).

104

Хотя во времена колонизации ни один из этих принципов строго или последовательно не соблюдался — прежде всего, из-за нехватки рабочих рук в целом, и особенно женских рук. Им обоим стали четко следовать в переломные десятилетия после революционной войны, когда недавно образованные Соединенные Штаты энергично сводили свои законы в федеральную конституцию и конституции штатов. В результате эти новые конституции отстранили женщин от участия в общественной сфере, лишив их многих прав, предоставленных исключительно коллегам-мужчинам. В их число входили право голоса, право владеть собственностью или продавать собственность, право заключать контракты, право вести бизнес, право преследовать кого-либо судебным порядком, а также право опеки над своими детьми. Помимо этого, новые конституции изолировали женщин в рамках частной жизни в семье с господствующим мужчиной. В такой семье у мужа было законное право подвергать жену физическому наказанию за любое непослушание. А жена практически не имела законного права на юридическую защиту, если муж применял по отношению к ней насилие или каким-то образом не выполнял по отношению к ней взятых на себя обязательств.

Исключение женщин из сферы общественной жизни и в то же время лишение их юридической защиты в сфере частной жизни впервые вызвало серьезный отклик, когда шестьдесят женщин и тридцать два мужчины написали «Декларацию чувств», принятую в городе Сенека-Фоллз в 1848 году. Этот радикальный документ, созданный по образцу Декларации о независимости, содержал требования не только возвратить женщинам все права, которых они лишились в общественной сфере, включая право голоса, но и предоставить полное равенство в браке.

Хотя принятие Декларации чувств обычно считается официальным началом движения за права женщин в Соединенных Штатах, женщины — организаторы этого съезда долгое время активно участвовали в движении за отмену рабства; фактически именно опыт аболиционизма привел их к идее женского равноправия. Аболиционизм повлиял на них, по крайней мере, в двух отношениях. Во-первых, они сумели заметить много общего между правовым статусом рабов и правовым статусом замужних женщин, что побудило их одновременно действовать в направлении отмены рабства и отмены женской подчиненности. Во-вторых, они увидели, как ожесточенно сопротивлялось большинство их соратников-мужчин

105

по движению за отмену рабства, когда дело касалось женских прав; это убедило их в необходимости создания самостоятельного движения за права женщин.

Разногласия с мужчинами-аболиционистами стали явными во время Всемирного съезда за отмену рабства в 1840 году, когда делегатам-женщинам было отказано в праве занять сидячие места в помещении съезда. Среди них были Лукреция Мотт, делегатка съезда, и Элизабет Кейди Стентон, присутствовавшая в качестве жены сидевшего в зале мужчины-делегата. Они никогда раньше не встречались, но, познакомившись, они, по-видимому, часами говорили о несправедливости женской субординации вообще и об абсурдности ситуации с сидячими местами, возникшей на съезде — второстепенности женщин внутри самого движения аболиционистов. Из их бесед и выросла Декларация чувств.

Но начавшийся процесс не имел столь успешного завершения, вопреки надеждам ранних феминисток. Когда Авраам Линкольн 1 января 1863 года издал манифест об освобождении рабов, он не упомянул о сходстве между институтом рабства и институтом брака, в котором господствует мужчина. Что еще более важно, в 1868 и в 1870-х гг. были приняты Четырнадцатая и Пятнадцатая поправки к Конституции, согласно которым запрещалось отказывать в праве голоса любому гражданину «мужского пола» старше двадцати одного года. Особо уточнялось, что ни одному гражданину не может быть отказано в праве голоса по причине его «расы, цвета кожи, или положения раба в прошлом». Иными словами, о дискриминации по признаку пола ничего не говорилось.

Во время предварительной работы над данными поправками феминистки прилагали много усилий к тому, чтобы из Четырнадцатой поправки было исключено слово мужской, а слово пол было добавлено к перечню защищенных законом лиц в Пятнадцатой поправке. Потерпев поражение по обоим пунктам, они стали обращаться в суды с требованием, чтобы, несмотря на отсутствие в поправках каких-либо специальных упоминаний женского пола, они гарантировали бы гражданские права всем американским гражданам, включая женщин. Эта стратегия провалилась. И сами доводы не имели успеха: с 1870 г. до 1970 г. прошло целых сто лет, а состоящий исключительно из мужчин Верховный Суд андроцентрично воспринимал женщин не в контексте их роли граждан, а в границах их бытовой и репродуктивной функций в доме с главенствующим мужчиной.

106

От Гражданской войны к эпохе гражданских прав

До утверждения Четырнадцатой и Пятнадцатой поправок Коституция США не давала феминисткам оснований для изменения законов, касающихся прав, обязанностей или привилегий на основе пола¹⁴. Хотя аргументы против этих законов действовали бы успешнее, если бы феминистки добились устранения слова «мужской» из Четырнадцатой поправки или добавления слова «пол» к Пятнадцатой, Четырнадцатая поправка содержала один параграф с весьма общей формулировкой, что могло бы сделать поправку, применимой для обоих полов. Этот параграф использовался как основание для пресечения половой дискриминации в XIX веке, а спустя сто лет — как основание для успешной половой дискриминации в XX веке. Вот ее полный текст:

«Все лица, рожденные или натурализованные в Соединенных Штатах Америки, и поэтому находящиеся под их юрисдикцией, являются гражданами Соединенных Штатов Америки, а также того штата, в котором они проживают. Ни один штат не может выработать или привести в жизнь закон, ограничивающий привилегированные права или неприкосновенность граждан Соединенных Штатов Америки; также ни один штат не может лишить кого-либо жизни, свободы или собственности в незаконном порядке; равно как отказать кому бы то ни было, находящемуся под юрисдикцией Соединенных Штатов Америки, в равной защите со стороны закона».

Обратите внимание на знаменитую «равную защиту» в конце. Спустя 130 лет после введения Четырнадцатой поправки этот пункт служит основанием для почти всех конституционных возражений против дискриминационных законов, включая дискриминацию чернокожих и других меньшинств.

Это не значит, что пункт равной защиты законом всегда настолько широко толковался, чтобы его было возможно использовать применительно к женщинам. Наоборот. До 1971 года Верховный суд постоянно отказывался распространять пункт равной защиты из Четырнадцатой поправки на женщин, аргументируя это в духе так называемого судебного консерватизма: суд, как часть установленной судебной власти, не имеет власти конституционной, чтобы создавать по существу новые законы. Последнее является сферой действия избранной законодательной власти. Компетенция суда ограничена лишь оценкой того, конституционален ли действующий закон.

107

Судебный консерватизм прослеживается в четырех важных постановлениях, вынесенных судом в первое десятилетие после принятия Четырнадцатой поправки. В первом случае, не имеющем ничего общего с правами женщин, суд «подверг значительному сомнению, не будет ли любое действие со стороны государства, не подразумевающее дискриминацию негров как класса или по расовым причинам, рассматриваться как раз в сфере действия этого положения закона» Слоутер — Хаус (Slaughter - House, 1873)¹⁵. Второе постановление, принятое сразу на следующий день после решения по делу Слоутер — Хаус (Slaughter — House) состояло в поддержке закона штата Иллинойс, по которому на территории штата женщины не имеют права занимать юридические должности. В данном случае решение суда имело несколько большее значение, чем содержалось в его формулировке: «судебное решение, недавно принятое по делу Слоутер — Хаус (Slaughter — House), содержит тщательно продуманный аргумент, в данном случае являющийся излишним» (Bradwell v. Illinois, 1873). Третье постановление поддерживало закон штата Миссури, согласно которому право голоса предоставляется только мужчинам. Хотя здесь суд допускал, что закон, о котором идет речь, может быть «ошибочным», он недвусмысленно отказал в ходатайстве об «изменении закона». «Если закон ошибочный, его следует изменить, но это не в наших силах» (Minor v. Happersett, 1875). И, наконец, четвертым постановлением был отменен закон штата Западная Вирджиния, запрещающий темнокожим входить в состав коллегии присяжных. Суд постановил: хотя штат больше не должен ограничивать отбор присяжных исключительно белокожими гражданами, тем не менее, он может «ограничивать отбор мужчинами» (Struader v. West Virginia, 1879)¹⁶.

Однако судейским консерватизмом дело не исчерпывалось. В согласии с обществом, в котором они жили, девять верховных судей андроцентрично воспринимали женщин в границах их домашней и репродуктивной функций в семье с главой-мужчиной. Андроцентризм был, по крайней мере, отчасти причиной постоянных отказов суда в предоставлении женщинам, как гражданам, «равной защиты со стороны закона». Андроцентричность суда четко прослеживается в двух знаменитых процессах: Бредуэлл против штата Иллинойс (1873) и Мюллер против штата Орегон (1908).

Процесс Бредуэлл против штата Иллинойс, уже упоминавшийся ранее, касался закона штат Иллинойс, по которому женщины не имели права занимать юридические должности

108

на территории данного штата. И, хотя большинство мнений несло на себе отпечаток судейского консерватизма, судья Джозеф Брэдли, разделяя позиции большинства в составе суда, выдвинул другие аргументы. По его мнению, иск феминисток в данном случае «предполагает, что одной из привилегий или неприкосновенностей граждан-женщин является выбор любой и каждой профессии, рода занятий или занятости в гражданской жизни». Не ясно, однако, на самом ли деле это «всегда считалось одной из основополагающих привилегий и неприкосновенностей, касающихся пола». Последуем за Брэдли:

«Наоборот, гражданское право, так же как и сама природа, всегда признавало широкий спектр различий в соответствующих сферах и судьбах мужчин и женщин. Мужчина является или должен являться покровителем и защитником женщины. Природная робость и деликатность, присущие женскому полу, делают женщину непригодной для многих видов деятельности в гражданской жизни. Семейный уклад, основанный на божественном таинстве, как и в природе вещей, означает сферу семьи как нечто такое, что имеет отношение к территории и функциям женского пола. Гармония, если не сказать идентичность, интересов и взглядов, присущая или должная быть присущей институту семьи, несовместима с идеей о том, что женщина делает самостоятельную карьеру отдельно от мужа. Это мнение настолько упрочилось в головах основателей общего права, что стало юридической максимой — женщина по закону не имела правового существования отдельно от мужа, рассматриваемого как ее глава и представитель в социальном отношении.... Первостепенная доля и предназначение женщины — исполнять благородные и милосердные функции жены и матери. Таков закон Создателя».

Судья Брэдли красноречиво изложил идеологию «раздельных сфер», представлявшую собой характерный для XIX века вариант восприятия женщин в значениях их бытовой и репродуктивной функции в семье с мужчиной-главой. В XX веке эта идеология искусно переместила акцент на репродуктивные отличительные признаки женщин.

С наступлением индустриализации и урбанизации в середине XIX века женщины-работницы, как и мужчины, трудились по тринадцать часов в день, семь дней в неделю, в переполненных помещениях и небезопасных условиях. Протестуя против аморальности подобной эксплуатации и лоббируя возникшее лейбористское движение, отдельные штаты нача-

109

ли проводить в жизнь «охранительные законодательные акты», ограничивающие, в том числе и полагающееся по закону, количество рабочих часов в неделю. Это охранительное нормотворчество встретило критический отпор в деле Лохнер против штата Нью-Йорк (1905), когда Верховный суд постановил, что сокращение рабочего времени представляет собой попытку «незаконного вмешательства в право людей.... заключать трудовые договоры наилучшим для себя образом»¹⁷. Однако спустя три года до Верховного суда дошел другой охранительный законодательный акт, принятый штатом Орегон, ограничивающий рабочий день для женщин максимум десятью часами. В данном случае в процессе Мюллер против штата Орегон суд одобрил закон, объясняя свое решение тем, что, благодаря биологическим отличиям, женщины составляют «особую категорию». Верховный суд привел следующие аргументы:

«Очевидно, что физическое строение женщины и выполнение функции материнства обеспечивают ей невыгодное положение в борьбе за существование. Это особенно сказывается, когда она обременена материнством. Но даже в случаях бездетности, судя по многочисленным свидетельствам врачей, длительное каждодневное пребывание на работе без возможности присесть, приводит к губительным последствиям для организма; поскольку для энергичного и здорового потомства необходимы здоровые матери, физическое благополучие женщин становится объектом общественного внимания и заботы с целью сохранения силы и здоровья народа.

Тем самым история преподносит еще один факт, показывающий, что женщина всегда зависела от мужчины. Мужчина упрочил свой контроль, потому что обладает значительно большей физической силой, и этот контроль в различных формах, уже не столь интенсивный, сохраняется и в наше время. На женщину смотрят в судах почти как на младшую сестру, считая, что ей нужна особая забота как условие охраны ее прав. Она долго были лишена права на образование. Но, несмотря на то, что сейчас двери аудиторий для нее открыты и все благоприятствует получению знаний, несмотря на то, что образование увеличивает ее шансы заниматься собственным бизнесом, реальность такова: в борьбе за существование она не конкурентоспособна со своими братьями... Ввиду своих отличий от другого пола, она, соответственно, помещается в особую категорию; и законодательные акты для ее защиты могут получать конституционную поддержку, даже когда

но

подобные законы мужчинам не нужны и нет оснований для поддержки...

Вытекающие из охранительных законов ограничения правомочий женщины по трудовому договору, ограничения ее прав согласовывать с работодателем продолжительность времени работы налагаются не только единственно для ее пользы, но и, в основном, для пользы всеобщей. Много слов не делают ситуацию более понятной. Два пола имеют отличия в физическом строении и функциях, в физической силе, в способности к длительному и непрерывному труду, особенно стоя на ногах, в степени влиянии их крепкого здоровья на будущее благополучие народа; в уверенности, необходимой для отстаивания своих прав, и способности бороться за существование. Эти различия оправдывают различия в законодательстве.... Учитывая перечисленные причины и не подвергая сомнению ни в каком отношении судебное решение по делу Лохнер против штата Нью-Йорк, ... приговор Верховного Суда штата Орегон утвержден».

Эффект данного судебного решения, имевшего характер прецедента, сказался немедленно и был длительным. Что касается истории рабочего класса в Америке, то Мюллер предпринял реформистскую попытку обеспечить более гуманные условия труда для каждого, кто оказался почти в тупиковом положении. Но это также лишило женщин возможности конкурировать с мужчинами при найме на работу, которая обеспечивала бы приемлемый уровень жизни. А что касается истории прав женщин в Америке, то данное судебное решение внесло раскол в движение за права женщин в связи с вопросом о справедливости акцентирования биологических отличий женщин. Но, что более важно, оно предоставило совершенно новые обоснования для закрепления прав, обязанностей и привилегий на основе пола. С практической точки зрения решение исключило любую возможность того, чтобы Верховный суд в обозримом будущем объявлял подобные законы неконституционными. Именно поэтому в течение более шестидесяти лет суд отклонял фактически каждый иск о дискриминации по признаку пола, основываясь на прецеденте, имеющем обязательную силу, а именно на деле Мюллер против штата Орегон (Ваег 1978, р. 66). В начале данного шестидесятилетнего периода были окончательно признаны неконституционными многие законы, отказывающие женщинам в праве голоса. Но не суд отменил их, а Девятнадцатая поправка к Конституции, принятая в 1920 году.

ill

Современная эра равенства.

Часть 1: Восприятие женщины как жены и матери

подвергается сомнению

В обновленном составе судей и в совершенно изменившейся Америке суд, наконец, продемонстрировал, что с судейским и социальным консерватизмом покончено. Это произошло в 1954 году, в связи с процессом Браун против Комитета по образованию. Суд постановил, что школы, практикующие расовую сегрегацию, являются «по существу неравноправными» и тем самым нарушают пункт о равной защите законом, содержащийся в Четырнадцатой поправке¹⁸. Это решение, имеющее огромное значение, возвещало новую эру в движении за гражданские права, что, в свою очередь, возвещало новую эру в современном движении женщин. К тому же, данное поворотное решение подводило суд к подробному рассмотрению формулировки о равной защите законом, применимой, в конечном счете, не только к неграм, но и к женщинам.

Что касается негров, то суд постановил следующее: хотя пункт о равной защите законом предоставляет правительству широкую свободу действий в разграничении людей, если их отличия «разумно увязаны» с какими-то легитимными установлениями правительства (например, разграничение между людьми с плохим и хорошим зрением при выдаче водительских прав), но квалификация по расовому признаку «должна рассматриваться в свете того исторического факта, что главной целью Четырнадцатой поправки было устранение расовой дискриминации в официальных документах в США. Благодаря этой твердой политике, квалификация по расовому признаку становится «конституционно сомнительной» и подвергается «наиболее жесткой проверке». Таким образом, в отсутствие какой-либо другой цели, имеющей преимущественное юридическое действие, каждый случай подобной квалификации «сводится к дискриминации по индивидуальным признакам, запрещенной в формулировке о равной защите законом» (McLaughlin v. Florida, 1964).

На практике такая установка на строжайшую юридическую проверку квалификации по расовым признакам почти не отличается от ее полного запрета. Бланкетные (юр.: полные, общие. — Прим. пер.) квалификации после проверок остаются в силе в очень редких случаях, если вообще это происходит¹⁹.

Применительно к женщинам суд повел себя куда менее определенно. По делу Рид против Рид (1971) суд, сообразу-

112

ясь с тем, что женщины находятся под равной защитой закона согласно Четырнадцатой поправке, постановил, что в данном случае штат не имел права автоматически отдать предпочтение мужчине, (оспаривалось право занять должность исполнителя в суде по вопросам раздела имущества взамен умершего сотрудника, не оставившего своего волеизъявления). Несмотря на это, все-таки подавляющее большинство судей никогда не были расположены заявлять, что квалификация по половым признакам должна трактоваться точно так же, как квалификация по расовым признакам. Вот почему никогда не было ни одного показательного прецедента, когда бы пол рассматривался как сомнительная по своей сути категория для квалификации, требующая строгой судебной проверки.

Ближе всего суд подошел к созданию прецедента такого рода в процессе Фронтиеро против Ричардсона (1973). При изменении закона, по которому женам всех служащих в Вооруженных силах автоматически предоставляются пособия на иждивенца, женщинам-служащим пришлось доказывать, что больше половины их жалованья тратится на содержание мужей. Четверо из пяти судей записали свое единодушное мнение:

«Прежде всего, в апелляциях утверждается, что разделение по половому признаку, как и по расовому признаку, гражданству и национальному признаку, по существу сомнительно, а поэтому должно быть подвергнуто строгой судебной проверке. Мы согласны с этим и, несомненно, единодушно поддерживаем подобный подход только в последнем постановлении по делу Рид против Рида.

Без сомнения, наша нация имела длительную и достойную сожаления историю дискриминации по признаку пола. По традиции подобная дискриминация логически обосновывалась установкой на «романтический патернализм», что практически поместило женщин не на пьедестал, а в клетку...

В результате, в наших законодательных актах постепенно скопилось большое количество объемистых стереотипных определений различий между полами, и, фактически, на протяжении почти всего XDC столетия положение женщин в нашем обществе было во многих отношениях сопоставимо с положением негров, о чем говорит свод законов о рабстве, действовавший до Гражданской войны. Как и рабы, женщины не имели права занимать должности, входить в состав присяжных, вести судебную тяжбу от своего имени, а замужним

из

женщинам по закону не разрешалось иметь собственности и передавать права на владение собственностью или быть попечителями для своих детей.

Совершенно очевидно, что положение женщин в Америке в последние десятилетия заметно улучшилось. Тем не менее, вряд ли кто усомнится в следующем: отчасти в силу явной выраженности своих половых особенностей, женщины все еще сталкиваются с повсеместно распространенной, хотя иногда и более утонченной, дискриминацией в наших образовательных учреждениях, на рынке труда и, возможно, с наибольшей очевидностью — на политической арене...

Более того, поскольку пол, также как раса и национальность, являются неизменными характеристиками, обусловленными исключительно фактом рождения, установление законом особых ограничений в правах для представителей конкретного пола представляется как нарушение «основополагающей концепции нашей системы, согласно которой бремя доказывания должно опираться на индивидуальную ответственность...» Что отличает пол от таких несомненных статутов (узаконенных положений. — Прим. пер.), как интеллект или физическая недееспособность, и что сближает оба пола по общепризнанным, но не имеющим силу закона критериям — это то обстоятельство, что половые характеристики часто не имеют никакого отношения к способности создавать общество или вносить свой вклад в общественную жизнь. В результате статутные различия между полами часто воспринимаются как индивидуальные, и это относит целый класс женщин к низшему статусу, безотносительно к действительным способностям его индивидуальных представителей...

Принимая во внимание это соображение, мы можем заключить только то, что судебные решения, выносимые на основе половых признаков, также как и на основе расовых признаков, гражданства или национальности, являются по существу неравноправными и поэтому нуждаются в строгой судебной проверке».

Если бы еще один судья согласился с приведенными утверждениями, последующее постановление суда можно было бы рассматривать как обязательный прецедент. Но так как оно не получило поддержки большинства, суд постепенно пришел к более мягкому стандарту судебной проверки, описанному в деле Крейг против Боурен (Craig v. Boren, 1976): «Случаи квалификация по половому признаку должны служить важным

U4

государственным целям и быть по существу связанными с достижением этих целей».

Хотя стандарт «быть по существу связанным» является очевидно более строгим, чем «быть разумно связанным» (последний стандарт суд применяет к случаям, не вызывающим сомнений), это всего-навсего пустое место по сравнению со «строгой судебной проверкой», на которую надеялись феминистки, когда суд выносил окончательное решение по делу Рид против Рид (Reed v. Reed, 1971). Соответственно, феминистки самое большое значение придавали тому, чтобы поправка о равных правах к Конституции США была проведена и ратифицирована.

Рассуждения феминисток звучали так: «Равенство прав перед законом не должно отклоняться или урезаться Соединенными Штатами или каким-либо отдельным штатом в связи с полом». Поправка о равных правах — это обязательное положение, раз и навсегда означающее, что любой случай квалификации по признакам пола должен быть субъектом строжайшей проверки судебным порядком. По иронии судьбы именно так высказались судьи Льюис Пауэлл и Гарри Блэкман при рассмотрении дела Фронтиеро против Ричардсона, когда они, будучи сторонниками судебного консерватизма, разошлись во взглядах с большинством, стоявшим за «строгую проверку».

И снова история завершилась не так, как хотели феминистки. Поправка о равных правах в конечном итоге была проведена и Конгрессом, и Сенатом в 1970 г. Единственный раз она была вынесена на рассмотрение сессии Конгресса после 1923 года, когда всего три штата из тридцати восьми требовали ее ратификации, в результате чего она так и не получила статуса закона страны.

Однако, основной проблемой в связи с недавними постановлениями Верховного суда по правам женщин является не то, что эти постановления опираются на слишком мягкий стандарт судейской проверки в случаях недвусмысленной квалификации по половому признаку, хотя это тоже имеет место. Основная проблема состоит в том, что суд предоставляет равенство только тому меньшинству женщин, которое оказалось в тех же ситуациях, что и мужчины. При этом в равноправии отказывается тем женщинам, которые оказываются в ситуациях, не свойственных для мужчин. Другими словами, в судебных постановлениях мужчина андроцентрично принимается за стандарт, а женщины удостаиваются равенства только в тех случаях, когда они следуют этому мужскому стандарту.

115

Современная эпоха равенства.

Часть 2: Непреднамеренное увековечивание мужского

стандарта

Главный принцип, лежащий в основе судебного анализа защиты законом, всегда состоял в том, что «к лицам, поставленным в фактически сходные ситуации, закон должен подходить сходным образом» (Taub, Schnider 1982, p. 130). Другими словами, «сходные случаи нужно рассматривать сходным образом» (Lindgren, Taub 1988, p. 41). Но до 1970-х гг. суд настолько подчеркивал различия между мужчинами и женщинами, что оба пола выглядели, скорее, различными, чем одинаковыми.

Чтобы убедить суд в том, что анализ равной защиты законом должен применяться в отношении пола точно так же, как в отношении расы, проект прав женщин, реализуемый Союзом Гражданских свобод США (Women's Rights Project of the American Civil Liberties Union) предоставил на рассмотрение суда в 1970-х годах ряд случаев, когда в сходных (или даже идентичных) ситуациях женщины и мужчины рассматривались законом по-разному, исходя из архаичных и непопулярных представлений о мужских и женских ролях. Чтобы не создавалось впечатления, что жертвами дискриминационных законов оказываются исключительно женщины, Союз старался отбирать только те случаи, вроде пособий для иждивенцев, когда могли пострадать и мужчины, и женщины (а не те случаи, вроде дискриминация беременных, в которых ущерб причинялся непропорционально, только женщинам). Нередко в представленных случаях истцами оказывались мужчины²⁰.

Союз Гражданских свобод США так замечательно состязался с судебным анализом равной защиты законом и так прекрасно оспаривал стереотипное восприятие женщин, что суд незамедлительно перестроился и признал необходимым рассмотрение пола в границах Четырнадцатой поправки. К концу 1970-х годов суд пересмотрел множество законов, допускавших дискриминацию в отношении мужчин и женщин в сходных ситуациях. (Этому способствовало принятие Конгрессом, закона о равной плате за одинаковый труд в 1963 г. и закона о гражданских правах в 1964 г.).

При всей своей эффективности стратегия Союза недостаточно учла тот факт, что подавляющее большинство американских мужчин и женщин не находились в сходных ситуациях. Кроме того, не был в достаточной мере учтен тот факт, что если бы подавляющему большинству американских женщин

116

было предоставлено полное равенство, нужно было бы вносить изменения в сам судебный анализ равной защиты.

Проблема судебного анализа равной защиты выступает наиболее заметно в случаях постановлений о том, можно ли исключить беременность из реестра состояний нетрудоспособности, приведенного в пакете документов страхования нетрудоспособности работников²¹. Суд дважды выносил решение по этому вопросу. По делу Гедалъдиг против Аиелло {Geduldig v. Aiello, 1974) было вынесено постановление, что подобное исключение не противоречит формулировке Четырнадцатой поправки о равной защите законом. По делу Компания Дженерал электрик против Гильберта (General Electric Co. v. Gilbert, 1976) было вынесено постановление, что подобное иск лючение не противоречит Главе VII Закона о гражданских правах 1964 г. Правда, Конгресс фактически аннулировал эти два судебных решения, приняв в 1978 г. Акт различительного отношения к беременным.Аргументы суда превосходно иллюстрируют как неадекватность анализа равной защиты законом, так и продолжающуюся готовность суда рассматривать положение мужчины как стандарт, что заслуживает детального обсуждения.

По делу Гедальдиг против Аиелло суд постановил: исключение беременности из программы страхования нетрудоспособности не равносильно «дискриминации по индивидуальным признакам» в формулировке равной защиты, потому что оно не предполагает «дискриминацию, основанную на гендере как таковом». Суд допускал:

«Из истинности того, что только женщина может быть беременной, не следует, что каждый случай законодательной квалификации в отношении беременности основан на признаке пола, как это имело место в случае Рид.... и Фронтие-ро.... Отсутствие идентичности между отказом признать нетрудоспособность и гендером... очевидна даже при поверхностном рассмотрении. Программа страхования нетрудоспособности разделяет потенциальных реципиентов на две группы — беременных женщин и небеременных лиц. В то время как первая группа по составу исключительно женская, вторая включает представителей обоих полов. Таким образом, финансовая и страховая привилегии программы доступны обоим полам».

По мнению суда, безотносительное к полу решение об исключении беременности из программы страхования нетрудоспособности можно трактовать и иначе: «В данном случае отсутствует риск, от которого мужчины защищены законом, а

117

женщины не защищены. Аналогично отсутствует риск, от которого женщины защищены, а мужчины — нет».

Суд распространил эти рассуждения и на дело Компания Дженерал Электрик против Гильберт. «Потеря трудоспособности, связанная с беременностью, представляет собой дополнительный риск, уникальный для женщин, и невозможность компенсировать им этот риск не нарушает предполагаемое равновесие в льготах» для мужчин и женщин.

Так как суд подошел к женщинам и мужчинам, находящимся в одинаковых ситуациях в смысле беременности, совершенно одинаково, его мотивировка в деле Гедальдиг и Гильберт соответствовала модели равной защиты законом, бывшей в обращении, по крайней мере, со времен 1920-х: к лицам, поставленным в сходные ситуации, закон фактически должен подходить сходным образом. Но при более глубоком анализе данной мотивировки выясняется, как мало равенства подобная модель может предоставить подавляющему большинству американских женщин, которые не являются и никогда не были «фактически помещены в сходные условия» с мужчинами.

Проблема, связанная с мотивировкой суда, выходит за пределы предпосылки о том, что мужчины и женщины помещены в сходные условия в связи с беременностью. Суд, помимо прочего, андроцентрично устанавливает: все мужское — стандарт, а все женское — это нечто «дополнительное» или «сверх программы». Высказывая свое особое мнение по делу Гедальдиг, судьи Уильям Бреннан, Уильям Дуглас и Тургуд Маршалл оказались буквально в нескольких миллиметрах от разоблачения андроцентризма. Они записали следующее:

«Выбирая наименее благоприятную трактовку гендерно-обусловленного вида нетрудоспособности, присущего исключительно женщинам, штат создал тем самым двойной стандарт компенсации нетрудоспособности. На заболевание, от которого женщина-работница может оправиться, наложено ограничение, в то время как мужчина получает полную компенсацию при всех заболеваниях, включая и те, которые встречаются только или чаще у представителей мужского пола — такие, как удаление простаты, иссечение крайней плоти, гемофилия и подагра. В сущности, один набор правил применяется к женщинам, а другой — к мужчинам. Подобный неодинаковый подход к мужчинам и женщинам, в основе которого лежат физические характеристики, сложным образом связанные с одним только полом, неизбежно создает дискриминацию по признаку пола».

118

Судья Джон Стивене подошел еще ближе к раскрытию андроцентричнои сущности суда, когда обосновывал свое несогласие по делу Дженерал Электрик:

«Характеризовать программу как разделяющую «потенциальных реципиентов на две группы — беременных женщин и небеременных лиц» некорректно. Разделение в данном случае происходит между лицами, которые сталкиваются с риском беременности, и теми, которые с этим р<