Глава IV. Влияние консервативной сексуальной морали.

1. "Объективная, аполитическая наука".

Специфический характер идеологической атмосферы, созданной вокруг сексуальных проблем, заключается в отклонении и принижении сексуального начала, что в процессе вытеснения сексуальности воздействует в авторитарном обществе на каждого индивида. При этом не имеет значения, какие компоненты сексуальных потребностей охватываются вытеснением, в каких масштабах это происходит и каковы последствия этого процесса в отдельных случаях. Важно, прежде всего, установить, какими средствами для вытеснения пользуется "общественное мнение", к которому мы причисляем и консервативную сексуальную мораль, и каких общих результатов оно при этом достигает.

Наиболее характерным и значительным носителем идеологии, о которой идет речь, является консервативная сексуальная наука. Рассматривая отдельно проблемы брака и юношеской сексуальности, мы детально исследуем и роль консервативной сексуальной науки, здесь же хотим привести только наиболее типичные примеры моральной предубежденности якобы объективной сексуальной науки.

В своей статье "Сексуальная этика" в "Настольном словаре сексуальной науки" Маркузе — труде, выражающем точку зрения официальной сексуальной науки, Тимердинг пишет:

"Для всей совокупности взглядов на половую жизнь всегда оказывалась весьма важной общая этическая установка, а предложения по реформе сексуальной сферы почти всегда обосновывались этическими принципами...

"Действительное значение сексуально-этического подхода заключается в том, что он учит видеть явления половой жизни в великой взаимосвязи целостного развития личности и общественного строя".

Мы знаем, что когда речь идет об общественном строе, имеется в виду вполне конкретный строй — авторитарный, равно как когда речь идет о развитии личности, то о той, которая сумела приспособиться к этому строю. Но любая официальная сексуальная этика неизбежно занимает позицию отрицания сексуальности, пусть даже она в борьбе против реальных явлений половой жизни делает некоторые уступки сексуальному удовлетворению или даже если господствующий класс ведет и поощряет половую жизнь, сколь угодно противоречащую этой официальной этике.

Конечно, некоторые исследователи ввиду внутренней противоречивости своих позиций приходят к выводам, не согласующимся с общественными настроениями. Но этот противоположный естественнонаучный полюс никогда не Проявлял своего существования на практике, никогда не было конкретных акций, выходящих за рамки, установленные реакционным обществом. Это, конечно, должно приводить к непоследовательности, даже к абсурдным результатам. Так, Визе пишет:

"За пределами религиозного аскетизма (по крайней мере, в ослабленной форме) существует, особенно в наше время, немало проявлений аскетизма, то есть принципиального воздержания, проистекающего из философских или этических взглядов, соображений социальной целесообразности, душевной или телесной слабости, препятствующей решению Эротических проблем, из склонности к спиритуализму или из смешения всех этих побуждений с унаследованными религиозными инстинктами. Часто встречается представление, что половые контакты между людьми могут приобрести духовную составляющую только благодаря более или менее строгому аскетизму. В основе таких взглядов всегда лежит пренебрежение к телесной сфере и представление об обособленности духовного начала от телесного, о борьбе между телом и душой. Этот современный аскетизм, часто лишь теоретический или делающий из нужды добродетель, можно лишь в редких случаях приравнять к настоящему религиозному аскетизму. Он часто является весьма слабым результатом перенасыщения или слишком малой жизненной силы, которая не может перенести пафоса или пестрой смены чувственных переживаний.

Для каждой формы и каждой степени проявления аскетизма верно наблюдение, в соответствии с которым сильное природное влечение может быть не устранено, а только направлено в другую сторону и преобразовано. Аскетизм "вытесняет" половое влечение. Насколько следует остерегаться некоторых преувеличений, свойственных школе Фрейда, настолько же придется признать основные идеи его учения о вытеснении сексуального инстинкта в подсознание с помощью аскетизма. Из аскетизма могут возникнуть фанатизм, перенапряжение, человеконенавистничество, нецеломудренность фантазии". И далее:

"У здорового человека нет естественного инстинкта воздержания (не путать с преходящим, временным ослаблением влечения или его охлаждением, наступающими по мере старения), аскетизм, как правило, имеет социальные, а не биологические корни. Временами воздержание представляет собой форму приспособления к неестественным условиям жизни, а иногда — проявление нездоровой идеологии".

Это в целом верные утверждения, но сделать практические выводы Визе мешает уже то, что он отличает религиозный аскетизм от других его форм, упуская в результате этого из виду, что и религиозный аскетизм проистекает из "склонности к спиритуализму", а не из "унаследованных религиозных инстинктов". Признание религиозных инстинктов оставляет для аскетизма — явления, обусловленного в основном социальными причинами, — лазейку с религиозной символикой, через которую он снова может отправиться гулять, хотя его через эту же лазейку уже выгнал наблюдательный исследователь, констатировав, что у здорового человека "нет естественного инстинкта воздержания".

Другой этической лазейкой официальной сексуальной науки является манера говорить о придании половым отношениям "духовной" и "нравственной составляющей". Поначалу чувственность была проклята; она вернулась, подобно фурии, попирая всех, кто соглашался с проклинавшими. Что же было делать с явлением, которое оказалось в столь резком противоречии с "нравственными", то есть проникнутыми аскетизмом и целомудрием, изменениями жизни? Остается только одно: сделать эту фурию "духовной" и "нравственной"! Под "облагораживанием полового влечения" — а это лозунг широких кругов приверженцев сексуальной реформы, — даже если и пользоваться сколь угодно общими оборотами речи, имеется в виду нечто совершенно конкретное, а именно: не что иное, как вытеснение или паралич этого влечения. По меньшей мере, что касается конкретного разъяснения их позиции, то приверженцы придания "духовной" и "нравственной составляющей" половым отношениям остаются перед нами в долгу.

Для наблюдателя этого противоречия интересен абсурд, возникающий из смешения констатации фактов и сексуальной этики. Так, мы читаем у Тимердинга:

"Если незамужней женщине отказывают в праве на любовь, то и от мужчины следует требовать полового воздержания вплоть до брака. Следует признать, что полное добрачное целомудрие и является состоянием, которое, если дать ему реализоваться, гарантирует человеческому обществу самую высокую степень прочности, а отдельного человека избавит от борьбы с самим собой, окружающим миром и от страданий. Если же требование остается идеалом, достижимым только в редких случаях (подчеркнуто автором), и используется только для осуждения других, а не в качестве ориентира для собственных действий, то достигается немногое. Сначала идея целомудрия должна была бы получить всеобщее преобладание как индивидуальная этическая норма, что, однако, казалось все более бесперспективным с исчезновением простых жизненных условий прежних времен и уменьшением возможности заключить брак сразу после достижения половой зрелости. Простое социально-этическое требование, проникнутое стремлением служить возможно более прочной защите семьи, слишком легко отвергается индивидом, который видит в нем лишь досадное принуждение...

Примечательно, насколько несостоятельным оказалось это воззрение по отношению к ситуации, порожденной условиями современной жизни, превращаясь почти в фарс в процессе действительного отправления правосудия".

Мы внезапно сталкиваемся с такими проявлениями не последовательности в логической аргументации: если женщина должна быть до брака целомудренной, почему бы не предъявить такое же требование мужчине? Правильно! Возможность добиться осуществления идеи целомудрия как индивидуально-этической нормы (?) все более убывает. Верно! Но эта идея целомудрия должна была бы пробить себе дорогу, хотя это воззрение оказалось несостоятельным и превратилось в фарс. Мы слышали также, что "добрачное целомудрие... гарантирует... обществу самую высокую степень прочности". Как правило, эти утверждения остаются бездоказательными. Они представляют собой типичные пустые фразы, правда, имеющие смысл, если речь идет о прочности авторитарного общества. Мы уже пытались показать это. Далее:

"Гигиеническая оценка половой жизни осуществляется по двум расходящимся направлениям. С одной стороны, в доказательство определенной позиции приводятся факты ущерба здоровью, в том числе душевному, связанные с насильственным подавлением полового влечения, а следовательно, выдвигаются требования обеспечить человеку здоровую половую жизнь, соответствующую его предрасположенности, но не зависящую от материальных условий его жизни. С другой стороны, решительно берется под защиту безвредность полного воздержания, при этом указывается на опасности, связанные с нерегулируемыми половыми сношениями. Имеются в виду действительно очень распространенные и губительные венерические болезни... Единственным надежным средством против них является на деле полное половое воздержание. Но так как его можно потребовать, конечно, только в исключительных случаях, следует возвращение к идеалу полового сношения, осуществляемого при строгой моногамии. Желаемая цель была бы практически достигнута посредством полного осуществления этого идеала. (Выделено автором.) Венерические болезни быстро сошли бы на нет. Но и этот идеал едва ли будет когда-либо осуществлен (выделено автором), и мало чему поможет также сохранение заключенного брака в чистоте, так как самые большие опасности заражения встречаются до брака. Полезным поэтому может быть только общее ужесточение моральных требований, предъявляемых к половым отношениям, чтобы, по меньшей мере, избежать неосторожных сексуальных контактов с частой сменой партнеров.

Вероятно, можно было бы подумать даже и о том, что освобождение полового акта, покоящегося на сильной личной склонности, от принуждения, под воздействием которого он находится как ввиду воззрений, господствующих в буржуазном обществе, так и благодаря законодательству, благоприятствовало бы возникновению связей, сохраняющихся на протяжении длительного времени. Оно устранило бы открытую и тайную проституцию и тем самым уменьшило бы риск не только венерических заболеваний, но и других физических и душевных недугов. Не следует, во всяком случае, отрицать, что лиц обоего пола, склонных к вступлению в половую связь, никогда нельзя было удержать от следования своим влечениям, выдвигая требования морального характера. Возможно, к чем большей тайне им приходилось стремиться, чтобы следовать видимости приличий, в тем более необузданной форме они это делают. С другой стороны, вполне может быть закреплен идеал совершения полового акта только с одним человеком и поиска у него на протяжении длительного периода полного телесного и душевного удовлетворения — ведь вопрос заключается не в том, чтобы считать счастливыми только тех, кому удается жить такой жизнью".

Мы видим, что консервативный приверженец сексуальной реформы сам близко подходит к практическому решению проблемы бедственного состояния сексуальной сферы, но он не может освободиться от идеологии моногамного брака. Она тяжким грузом давит на его оценку, загоняя в тупик: "с другой стороны, вполне может быть закреплен идеал..." ведь можно "считать счастливыми только тех, кому удается жить такой жизнью". Такое могло бы быть, но кому это удалось? И не возвестил ли сам специалист по сексуальной этике фиаско этого идеала? Противоречие и здесь объясняется тем, что постановка идеала обусловливалась экономическими и сексуально-экономическими факторами.

При таких колебательных движениях от идеологии целомудрия к идеологии брака между этими крайними точками разверзается нечто вроде чудовищной пропасти — "венерические заболевания", с которыми нельзя справиться, потому что они представляют собой противоположность брачной морали и идеологии целомудрия. Хотя сам автор и говорит, что "освобождение полового акта... от принуждения (реакционных воззрений и законодательства)... благоприятствовало бы возникновению связей, сохраняющихся на протяжении длительного времени... уменьшило бы риск возникновения венерических заболеваний", но от "нравственного порядка" и "принуждения" отказаться нельзя (мы говорим это со всей серьезностью!), так что остается только "общее ужесточение моральных требований". Поэтому обеспокоенный специалист по сексуальной гигиене Грубер констатирует:

"Сладострастие созданий смешано с горечью. Прочитавший эти страницы уже нашел немало подтверждений словам мастера Экхарта. И тем не менее мы совсем еще не говорили с должной обстоятельностью о злейших бедах, которые может принести половой акт".

"Сладострастие созданий смешано с горечью". Это верно. Но никому, кто утверждал это, не пришло в голову спросить себя, каковы корни этой горечи — общественные или биологические. Латинская фраза "Omni animal post coitum triste" ("Всякое животное печалится после соития") стала научной догмой. Следует знать, что такие слова, изреченные авторитетами, столь глубоко входят в мир чувств тех людей, которые с благоговением внемлют какому-нибудь Груберу, что они не только искажают собственные восприятия, противоречащие сказанному, но и, кроме того, затуманенные и одурманенные высокопарными фразами, отказываются от всякого самостоятельного мышления, которое их безошибочно привело бы к вопросу об общественной ситуации, в которой сладострастие должно смешиваться с горечью.

Надо попытаться возможно живее представить себя на месте некоего подростка, переживающего период полового созревания. Он читает, например, нижеследующий текст именитого сексолога Фюрбрингера: "Новые задачи ставит юношеский возраст перед врачебной оценкой венерических заболеваний с их опасностями ущерба, вызываемого обратным воздействием на общее состояние организма, а также инфекцией. Не является более тайной тот факт, что большинство молодых людей в наших культурных государствах вступают в половые связи уже до брака. Мы не высказывались по поводу вопроса, насколько и в каком объеме эти привычки должны быть терпимы, чтобы не сказать, одобрены (!!) обществом".

Юноша воспринимает следующие внушения:

1. Заключение врача, то есть нечто, вызывающее величайшее уважение у непрофессионала, гласит, что половой акт "вредит общему состоянию организма". Тот, кто видел, как молодые люди реагируют на подобные утверждения, как эти сентенции ввергают их в ад сексуального конфликта, в неврозы и ипохондрию, как в сочетании с детскими переживаниями эти фразы превращаются в повод для формирования невроза, согласится с нами, что против подобного рода "авторитетных" суждений надо не только протестовать, но и оказывать им практическое противодействие.

2. Врач констатирует, что половое сношение может привести к заражению. Грубер утверждает, что подозрительна всякая женщина, вступающая во вне- или добрачную половую связь. Можно было бы дать совет вступать в половые сношения только с тем, кто хорошо знаком или к кому питаешь нежные чувства. Можно, кроме того, договориться с партнером о соблюдении верности на то время, пока сохраняется связь, или о том, чтобы после полового акта с другим партнером на протяжении нескольких недель не иметь сношений с основным. Возможны были бы и другие советы. Что же в таком случае остается от ссылок на нравственность?

Поскольку Грубер, Фюрбрингер и другие исследователи, которым присущ подобный склад ума, рассматривают любую внебрачную половую жизнь через очки посетителя публичного дома, как когда-то сказал Энгельс, постольку они действуют вполне в духе реакционной сексуальной идеологии. Это тем более верно, если результатом их рассуждений оказываются следующие "нравственные" предостережения:

"Ввиду того, что проституция отвратительна и опасна, — пишет Грубер, — некоторые чувствуют искушение к поискам удовлетворения в так называемых "отношениях" до тех пор, пока не будут в состоянии заключить брак. Но им надо было бы усвоить следующее: такие отношения могли бы предоставить полную безопасность от заражения только в том случае, если один из их участников — девушка, до этих пор сохранявшая невинность, и если с обеих сторон строго соблюдается верность, ибо при нынешнем распространении венерических заболеваний всякие полигамные отношения, как уже подчеркивалось, в высшей степени опасны. Не приходится, однако, надеяться на верность девушки, которая с легким сердцем соглашается на такую связь, может быть, даже за вознаграждение, пусть и в сколь угодно завуалированной форме. Если она, что нередко бывает, уже переходила из рук в руки (!), то она будет едва ли менее опасна, чем та, которая открыто занимается проституцией. Молодому человеку, преисполненному стремления к высокому, следовало бы страшиться и того, что сожительство с девушкой, стоящей на низком уровне духовного и душевного развития, не понимающей его целей и знающей лишь примитивные удовольствия, может снизить его собственный культурный уровень. Такие "любовные отношения" означают гораздо большее душевное загрязнение, нежели эпизодическое посещение проституток — действие, являющееся, по сути, удовлетворением естественной потребности, вроде посещения общественной уборной".

Но чтобы с самого начала исключить выход, заключающийся в половом акте с "нетронутой девушкой", уже на следующей странице предлагается подлинный перл сексу-ально-моралистской мысли:

"Побудить к вступлению во временные "любовные отношения" порядочную девушку, которой присущ благородный образ мыслей, — безответственное начинание, если тот, кто это делает, отдает себе полный отчет относительно своих конечных намерений".

И далее:

"Я не хочу говорить о том, что уже лишение девственности как таковое приносит девушке ущерб, затрудняя ей последующее вступление в брак, так как мужчина, руководствуясь вполне верным инстинктом, предпочитает в качестве супруги женщину, не утратившую невинности (sic!).

Главное же в том, что утрата девственности не обходится без нанесения вреда или глубокой раны женской душе. Желание материнства является прирожденным для нормальной женщины. Половой акт делает ее полностью счастливой только в том случае, если он открывает ей надежду стать матерью. Тот, кто с помощью жалких приемов склоняет женщину к половому сношению, отнимает у нее момент высочайшего переживания счастья, который принес бы ей честный брак и первые поистине бесконечные объятия двух любящих существ".

Так в интересах сохранения института брака "делаются научные заключения". Половой акт осчастливит женщину только в том случае, если с ним будет связана перспектива стать матерью. Нам известно такое же мнение, являющееся результатом анализов фригидных женщин, отвергающих сексуальность. Как же на деле выглядят "первые поистине бесконечные объятия... в честном браке", мы узнаем в процессе лечения женщин, заболевших в "честном браке".

Кто лучше славного университетского профессора подходил бы для такого воздействия на массы с позиций сексуальной морали? Авторитарное общество весьма искусно в выборе своих проповедников.

Наиболее красноречивым примером опасного использования научного авторитета в интересах реакционной идеологии было утверждение Грубера о том, что воздержание совсем-де не вредно. Напротив, оно в высшей степени полезно, так как благодаря ему происходит всасывание семени, что означает "поступление белка". "И уж совершенно не следует думать о вредности удержания семени в теле, ведь семя не является вредным продуктом, не относится к числу отходов, образующихся в процессе обмена веществ, в отличие от мочи или экскрементов". Правда, у Грубера есть еще некоторые сомнения относительно возможности ничем не завершить эту бессмыслицу. Поэтому ниже мы читаем следующее:

"Так как всасывание семени полезно только в том случае, если его количество не превышает определенного предела, то можно было бы думать, что излишек может оказаться вредным. Опровергая эти возражения, надо обратить внимание на то, что природа благодаря непроизвольным ночным семяизвержениям — а это совершенно нормальное явление, если оно не происходит слишком часто, — заранее позаботилась о том, чтобы не было чрезмерного скопления семенной жидкости. Надо учесть также то, что выделение семени снижается само собой, если не используется сексуальный механизм. В этом смысле яички ведут себя точно так же, как и другие инструменты тела. Если они не используются, то уменьшается прилив крови к ним, а если уменьшается прилив крови, то снижается их питание и вся жизненная сила этих органов. (Выделено мной.) Это также предотвращает вред".

Эти рассуждения следует прочитать со всем вниманием, которого они заслуживают. То, что Грубер высказал здесь открыто и честно, содержится втайне в этической ориентации всей реакционной сексуальной науки. В интересах нравственного порядка, культуры, народа и государства пропагандируется атрофия сексуального аппарата. Если бы мы отважились бездоказательно утверждать нечто подобное, мы были бы недостойны взгляда ученого. То, о чем пишет Грубер, представляет собой ядро реакционной сексуальной идеологии — это сексуальная атрофия! После сказанного больше не приходится удивляться тому, что примерно 90% женщин и 60% мужчин страдают сексуальными расстройствами, а неврозы стали массовой проблемой.

Если обнадеживают поступлением белка, семяизвержениями и атрофией яичек, то не хватает разве что кастрации в качестве активного мероприятия. Но тогда и сама столь "объективная" наука лишилась бы того, чего следует избегать в интересах "прогресса человечества" и "повышения уровня культуры"! Это цветок нашей "культуры" произрос в форме стерилизации, практикуемой фашистами.

Так как труд Грубера "Гигиена половой жизни "был издан тиражом в 400 тыс. экземпляров и его читают, по меньшей мере, миллион человек, преимущественно молодежь, можно легко представить себе, что книга оказала значительное воздействие на общество. Она вызвала, по меньшей мере, столько же заболеваний неврозами и импотенцией, сколько и внешних болезненных проявлений.

Могут возразить, что цитирование именно Грубера является злонамеренным действием, ведь большинство исследователей сексуальных проблем не идентифицируют себя с ним. Другие представители этой науки подчеркивали значение сексуальности. Позволительно, однако, будет спросить: кто из исследователей сексуальных проблем, якобы не отожествляющих себя с Грубером, написал работу, направленную против него и призванную парализовать воздействие его идей? Я не говорю в данном случае об исследованиях, превращающихся в пыль в научных журналах и посвященных, например, причинам и сущности поллюций или онанизма. Речь идет о последовательном превращении научных, убеждений в соответствующие действия, например публикации брошюр, способных противодействовать псевдолитературе, точнее, халтуре на сексуальные темы. А ведь ее фабрикуют в сотнях тысяч экземпляров бессовестные врачи, ничего не понимающие в предмете, о котором они пишут. Как показывает объем сбыта подобной продукции, жадное стремление непросвещенных масс к знаниям в сексуальной сфере, к обретению некоторой ясности в неразберихе, в которой они нередко гибнут, приносит великолепный доход. Воплям: "Осторожно, венерические заболевания!", жупелу "онанизма" или мнимым интересам культуры, используемым в качестве приманки, нельзя противопоставлять эзотерические трактаты. Нельзя отговариваться необходимостью солидарности между коллегами и "сословными интересами". Нет, дело совсем в другом. Тот, кто не солидаризируется с ясными и однозначными высказываниями Грубера, так как должен отвергнуть их из-за несовместимости с наукой, конечно, колеблется и не проявляет последовательности, не додумывая до конца и не высказывая свои правильные взгляды и научные убеждения. Такие действия вывели бы его из состояния консервативной ограниченности познания, а тем самым увели бы с определенной позиции, занимаемой в обществе. На такой риск, как известно, идут неохотно.

Правда, не было недостатка в попытках объявить войну воззрениям вроде тех, которые проповедует Грубер, но половинчатость этих намерений свидетельствовала о робости авторов. Бывало, что полемика исчерпывалась и общими местами.

Вот пример:

"Чтобы более справедливо оценить характер сексуальных процессов и избежать слишком легко объявляемого им общественного бойкота, желательно и более широкое распространение знаний физиологических и психических основ половой жизни. Большое значение для познания собственных душевных движений и поведения, на которое они влияют, может иметь знакомство с надежными научными фактами. Следует верить, что прогресс культуры, если он будет распространяться не в отдельных проявлениях, а в своем целостном содержании, в конечном счете, приведет не к одичанию половой жизни, а к ее утонченности и облагораживанию".

Итак, следует желать (а, скажем, не требовать) знания основ половой жизни, "знакомство с... научными фактами" может иметь большое значение (а не имеет большое значение), "следует верить"... "Одичание" нравов, "утонченность и облагораживание" и т.д. Пустые фразы!

Но этим убожество не исчерпывается. Даже констатация фактов и построение теории остаются в плену морализаторства, что свойственно многим авторам, которые при рассмотрении других областей не подвержены воздействию консервативных пристрастий. Это и неудивительно, так как реакционная сексуальная идеология наиболее распространена и имеет самые глубокие корни.

Известно, что охлаждение сексуального чувства женщины имеет в своей основе недостаточную влагалищную чувствительность и что вагинальное возбуждение и способность к оргазму появляются у женщины, если устраняется вытеснение общей и вагинальной эротики. Пауль Крише написал популярную брошюру "Целина любви" — "социологию половой жизни". В ней мы читаем о вагинальной анестезии:

"Единственным возбудителем наслаждения женщины является клитор, а не внутренняя поверхность влагалища и матки наряду с ним, как еще и сегодня нередко утверждают даже ученые и врачи. Ведь предварительным условием достижения чувства блаженства является наличие набухающих телец и окончаний Краузе, а они имеются только в клиторе. Следовательно, ни матка, ни внутренняя сторона влагалища не могут быть носителями ощущения сексуального наслаждения, тем более что они не только служат для оплодотворения, а образуют, кроме этого, родовой путь для появления на свет зрелого плода жизни. Чтобы не превратить роды в непереносимую муку, природа сделала набухающие тельца женщины меньше... так что выход влагалища стал нечувствительным к родам... В результате природа вызвала конфликт, который она не смогла урегулировать на всем протяжении истории человечества, конфликт, заключающийся в том, что она, чтобы сделать возможными роды, лишила выход влагалища чувствительности и тем самым воспрепятствовала желаемому осчастливливайте женщины при половом акте".

Тот факт, что среди представителей германской расы "по меньшей мере, 60 % женщин, регулярно совершая половой акт, никогда или только изредка испытывают сексуальное блаженство" (sic! Остальные, значит, испытывают его, но каким же образом — ведь природа устроила все по-другому?), Крише объясняет якобы значительным смещением клитора и влагалища. В конце концов, сексуальная функция объясняется функцией сохранения рода, как это весьма часто делают представители официальной сексологии, но страницей ниже вновь дает себя знать влияние консервативной морали:

"Наиболее благоприятный возраст материнства для женщины —первая половина десятилетия между 20 и 30 годами. Созревание яйцеклеток начинается, однако, уже у 14-летних девушек. Поэтому, чтобы предохранить от преждевременной беременности, природа установила низкий уровень сексуальной возбудимости у девушек, только входящих в пору полового созревания".

Остается непостижимым, почему природа оказалась столь неискусной, что переместила созревание яйцеклеток на 25-й год жизни. Но еще менее понятно, почему природа не дала этой защиты немалому количеству девушек, которые, несмотря на все предвидение современного Бога, то есть "природы", тяжело страдают от половых возбуждений. И как особенно мучительное мы должны воспринимать то обстоятельство, что девушки начинают онанировать не в 14 лет, что уже трех- и четырехлетние девочки мастурбируют и играют в куклы, испытывая желание иметь детей от своих отцов, хотя природа сочла приемлемым для зачатия только 25-й год. Не может ли "природа" оказаться на деле, если приглядеться внимательнее, особым экономическим положением женщины в нашем обществе и соответственно этому добропорядочным "нравственным" чувством? Ведь как же быть в этом случае с 14-летними негритянками и хорватками? Несомненно, о них природа забыла.

Такие теоретические построения являются объективно не чем иным, как методами отвлечения научного интереса от истинных социальных и психических причин сексуальных нарушений. Преимущественно или исключительно биологическое понимание полового влечения как средства сохранения вида является одним из методов вытеснения, которым пользуется консервативная сексуальная наука. Это принятие сохранения вида за основу представляет собой телеологический, то есть идеалистический, способ рассмотрения. В основу процесса кладется цель, которую неизбежно должна преследовать некая надмирная инстанция, если универсуму не суждено чисто логически превратиться в бессмыслицу. Такой подход вновь вводит метафизический принцип и, следовательно, находится в плену религиозных или мистических представлений.