Иссеи Сагава, цитирующий маркиза де Сада

Они обратили на него внимание лишь тогда, когда поняли, что он собирается сбросить чемоданы в воду. В этот момент и он их заметил и, к их удивлению, бросил чемоданы под ближайшие кусты и пустился бежать. Испытывая вполне понятное любопытство, парочка решилась их исследовать. Но, увидев окровавленную руку, торчащую из частично открытого чемодана, свидетели поспешили к ближайшему телефону и позвонили в полицию.

В одном из чемоданов оказался торс молодой женщины без конечностей, в другом — ее ноги, руки и голова. Полицейский хирург отметил, что в ягодицах и бедрах не хватает кусков мяса, а с носа был срезан кончик. Дальнейшее обследование покажет, что девушка была убита выстрелом из карабина в заднюю часть шеи. Кроме того, она была изнасилована.

У полиции было две важных зацепки. Парочка — и множество других свидетелей — описала мужчину как «азиата», и сказала, что он был невысокого роста. И они знали, что он приехал на такси.

Поймать «Мясника Булонского леса» (как сразу нарекла его пресса) оказалось неожиданно легко. Полиция сконцентрировала свое внимание на парижских такси и вскоре нашла водителя, везшего человека азиатского вида с двумя чемоданами до Булонского леса. Водитель указал адрес, по которому его вызвали по телефону субботним вечером.

Это был дом номер 10 по улице Эрланже, находящийся в нескольких кварталах к югу от Булонского леса в фешенебельном районе Пасси. В ходе дальнейшего расследования выяснилось, что студию на втором этаже этого дома снимает японский студент Ис-сеи Сагава.

Вечером 15 июня, в понедельник, то есть через два дня после обнаружения чемоданов, не меньше шести полицейских стояли у двери в квартиру на втором этаже дома на улице Эрланже, готовые столкнуться с отчаянным сопротивлением «мясника», который, как они знали, был вооружен.

Но маленький учтивый японец, открывший им дверь, явно не имел намерения нападать на них. Он признал, что его зовут Иссеи Сагава, и рассказал им, что изучает современную литературу на факультете востоковедения в Дофине, относящемся к Сорбонско-му университету.

Сагава не протестовал, когда полицейские попросили его пройти с ними в участок. А там он признался, почти извиняясь, что убил девушку, чье расчлененное тело нашли в чемоданах. Он объяснил, что она была его голландской сокурсницей по имени Рене Хартвельт, и что он убил ее, потому что хотел съесть ее плоть.

Его историю подтвердило содержимое холодильника. Там полиция обнаружила аккуратно завернутую в пластиковые мешки плоть с бедер, ляжек и рук девушки, а также ее губы.

Сагава описал убийство с почти детской открытостью. Он встретил Рене Хартвельт в мае 1981 на занятиях в Парижском университете и был моментально ей очарован. Она была симпатичной 25-летней девушкой из Голландии с серыми глазами, светлой кожей, хорошей фигурой и мягкой улыбкой. «Я не мог отвести от нее глаз». Это была не любовь — потрудился он уточнить — это была сексуальная одержимость.

Он снова встретился с ней случайно в метро по дороге домой. Они завели разговор о темах своих диссертаций — Сагава писал свою по «Буре» Шекспира. После следующей лекции группа студентов, включая Сагаву и Рене Хартвельт, пошла обедать в греческий ресторан. Один из них сказал, что в следующий раз они должны пойти в японский ресторан. Сагава тут же предложил, что они, если пожелают, могут пойти к нему на квартиру и поесть сукияки.

Единственной из всех, кто пришел, оказалась Рене. Они мило беседовали и обсуждали музыку — Сагава ставил ей свои любимые записи Бетховена и Генделя. Перед уходом он попросил дать ему несколько уроков немецкого, чтобы он смог читать немецких романтиков в оригинале.

Как только она ушла, он осознал, что его терзает зловещая фантазия,— та самая извращенная сексуальная фантазия, что занимала его разум много лет. Он представлял, что заходит к ней за спину и стреляет в нее, чуть выше обнаженных белых плеч, затем раздевает ее и ест.

И тогда он решился: Рене могла стать идеальной жертвой; было что-то в ее мягкости, что заставляло его желать буквально поглотить ее. Однако он был убежден, что, когда дело дойдет до конкретных действий, ему не хватит решимости нажать на курок. Сагава также слишком хорошо знал свой романтичный и нерешительный характер, он был больше в ладу с фантазиями, чем с реальностью.

Вскоре она снова посетила его квартиру, чтобы дать ему урок немецкого. И, как он и подозревал, он не смог заставить себя привести свой план в действие. Он даже не смог зайти ей за спину и взять из буфета ружье. Когда она ушла, он сказал себе, что теперь ему придется ее убить, хотя бы для того, чтобы поддержать свое самоуважение. Иначе ему пришлось бы идти по жизни с мыслью о том, что он лишь неудачливый мечтатель.

Тут случилось нечто, укрепившее его решимость. Приехал человек из отцовской фирмы, чтобы привезти ему кое-какую японскую пищу. Несмотря на то, что его слегка лихорадило от простуды, Сагава чувствовал себя обязанным показать этому эмиссару из Осаки достопримечательности Парижа. В тот вечер они пошли в японский ресторан и, увидев на витрине суси, Сагава внезапно подумал: как будет жалко, если простуда не позволит ему реализовать его давнюю мечту о поедании плоти белой женщины.

На следующий день Рене снова приняла приглашение прийти к нему в гости. Она сидела спиной к буфету и читала поэзию вслух, он зашел ей за спину, отдернул занавеску и вынул ружье. Затем он приставил его к ее шее и нажал на курок. По каким-то причинам произошла осечка. Рене продолжала чтение, даже не услышав щелчка.

Третья попытка имела место 11 июня 1981 года. Они сидели на подушках лицом друг к другу, она готовилась читать вслух поэму «Вечер» современного немецкого экспрессиониста Бехера, а Сагава встал, чтобы включить диктофон. Затем он тихо вынул карабин из буфета и приставил его к основанию ее шеи. Как только поэма кончилась, он нажал на курок.

Рене умерла мгновенно, а Сагава упал в обморок.

Когда он открыл глаза и увидел перед собой недвижимое тело, лежащее в луже крови, он почувствовал себя так, словно очнулся ото сна. За всю свою жизнь он никогда не видел трупа, и теперь, когда он сам стал виновником его появления, он пришел в ужас. Потрясенный содеянным, он заставил себя уйти в собственное во154

Колин Уилсон

ображение и воззвать — в тысячный раз — к своей главной фантазии.

Наконец, Сагава пришел в чувства настолько, чтобы прикоснуться к телу прекрасной белой женщины.

После преодоления этого барьера он начал разыгрывать сценарий, продуманный им до мельчайшей детали. Он раздел ее и положил на ковер лицом вниз. Затем он присел и вонзил зубы в ее правую ягодицу. Он заранее решил, что в левой ягодице будет больше крови, поскольку она ближе к сердцу. Он ненавидел вид крови.

Естественно, упругая плоть не поддалась зубам. Поэтому он взял кухонный нож и врезался им в правую ягодицу очаровательной Ре-не. Первым, что он увидел, оказался толстый слой жира, желтый, словно початок кукурузы. Под ним оказалось красное мясо, и начинающий каннибал отрезал кусочек, а затем положил себе в рот.

Плоть девушки оказалась мягкой, словно сырой тунец.

Тогда, находясь в состоянии экстатического возбуждения от полной реализации своей мечты, он перевернул ее и врезался в ее бедро. И снова он съел мясо сырым. Затем он надругался над ее телом. Но это, как объяснял Сагава, было почти запоздалой мыслью, значительно менее важной, чем удовольствие от поедание ее плоти.

Тем временем кровь угрожала испортить ковер, и Сагаве пришлось взяться за дело. Он оттащил труп в ванную и занялся его расчленением. Каннибалистская фантазия была окончена; все остальное довело его до болезненного состояния. Он никогда не мог есть потроха животных и почувствовал тошноту от зрелища отрезанных грудей. Они оказались ничем иным, как «отвратительными кусками жира».

Но ему нужно было избавиться от тела: его необходимо было разрезать на достаточно маленькие куски для того, чтобы их можно было либо съесть, либо вынести. Поэтому он нарезал стейки из бедер и ягодиц, завернул их в пластиковые мешки и положил в холодильник.